А лето 1969 года Гуровы проводили на даче. Женя закончила третий, Маша – второй класс. Дача была в двух километрах к лесу от учебного городка, где жила семья. Дачу построили по настоянию мамы, Алевтины Николаевны. «Как же мои девочки без ягод – фруктов будут?» - спрашивала она. В одно позапрошлое лето Гуровы поставили дачный домик, обжили и полюбили его. Было уютно, удобно и совсем не страшно ночевать в этом новом жилище. Иногда даже Женя с Машей оставались там одни на всю ночь, а родители ночевали на квартире в учебном городке. Домик стоял на пригорке. Внизу протекала мелкая местная речка Сендега, в которой сёстры Гуровы частенько купались и рыбачили. Со стороны общего дачного забора к домику примыкали обширные злаковые поля, где девочки в июле загорали голышом, прикрываясь от низко летающих самолётов, с которых опыляли лес против клещей. Так что клещей, да и других насекомых сёстры Гуровы не боялись.
Ещё они у Светки Шмидт, соседки по даче, прыгали в огромную яму, вырытую под фундамент дома и, надев рукавицы, ловили бегавших в ней многочисленных мышей и крысят. Как страшно они дёргались в их руках, защищённых рукавицами! Так что девочки их быстро отпускали. Мама Аля потом здорово отругала их и рассказала, как опасны и вредны мыши и крысы. Особенно, если заразные, да ещё и укусят. Сёстры Гуровы уходили подальше от домика в лес к знаменитому на весь учебный городок роднику, где часто встречали большую лягушку, наверное, даже жабу. Она всегда сидела на деревянной дощечке, прикреплённой над трубой, из которой текла вода. Девочки загадывали желания и гадали по тому, как жаба им «отвечала», то есть квакала в ответ на их вопросы. Так они и разговаривали с этой местной «красавицей», которую их отец, Руслан Гуров, прозвал «царевной лягушкой». Гуров вообще бывал на даче нечасто, даже летом. Приходил на выходные. А основная работа и уход за дачей и дочками падали на плечи их заботливой и красивой мамы Али.
Горячую пищу готовили на керосинке, зажигать её девочек научил отец. Он же по выходным отвечал за приготовление обеда. «Пора бы вам самим уже готовить обед», - говаривал отец. Однажды он с Машей ушёл за водой на родник, а Жене наказал варить макароны. Женя даже не спрашивала у него, как надо варить макароны. Сказала: «Поместить в воду и посолить. Потом поварить 15 минут». Макароны тогда ещё были старого советского образца – серые и длинные, очень несъедобно выглядевшие в не отваренном виде. Зато дешёвые и не импортные. Однажды, услышав на веранде какой-то шум, Маша вышла туда посмотреть, что там и увидела большущую крысу с макарониной в зубах. Та сидела столбиком и ждала, что Маша будет делать. Девочка не растерялась, погрозила крысе кулачком и прокричала сердито: «А ну, брысь к своему крысиному королю!» Крыса ретировалась, хотя макаронину утащила с собой.
Вот такие же макароны и собиралась сварить Женя. Первый раз в жизни. Отец внимательно выслушал её и сказал: «Ну ладно. Свари так». И коварно улыбнулся. Потому что не сказал дочери самого главного – в какую воду надо опускать макароны – в холодную или горячую, вернее, в кипящую. Женя умело зажгла керосинку, налила в котелок воды. Подумала. Бросила в воду щепотку соли. Потом взяла десятка два макаронин и переломала их. Опять подумала и переломала их ещё столько же. Получилось внушительно. Потом она запихала переломанные макароны в котелок и сильнее включила керосинку. Села на скамейку и вслух начала читать стихотворение Маяковского о паспорте, которое ей очень нравилось, и знала она его наизусть. Дойдя до «…Я достаю из широких штанин…», она остановилась, потому что в котелке со дна стали подниматься пузырьки, и вода начала закипать. А макароны? Им так ничего и не делалось. Лежали без изменений. «Что же это? – подумала девочка. – Когда же их вынимать?» Решила от этого момента отсчитать 15 минут, и тогда, наверное, макароны станут совсем сваренными. Поставила перед собой будильник и засекла время. Вода кипела. Макароны постепенно мягчели и увеличивались в своих размерах. Через 15 минут вода почти совсем выкипела, а макароны раздались и слиплись в одну большую массу, почти вылезающую из котелка. Женя выключила огонь. Что же делать? Она поставила большую миску и в неё стала перекладывать получившийся макаронный «торт». Поняла, что неправильно сварила макароны и заплакала. В это время и пришли с родника отец с сестрой, в обеих руках неся вёдра и бидоны с водой.
«Папа, я, кажется, испортила макароны», - прошептала испуганная Евгения. «Конечно, - ответил отец, - ведь ты положила их в холодную, а не в кипящую воду». «Но ведь ты не сказал мне об этом! – взволнованно проговорила девочка. – Я же этого не знала!» «Зато теперь знаешь и запомнишь на всю жизнь», - заверил заплаканную дочь Гуров. Потом сказал: «Ладно. Не плачь. Этот «торт» мы отдадим нашей знакомой бродячей собаке, а ты снова наливай в котелок воду и получше её посоли, только не перестарайся». Во второй раз Женя всё же сварила макароны правильно и вкусно. А урок отца она запомнила на всю жизнь, - что макароны нужно всегда опускать в кипящую воду. Бродячий Шарик с удовольствием съел «первые» макароны. А Маша смекнула, что лучше у мамы будет спрашивать про приготовление разных блюд.
Так и случилось впоследствии. Маша стала всё время вертеться возле мамы, когда та готовила еду и в 16 лет уже знала, как готовятся основные блюда к обеду и ужину. «Ты что, замуж собираешься?» - ехидно спрашивал её отец. «А почему бы и нет?» - отвечали ему Маша и мама. Но когда Маше исполнилось 16, а Жене 17 лет, их родители развелись. Оказывается, Гуров часто без предупреждения бывал на даче, когда там не было никого из домашних и не один, а с разными «дамами». Но это – совсем уже другая история. Взрослая.