Из-за зимних штормов рыбаки поселились на холме. К берегу вела проложенная по склону дорога, или ходня, как называли ее по обычаю. В солнечный день путника мучил зной, а в ливни хомутала ноги вязкая глина. Лишь в самом конце, почти у рыбацкого причала, по обеим сторонам ходни росли деревья. Их сплетенные вверху кроны, будто крыша даровали тень и укрывали от дождя. Миранда частенько задерживалась в том месте, чтобы отдохнуть и послушать щебет птиц. Бывало, что на освещенные солнцем островки выползали ящерицы. Если приблизиться и топнуть ногой, они разбегались, забавно семеня лапками, и свернув хвосты колечком.
Миранда опаздывала. Все же, когда показалась старая, кривобокая осина, она замедлила шаг. Дерево росло на пол пути к порту, и к нему Миранда ходила каждый день и в любую погоду. Нет, в ливни она, пожалуй, оставалась дома. Осина росла невдалеке от выступа, и с дороги к ней вела едва заметная сквозь сухой бурьян тропа. Миранда любила прислониться к нагретому солнцем стволу и смотреть на прозрачную, голубую дымку, за которой то исчезали, то показывались рыбацкие лодки. По ту сторону дымки, далеко, далеко, куда не ходили лодки, жил Варуг, всемогущий бог, которому молились рыбаки. Вот уже несколько рек, Миранда пыталась выпросить у него белокурые волосы, такие, как у сестры Карлины, да и у всех остальных жителей деревни. Обычно просили большой улов и хорошую погоду. Варуг часто даровал и то и другое. Что ему стоило выбелить рыжую голову?
Миранда частенько молилась дома, но казалось, что волосы становились еще краснее, а значит Варуг ее просто не слышал. Она решила, что просить нужно, стоя у самого обрыва. Быть, как можно выше и ближе к голубой дымке. Она боялась подходить к самой кромке, но в этот день решилась, хоть от одной мысли об обрыве по затылку пробегали мурашки. Значит волосы боялись.
Миранда свернула с дороги.
Бурс, который обычно шел, куда хозяйка, вдруг остановился. Миранда дернула за уздечку. Ослик заупрямился. Миранда потянула сильнее.
— Ну Бурсик, ну миленький, пожалуйста.
Обхватив ремешок другой рукой, она изо всех сил потянула назад. Бурс тоже. Победил ослик.
— Ну и черт с тобой, пойду одна, — сказала Миранда, и высунула Бурсу язык.
Миранда двинулась по тропинке. Привычного топота за спиной не послышалось. Оставлять Бурса одного, не следовало. Воображение тут же обрисовало разгневанную мать, «Ах ты дрянная девчонка, тебе хоть что¬-нибудь можно поручить?». Миранда достала из кармана яблоко, и разломила пополам.
— Сейчас ты у меня побежишь, — сказала она и поводила в воздухе приманкой. Бурс пошевелил носом и тут же зашагал к хозяйке.
Так они и шли. Миранда завела руку за спину, и ослик мусолил ей сжатый кулак, понемногу выдававший сладость. Яблока хватило почти до самой осины. Миранда обтерла о платье руку и сняла платок. Набрав полную грудь воздуха, она зашагала к обрыву. Ближе. Ближе. Уже внизу выплыла кромка причала и показались лодки. До самого края оставалось шагов пять. Вовсе не обязательно стоять так близко. Было тихо, и Миранда решила, что эти пять шагов вряд ли бы приблизили ее к Варугу. Лучше остаться на месте, и попросить пять раз, да погромче. Так и сделала. Голубая кромка продолжала лениво мерцать, не выдав ни малейшего знака, что на другой стороне кто-то или что-то услышал слова сказанные у обрыва. Миранда проверила волосы, тяжело вздохнула, и стала закручивать ненавистный пучок. А чтобы глухой бог почувствовал ее расстройство, отвернулась к морю спиной. Не мог же он быть еще и слепым?
Раньше, когда Миранда была маленькой и любимой, отец рассказывал ей, что на свете есть и другие деревни, такие большие, что людей в них было не сосчитать. Миранда не верила и смеялась. А теперь ей хотелось попасть туда, чтобы, пройдя по улице, не встретить ни одного человека, который знал бы, что она и есть та самая дочь рыбака Тауса.
Позади раздалось протяжное «и-а», и Миранда обернулась. Глядя на хозяйку шальными от ужаса глазами, ослик медленно сползал в пропасть. Не раздумывая, Миранда прыгнула вперед и, упав на землю, поймала уздечку. Ремешок врезался в ладонь. Миранда дернула что было сил, руку обожгло, точно кипятком.
— Ааа! — закричала Миранда от боли. Рука была пустая, ни уздечки, ни болтавшегося на ней Бурса. — Ааа! — повторила Миранда, уже от отчаяния.
Перед глазами — маленькие рыбацкие лодки, глинистый откос и торчавшие из него серые камни. Где-то, вдоль обрыва должен барахтаться вниз несчастный ослик. Но его не было. Голова закружилась и к горлу подкатился тошнотворный комок.
— Бурс, Бу-урсик, где ты?
— Иа...Иа.. — послышалось сзади.
Миранда отползла, перевернулась на спину и села. Шагах в тридцати, словно новорожденный теленок, пытался встать на ноги Бурс. Он шатался, падал, кричал, падал опять, но как только все четыре копыта отыскали опору, побрел к хозяйке. Миранда встала и отряхнула платье. Привычным движением хотела поправить косынку, но вместо ткани коснулась волос. В суматохе, она выронила ее из руки. Оглядевшись Миранда увидела белый лоскуток, зацепившийся за корягу у самого обрыва.
Без косынки нельзя. Странное чувство овладело Мирандой. От одной мысли приблизиться к обрыву должен был сковывать страх, но грудь наполнил легкий холодок, забытое доселе чувство. Радость. Подойти к обрыву хотелось. Подойти как можно ближе. И совсем не для того, чтобы забрать ненавистную тряпицу. А просто так, постоять на кромке за которой исчезала земля.
Шаг. Еще.
Стоя на самом краю, она наклонилась, и взяла косынку. Та подрагивала на ветру, точно боялась сорваться. Машинально повязывая голову Миранда продолжала смотреть вниз: те же маленькие лодки, те же копошившиеся люди-тараканы и тот же глиняный обрыв. Всё на месте. Всё, кроме страха. Рядом, из-под земли торчал булыжник. Легкий пинок, и камень полетел вниз, вращаясь и отскакивая от выступов пока не исчез из вида. Страха по прежнему не было.
Вернувшись к Бурсу, Миранда осмотрела его со всех сторон, будто в первый раз. Бурс занервничал, и стал переступать с ноги на ногу. Обеими руками Миранда взялась за седло и потянула вверх. Уши ослика затрепетали. Еще рывок. Сильнее. Треснув швом, сдалась холщовая приструга.
— Как… Как же я смогла тебя поднять? — спросила Миранда.
— Иа, — ответил Бурс.