День не задался с утра,
Очень я сердитая!
Я не спорю – я Змея,
Но не ядовитая...
Алла Сторожева.
То ли понедельник, то ли поднялась не с той ноги, настроение – ноль целых, ноль десятых балла. Переменная облачность пялится в окно, загораживая путь свету. Погода явно не на моей стороне. Положительные мысли в голове не стоят, не лежат и не теснятся. Срочно на улицу, дорогая, "Пионерскую зорьку" тебе никто не включит. Вперёд, за иммунитетом и здоровьем скандинавской походкой! С палочками!
На дворе утро начала июня в Северной Рейн-Вестфалии. Природа испускает явную красивость. Но не ласкает неродное солнце, продирающееся сквозь шматки полинялых облаков, раздражает искусственность разноцветно-лучезарных кустов – сверху красных, снизу зелёных. И только раздирающее душу разочарование разливается по всей окружающей среде. Даже благоухающий цветом и запахом куст сирени не располагает к волнению.
Иду дальше через перекрёсток. И ни к чему мне твой подмигивающий глаз, Cветофор; мне везде – зелёный. А вот регулировщика Дядю Стёпу из детского стишка я бы послушалась... Напротив – рекламный плакат на современную тематику просто бесит, глаза б мои не видели. Кто из них девочки? Кто мальчики? Блондинка – со спиральнокудрявым темнокожим, патлатый светловолосый – со смуглой, близневосточной представительницей. Тревожное недовольство и даже необъяснимая собачья злость обуревают.
Прохожу мимо одно-двухэтажных домиков с мансардами и крЫльцами. Архитектурные их безумности-ненужности тоже играют на моих нервах. Улочка с плотной рядовой застройкой; нет даже сквознячка в лицо. Голова идёт кругом от наивных украшений под окошками, за окошками, у лаковых входных дверей. Керамические птички, куколки, ёжики, уточки, петушки и гномики. Смертоубийственная банальность: впадание в детство? Стрижки зелёнонасаждений в форме шаров, кубов, треугольников и параллелепипедов. К чему этот промышленный дизайн с геометрией? Домашние животные собачки и кошечки не могут нужду справить под сложными кустообразованиями.
Топаю дальше, где никакой архитектурной интриги на пути, но "лютики-цветочки у во всех садочках"... Шкафообразная телесность, обихаживает свою клумбу. Здоровается приветливо-пустым лицом восковой спелости:
— Моооргэн!
— Моргэн! – изображаю ответный оскал вместо вопроса: "Зачем шампунем улицу моешь, брызгаешь по сорнякам между камешками ядовитой жидкостью? Ни жучка тебе, ни комарика, ни божьей коровки... Прикажешь наследникам схоронить тебя в биотапочках?"
Поторапливаюсь на раздражающий зов травокосилки и бензопилы в сторону вечнозелёного ландшафта. А что такое? На склонной дачной местности апельсинами рассыпаны гастарбайтеры в оранжевых жилетах по хлорофиловой зелёнке. Наверняка, поляки да прибалты; на днях сутками авралили тут неподалёку на клубничных плантациях. Последних величаю через букву "е" после приставок "при" или "про". Листья, ветки, щепки летят. Ломают, рубят, стригут и бреют под ногами, слева, справа и над головами. Погубленную зелень – в чёрные мешки, потом – в мини-уборочную технику на колёсах. Снимаю по привычке телефоном коротенький видосик, но яркий по цвету и замыслу: всеобщее руко-ного-колесо-движение! Слава Богу, никто не рявкает под руку: "Фэрботэн" /запрещено/.
Спускаюсь по гладким, широким ступенькам – удобным, продуманно забежным. Это вам не Украина, где нет места расслабухе, поскольку "им всегда чего-то не хватает, зимою – газа, осенью – воды". У меня свои "60 минут" посредством скайпа от друзей студенческой поры в Харькове, разлетевшихся по распределению. Прямой эфир с репортажами "По следам горячих событий" из нескольких украинских точек. Вчера, например, в крупном городе Днипро – бывшем Екатеринославле, Новороссийске, Днепропетровске – утром не было лифта, света, интернета, а в столичном древнем Киев-граде мосты трещат по швам. Об ужасах с Донбасса лучше и не вспоминать... На ум приходит актуальное от очевидца-прозарушника Миши Шатрова:
"Вода не течёт, унитаз не смывает,
Пробки в щитке каждый день выбивает.
А газ-то на кухне пукает, тужась;
Мусорки – мини-Чернобыли...Ужас!"
На пути – шлагбаумная, красно-белая ленточка. Ага! Проход закрыт! Усатый, печальноглазый брУнет типа цыгана Будулая предостерегает об опасности, указывая перстом на неё. На мой вопрос на чистом немецком: "А можете сделать исключение лично для меня?" молча смотрит бараном. Но, вдруг, сверху – отборный русский мат:
— Да пропусти её, бэ, на хэ! Пусть идёт... с ёлки, ёкэ,лэ,мэ,нэ и ё,пэ,рэ,сэ,тэ!
