Приятного чтения)
Под руководством Вельмола повозка, запряжённая тремя лошадьми, с семьёй и Грони ехала наскоро, по вытоптанной лошадями дороге, по обе стороны которой раскинулся хвойный лес. Стояло раннее утро, на дворе было лето в самом расцвете своей поры. Пока чернобородый управлял повозкой, Филити расспрашивала его о многом. На этот раз он отвечал исключительно правдой, в основном жестокой. После часа разгорячённых расспросов, когда Вельмол пресытился лукаво-ласковым голосом жены, они оба некоторое время молчали, разглядывая угрюмый молчаливый лес.
Чернобородый, уже доезжая до таверны, вспомнил момент, когда его пленили в непонятном месте. То была лечебница для больных на голову, место странное, в чём-то ужасное. Ему вспомнился момент, когда его в том мерзком месте навестила девушка, с голосом похожим на Филити, но, в то же время это была словно бы не она.
– Филити, мне нужно тебя спросить кое о чём.
– Что такое? – спросила она, расплетая косы Сэндри.
– Ты навещали меня в вестибюле в месте некоей лечебницы?
– Нет, не навещала. – ответила она.
– То есть ты никогда не была в месте, где у людей в мешковинах перевязаны руки для обездвиживания, а на головах клетки-маски?
– Что за ужасы ты рассказываешь? – спохватилась та, – Я никогда в подобном месте не была. А что, это важно?
– Уже нет. Видимо, наблюдатели хотели как-то мною помыкать через похожую на тебя девушку...
– Какую девушку?
– Это в далёком прошлом. – улыбнувшись, ответил Вельмол. – Мы приехали, вылезайте.
Вельмол слез с повозки, погладил коней по гривам, обещал вернуться и задобрить вкусной едой за помощь.
– Что это за место? – спросила Грони, разминая отёкшие ноги на земле.
– Это единственная таверна на всей нейтральной территории. Я в ней однажды бывал, правда, очень давно. В этом месте я познакомился с одним человеком, который помог мне выбрать особенный путь. Но сейчас я понимаю, что лучше бы этой встречи не было, лучше бы не было этого боя за людскую справедливость. Из-за меня пострадали вы, и я это себе никогда не прощу.
– У тебя будет время исправиться, – промурлыкала Филити, – Теперь, когда мы вместе – нет смысла думать о минувшем плохом.
– Ты права, милая.
Вельмол уверенно толкнул дверь таверны, прошёл внутрь, и попал в уже знакомое ранее место. На длинных столах, вполне способных вместить десяток человек, стояли бронзовые, незажжённые подсвечники. Подняв голову вверх, Вельмол увидел люстры с многочисленными свечами и высокий потолок. За столами сидели разные люди совершенно в разных одеяниях, в том числе и солдаты Горбри, облачённые в бордовую кольчугу. Здешний люд перекидывался в картишки, играл в кости на деньги, спорил, ругался, но новые смотрители, расположенные у входа в таверну, следили за порядком строго – чуть что, прикрикнут на окосевших так, что уши заложит.
На данный момент на высокой сцене девушка с серебристым голоском игриво пела под гармонь и барабаны. Музыка бодрила слух, влекла.
– Присаживайтесь, – сказал Вельмол семье и Грони, – Я всё обговорю с хозяином этого заведения.
Сёстры уселись рядом с Сэндри, напротив их расположилась Филити и Грони, оставив Вельмолу место между ними двумя.
Чернобородый подошёл с натянутой улыбкой к прилавку, за которым в полутьме стоял бородатый рыжеволосый мужчина, одетый в сюртук на крупных пуговицах, с трудом сдерживающих выпирающий живот.
Вельмол накрепко запомнил его престранное имя, и потому обратился со всем почтением в голосе:
– Здравствуйте, уважаемый Лоршалл. Вы, скорее всего, не запомнили меня, да и давно это было. Моё имя Вельмол, а там расположилась моя семья. Мы очень голодны. Вы могли бы нас накормить?
