Небесный комбриг - Часть 4

Александр Сороковиков


НЕБЕСНЫЙ  КОМБРИГ: ЧАСТЬ  ЧЕТВЕРТАЯ

КАКУЮ НОВОРОССИЮ ХОТЕЛ ПОСТРОИТЬ МОЗГОВОЙ?


«ПРЕДИСЛОВИЕ»   

    Алексей Борисович Мозговой, по мнению автора, вовсе не являлся донбасским Че Геварой, или «Дон Кихотом», романтиком Русской революции, как это пытаются представить СМИ. Это во-первых. Во-вторых, он не являлся сухим рационалистом-прагматиком. Потому что, в первую очередь Алексей Борисович был человеком, который не мог и не желал жить не по совести. Одновременно с тем, он являлся классическим пассионарием, которому муторна психология рабского послушания, гласящего: «Все что угодно, но – только не война». Впрочем, войну Мозговой не любил и не желал ее. Но, как природный казак, не мог смотреть спокойно на страдания и унижения своего народа. Как не мог смотреть на это спокойно, также убитый по указке врагов, казачий полковник Владимир Наумов, писавший в книге «Четвертая мировая»: «Для спасения государства и народа нам нужна сильная центральная власть. Власть единая, жесткая, подчиняющая всех общей цели выживания во враждебном окружении и крайне неблагоприятных экономических условиях, оставленных нам в наследство демократическими временщиками». [1] А также: «Россия поднимется, грядет час ее возрождения, но это произойдет не само по себе. Это потребует величайшего напряжения сил. Мы должны будет пройти через тяжелейшие испытания, в которых возродится и окрепнет дух нашего народа». [2]
    Нет, Мозговой, как и Наумов, был реалистом, прекрасно понимая расклад сил в мире, и не в меньшей степени понимая, что необходимо народу для его выживания и самостояния. Мозговой знал, что нужно для того, чтобы идея Новороссии не только победила, но и воплотилась в реальности. И, о том, что он это знал, мы и постараемся рассказать в настоящем разделе.
    Осмысливая вопросы возрождения России, российский экономист и политик Сергей Глазьев так писал в своей книге «Украинская катастрофа»:
    «Россия обладает не меньшим, чем США, историческим опытом лидерства в мировой политике, необходимым для этого духовным авторитетом и достаточной военно-технической мощью. Но чтобы претендовать на лидерство, российскому общественному сознанию необходимо избавиться от комплекса неполноценности, привитому прозападными СМИ в период горбачевской перестройки и американского доминирования при ельцинском режиме. Нужно восстановить историческую гордость русского народа за многовековое упорное создание цивилизации, объединивших множество наций и культур и не раз спасавшей Европу и человечество от самоистребления. Вернуть понимание исторической преемственности роли Русского мира в созидании общечеловеческой культуры, начиная от Киевской Руси, ставшей духовой преемницей Византийской империи, до современной Российской Федерации, являющейся преемницей СССР и Российской империи. В этом контексте следует преподносить евразийский интеграционный процесс – как глобальный проект восстановления общего пространства развития веками живших вместе народов, сотрудничавших и обогащавших друг друга от Лиссабона до Владивостока и от Петербурга до Коломбо». [3]
    В этом, сему известному экономисту и политику вторят В.С. Медведев, В.Е. Хомяков, и В.М. Белокур в своей книге «Национальная идея»:
    «Для того, чтобы выжить, возродить могущество России и удержать мир от падения в бездну «нового мирового порядка», чтобы дать «пассионарный импульс – толчок» нации, «…надо объединить лучших, умнейших, способных к ответственному служению людей, не связанных никакими закулисными «приказами» и «запретами»; а это объединение должно позвать за собой разумное большинство общества и народа. И при этом надо всегда помнить, что это «большинство» не способно творить и создавать, созерцать и строить политику: оно способно только отзываться на идею и поддерживать программу. Всегда все значительные и великие реформы вынашивались инициативным меньшинством и им же проводились в жизнь…» (И. Ильин).
    При этом желательно, чтобы среди «лучших и умнейших», способных исторически верно оценить ситуацию и готовых ответственно служить России, было как можно больше патриотических пассионариев во Власти. Если, конечно таковые найдутся сегодня». [4]
    Полное же логическое завершение приведенной выше мысли, Владимир Владимирович Наумов дает в статье «Государство по имени Русь»:
    «Кроме того, ход событий действительно можно изменить. Для этого нужна лишь воля относительно немногих людей – взять на себя ответственность за судьбу государства и народа. Да, нам, как никогда в нашей истории, нужна Русская национальная диктатура на ближайшие двадцать пять – тридцать лет». [5]
    Высказывание это целиком соответствует «Национальной идее» всех трех приведенных выше авторов:
    «Заметим еще одну немаловажную особенность. Почти у всех, кому «не все равно», присутствует во взглядах нечто общее, а именно – НАЦИОНАЛЬНЫЕ МОТИВЫ. Эти ребята отнюдь не считают себя «гражданами мира», а в душе являются патриотами своей Родины. Они не приемлют ее нынешнего плачевного положения, а более того – уготованного ей «глобализаторами» плачевного будущего. И лишь свое служение Отечеству воспринимают по-разному. Одни – как возрождение социализма и СССР. Другие – как жесткий русский этнический шовинизм. Третьи – как борьбу с теми, кого считают первопричиной всех бед, – с «черными», с «кавказцами», с евреями, с «буржуями» и т.д. Но достаточно им обрести четкое понимание действительного национального интереса России как интереса Единой Нации, БОРЮЩЕЙСЯ ЗА СВОЕ ВЫЖИВАНИЕ, они станут ее самыми последовательными и убежденными защитниками. И наверняка именно они поведут за собою ушедших ныне в себя от отчаяния и безысходности своих родителей!»/ [6]
    Но, не об этом ли писал и казачий полковник Наумов, в книге «Четвертая мировая»:
    «Если мы всерьез решили остановить вселенское бедствие, спасти наш народ от страшной гибели, уготованной ему ритуальными убийцами, то начинать надо с искоренения духа космополитизма и интернационализма, уже разъевшего государственный механизм, подавившего чувство самосохранения народа и обрекшего любые государственные шаги, направленные на оздоровление обстановки, на позорный и очевидный крах». [7]
    Эту мысль развивает и Сергей Глазьев в книге «Украинская катастрофа»:
    «Наша страна не сможет организовать отпор американской агрессии, если не восстановит своей потенциал, необходимый и достаточный для самостоятельного развития. Несмотря на чудовищные разрушения научно-производственного потенциала и деградацию промышленности, все условия для такого восстановления: интеллектуальные, природные и экономические, – у России есть. Но их полноценное использование невозможно в рамках проводимой сегодня проамериканской политики, провоцирующей вывоз капитала и офшоризацию экономики, ограничивающей внутренний кредит предоставлением займов США и их союзников по НАТО посредством размещения валютных резервов в их облигациях» [8]
    Попробуем же с Божьей помощью рассмотреть: как России, а значит и Украине, а значит и Донбассу, возможно «восстановить свой потенциал, необходимый и достаточный для самостоятельного развития».


