Море волнуется раз, море волнуется два...

Игорь Кручко
Музыка к произведению:Tony Anderson - Dreams and Visions
https://www.youtube.com/watch?v=li1YEsaQwcs



     Предательство чаще всего неизлечимо – если человек предал однажды, предаст и в следующий раз.


      Эта история произошла в начале семидесятых годов прошлого столетия. Я прошел большую часть своего жизненного пути, но, до сих пор, не могу обходиться без содрогания, когда вспоминаю этот случай.

      Отслужив положенные три года в военно-морских силах СССР, вернулся в родной город. Проболтавшись немного без дела, решил заняться поиском работы. На сторожевом корабле был мотористом, поэтому, работу искал по специальности. Мне повезло: совершенно случайно узнал, что на торговый корабль требуется моторист. После короткого собеседования был зачислен в штат команды. Через несколько дней корабль ушел в плаванье.

      Федор Иванович Лукьянов или просто – «Лукич», был старшим мотористом. Он и вводил меня в курс дела на корабле. Поднявшись на палубу из моторного отсека, мы шли в кают-компанию на обед. Возле перил стоял немолодой мужчина и курил. Я с ним поздоровался, а Лукич даже не взглянул в его сторону.

      – Ты, вот что… С этим мужиком, зовут его  Михаил Федорович Акиньшин, не общайся… Это мой такой настоятельный совет тебе!

      – Почему? – удивленно спросил я.

      – Потому что он – подлец! Обходи его стороной. Больше на эту тему я говорить с тобой не собираюсь! – отрезал Лукьянов и ускорил свой шаг.

      В кают-компании собралась почти вся команда нашего небольшого корабля. Матросы вели неспешный разговор между собой. С появлением  Акиньшина все разговоры сразу стихли. Кок, увидев его, бросил половник в кастрюлю и, повернувшись к нему спиной, стал нарезать хлеб.

      Михаил Федорович, молча, сам обслужил себя и сел за отдельно стоящий стол. 

      Напряженную тишину нарушали только стук ложек об тарелки…

      Прошло пятнадцать дней. Как-то вечером, я увидал на палубе одиноко стоящего Акиньшина и решил поговорить с ним. Оглянувшись по сторонам и не заметив никого из матросов, быстрым шагом направился в его сторону.

       – Дядя Миша, – обратился я к нему. Он был намного старше меня, поэтому такое обращение я считал вполне нормальным. – Что вообще происходит? Почему мне советуют не общаться с вами?

       Он повернулся ко мне, молча сделал еще одну затяжку и выбросил недокуренную сигарету за борт. Потом, неожиданно, со злостью, произнес:

      ¬ Да пошел ты на…! – и, сгорбившись, он медленно стал подниматься по трапу. 
      В недоумении от такой его реакции, решил возвратиться к себе в каюту. Идя по коридору, продолжал думать об Акиньшине.  Неожиданно пропал свет, и я получил сильный удар в лицо.

      А на следующий день случилось ЧП: Дядя Миша сиганул за борт корабля, успев крикнуть:

     – Мужики, если сможете, простите меня! 

     Сразу объявили тревогу: «Человек за бортом»! Как положено в таких случаях, кинули спасательный круг! Правда, немного с задержкой. Еще круги, которые делал корабль, были намного больше, чем следовало. Так и не найдя Акиньшина, корабль взял прежний курс.

     Нас воспитывали так, что во всем должна быть взаимовыручка. Особенно на море! То, что произошло, не укладывалось ни в какие рамки. Я ходил как чумной до самого прибытия корабля в порт приписки.

     Сходя по трапу, услышал окрик Лукича:

     – Сань, подожди ка меня! Есть к тебе разговор.

     Мы сидели в портовом кафе и молча пили пиво. Лукич, закурив очередную «Приму», промолвил:

     – «Зеленый» ты еще, парень… Не обижайся на меня за то, что я сейчас скажу… Глубоко затянувшись, он продолжил: – Повидал я людишек на своем веку… Разные они были… Среди них попадалась и мразь всякая… – он сбил в пепельницу пепел и отпил немного из бокала. Вытерев рукой рот, задал мне вопрос:

    – Вот тебе, сколько сейчас лет?

    – Двадцать четыре! – я непонимающе уставился на него.

    –  Мне – почти пятьдесят!  Я повидал ровно в половину больше твоего… Кое-какой опыт за эти годы приобрел… Ты только жить начинаешь, а я, уже ходячая пенсия! – улыбнулся Лукьянов. – Акиньшин был дрянь человек! Он пошел на сделку со своей совестью! – Федор Иванович не спеша достал из кармана брюк пачку с сигаретами и снова закурил. – Предателем он был, одним словом! – выпустив струю дыма, промолвил Лукич и невесело усмехнулся в прокуренные усы.

     – Предательство в отношениях, предательство друзей, предательство любимых, предательство знакомых... Дядя Федя, почему люди идут на такое? Или в нашей жизни уже нет места доверию?

     – Зачем тебе знать, что это такое? Хочешь моего совета: просто сам не предавай! То, что случилось с Акиньшиным – жестоко, но справедливо! Из-за него столько хороших людей почем зря сроки мотают!  Стукачом был, сука… – Федор Иванович тяжело вздохнул и прикрыл ладонью глаза.

                ***

                Игра «Море волнуется раз».

        Выбирается ведущий.

       Он отворачивается от остальных и произносит считалочку (пока он говорит, все игроки хаотично двигаются).

            Море волнуется раз,
            Море волнуется два,
            Море волнуется три,
            Морская фигура на месте замри!

      Игроки замирают, изображая "морские" фигуры. Ведущий подходит к любому игроку, дотрагивается до него рукой - игрок изображает, кого именно он показывает. Задача ведущего – отгадать, что это за фигура…


                ***

        Много позже, от других людей я узнал, что родителей Федора Ивановича Лукьянова по ложному доносу соседа, с которым не сложились отношения, были объявлены врагами народа и расстреляны без суда и следствия.

 
        Бог не посылает нам того, чего мы не можем вынести. Наверное…