– За ваши денежки, – осклабился тот, явив на свет гнилые зубы, – Любой каприз.
Вельмол отвернулся, раскрыл походную сумку с драгоценностями, вытащил две золотые монеты. Один золотой он приберёг на последний момент, когда уже закончит трапезничать.
– Держите. – Вельмол протянул руку с монетой вперёд.
– Золотой? Вот это с размахом! – Лоршалл звучно щёлкнул тремя пальцами.
Из кухни, откуда доносились женские голоса, откуда веяло запашисто-вкусным варевом, вышли две девушки, возрастом схожим с Грони. Вельмол в этот момент смекнул, подумал, что Грони здесь, в окружении сверстниц, должно понравиться.
– Чего желаете? – в один голос спросили девушки.
– Накормить по достойному, и не чем попало, этого парня и его семью. Живо шевелитесь! – пискляво высказался тот.
– Будет исполнено. – всё также ответили те в один голос.
– Спасибо вам. – пролепетал оголодавший Вельмол. – Я потом с вами переговорю об очень важном деле, хорошо?
– Как угодно. – вяло ответил Лоршалл, поправляя свою непослушную рыжею бороду.
Вельмол сел рядом с Филити и Грони, высказался, что сейчас всё принесут. На колени чернобородого сел сын Самон, показывая на Сэндри, что-то невразумительно-секретное нашёптывая отцу на ушко. Супруга чернобородого время от времени обменивалась с незнакомой девочкой недоверчивыми, как бы проверяющими на внутреннюю сущность взглядами.
Спустя десяток минут две девушки донести поднос с фазаном, запечённым с яблоками и помидорами. Изголодавшаяся родня не могла ждать; каждый из бывших рабов накинулся на птицу с жадностью. Вельмол и Грони с нескрываемым сочувствием смотрели на то, как быстро жевали и глотали женщины, отрывая от птицы золотистые крылья, ножки, куски с поджаренной жирной корочкой.
Вельмол оторвал от фазана кусочек без костей, разрезал на тарелке с помощью ножа, передал вилку сыну; тот неловкими движениями подцепил кусок, разжевал не торопясь и с довольным лицом игриво залепетал:
– Ещё, ещё!
Ко столу также была подана бутылка вина, чёрный нарезанный хлеб, солёные грибы в глубокой миске, прямиком из бочонка. Также, чуть погодя, были принесены деревянные стаканы, дополнительные приборы и тряпки.
Чернобородый налил каждому, кроме детей, по пол стакана. Он выпил свой стакан залпом, удовлетворённо поморщился, малость взбодрился. Некоторое время семья сидела и теперь уже более медленно продолжала насыщаться, наконец-то всласть наедаться.
Шёл неспешный разговор о том, что будет дальше. Вельмол предложил Грони поработать тут, сказав, что тут ей будет более весело со сверстницами, нежили как было в трактире «Славное местечко». На это девочка ответила удовлетворительно, но сказав ему на ухо ласково-уверенно, что она хотела бы и дальше с ним видеться, что не хочет расставаться на грустной ноте.
Увидев, что Филити закончила есть, принялась вытирать губы и руки об тряпки, Вельмол прошептал ей на ухо:
– Я очень хочу, чтобы день нашей долгожданной встречи запомнился. Потанцуем?
Подкрепившаяся Филити взбодрилась, повеселела, с охотой приняла его руку. Выйдя из-за стола, она начала медленно кружить вокруг Вельмола под гармонь и певучий голос девушки на сцене.
Чернобородый с супругой танцевали медленно, любя, в такт неспешной музыке. Они обнимались, расцеплялись, вновь сходились, кружили вокруг друг друга. Завсегдатаи посетители, глядя на них, начали бодро насвистывать, как бы поддерживая их.
Грони смотрела на танец Вельмола и Филити с двоякой улыбкой. Она, сама того не понимая, поджимала губы, придирчиво разглядывала каждое их движение. Её лицо зарделось, но она чувствовала, что всё к этому моменту и шло. Так, и никак иначе и должно быть.
