Автор: Juan Draghi Lucero Оригинальное название: Las tres torres de Hualilan
Переводчик: Анна Балакина
Жили среди бескрайних пустынь муж да жена. Были старики одни-одинешеньки на белом свете, и не довелось им иметь ребенка, что стал бы их отрадой, дарил надежду и тешил своими проделками на склоне лет.
О матэ они и не слыхивали; сушили только горные цветы да готовили из них отвар.
Как-то раз совершали старики вечернюю молитву Пресвятой Деве и Пачамаме и принесли ей обещание: «Хотим дитятю и силу, чтоб освещала нашу жизнь». Так вот старики попросили, а больше ничего просить и не стали.
Как-то раз гнался старик за табуном гуанако и увидал — на камне горят три лучины. Подошел он ближе, потому как смекнул, что это ему некая сила оставила эти огоньки — озарять его жизнь, дунул на лучинки – они погасли, снова подул – они опять загорелись. Бережно взял он их и принес старухе. «Свет нам с тобой послали, старая», - сказал он жене, и стали они впредь этим светом освещаться.
На другой день ушел он раздобыть соли, смотрит – а на груде камней плачет младенец, завернутый в шерстяные пеленки. Схватил он его и побежал домой. «А теперь у нас и сынок есть!» - сказал он жене, и принялись они кормить его ламьим молоком.
Не могли старики никак придумать, как же им ребенка назвать. Вот решили они: как придет Иванов день, так окрестят его в зеркальной воде источника, потому как в этот день всякая вода становится святой. Так они и сделали, а назвали ребенка Хуан Миром Дан (Juan del mundo), потому что это мир его дал, а меж собой звали просто «сынок».
Минуло лето и еще одно, мальчик подрастал. Как исполнилось ему 16 лет, он возмужал и решил, что пора помогать своим родителям.
Чтоб кормить семью, собирал он в поле хворост и сеял маис. И еще по-разному поддерживал стариков в благодарность за то, что вырастили его. Так жили-поживали они втроем в своей глухомани.
Вот как-то старик-отец слег и уже не смог больше подняться. «Поди-ка сюда, сынок», - позвал он парня. И отдал ему три лучинки, чтобы тот поддерживал домашний очаг. «Дунешь на них раз – они зажгутся, дунешь другой – погаснут. Как я умру, возьми три тростинки, обрежь их под мой рост, воткни в землю, вставь в каждую из них лучинку, зажги, а как те сами погаснут, выкопай могилу под рожковым деревом и положи меня туда. Понял, сынок? И позаботься о своей старой матушке!» Договорил это старик-отец да сразу и умер…
Старушка с сыном зарыдали, обнявшись. Долго они плакали, и провел паренек ночь у тела отца и сделал все, что тот велел. Три дня прогорели лучинки, вставленные в три тростинки, пока сила свыше не погасила их одну за другой. Тогда паренек выкопал могилу и схоронил отца под указанным деревом. На могиле они с матерью - два чистых сердца — плакали и утешали друг друга. Так шло время…
Ходил парень в поля добывать им пропитание, возвращался то с птицами, которых ловил на деревьях, то со страусом, на которого охотился среди льяносов. Птичьим мясом да маисом, что рос в огороде, двое и питались. В мире жили они среди глухих пустынь.
Вот как-то сказала мать сыну: «Дни мои подошли к концу…», — да сразу и умерла. Из трех тростинок сделал парень три подсвечника, а в них вставил три лучинки. Три ночи горели они возле тела, пока воля всевышнего не погасила их. Выкопал он могилу у подножия дерева чаньяр и положил туда тело своей бедной матушки. Заплакал парень, сетуя, что один остался на белом свете. Так лил и лил он слезы, потому что лишь в них находил утешение.
В первую ночь увидел он, как появилась из могилы его отца фигура из огня, а другая ярко-белая вышла из матушкиной, и все наблюдал, глаз не отрывая, как они встретились, соединились и уходили, изредка крутясь, в пустоту ночи… «Нехорошо это, что глаза мои следят за делами умерших», - подумал парень и прикрыл себе лицо пончо.
Утром выпил он отвара из горных трав и слышит: вот будто его любимые матушка и батюшка тихонько перешептываются. Парень подумал, что они вернулись из мира мертвых. Вышел он на улицу, думая найти там любимых родителей, но никого там не было, только солнце глаза слепило. И хотя увидеть он никого не увидел, по-прежнему слышались ему тихоструйные речи любви и согласия… «Негоже мне слушать разговоры моих дорогих мертвецов», - подумал он, и ушел снова в дом.
Это и в другие дни повторялось, и вот пришло парню в голову, что слишком он одинок, и его родители, конечно, обрели покой в мире ином, а ему правильнее будет найти тех, на кого можно смотреть и с кем можно говорить. И решил он отправляться в дорогу: запасся едой, сделал себе несколько пар сандалий охота. Как время пришло, присел он на корточки у могилы своих стариков и стал прощаться, шепча слова любви и благодарности. «Прощай, отец… Прощай, мама...», - закончил свою речь парень, и услышал вдруг, как два голоса, полные покоя и любви, отвечают ему «Прощай!».
Подпер он дверь своего домика палками, положил в карман три лучины, и как стало смеркаться, отправился на поиски своего пути.
И вышел он на бескрайние равнины, отправившись навстречу судьбе. Много дней и ночей пробыл парень в пути. Как-то на рассвете различил он вдали голубые горные вершины и направился к ним. Недели и месяцы шел он, не зная отдыха, и в награду очутился сред цветущих гор.
Был то самый дальний уголок земли. Место, куда не ступала еще нога человека — Ущелье Обретения Любви (Ansiada Compa;;a).
Как настала ночь, расстелил парень на земле пончо и бросил свою поклажу у изножья крепкого дерева чаньяра, где собирался ночевать, а сам пошел собрать сучьев для костра. Прошло времени всего ничего, а когда вернулся он с хворостом, так и замер от удивления: под деревом, что он выбрал, горит костер, уютная постель расстелена, а на белой скатерти ужин ждет. Так он хворост из рук выронил и все не мог понять: это чудо, что он видит перед собой, сон или явь? Наконец, сел он на пончо и с наслаждением стал греть руки над костром…
Думал он - думал, да и решил, что вся эта забота – дело рук его умерших родителей, которые, верно по воле небес, пришли поддержать его в трудный час.
