Пылали сферы громкой новью:
Столкнулись как-то Смерть с Любовью
И стали спор вести про то,
Чья больше власть, сильнее кто.
За словом—слово, и решили:
Кто превзойдет другого в силе
И победит в прямой борьбе,
Всецело мир берет себе.
Вещала первой Смерть с насмешкой:
«Была всегда ты только пешкой
В моей игре, а как решу—
Короны короля лишу;
Народы целые накрою,
Как белым саваном, чумою,
И в запустеньи города
Мой пир отпразднуют тогда.»
Любовь пропела тихой речью:
«Коль захочу, так обессмерчу
Любого короля, и впредь
Любви страшна не будет Смерть.
А за бессмертие в награду
Возьму с царя любую плату,
И будет мой играть король
Предписанную мною роль,
Столкнет народы в страшной бойне,
Утопит мир в слезах и крови
И будет, одержимый мной,
Свою Любовь питать войной.
Не раз уж у моих сандалий
Цивилизации лежали.
Не Смерть—Любовь лишала их
Величия времен былых.»
Скривилась Смерть: «Господ почтенных
Во славе их деяний бренных,
Завоевавших власть и честь,
Высокий чин, людскую лесть,
Земною силой облеченных,
Умом народа нареченных,
Я превращаю в серый прах,
И пыль скучает на крестах.
Все их деяния, порывы
В конце—лишь мерзлый мрак могилы.»
Любовь с улыбкою в ответ:
«Великой мудрости в том нет—
И гробовщик обычный в силах
Свой мир отстроить на могилах.
Я ж их ума могу лишить
И сердца жаждою лишь жить
Заставлю. В бездну самодурства
Их брошу. Жгучее безумство
Моею станет шуткой злой,
Где муж солидный—шут лишь мой.»
Взбесилась Смерть: «Так шут с тобою!
Вельможи, короли—пустое!
Вот он, смотри: простой чудак.
Ему в отмеренных годах—
Моя лишь власть, моя десница.
Велю летам остановиться;
Кого хочу, когда хочу,
Я в белый саван облачу!»
«Тут ты сильна, к чему сомненья:
Людишки—смертные творенья.
Но жар в груди, любовный пыл—
И он о Смерти позабыл;
Он над опасностью смеется;
Ты ж не страшна, покуда бьется
В несчастном сердце сладкий яд;
И самый черт ему не брат!
Сквозь тернии к своей любимой
Пройдет, моей хранимый силой,
Не замечая раны, боль,
Смеясь над глупою тобой.
Ему и зори крови цвета—
Не что как только чудо света.
Но посмотри ж, что станет с ним,
Когда поймет, что не любим.
Метаньем пламенным сжигаем,
Он душу рвет. Неузнаваем
Отныне мир ему, и ад
Внутри него. И жить не рад.
Из рваных вен струя сочится;
Как крылья раненая птица,
Упавши в пыль, в пыли хранит,
Разверзши руки, он лежит.
Его чело белее снега,
И члены сковывает нега…
Уж боль от сердца отлегла.
Не ты, а я его взяла!»—
Любовь закончила, умолкла.
Ей Смерть ответила негромко,
Ссутулившись и пряча взгляд:
«Закончим спор. Страшнее яд
Твоих сетей. Я признаю.
И во владенье отдаю
Тебе весь мир—бери и царствуй
Хозяйкою единовластной!»
И мир покинуть собралась.
Вдруг вслед ей просьба раздалась;
Любовь просила: «Я молю:
Останься. Я тебя люблю.»