Когда музыка и песня кончились, Вельмол с улыбкой на лице поклонился Филити, а она из уважения поклонилась ему. Супруга с довольным лицом села напротив сытых, возрастных Ляды и Нифии, которые принялись хвалить её за прекрасный танец.
– Спасибо за чудесный танец, милая. Так вот, Грони, я сейчас постараюсь устроить тебя сюда выгодно работать. После этого я и моя семья отправимся в деревню около огненного маяка, в баню.
– Хорошо, – ответила девочка с лёгкой улыбкой.
Вельмол подбодрил себя добрыми словами, уверенной поступью пересёк таверну, подошёл к прилавку.
– Уважаемый Лоршалл, я бы очень хотел, чтобы вашей чудесной, уютной таверне помогала очень способная и работящая девочка.
– Да? – спросил тот писклявым голосом, – А я вот не хочу кого попало нанимать.
– Она не грязнуля, всегда следит за порядком, умеет придирчиво убираться не тратя лишнее время. Грони всё делает по часам, умеет прекрасно готовить любую выпечку.
– Ну и что? У меня аж две таких, и, как видишь, здесь весьма сносно.
– Пожалуйста, устройте её под свою опеку. Вы не пожалеете – уверяю вас.
– Нет! – процедил тот сквозь зубы и отрицательно покачал головой несколько раз.
Вельмол глубоко вздохнул и выдохнул. Он достал из кармана последнюю золотую монету, покрутил в пальцах, поймал взгляд хозяина этого заведения и сказал:
– Вы точно не хотите даже попробовать? Вдруг она и правду хоть наполовину так хороша, как я её расхваливаю? Разве вы не хотите, чтобы здесь каждый вечер собиралась половина таверны, а то и больше? Это девочка способна из этого мрачного места сделать уютное гнёздышко. Ну так как?
– Ладно, ладно, я согласен. – ответил тот, протягивая руку за монетой.
– У меня парочка условий. – сказал Вельмол со сталью в голосе.
– Каких?
– У неё должна быть своя личная комната, и она должна всегда быть сыта и довольна.
– Первое время пусть поживёт с девками, там большая комната с тремя кроватями, а потом, если она оправдает мои ожидания, может что и придумаю. В остальном – согласен.
– Хорошо, – ответил Вельмол, вложив в руку Лоршалла золотой. – Но знайте, я периодически буду сюда наведываться, проверять, хорошо ли ей живётся. И если ей здесь будет плохо...
– Не стоит беспокоиться. Я понимаю, что топор у тебя непросто так, не для красоты.
– С вами приятно иметь дело. Всего хорошего.
Вельмол вернулся к столу, сообщил Грони, что всё для неё уготовано. Семья Вельмола встала из-за стола и пошла к повозке, а чернобородый задержался. Он не мог уйти из трактира не попрощавшись с девочкой.
– Грони, мне тяжело это говорить, но наши пути временно расходятся...
– Я всё понимаю. Ты заслуженно шёл к этому моменту и вновь обрёл семейное счастье. Я вижу, тебе хорошо с ними.
– Но мне неподдельно было хорошо всё это время и с тобой.
– Да… Было славно, хоть и трудно. Ты прав, нам, наверное, теперь будет легче порознь.
– Хорошо, что ты всё понимаешь. Я это ценю также, как и то, что ты спасла меня. Я обязательно буду тебя навещать и найду тебе достойного и добропорядочного парня.
– Спасибо за то, что устроил сюда работать. Спасибо за всё хорошее. – Грони поднялась на цыпочки и крепко обняла его за шею.
– И тебе спасибо, милая. – Вельмол нежно поцеловал её в щёку.
Некоторое время они постояли в неловком молчании, глядя друг на друга, как бы пытаясь на всю жизнь запомнить лица.
– Ве-ельм-о-ол! – позвала того Филити с улицы, – Мы ждём!