Так вот думая, принялся он за еду, да такой вкусной та оказалась, что съел парень до крошки все, что перед ним стояло. Утолил он голод и завершил ужин чаем из горных цветов с медом диких пчел. «Какие ж хорошие у меня родители! – подумал парень. — Даже после смерти приходят на землю и мне помогают…». Тем временем уже и полночь пришла, и костер гаснуть начал… «Спать пора», - решил парень, и устроился на приготовленной ему постели. Счастливый и благодарный небесам, стал он засыпать.
Но через какое-то время сон как рукой сняло, лежит парень в бескрайней ночной тишине и чувствует: есть кто-то с ним рядом на постели. «Это должно быть мой бедный отец, пришел мне компанию составить», - решил он, погружаясь в дорогие воспоминания, и в таких сладких грезах опять заснул.
На рассвете проснулся от пения жаворонков да дроздов. Полежал он еще под теплыми пончо из ламьей шерсти, а затем встал и отправился искать хворост для костра. Но когда вернулся с ветками и стволами, увидел костер и готовый травяной чай с диким медом и жареными лепешками. «Это мне родители помогают», — подумал опять парень и отведал их даров. Постель в ту пору уже исчезла. Остались только его дорожные сумки да оба пончо. Когда стал костер догорать, решил парень, что пора путь продолжать. Закинул он сумки и пончо на плечи, поблагодарил мысленно за помощь и утешение, что получил, и направился в глубь гор. Поднимался он все выше, так утро и прошло. Около полудня оставил он свою поклажу у подножия утеса и пошел искать сучьев для костра; а как вернулся, увидал вновь чудесный костер и обед на чистой скатерти. «Это родители поддерживают меня в пути», - снова сказал себе парень, сел греться у костра и есть обед, что ему приготовили в этом пустынном краю.
Как начал костер догорать, собрал он свои немудреные пожитки и продолжил путь; а как двинулся в дорогу, так огонь, скатерть и блюда растворились в воздухе, как туман.
Так путник продолжал идти. Шел он весь день, спускаясь и поднимаясь с горы на гору, пока не стало смеркаться. Расположился он в небольшой впадине, оставил там свои пончо и сумки и пошел собрать сучьев для костра; и все повторилось: вернулся он и увидел, что ждет его костер, а на скатерти ужин накрыт, и удобная постель уж расстелена. «О, в каком же долгу я перед родителями», - смиренно сказал парень, снимая шляпу. Насладился он ужином, греясь у огня в ночной тишине, а после выпил травяного чая. Как стало его в сон клонить, улегся он в приготовленной ему постели. Заснул он быстро, но среди ночи проснулся и чувствует ясно: лежит рядом кто-то теплый. Не мог он сдержать нежности и погладил лицо того, кто был возле него. «Это моя святая мамочка спустилась с небес, чтобы полежать со мной!» - сказал он, нащупав женское лицо. Светлые чувства наполнили его любящее сердце. Затем одолел его сон.
Когда проснулся он на рассвете, возле постели уже костер горел и светил ему. Завтрак был накрыт. Путник с удовольствием поел. Потом собрал он свои вещи и отправился дальше по безлюдной дороге. Шел он и шел, не позволяя себе перевести дух.
В тот же день, в час обеда, ждали его самые вкусные кушанья, а когда устроился он в сумерках на ночлег, увидел там привычный костер, вкусный ужин и удобную постель. Не переставал он благодарить своих родителей, пока не заснул в тишине ночи. Разбудил его какой-то шум в горах, а когда вновь все стихло, услышал он рядом в постели чье-то дыхание. Несколько мгновений он медлил, а затем, в порыве нежности, протянул руку и ласково-ласково погладил женщину по лицу. Кожа была такой мягкой и гладкой, что он сразу понял, что это не его мать, морщинистая старушка, а скорее уж розовощекий улыбающийся ангел. Сердце его отчаянно забилось. Та, кто рядом спит — молодая женщина! Тысячи разных мыслей стали ему в голову лезть. В сердце не было покоя: стало оно как кузнечный горн, где пылают всякие вопросы и ответы. И не мог он от волнения с мыслями своими управиться… Наконец, чуть успокоившись, сел он в постели и дрожащими руками ощупал лицо своей спутницы. Слышит: та встала и уходит от него, а на прощание говорит:
Никогда меня не трогай
И увидеть не стремись.
Не отец я, и не мать я,
А любовь из гор окрестных,
что с тобою рядом спит…
Той ночью парень глаз уж не смыкал, мысли ему покоя не давали. Меж тем рассвело, и когда встал он и пошел собирать сучья для костра, то подумал было, что и чудеса, и женщина, которая с ним говорила, теперь исчезнут навсегда, и больше ему помогать никто не станет. Однако, вернувшись на стоянку, увидел он костер и накрытый завтрак. Поел путник и пустился снова в путь по бескрайним долинам. Только на минуту думать прекратит, а уж новые мысли в голову лезут. Вечером на привале снова ждали его костер, ужин и постель. Он заснул, а проснувшись среди ночи, насилу удержался, чтобы не дотронуться снова до волшебной женщины рядом с ним. Под конец сон все же его победил. Когда разбудила парня румяная заря, спутница его уже исчезла, и в постели он был один.
В тот день шел парень дальше, и его невидимая возлюбленная заботилась о нем, однако он чувствовал: любопытство так и подстрекает его эту тайну разгадать. Вновь и вновь напоминал он себе о ее предостережении… Так пришла ночь, и опять порадовали его костер, ужин и постель, что приготовила женщина-невидимка, а проснувшись ночью, парень почувствовал под боком ее теплое тело, еще больше разволновался и стал бороться с желанием на нее посмотреть и ее потрогать, и все ярче сердце его горело от мыслей, как должно быть хороша девушка, что спит рядом. В борьбе шла ночь…Не в силах успокоиться, решил он дождаться рассвета, чтоб рассмотреть свою спутницу. Упорно боролся он со сном, но как стало небо розоветь, так глаза сами собой сомкнулись… А когда он их открыл, то был в постели один!