Признаюсь честно, на душе повеселело. Интерес к жизни и общению проклюнулся:
— Сибиряк? С Алтая?
— Ага, сибиряк, – отвечает, а сам в глаза не смотрит. И тут же по-литовски лопочет, видать, с земляком.
— Нехорошо обманывать, – уличаю сходу, – диджкукуляя, цепеллинчика вашего из картошечки с фаршем с удовольствием бы съела!
Высококорпусный матершинник улыбается в ответ:
— Спасибо русским пацанам; научили нас ругаться и пить водочку.
— Только за это спасибо? Разве в СССР вам с ними так уж плохо жилось?
— Есть у нас толстый слой населения, который горюет по тем временам.
— А остальных, выражаясь по старинке, "так и тянет в конюхи да поломойки к северо-западным соседям?"
В этот момент немец-шеф объявляет перекур и улыбчиво пытается переманить к себе. Знаю: по их понятиям я – выдающаяся странность. Идём рядом, спускаясь к его конторе-киоску, обещает угостить чашечкой кофе. А сам молчит, как пень. Прости мне Бог, моё ненастроение; срочно передумываю. Толку от твоих улыбочек, дельного, ведь, ничегооошеньки не скажешь. Как магнитом, тянет назад в горку к длиннобудылым, голубоглазым при"балтам, хотя и среднезачуханного вида. Не прощаясь, удаляюсь с максимальной скоростью от вежливого, свежепромытого и надёжнореспектабельного немца.
— Кто курит, тот и пьёт, – разъясняет мой новый знакомый литовец Эдмондас, выцеживая из мини-бутылочки с этикеткой "Feiling" фруктовую настойку на спирту.
— Не пью и не курю.
— Да, лааадно... Хотите сладенькую, у меня ещё есть?
— Спасибо, не рискну.
— В смысле?
— Вдруг, что-нибудь нарушу. Правила пешеходного движения, например.
— Хахаха! С Вами не скучно. Тут Энно с Янисом поспорили; признавайтесь, Вы с прожидинкой?
— Как определяли?
— Сильно любознательная и глаза большие с ресницами.
— Привычка таращиться в окружающую среду жизни.
— Хахаха! У вас приятная еврейская зубастость на улыбке, – констатирует латыш Янис, – хотя Вы, вроде, и блондинка.
— Жизнь даётся один раз! Так проживём же её блондинкой! – говорит Эвелина Хромченко на 1-ом канале. Пацаны, мне охота спросить вас о серьёзном.
— Биттэ шён!
— Как вы, новые европейцы, в Вильнюсе, Риге, Таллине поживаете? Сто лет не была в Прибалтике.
— Нас там нет. Мы в Германии, Швейцарии, Англии, Скандинавских странах постоянно на заработках. А украинцы, белорусы, молдоване, армяне у нас за гроши рады пахать. Поляков-балдёжников палкой не выгонишь из ресторанов Паланги, Каунаса. Обожают Вильнюс: нагло так, говорят: "Вилно – наше!" Клайпеда теперь не та, что раньше, порт почти разорился, но продолжают говорить по-русски.
— А ты бы, запретил, как украинцы, если б мог, – делаю из литовца оппонента.
— Да вы чтооо? Мы, прибалты, между собой и с русаками только на нём говорим.
Разговор поддерживает медлительно-спокойный, явно симпатизирующий латыш Янис:
— У нас на Рижском взморье тоже много чего разрушено. Даже знаменитый ресторан "Юрас перле".
— "Морскую жемчужину" разрушили? Да, неужели? Хорошо его помню. Была свидетельницей, как сам Раймонд Паулс с Норой Бумбиери там блистал на заре своей карьеры. Жаль... Про заводы "ВЭФ" и автомобильный "РАФ" уже наслышана.
— Не разрешила нам Европа выпускать свои микробусики. Мой дед и отец инженерами по сборке на нём работали. А мы с братом вот теперь безработные в своей стране.
— А как сейчас в Таллине, – обращаюсь к худющщему эстонцу Энно, – на Певческое поле ходите? Ликёр "Вана Таллин" производите? Что-то, здесь на полках магазинов никогда не встречаю прибалтийских товаров. Кроме шпротов в русских магазинах, выпускаемых здесь в Германии.
— У нас тоже всё капут и скучно. Предприятия проданы шведам. А остальное разворовано в дым. Трибалтийские Вымираты...
— Так вы за Ту жизнь или за Эту?
— Мы подождём ещё лет 5-7 такую жизнь, как в Германии. Пока что мы вырвались на первое место только по самоубийствам. А если нет, уйдём опять под русских, – рассуждает Эдмондас.