– Прощай, дорогая. – чернобородый с трудом отвернулся, и зашагал к выходу из таверны.
Вельмол вышел на улицу. На небо ясно светило тёплое солнце, он поднял лицо ввысь с закрытыми глазами и глубоко вздохнул от грустных мыслей. Он дал каждому из трёх лошадей по одному яблоку; пока они ели, он гладил их по гриве и шептал им на ухо ласковые слова. Чуть погодя он уселся на повозку, обернулся назад, увидел довольную семью, кивнул им, и легонько шлёпнул бока лошадей вожжами, тронувшись в путь, к деревушке, около которой располагался его старый, но заброшенный дом.
----------------------------------------------
К вечеру Вельмол приехал прибрежной деревушке. Рядом разлеглось обширная гладь моря, что разделяла земли Лериля с землями нейтралитета и Горбри. Когда чернобородый проезжал на повозке вглубь деревни, то краем уха уловил, что среди народа шла молва о том, что рабам удалось сбежать из соляных копей – на что бурно отреагировал сам император Мистамин.
Филити оглядела деревню и с улыбкой подметила, что каждый дом этой деревушке был из коричневой древесины; на стенах многих домов были цветистые рисунки животных, солнца, полей и трудящихся людей. Вельмол видел перед собой добрый люд. Перед стариком на лавочке, оживлённо шепчущим и жестикулирующим, собралась толпа ребят – наверняка история была захватывающая и героическая. Прижавшись к стене возле кузницы стоял человек в фартуке и с трубкой во рту, державший в руке молот. Его лицо было вспотевшим – видимо, отдыхал. Парни работяги помогали воздвигнуть новый забор ворчавшей, крикливой старушке.
Вельмол доехал до высокого дома с улыбкой на лице: ему нравилось это место. Высадившись, он попросил родню подождать его.
Чернобородый поднялся на третий этаж высокого дома из светлого бруса, и он думал, что ему вновь придётся потратиться драгоценностями из походной сумке на свой замысел.
Он распахнул двойную дверь и вошёл в скромную, но широкую комнату, обставленную деревянными поделками. За простецким столом несомненно сидел староста, глаза которого таили в себе мудрость. Он был одет в лёгкую шубу и с его шеи свисала мудрёная серебряная цепь. Вьющийся волос на его голове отливал светло-бронзовым оттенком.
Этот человек кивнул ему, и тот сказал:
– Здравствуйте! Моё имя Вельмол, – он слабо склонил голову вниз, – Моей семье позарез нужно сходить в баню. Мы с трудом спаслись из...
– Не надо оправдываться, – басовито высказался тот, – Сегодня как раз банный день. Всех желающие добрые люди могут взбодриться. Добро пожаловать в деревушку Докри!
– Огромное вам спасибо. Я обязательно ещё к вам загляну и обговорю одну очень важную сделку.
– Заходи, всегда рад поболтать по делам. – охотно ответил тот.
Вельмол спустился к родне с улыбкой на лице. Он высказался с радостью:
– Сегодня удача на нашей стороне. Баня полностью в нашем распоряжении.
– Это прекрасно, – обрадовалась Филити, – Я уже давно привыкла к тому, что чешусь, но понимаю, что это ненормально...
Вельмол повёл родню к широкому одноэтажному дому рядом с морем. Взойдя на ступени, он распахнул скромный предбанник, стены которого были украшены ветвями берёзы и тёмными, срезанными засохшими грибами. Довольный люд, здороваясь с ними, как раз оделся и начал выходить на свежий воздух. Чернобородый закрыл входную дверь на щеколду и предложил сёстрам первым пойти в баню из уважения и понимания, что они в трудную минуту охотно помогали Филити ухаживать за его младшим сыном. Женщины охотно согласились и первыми пошли попариться.