В дороге парень все думал о том, что случилось, и вдруг вспомнил, вот искушение! о своих ярких лучинках… «Ох!», - сказал себе путник, и продолжая думать об этом, шел дальше по горам и долинам.
На закате выбрал он для ночлега пещеру на утесе и в ней нашел снова и костер, и накрытый ужин, и постель, что звала на отдых. Согревшись и отужинав, он лег спать, а тем временем достал тихонько из кармана на поясе лучинки. Укрылся шерстяным пончо и заснул возле догоравшего костра…
Проснулся парень, твердо решив: услышу, увижу и потрогаю. Сперва различил он рядом тихое дыхание спутницей своей. Нащупал потихоньку лучинки, и решил, что пора: распрямился и сел на постели. Достал лучинки из-под подушки… Склонился над своей соседкой и осторожно подул на них…
Три лучинки загорелись и осветили лицо молоденькой девушки, что лежала рядом, улыбаясь во сне. Кожа у нее была немного смуглая. А чтоб красоту ее описать, слов не хватало. Улыбка на ее губах и щеках все больше парня зачаровывали. Восхищенно рассматривая девушку, он немного отодвинул покрывало… Увидел он две девичьи груди, и тут уж разум его совсем помутился. Держа в левой руке горящие лучинки, а на правую опираясь, он наклонился, жадно поедая глазами эту красу неписаную. Губы его нашли губы спящей девушки и поцеловали ее страстно. Ее губы ответили сонным поцелуем, но в тот же миг волшебная девушка проснулась и в глазах ее появился испуг. «Ах!» — вскрикнула она, как ужаленная, дунула, погасила лучинки, и в тот же момент исчезла… а из темноты донесся ее голос.
И слышал он, как издали говорит она, плача:
Прощай же, неблагодарный,
Тысячу дней теперь будешь в пути.
В Трех башнях Уалилилана
Меня ты сумеешь найти!
И голос ее стал совсем тихим, улетая все дальше в темноту.
Парень от невыносимой тоски обхватил голову руками. Так, безутешный и ослепленный горем, встретил он рассвет и новое утро. А когда вышло солнце, увидел он, что постель исчезла и лежит он на своих потрепанных пончо. Весь истерзавшись от страшной потери, собирал он скудный хворост. Разжег лучинками костер, чтобы заварить чая из полевых трав.
И понял, что заботиться о нем больше некому. Надеялся он лишь на одно: выбраться из волшебного ущелья и разузнать, где же находятся Три башни Уалилана, в которых спряталась его чудесная возлюбленная. Приняв такое решение и идя на зов сердца, парень отправился в путь.
Шел он много дней, возвращаясь старой дорогой, пока не оказался перед входом в ущелье. От него добрался он до равнин и пошел по просторным полям под открытым небом. Полный отваги и решимости, собрался он отыскать Три башни Уалилана.
Шел он и шел, ведомый страстью своей, и преодолевал многие лиги без отдыха, разыскивая свою любовь. Днем и ночью стоял у него перед глазами образ прекрасной спящей девушки. То в небесах, то на земле виделась ему ее очаровательная улыбка. Страсть указывала ему дорогу.
Шел он и шел все дальше. Миновал суровый край засух, и открылась перед ним другая бескрайняя равнина. Питался он лепешками, что делал из рожкового дерева да кашицей из дикого меда и плодов чаньяра. И считал он дни своего пути.
Несколько месяцев шел он в направлении, где поднималось солнце и не повстречал ни души, пока однажды, на привале, не увидел далеко-далеко огонек. Еще семь дней шел он, чтоб прийти туда, где он горел. Был то дом старого пастуха, который жил один среди сиротливых равнин. Подошел парень к его домику и, спросив благословения, заговорил со стариком. Тот был на ухо туг и подслеповат, и путнику немалых трудов стоило его разговорить.
- Дедушка, где найти мне Три башни Уалилана?
- Ну, где найти…Никогда понятия не имел, где эти башни. Южный ветер должен знать, где они.
- А где ж найти Южного ветра?
- Где ж его найти, ну… Если идти и идти туда, откуда он дует, придешь в его владения.
- Пойду тогда к нему, дедушка, - ответил парень, думая, что делать дальше.
Ночь провел он в домишке пастуха. А наутро, еще затемно, собрал вещи и отправился на далекий юг.
Много месяцев шел он в поисках, и уж когда много-много лиг прошел, различил на горизонте несколько белых домов. «Завтра постучусь к хозяевам», - решил парень, расположившись под чаньяром.
На другой день, ранним утром, увидел парень, как из ворот дома вылетел стрелой ветер. Парень пошел к дому и постучал в дверь. В ответ на стук появилась старуха, опирающаяся на суковатую палку.
- Это что за смельчак явился в земли моего сына? – спросила старуха, пытаясь рассмотреть незнакомца мутными глазами.
- Это я, бабушка, — отвечал парень, снимая шляпу. – Надобно мне поговорить с твоим сыном, Южным ветром, об одной своей нужде.
- Велика должно быть, нужда твоя, путник, раз ты всякий страх потерял, - отвечала тогда старуха, приглашая его в дом.
Парень вошел и рассказал Матери Ветра, что за дело привело его сюда, и так расхваливал он девушку, что с ним ночи проводила, что старушка от переживаний прослезилась. «Раз уж такая причина его привела, - решила она, - усмирю я своего сына, когда прилетит он домой, да попрошу его с парнем поговорить и помочь ему».
Она накормила парня лепешками из плодов рожкового дерева и напоила молоком ламы, и, едва успел он поесть, как стал ветер подниматься.
- Парень, залезай-ка в этот сундук, потому что сын вернется злым! – велела ему старушка, и парень поспешил спрятаться.