— Не примут они вас. Ненадёжные вы, ребята; ушли в Европу, а русским забыли вернуть ефимки.
— Чтооо? Когдааа? Скооолько? – вопит литовец.
— По сегодняшнему курсу это почти 350 миллиардов долларов. Царь-батюшка Пётр Алексеевич в 1721 году купил вас скопом: ливов, эстонцев, латышей, часть Финляндии. Вместе со всеми потрохами и домашними животными. У королевы шведской Ульрики Элеоноры. Кстати, с соблюдением всех правовых норм. А до этого и свой Киев назад у Польши выкупил.
— Куда Рассея денется; в случае чего богатый, добрый сосед всегда нам руку помощи протянет.
— Думаю, в этот раз он помашет вам ручкой: "Тоните глубже, идите на дно". А вот хохлов придётся назад принимать, но сначала сделать им экзамен на знание французского, например.
— Вы правы. Латыши, эстонцы, литовцы дали в этот раз промашку.
— С русской колокольни нам Прибалтика виделась, как милая, игрушечная Европа. А вот с европейского шпиля воспринимается совсем неинтересно, с глубочайшим равнодушием.
— Была лицом СССР, стала зад...ей Европы. Ну, а официально можно заявлять, что угодно, – подтверждает решительно Энно.
— Это у немцев на подсознательном уровне; вы же были в прошлом два раза под ними.
— Считаете, у Евросоюза нет будущего? А у нас все школьники учат немецкий и английский, чтобы свалить сюда, в Англию или в Штаты...
— Африкашек, арабья, цыган налетело, как саранчи. Размножаются в геометрической прогрессии. Буквально вчера на прогулке повстречались мне пять арабов-хряков, социалом раскормленных, деток с ними так запросто не сосчитать. Как цыплят у наседки. Обгоняю, на всякий случай улыбаясь, но видать удивление на мне написано. Один из них бугай похотливо так лыбится: "Бэби махэн?"/ребёночка сделать/. И остальные бородачи "одаривают" сальными взглядами.
— Ну, это уже свинство, не по-европейски, – возмущается эстонец.
— Думаю, не одна я хотела бы врезать ему по жирной физиономии и послать на русском в пешее эротическое путешествие!
— Хахаха, – рассмеялись хором гастарбайтеры, а литовец предостерёг:
— Да, с вами опасно связываться...
— А как вам, культурным чистюлям прибалтам, их свинство на тротуарах и газонах?
— Это да. Особенно после выходных. Все урны переполнены и вокруг них. Не успеваем разгребать и вывозить мусор.
— На берегах Рура, Рейна, озера Бальдэнай засилье мусульман. Умудряюсь украдкой их фотографировать или снимать видео. Гуляют на всю катушку со своей пластиковой мебелью, детскими и инвалидными колясками. Разводят кальян, грилят барашек, купаются, орут, поют и пляшут, наплевав на запрещающие знаки. Спрашиваю вчера на прогулке спорткамерада-немца, живущего у Рура: "А где ваши? Не вижу белых людей. – Вооон на том полуостровке, где собачки нужду справляют."
— Вааау! Падаю от смеха, – хватается за живот Эдмондас.
— Выходит, старушка Европа серьёзно заболела? – озабоченно спрашивает Энно.
— Тревожно от того, что африкано-арабские массы сознательно пренебрегают Правилами культуры, принятыми в ней. Превращают евроулицы в восточный базар. Шум, гвалт, мусор. Стаи бородатых мужчин. Женщины – вороньи пугалы – с головы до пят в чёрном.
— Или африканки в платьях попугайных расцветок с оттпыренными задами, беременными животами, двух-трёхместными детскими колясками, – добавляет красок литовец.
— Браво! Прямо картина художника!
— Мамочек сопровождают кучерявые чертенята с бараньей шерстью на голове. Кстати, они уже классно шпрэхают, – подыгрывает латыш Янис.
— Ой, не могууу! Держите меня крепче, ребята! Но немецким бюргерам не до смеха. Испокон веков жили спокойно, размеренно по термин-календарям, а теперь вынуждены всё это созерцать, "сохраняя гордое терпенье". Притом, разновозрастные, горластые отпрыски с кулаками наготове, весьма и весьма их пугают.
— Думаете? – уточняет самый разговорчивый Эдмондас.
— А то! Некоторые рассказывают мне об этом по большому секрету: "Будь осторожна! Они ещё маленькие, а уже настоящие мачо".
— Короче: "Встречай, Европа, родня приехала!"
— Видать, живём в эпоху нового Великого переселения. Со всеми вытекающими... – делает вывод из спонтанной беседы задумчивый Янис.
— Да, лишь бы не было войны, – говорю им на прощанье.
Фото-1: из рекламного проспекта в обработке автора.
Фото автора-2: повседневное в тёплую погоду на берегах Рура.