Ожидающая семья оживлённо разговаривала о том, что всё это время происходило на пути главы семьи. Вельмол отвечал жестокой правдой. Особенно его семью шокировало то, как он скромно описал место пребывания с больными на голову людьми, куда его поместили намеренно – в наказание за сопротивление короны. Пока он это рассказывал, сын охотно давался помощи отцу в раздевание.
Спустя пол часа из бани вышли сёстры с покрасневшими лицами. Вельмола и Нифию с Лядой разделяла деревянная перегородка, не дающая случайно подсмотреть чего лишнего. Сёстры поблагодарили Вельмола за то, что он первыми их пустил и дальше в баню вошли раздетые догола Сэндри, Филити, сам глава, и его сын.
В бане горело несколько свечей. В трёх вёдрах стояла разная вода, от холодной ключевой, до обжигающего кипятка.
– Спасибо, что подогрели, – сказал Вельмол сёстрам.
– Не за что, – отозвались те в один голос.
Сын, дочь и жена Вельмола забрались на высокую скамью. Чернобородый взял деревянный ковш с кипяточной водой и плеснул на державшийся на цепях чан с раскалёнными камни над костром. Вода на камнях моментально зашипела, со стены до пола начал опускаться обжигающий, но терпимый и долгожданный бодрящий воздух.
Вельмол забрался на скамью к семье, почувствовал на коже обхватывающий тёплый воздух, вздохнул радостно и произнёс:
– Красота.
– Нам сильно не хватало воды всё это время. – сказала Филити с лёгкой грустью в голосе.
– Ничего, теперь заживём. – высказался Вельмол. – Хорошие времена только начались.
– Отец, я рада, что ты с нами, – произнесла Сэндри с радостным трепетом.
– Мне вас очень не хватало, – ответил он.
Взгляд Вельмола случайно скользнул по телу Филити. Он видел, как с её полных грудей медленно скатывались капли пота вниз, на плавный изгиб стройного живота. Она почувствовала его взгляд и отрицательно, с улыбкой на лице погрозила пальцем, мол, всё ещё впереди.
– Мне было часто холодно, – пролепетал молчаливый Самон, – А теперь тепло и мокро.
Вельмол добродушно рассмеялся, достал хвойный веник и принялся хлестать вспотевшую Сэндри, а затем и Самона нежно, любя. Когда он закончился массаж тела, Филити вымыла обоих детей в то время, как Вельмол подогревал и разбавлял воду для мытья.
Дети вышли к сёстрам, которые принялись их вытирать и одевать. Филити и Вельмол остались наедине.
Закрывшись, он быстрым шагом пересёк разделяющее их пространство и нежно поцеловал в любимые губы. Он трогал её полногрудое, мягкое и тёплое тело с нескрываемым наслаждением. Некоторое время они стояли друг друга нежно гладились и целовались, предавшись вспыхнувшей страсти.
Спустя пол часа Филити легка на скамью, спиной кверху. Вельмол увидел на её спине следы от кнута, что на некоторое время вывело его из себя. Она поняла, что он увидел и почему угрюмо молчит, сказав:
– Всё плохое в прошлом. Главное, что мы теперь вместе.
– Ты права. Теперь мы заживём, вот увидишь.
Вельмол взял тёплый, распаренный в кипятке хвойный веник, и принялся хлестать стройную спину любимой, на что та довольно мурлыкала и лукаво взвизгивала, лаская его слух. Затем Филити перевернулась, и он продолжил чуть с напором хлестать её по молочным ногам, тонким рукам и нежному животу.
Закончив, она встала и потянулась во весь рост, взяв хвойный веник в руки и принялась хлестать самого Вельмола с силой. Тот как будто бы ничего не чувствовал, но внутренне получал полное удовольствие от долгожданного уединения с женой.
Чернобородый взял в руки мочалку и принялся упорно мыть Филити оттирать запекшиеся грязные раны и шрамы на спине, тем самым приводя жену в заслуженный порядок. Некоторое время погодя они поменялись обязанностями; супруга помогла чернобородому отмыться, и они, чистые и довольные собой, всполоснулись тёплой водой, выйдя в предбанник.