Стали крышка сундука и коридоры дома от ветра трястись. Бедная старуха вышла на улицу и дала своему сыну пепельный цветок понюхать, чтобы его успокоить и вразумить. Вот ветер немного успокоился и стал просто снежным вихрем. Спустился он с неба и ступил на землю у ворот дома. «Фу-фу-фу, человечьим духом пахнет!» - рявкнул он раздраженно, так что дом затрясся, деревья и трава к земле пригнулись. Был ветер высоким парнем с крепким белым телом, светлыми волосами и голубыми глазами. Руки перьями покрыты — он ими все время взмахивал, будто все еще летел. Индейское киянго частично покрывало его тело. «Да кто б осмелился в такую даль зайти, сынок! – сказала мать, протягивая ему пепельный цветок, чтобы успокоить. – Кому ж под силу эти просторы покорить … Успокойся сынок, и пойдем-ка выпьем со мной немного травяного отвара…». Наконец, Южный ветер поддался на ее уговоры, успокоился и вошел в дом, уселся и выпил отвара из горных цветов.
Старуха как увидела, что сын успокоился, стала ему понемногу рассказывать новости. Временами ветер начинал опять сердиться, тогда мама успокаивала его ласковыми речами и букетом из пепельных цветов. Увидев, что сын теперь в добром расположении духа, сказала она ему: «Сынок, тут такое дело… К нам в дом пришел парень, у которого случилась беда. Бродит он и разыскивает свою возлюбленную, а зазноба его живет в Трех башнях Уалилана…». «Пусть только явится мне на глаза этот человечишка! – взревел Ветер Юга, снова взлетев в воздух от злости. – Пусть выходит эта букашка, что топчет мои земли!» – «Юг! Юг! – кричала ему мать, - успокойся, Юг!» - Парень вышел из своего укрытия, и бедная старуха пыталась удержать сына, который страстно желал лицом к лицу с незваным гостем встретиться. Дала она ему понюхать пепельный цветок, и с его помощью да уговорами, смогла мало-помалу сына успокоить и пыл его умерить… Когда парень увидел, что ветер стих и готов слушать, рассказал ему смиренно о своей беде и причине своих поисков. Столько боли и горя было в его рассказе, что у матери южного ветра слезы из глаз покатились, а у ее сурового сына взор потемнел. «Там, где пролетал я, не видал я Трех башен Уалилана, — отвечал он. — Никогда не касался я стен этого города своими холодами… Он точно не на тех землях, что освежаю я своим дыханием… Может быть, мой злейший брат, Северный ветер, знает этот город и наказывает его своим палящим зноем! Ступай в его владения и расспроси его, а мне тебе больше нечего сказать». Так договорил южный ветер, и вскочив с места, полетел к воротам, неся суровые зимние холода. С ревом ринулся он на север.
Парень совсем опечалился. Горячие слезы потекли у него из глаз. Старушка, видя, как он мучится, утешала его, как могла. Так сидели они у очага и говорили, как друзья. Старуха поведала, что Ветер Севера – тоже ее сын и она проводит по полгода в доме каждого из сыновей и их усмиряет, потому как они заклятые враги и друг друга люто ненавидят. «Чуть меньше, чем через 6 месяцев, мой сын Ветер Юга перенесет меня на покрове своем к границам владений другого моего сына. Там оставит он меня на земле, прилетит Ветер Севера, поднимет меня на своих облаках и отнесет в свой огромный темный дом. К той поре, как это произойдет, тебе надо добраться во владений Севера. Я его утихомирю и расскажу о тебе и твоих поисках…». Поблагодарил парень старушку за помощь и, не мешкая, покинул ее дом, отправившись на поиски Северного Ветра…
Шел он много дней и ночей без отдыха. Вот прибыл он к рубежам владений двух ветров и увидел там дивную битву двух враждующих братьев.
Прибыл из своих владений Ветер Севера и, презрев размеченные границы, набросился на межевые столбы, разбил в щепы и вторгся в чужие владения. В это время явился и Ветер Юга. Принес он зимнюю стужу и стал сражаться с палящим зноем брата. Два ветра закружились, бешено вцепляясь один в другого. Ветер Севера швырял палящие угли в Ветра Юга, а тот в ответ осыпал врага-Севера снегопадами, от которых тот закрывался пончо. Темные волосы Севера перехвачены были головной повязкой – винчей. Был он смуглый, загорелый, со сверкающими глубокими черными глазами. Сама страсть дикая! Все время взмахивал он покрытыми перьями руками, поднимая облака пыли.
Дрались братья не на жизнь, а на смерть. Северный ветер расправлялся с братом, бросая в него горсти горящих углей, а Южный в ответ направлял на него густые тучи снега и льда. Враги сносили эти удары, корчась от боли, но не уступая один другому. Снова и снова летали снег и горящие угли, что гневно кидали они друг в друга. Вот взмахнул Ветер Юга своими пернатыми руками, и обрушились на землю холодные потоки воздуха…
Смуглый Север отступил, размахивая пончо. Поднял вихри раскаленного воздуха, и направил их к границам Юга. Холодные вихри столкнулись с горячими и послышались раскаты грома, а небо потемнело от страстной битвы. Слепящие молнии прорезали темноту. В их свете видно было двух враждующих братьев, и каждый размахивал пернатыми руками и со всей силы дул в сторону противника. Битва все более лютой становилась, и теперь враги уж целые ураганы поднимали. Север горячим дыханием обжег бока ураганному Югу, а в ответ раненый противник взмыл высоко в небеса и скинул оттуда снежные бури и град, чтобы удары Севера отразить. Загорелый Север отступил в свои солнечные пустыни, собрал палящие потоки воздуха и послал их как стрелы против вражеского снега и града. Прилетели обжигающие ветра и растопили снег, и раскололи льды. Безумно и отважно крушили они владения Южного ветра. Размахивая пончо и поднимая ураганы, гнали они прочь холода, бросая в них пылающие угли...
Услышал парень, как раскаты грома удаляются, и увидел, как покой возвращается на истрепанные бурей равнины. Тогда вышел он из укрытия и продолжил путь на север.
Десять дней шел он по землям Северного ветра, и чувствовал, как холодный Южный ветер дует ему в спину, вновь наступая на Ветра Севера и побеждает жару прохладой южных ледников.
Шел путник, думая лишь о спящей девушке, которую целовал, и в дороге мечтал, как будут они любить друг друга в Трех башнях Уалилана, и короче казались ему дни, недели и месяцы, что шел он навстречу Северному ветру.
Как-то утром различил он вдалеке крышу большого темного дома. К нему парень и направился. Девять дней занял путь до ворот дома Северного ветра и постучал он в них — сообщить, что пришел.
Шаркая, вышла к нему Мать Ветров. Увидев парня, она всполошилась. «Север еще более лют и суров, чем Юг, —сказала она ему, — и если уж владыку холодных ветров успокоить таких трудов стоило, то вразумить повелителя палящего жара еще трудней будет… В недобрый час явился ты, но заходи и выпей травяного отвара, чтоб сил набраться. А как почувствуешь первые порывы ветра, беги и прячься в сундуке, что в спальне стоит».
Так путник и старуха и говорили. Она снова просила рассказать историю странствий влюбленного и снова по ее морщинистым щекам текли слезы. Пока они говорили, сухие листья по земле стали перекатываться, а деревья и трава закачались. «Сын мой приближается», - вскрикнула старуха, и парень бросился прятаться.
Тем временем задрожала крыша дома и стало очень жарко. Волны горячего воздуха бились в стены дома и злобно его трясли. Буря все яростнее становилась, и вот потемнело небо от пыльной тучи и с шумом, все вокруг сотрясая, спустился на землю вихрем Ветер Севера, успокоился и вошел в дом. Стал он раздраженно воздух нюхать и крикнул в ярости: «Да тут духом человечьим несет!» И влетел в комнату – глаза, как угли пылают. «А ну выходи!» – ревел Ветер Севера. «Да разве человеку под силу в такие дали зайти, сынок!» - говорила ему мать, а юбка у нее от бешеного ветра взлетала. Наконец, получилось у нее отступить, взять кувшин с водой и обрызгать сыну лицо. Тогда стал он успокаиваться. А она все брызгала и брызгала на него водой, пока не удалось его слегка усмирить. Вдруг гнев его с новой силой вспыхнул, и Ветер Севера взмыл в воздух одним рывком, все вокруг раскидав, а бедная старушка еле на ногах держалась: то падала, то вставала снова. Продолжала она смачивать ему лоб водой и говорить с ним, и наконец, он чуть успокоился. Мама подала ему травяной отвар и когда он уселся и притих, решилась с ним заговорить…
«Говорил же я, духом человечьим несет!» - закричал Север вновь, гневно взлетел, скидывая на пол домашнюю утварь, и принялся искать пришельца. «Север! Север! Север! – звала его матушка, дрожа от страха. – Уйми свою злость! Успокойся, Север, сын мой!»
Брызгала и брызгала на него водой несчастная старушка, пытаясь успокоить, и мало-помалу это удалось. Облила она горячее лицо Севера, смочила ему волосы и лоб. Тут он стал спокойнее дышать. И когда наконец перестал он свирепствовать, стала мать тихонько с ним говорить. Бедная старуха издалека начала: рассказала, как жил-да-был один парень, что схоронил своих родителей и отправился бродить по белу свету, и стала в постель к нему по ночам ложиться невидимая девушка, а его так любопытство и желание замучили, что зажег он огонь и посмотрел на нее, да и поцеловал в порыве страсти… и потерял это чудо. Старушка расплакалась, а сын ее Север сидел, будто примеряя на себя тяжесть этих злоключений. «А что если б этот парень пришел в твой дом, сынок, просить у тебя помощи?» «Ну?», - отвечал Север. «Этот бедолага здесь. Пришел просить у тебя совета и сейчас выйдет». «Так пусть явится мне!» - крикнул Север, взлетая в ярости. Вылез наш путник из сундука, сняв шляпу, и спросил печально у Ветра, не знает ли тот, где находятся Три башни Уалилана. «Три башни Уалилана?» -повторил Северный ветер, закусив губы до крови и погрузившись в мысли. - Нет, в моих землях их нет, но припоминаю, будто бы слышал о них от Короля Птиц… Надо тебе пойти на север вдоль гор, и через много-много дней доберешься ты до его гнезда на верхушке высокого-превысокого чаньяра. Все, и так слишком много я тебе сказал, гадкий человечишка, что без разрешения ступил в мои земли!» «Я уже ухожу», - ответил парень, отходя к дверям, и кинулся прятаться в пещере под утесом, а Ветер Севера замахал своими пернатыми руками и полетел над землей, поднимая тучи пыли, выпуская порывы горячего воздуха и перекатывая песок в наказание этим землям. Всю ночь свирепый север терзал окрестности, и лишь на рассвете стих…Парень вышел из укрытия и пустился прочь со всех ног. И пошел дальше искать свою любимую.
Четыре сотни дней шел он без отдыха, а в последний из них остановился на вершине утеса и сосчитал, что еще двести дней и ночей осталось ему идти до дворца Короля Птиц, а тот уж расскажет ему, наконец, про Три башни Уалилана. И такие мысли придали ему сил дальше идти и воодушевили, и день и ночь представлял он себе спящую девушку, которую поцеловал. День за днем упорно шел он вперед, покоряя равнины и горы, и складывались дни в месяцы. А срок в тысячу дней, что отвела девушка на поиски, уж истекал... Снова и снова продолжал парень путь, и вели его страсть и надежда, и вот проходили новые дни и ждать оставалось меньше. Наконец, очутился парень перед одиноким чаньяром, чья крона поднималась в небо на пятьдесят вар. Придя туда, просил он встречи с Птичьим королем. По его ходатайству слетел вниз старый кондор с барскими замашками. Мужчина и птица повели разговор о том, что происходит на земле и в небе. «Нет, - говорил Птичий король, - где стоят Три Башни Уалилана, я не знаю, но как-то раз, на большом празднике, что устроил я для окрестных птиц, один старый пьяный в хлам чилийский ястреб рассказывал об этих твоих башнях, и говорил, что их знает». «Во что бы то ни стало, сеньор Король Птиц, велите позвать этого старого ястреба и просите его рассказать об этих краях!» «Дело-то в том, — отвечал Птичий король, — что я не знаю, как этого ястреба зовут, а потому твое прошение исполнить не могу!» «Ах, - простонал парень. — Может ли быть, чтоб все мои хождения были напрасными? Ведь у меня только 12 дней на поиски осталось! Есть ли кто-либо несчастней меня на белом свете?» И пересказал королю, шаг за шагом, всю жизнь свою и беды свои. У старого короля-кондора слезы из глаз побежали, пока он слушал об этих злоключениях. Он утешал парня, поглаживая крыльями и лапами. «Не плачь больше, путник, — сказал могучий кондор. — Созову я всех птиц, что летают в небе и бегают по земле, и допрошу их, как полагается королю, бедный ты мой бедный». И вот приказал Птичий король звать трубача, и как явился к нему орленок со сверкающей трубой, приказал тому протрубить в корнет и созвать всех птиц, что живут в огромном королевстве. А для пущей важности, угостил того стаканчиком чичи и нахваливал его легкие.