Филити на ушко поблагодарила его за баню, на что тот ответил скромно: это было необходимо и вы это сполна заслужили.
Семья оживлённо разговаривала пока Филити и Вельмол за перегородкой одевались, и заинтересованными глазами, сквозь улыбки, друг друга разглядывали.
Выйдя на свежий воздух, каждый из них почувствовал мягкое дуновение морского, солёного воздуха. Были слышны мягкие, успокаивающие отливы и отзвук бьющейся о валуны воды.
– Сегодня прекрасный день. – сказал Вельмол на полном серьёзе, вдыхая полной грудью.
С ним охотно согласились взбодрившиеся, наконец-то сытые и чистые родственники.
На дворе темнело. Давным-давно у чернобородого состоялся бой с мародёрами, которые хотели сжечь его дом. Вельмолу свой дом, в то время, запомнился разграбленным подчистую. Он помнил, что там даже нет кроватей, а вечерняя усталость начинала брать своё.
Вельмол оставил Самона и Сэндри около повозки, вместе остальными направился к торговцу шёлком, который собирался было закрыть свою лавку. Перед взором чернобородого предстал ассортимент с размахом, на любой каприз. Он видел щёлк, овечий мех, клубки с разной тканью для шитья, разноцветные выкройки, готовые платья, свитера, штаны разной отделки и любых размеров и цветов. Высоко стояли свёрнутые ковры с невиданными лесными и горными узорами. Чем дольше Вельмол рассматривал эту чудную, огромную лавку, тем сильнее дивился от того, что в ней находилось всё что душе угодно.
Для начала чернобородый прикупил в этой лавке шесть спальных мешков и постельное бельё для каждого. Сёстры вместе с Филити выбрали себе несколько разноцветных платьев, начиная от нежно бордовых, заканчивая изумрудным, которое Филити сразу же надела на себя. Также она выбрала себе лимонную косынку на голову, которая очень смотрелась под её кудрявые светлые волосы. Детям тоже выбрали разную одёжку, но на этот раз более тщательно, с большим старанием желая угодить малышу.
Вельмол за всё расплатился из походной сумки крупным серебряным ожерельем с талисманом в виде белки. Торговец заохал и заахал, мол, дорого заплатили – но меньше чернобородый дать никак не мог, попросту было нечем.
Сгрузив спальные мешки в повозку, родственники переоделись в новые, чистые одеяния на распаренные, чувственные тела. Вельмол залез в повозку, дёрнул поводьями, и тройка лошадей тронулась в путь.
------------------------------------------------
Долгое время, когда уже на дворе окончательно стемнело, они ехали в полутьме по ухабистой дороге, по обе стороны которой росли грустные, смирившееся ивы, эти дивные деревья, длинные ветви которых тянулись к земле. Дорога мало-помалу вела в нужное направление – высоко наверх, к утёсу, где располагался единственный каменный трёхэтажный дом.
Спустя некоторое время их взору в темноте предстало величавое здание с двойной наклонной крышей из черепицы. Окна трёхэтажного здания были целы, входная дверь была приоткрыта. Вельмол слез с повозки, взошёл на веранду и вспомнил тот момент, когда он вышел из этого дома убийцей. Он горько про себя рассмеялся, понимая, что другого выхода не было – или он их, или наоборот.
На деревянном столе Вельмол взял в руки масляную лампу, пошевелил ей, почувствовал, что внутри осталось масло. С помощью кремния он не без труда зажёг лампу, отрегулировал огонёк и сказал:
– Если увидите внутри скелеты, не бойтесь. Это были плохие люди.
– Ты же шутишь, правда? – спросила Сэндри, смотря в налитые кровью глаза отца.
– На этот раз я не шучу. Их послал сюда глава разбойников, тот, кто был в ответе за ваше похищение. Он, кстати, тоже мёртв.
– Вельмол, пожалуйста, не говори об убийствах. – проговорила супруга с трепетом.