Предовольный, орленок-трубач взлетел на верхушку чаньяра и раздался оттуда до неприличия тоненький звук. По приказу короля стали собираться к нему тысячи летающих и бегающих птиц, маленьких, средних, больших и огромных, водных и сухопутных, и Король Птиц приказал им по очереди проходить мимо них с парнем, а тот их спрашивал. «Друг, ты знаешь, где Три башни Уалилана?» «Нет сеньор, не знаю!» – по очереди отвечали они ему. «Хорошо, идите и летите прочь», - приказывал король пернатым тварям.
Сколько же пернатых на его зов слетелось, даже небо потемнело… Тучи и тучи птиц собирались!
Так в расспросах прошло шесть дней, и бедный орленок-трубач все продолжал звать птиц, трубя в свой горн. Время от времени выпивал он немного чичи, чтобы силы восполнить, но птиц с каждым разом становилось все меньше, а у него уж грудь болела от игры на трубе без отдыха.
Влюбленный парень уже мозоль на языке натер, спрашивая: «Друг, ты знаешь, где Три Башни Уалилана?» «Нет, сеньор, не знаю». «Хорошо… улетайте… уходите…», — еле выговаривал бедный старый Король птиц…
К вечеру седьмого дня птицы прилетать перестали, а трубач прекратил дуть в трубу и без сил свалился с ветвей на землю. «Друг, - попросил парень, поправляя его перья, что растрепались при ударе о землю. - Друг, собери-ка остатки воздуха, что еще есть в твоих легких, и помоги мне, протруби еще раз!» И помог орленку-трубачу подняться на чаньяр. Трубач собрал остатки сил, набрал воздуха в болящую грудь и встав на цыпочки, выдавил из трубы три громких звука, а потом лишился чувств и со всех сил шмякнулся о землю… Напрасно смотрел парень в небо. Ни одной птицы там не было, ни близко, ни далеко в голубых далях… В муках прождал он еще несколько минут, но выси небесные были пусты. «Битва моя проиграна, - произнес парень про себя и взялся за голову руками, хороня свои надежды… Когда вытер он слезы, то заметил вдруг на земле тень, что двигалась в его сторону. Поднял он глаза и видит: над головой у него в небе ястреб круги описывает. Птица приземлилась и с недовольным видом направилась прямехонько к королю. «И чегой-то Его Величство такой хмурый?», - спросил он у Короля птиц, смрадно икнув вином и мясом. «Сколько раз я тебя предупреждал, пьяным мне на глаза не попадаться!» - ответил ему птичий король, вне себя от ярости и желая того прогнать, но влюбленный парень остановил его одной рукой и спросил пьяницу: «Скажи, друг, не знаешь ли ты случайно, где Три Башни Уалилана? «Знаю ли я? Ух… Да я ж как раз оттуда и лечу…», - ответил ястреб, в тот же момент ноги у него совсем заплелись, и он свалился на землю и заснул…
Парень подскочил как ошпаренный, отступил на несколько шагов и упал в обморок. Король птиц на это поглядел, да от усталости тут же на месте и заснул. Эх, ну и храп стоял!
От ночного холода парень пришел в себя, что-то бормоча спросонья. Вспомнив, что случилось, он в один миг вскочил. Увидел спящих Короля птиц и старого ястреба-пьяницу, и стал обоих расталкивать и будить, но все старания были напрасны. Ястреб храпел, еще громче храпел король. «Что ж мне делать? – в отчаянии спросил парень. – Разожгу-ка я огонь да согрею их, глядишь, и придут в себя!» - заявил он и, собрав сучья, достал свои лучинки и разжег большой костер. Придвинул он обеих птиц к жаркому костру и стал их опять теребить, но дело было пропащее. Потеряв надежду, вылил парень кувшин холодной воды на пьяного ястреба, но тот и после этого храпеть он не перестал. «Чего доброго еще от воспаления легких помрет!» - подумал парень, закутал ястреба в свои пончо и еще ближе придвинул к костру, старательно укрывая его затылок и лысую голову. От жары ястреб начал что-то бормотать… «Налейте-ка мне еще чичи! - говорил он, - Я хочу выпить за девушку, что выходит замуж в Трех башнях Уалилана…» «Что за девушка выходит замуж? Опиши мне ее! Говори же! Как она выглядит?» И парень со всей злости стал трясти птичину. «Налейте мне еще чичи!» - повторил во сне ястреб, и вновь захрапел, и принялся взмахивать крыльями и лапами, видать маламбо во сне танцевал… «Ах ты пьянь эдакая!» - орал парень, теребя его голову. Расскажи мне немедленно про девушку из Трех башен Уалилана! Хотя бы пару слов…» «Принеси мне еще чичи, хозяйка!» - повторял сквозь сон ястреб и что-то дерзко выкрикивал, делая жесты, будто хочет достать свой кинжал-кучильо. «Пожалуй, лучше пусть отсыпается этот пьянчуга жуткий», - произнес парень и оставил ястреба лежать возле костра. Время от времени он переворачивал его с одного боку на другой, чтобы он не изжарился на огне… Пришлось бедному искателю смириться.
Наутро Король птиц и трубач проснулись, а ястреб-пьяница продолжал спать и во сне говорить о водке и подготовке к свадьбе. Путник снова начал разъяренно его трясти, пока король-кондор ему не сказал, что тому надо еще два дня, чтоб проспаться – король-то его повадки уже знает. Не зная, как быть, отправился парень бродить по округе, но каждые несколько минут возвращался проведать ястреба, чтобы тот не поджарился в костре.
День и ночь тянулись так долго, что влюбленный руки стал заламывать от отчаяния. Наконец чуть забрезжил рассвет второго дня, и парень, совсем взрываясь от нетерпения, стянул с ястреба пончо и стал хлестать лысого по щекам и щипать за тело, а вдобавок к этому, полил ему на клюв холодной воды… Ястреб три раза чихнул, изрек несколько крепких словечек, в которых слал к черту Короля птиц, да так, что парню пришлось того сдерживать, чтоб он ястреба не заклевал. Потом ястреб приоткрыл один глаз, и вознамерился спать дальше. «Да он всегда по три дня отсыпается, этот ястреб бесстыжий…»… сказал Король птиц. «На это раз ему и двух хватит», - ответил парень и вылил ведро холодной воды ястребу на голову. Соня открыл глаза и прочихавшись, и просморкавшись, принялся ругаться. «Где находятся Три башни Уалилана? Где, ястреб, миленький?» «Три башни Уалилана?» «Да, три башни Уалилана». «В трех днях лета», - ответил ястреб. «А сколько это дней пешком по земле?» «И трехсот дней мало будет, по таким-то горам карабкаться». «Ox, - вскрикнул парень, - Но мне через три дня надо встретиться с любимой, или все мои мучения напрасны!» И он рассказал ястребу печальную историю своей жизни, шаг за шагом… Ястреб разжалобился и принялся рыдать в три ручья, а король птиц снова зарыдал, расстроенный… Две птицы говорили на своем языке, словами и жестами подбадривая и утешая парня. «Добре, - сказал наконец ястреб парню. - Коли прямо сейчас добудешь мне дюжину морских свинок на обед, а еще дюжину припасешь мне в дорогу, то усажу тебя на загорбок и отнесу в Уалилан и, коль хватит силенок, усажу на самой высокой из башен». «Ах, ястребчик, дорогой мой! – закричал парень, обнимая и целуя в клюв старого пьянчугу. – Да мне за эту услугу в жизни с тобой не расплатиться!» «А вот так и расплатишься: будешь кормить меня свинками весь полет – долг уплачен», - ответил старик. «Да я тебя до самой смерти кормить свинками должен, дружище…» Он мгновенно отправился на охоту, и со скоростью мысли кидался на всех морских свинок, что ему на глаза попадались. Лишь набрал он их 12, так отнес ястребу, который тут же всех проглотил одну за другой. Брюхо у него раздулось, и пошел он под солнышком погулять и пищу переварить. Прохаживаясь на солнце, он расправлял себе крылья клювом и зачесывал лысины, что были в его старом и потасканном оперении.
Через какое-то время появился парень со второй дюжиной морских свинок, в дорогу взять. «А теперь, - сказал ему пернатый, поешь-ка жаркого-асадо и запасись вяленым мясом-чарки себе в дорогу, потому что в небе есть больше охота, чем на земле…» Путешественник наскоро пожарил себе лопатки гуанако и поел, а Король Птиц отрезал ему кусок вяленого мяса в дорогу. Тут стало смеркаться, и пришло время отправляться в путь. Парень и ястреб распрощались с Птичьим Королем и поднялись на верхушку могучего чаньяра. Там парень оседлал шею ястреба и вверил себя Пачамаме и Пресвятой Деве.
А ястреб тот, надо сказать, был крупнее всех ястребов и считался лучшим летуном на сто лиг в округе. Но был он уже стар и чересчур увлекался чичей из альгарробо, что, конечно, ему вредило. «Ну, - сказал ястреб, - держись крепче у меня на спине и не вздумай щекотаться, иначе на землю свалимся оба! А если страшно станет – закрой глаза, вот пожалуй и все…» . С макушки высокого чаньяра взлетел ястреб, изо всех сил размахивая старыми крыльями… Но то ли из-за тяжелой ноши, то ли от старости, вышло так, что стал он падать вниз вместе с парнем на спине. Задевая крыльями то одно дерево, то другое, он терял высоту и летел ровнехонько в землю. Тут он, бодрясь, вскрикнул. «Уия!» И уже меньше чем через полвары полетел увереннее, местами касаясь крыльями склонов гор и лавируя меж чаньярами да рожковыми деревьями. Кучу перьев оставил он на ветках, но мало-помалу полетел ровно над землей. И чем больше он во вкус входил, тем выше, вара за варой, взлетал … и уже мог размахивать крыльями без опасения ветку задеть или в скалу врезаться. В сумерки летел он уже на высоте более 100 вар. «Дай-как мне свинку, парень, а то меня с перепугу голод одолел». «Вот бери», - отвечал наездник, подавая одну. Ястреб ее проглотил в один присест и продолжал лететь, не останавливаясь.