– Хорошо Филити, я уважаю твоё мнение.
Чернобородый набрал в грудь воздуха, с решимостью приоткрыл входную дверь и вошёл в прихожую, дойдя до обширного зала. Следом за ним в тёмную комнату, освещаемую светом лампы, вошли и остальные. На полу действительно были два скелета в броне. Также на полу был беспорядок, а именно разбросанные кружки, книги, разбитые тарелки, разорванные картины и тряпьё. Вельмол постучал зубами, думая, что бы сказать, чтобы успокоить угрюмо молчавшую родню.
Он со вздохом дал в руки лампу Филити и произнёс:
– Здесь мы приберёмся. Я первым начну приборку. – сказал он, взваливая себе на плечо скелета в броне.
Спустя четверть часа, когда родня уже спала на третьем этаже, Вельмол вынес на улицу и закопал далеко от дома, в лесу, пятерых мародёров. Он последний раз воткнул в землю лопату, высвободил из земли жирную почву и притоптал её ногой. Чернобородый сорвал с ивы несколько длинных веток, расположил в месте погребения так, что это место не должно было вызвать тревог и сомнений в том, что оно ничем не отличается от других.
Вельмол медленно, устало вышел на край обрыва и осмотрелся на живописный вид, который был видел с этого утёса и из окон его дома. Перед ним, далеко внизу, со всем размахом предстала деревушка Докри, где у многих домов ещё горел свет. Возле берега пылал, окрашивая морские просторы оранжевым светом, высокий огненный маяк. Вельмол навострил зрение, и даже смог разглядеть далеко расположенные земли Лериля, этот далёкий островок, который отсюда виднелся как небольшая скальная возвышенность. С этой высоты, стоя на краю утёса, он отчётливо видел скалистый пояс, окружавший все эти земли непроходимыми горами. Где-то там, за неприступными скалами, располагались другие земли, о которых простой народ и подумать никак не в силах; и где то там, быть может, располагается город Янфар, возможно уцелевший.
Чернобородый некоторое время стоял с грустью и одновременной радостью. Он понимал, что теперь всё в его руках, он чувствовал, теперь-то они заживут. Он хотел, чтобы деньги и драгоценности в его походной сумке послужили ему с пользой. Он мечтал не просто прикупить на все деньги красивых и ненужных безделушек, нет, он хочет выкупить кузницу и начать работать, и вдобавок, он, как и раньше, хочет завести кур и баранов.
«Но для начала нужно построить амбар и завести пастушью собаку». – подумал он.
«Я тебе завидую, у тебя хорошая семья». – прошептал Этман, в голове Вельмола.
«И я не собираюсь более отдаться неправильным идеям, от которых может пострадать моя семья».
«Заживёшь новой и счастливой жизнью?»
«Только так, и никак иначе. Передо мной, как и раньше, будут вставать житейские трудности, но я как-то же дожил до этого момента и справился с бывшим напастями. Значит, справлюсь и с другими». – уверенно закончил Вельмол.
Чернобородый глубоко вдохнул в лёгкие прохладный воздух, развернулся и пошёл к дому. Настроение у него было приподнятым, завтрашний день предвещал много приятного. Он не спеша взошёл на веранду, вошёл в дом, где завтра поможет семье прибраться. Думая о будущем, он поднялся по ступеням на третий этаж каменного дома, держась за толстые резные поручни.
Родня, хоть и без уюта, расположилась на эту исключительную ночь на полу. Каждый из них мирно дремал в спальном мешке. Самон расположился впритык носом к матери. Вельмол на цыпочках вошёл в пустую комнату, развязал под рукой ремень с топором, снял с себя кожаную куртку с защитными стальными пластинами и улёгся спать рядом с Филити.
Он не ворочался, в его голову не лезли пустые мысли о трудностях, и он был очень горд собой и доволен, что наконец-то воссоединился с семьёй. С такими мыслями он провёл первую ночь в новом доме.
Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 18.05.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)