Появились в ночном небе звезды, и парень, мчась по небу на шее ястреба, видел все ближе свою суженую. Он закрыл глаза, чтобы лучше ее представить. Призывал ее к себе силой мысли. В своей любовной грезе ее обнимал и целовал. «Еще раз меня пощекочешь — оба в лепешку разобьемся!» - предупредил ястреб, то ли в шутку, то ли в серьез. Парень взял себя в руки и извинился. «А чтобы мне не заснуть и не свалиться вниз, парень, расскажу я тебе историю девушки из Трех башен Уалилана». «Внимательно слушаю тебя, дружище ястреб», - ободрил его влюбленный и с волнением приготовился слушать. «Надобно тут вспомнить, - начал свою историю ястреб, - что раньше, чем явились злодеи-испанцы, землями нашими правил Отец инков, а когда пала империя Тауантинсуйу, правитель это приказал выстроить три башни из тесаного шлифованного камня, в память о своих повергнутых соплеменниках. Это и есть Три башни Уалилана, и стоят они на южной границе погибшей империи. В башнях тех укрылись Великий инка и народ его, но прошло время и прибыли новые конкистадоры, и вот уж осталась у Сынов Солнца единственная наследница — та самая девушка, из Трех башен Уалилана, и ее, последнюю, в кой текла кровь древнего рода, околдовали злые силы. Как исполнилось девочке 12 лет, выкрали они ее из одной башни и унесли в горы, в ущелье Обретения Любви. И должна была она бродить по тому ущелью невидимой, пока не явится мужчина, что не рожден женщиной, и не проведет с ней семь ночей, не увидав ее лица. После этого колдовство прекратилось бы и она могла бы вернуться в Три башни Уалилана и выйти за него замуж, а дети их продолжили бы род Детей Солнца… Однако на беду, ее возлюбленный не выдержал испытания в 7 ночей, зажег огонь и ее увидел. Тогда должна была девушка вернуться в Уалилан и через тысячу и один день выйти замуж за испанского конкистадора Злобо, и теперь свадьба уже близко, срок-то истекает…» «Скорее, ястреб, быстрее крыльями маши!» - крикнул ему парень и, забыв осторожность, пытался помогать ему и подталкивать. Старый ястреб махал крыльями в бездонной тьме над спящей землей… Летели и летели они всю ночь, а на рассвете летун съел еще двух свинок и после того полетел быстрее.
Летели они и следующий день, оставляя лиги и лиги позади. Когда солнце зашло, съел ястреб еще четырех свинок, чтобы выдержать ночной перелет.
Появилось ночное светило, и парень представил в сиянии звезд любимую свою и протянул руки обнять ее, да так тянулся к ней, что своими пятками стал ястребу по животу ерзать. «А ха-ха-ха…», - засмеялся летун, сложил крылья и стал с хохотом вниз падать… «Не делай так больше!» - закричал парень, разводя ноги. – Я не буду тебя больше щекотать, друг ястреб!» Но ястреб все хохотал от щекотки и продолжал терять высоту… «Берегись, земля жесткая!» - крикнул ему наездник, и тут пернатый смеяться прекратил и опомнился. Понял он, что им не сдобровать, и отчаянно махал крыльями, чтобы удержаться в воздухе и вновь набрать высоту… «Еще раз меня пощекочешь, от нас мокрое место останется!» – предупредил ястреб наездника. «Я так больше не буду, дружище. А теперь расскажи-ка мне, что там за праздник в трех башнях Уалилана? «Тут дело такое, парень, - отвечал ястреб, - празднуют помолвку девушки с конкистадором Злобо. Позвали на свадьбу всех касиков из окрестных племен, а свадьбу будут через 8 дней после помолвки играть…» «И сколько еще дней осталось до свадьбы?» «Я точно не сосчитаю, парень, но то ли день, то ли два..» «Скорее, ястреб! Быстрее крыльями маши!» - взмолился парень, пытаясь помочь ему.
Летели они всю ночь, и ястреб проглотил еще 3 свинок, чтобы восполнить силы. Летели они меж холмов и утесов, таких высоких и крутых, что от одного взгляда на них ужас охватывал. «Мы приближаемся к границам Катальве, - объявил ястреб. – Мы уже в землях Уалилана». «Скорее, ястреб! Маши крыльями быстрее!» - молил парень в тоске. Но птица уже из последних сил летела. Усталость побеждала и всего две свинки у них осталось, чтобы как-то восполнить такую большую трату сил…
До полудня еще далеко было, но ястреб, не в силах больше голод терпеть, попросил у парня последних двух свинок… Мгновенно заглотил он их и устало продолжил полет. «После обеда увидим Три башни Уалилана — три черных точки на горизонте». «Поторопись, ястреб! Проворнее крыльями маши!» - кричал парень. «Не могу, - отвечал ястреб. – Засыпаю на ходу. Есть еще свинки?» «Ни одной, - пожаловался парень, но есть немного вяленого мяса». «И ничего больше не осталось?» «Ничего, ястреб». «Плохо, плохо», - проворчал тот в ответ. Полетели они дальше и после полудня парень различил три маленьких черных пятнышка вдали. «Поторопись, ястреб! Проворнее крыльями маши!» - вновь принялся кричать тот, кто не рожден женщиной. «У меня глаза слипаются», - отвечал ему ястреб, зевая. «Только попробуй заснуть, я в тебя кинжал всажу!» - предупредил наездник, доставая свой кучильо из-за пояса. Это чуть приободрило ястреба, и он постарался быстрее лететь, но через час опять закивал клювом. Увидев, что они снижаются, парень слегка кольнул ястреба его меж лопаток, и это немного взбодрило его. Чтобы развлечь птицу и прогнать сон, парень начал кричать прямо на лету. А когда устал кричать, то принялся считать горных свинок, которых будет ястребу носить, если они удачно доберутся до башен. Пока он все эти хитрости придумывал, расстояние сокращалось… Три башни уже ясно виднелись вдали.
«Поторопись, ястреб! Проворнее крыльями маши!» - жалобно упрашивал парень. Летун собрал остатки сил и рванул вперед. В это время влетели они в долину, где стояли три прославленных башни. Путешественник на радостях сразу хотел на землю спрыгнуть, но ястреб его пыл усмирил, напомнив, что от того мокрое место только и останется. Пока они говорили, послышался звонкий голос колокола. «Это медный колокол, объявил ястреб, - и играет он, когда прибывает долгожданный гость…». «Ах! - вздохнул парень радостно. А ястреб уже кружил над башнями и направлялся к самой высокой и снижался, откуда только силы взял… У пернатого глаза от усталости уже слипались, и он так и шмякнулся о террасу главной башни, даже голову разбил. А наезднику любовь сил придавала. В это время звонко забил другой колокол. «Это колокол из серебра, что приветствует Инку», - объявил ястреб перед тем, как заснуть. Вдруг распахнулись роскошные ворота из бронзы, и появилась расколдованная девушка, что краше солнца! и бросилась навстречу любимому… Они крепко обнялись и страстно целовали друг друга… И тогда зазвучал третий колокол, голос которого был чудеснее первых двух, и уже сквозь сон, ястреб пробормотал: «А золотой колокол возвещает о свадьбе Детей Солнца…».