     «ВОССТАНОВЛЕНИЕ  РАЗУМНОЙ  ЭКОНОМИКИ»

    Применительно к теме нашего повествования, отсылая читателя к работам С.Ю. Глазьева, В.Ю. Катасонова и С.А. Данилова, также к исследованиям экономистов-аграриев Чаянова и Кондратьева, следует указать на то главное, что может стать ключом в деле общего оздоровления экономики. Конечно, самыми главными ключами являются – здравый смысл, системный подход и твердая государственная воля. А все остальное, это только шаги, и необходимые меры, в деле экономического возрождения. На один из таких шагов, или на необходимую в сегодняшний день меру, Сергей Глазьев указывает в уже приводимой книге:
    «Осуществление суверенной денежно-кредитной политики невозможно без деофшоризации российской экономики. Последняя должна включать перевод конечными бенефициарами регистрации прав собственности на российские активы в российскую юрисдикцию, возвращение капиталов в российские банки, прекращение использование офшоров для уклонения от налогов. Деофшоризацию следует начинать с государственных предприятий и прекращения всех мер государственной поддержки офшорным компаниям. Государственным компаниям следует запретить использование офшорных трейдеров и сделок с активов офшорных компаний (или связанных с ними компаниями-«прокладками» из престижных юрисдикций). Необходимо запретить участие офшорных компаний в госзакупках. Следует прекратить кредитование офшорных компаний и связанных с ними «прокладочных» структур из престижных юрисдикций банками и компаниями с госучастием. Эффективной мерой могло бы стать предоставление доступа к недрам, лесным и сельскохозяйственным угодьям, прав на обладание значимыми массивами недвижимости исключительно резидентам России. Меры государственного регулирования должны исходить из повышенной рискованности операций с офшорами» [9]
    Но, собственно, и сам С.Ю. Глазьев не раз указывал в своих работах на малую эффективность деофшоризации, в случае, если расчеты будут проводиться посредством кредитов и валютных резервов облигациями США, а также их союзниками по НАТО. По сути, деофшоризация может быть эффективной при твердой национальной валюте. Собственно, именно на это указал в 2014 году, экономист из Донецка Сергей Александрович Данилов (+ 20.12.2016), ратовавшего за создание собственного Новороссийского рубля. О необходимости создания внутрироссийской валюты неоднократно писал в своих работах известный экономист Валентин Юрьевич Катасонов. В сферу контура нового (для внутренних финансовых операций российского рубля), могли быть постепенно вовлечены страны бывшего СНГ, без жесткой привязки его к доллару. И лишь утвердившись во внутреннем пространстве, эта новая валюта могла бы постепенно выйти на международный рынок. Но, предоставим слово самому В.Ю. Катасонову:

    Валентин Юрьевич Катасонов, в Предисловии книги «Главный финансовый противник. ФРС против России» раскрывает суть современной финансовой системы: «На момент создания ФРС эти основные хозяева были известны, на тот момент, все-таки, прозрачность какая-то существовала. Это были и Ротшильды, и Морганы, и Рокфеллеры. На сегодняшний день мы можем только догадываться. По некоторым признакам, косвенным признакам, я могу сказать, что в результате Ямайской валютно-финансовой конференции 1976 года Рокфеллеры усилили свои позиции среди акционеров ФРС. Потому, что золотодолларовый стандарт был заменен на бумажно-долларовый. Но, фактически, это не бумажно-долларовый, а нефтедолларовый. А там, где Рокфеллеры – там нефть ВПК. Там, где Ротшильды – там золото и наркотики. Просто у каждого своя сфера влияния, своя сфера интересов. Там есть родственные связи, кровные связи, но есть и просто чисто идейные, идейная консолидация.
    Безусловно, религиозный момент там присутствует, особенно он ярко выражен у клана Ротшильдов. Безусловно, что часть Ротшильдов является в высшей степени людьми религиозными. Безусловно, они исповедуют талмудический иудаизм со всеми отсюда вытекающими последствиями. В талмудическом иудаизме заложены все основные тезисы их программы, определены основные параметры будущего мирового порядка, но это особая тема.
    Конечно, может быть, не все представители этой финансовой элиты или финансовой олигархии исповедуют талмудический иудаизм. Есть формально там и протестанты, но этот протестантизм иногда хуже даже, чем талмудический иудаизм. Потому, что с талмудическим иудаизмом более менее понятно, а вот протестантизм – это вещь очень лукавая, а лукавство – оно всегда опаснее.
    Безусловно, это и каббала. Мир финансов – это мир цифр. А каббала построена именно на цифрах. Поэтому современный мир можно назвать цифрократией, числократией. Каббалисты, как вы знаете, зародились в недрах талмудического иудаизма. Это некие либералы, которым было тесно и душно в рамках этого жесткого закона, 613 правил. Они люди творческие, они говорят: «Мы хотим постигать тайны мира через цифру, через число». Они оцифровали Ветхий Завет, особенно Тору. Но в какой-то момент времени они пришли к выводу, что мало постигать мир, мир надо изменять. И вот так зародилась современная финансовая система. То есть управление миром через цифру, то есть через финансы. Это гносеологические основы современной финансовой системы». [10]
    Как видим, в основании цифрократии, все более порабощающей наш мир, лежат нефтедоллары, золото, наркотики, и каббала – сатанинское учение. На этом фундаменте зиждется вся «диктатура банкократии», и на нем же стоит храм «религии денег». Благодаря цифрократической и каббалистической финансовой системе человечество загоняется в новое еще невиданное рабство, по сравнению с которым рабство Древнего мира, и рабство большевистской России есть сущее ничто. Одним из действенных средств противоборства мировому капиталу, по мнению уважаемого экономиста, может послужить система экономики Сталина, благодаря которой нам удалось совершить невозможное. А именно, выйти в ряды ведущих держав мира, выиграть войну с Германией, в короткие сроки восстановить разрушенное хозяйство. Более того, как утверждает Валентин Катасонов, если бы на правительственном уровне не началось разрушение экономической системы Сталина, то СССР неизбежно возглавил бы авангард ведущих государств  планеты.
    В предисловии книги «Экономика Сталина» Валентин Юрьевич пишет: «Даже самый беглый сравнительный анализ рыночной (капиталистической) и сталинской (социалистической) моделей экономики заставляет нас усомниться в тезисе, что первая более конкурентоспособна по сравнению со второй. Возникает устойчивое ощущение, что все как раз наоборот. А тема сталинской экономики табуирована по простой причине: узкая группа бенефициаров рыночной экономики (капиталистическая плутократия) опасается, что идея сталинской экономики может завладеть массами, и она (капиталистическая плутократия) лишится своей экономической и политической власти». [11]
    При этом, Катасонов, указывая на ряд противоречий и недочетов в теоретических разработках Сталина (например: «Экономические проблемы социализма в СССР»), с другой стороны пишет: «Как экономист-практик Сталин достиг гораздо большего. Фактически именно благодаря его политической воле и искусству удалось создать такую экономику, большая часть которой оказалась вне товарно-денежных отношений, вне действия пресловутого закона стоимости. Фактически это означает, что он сумел вырвать страну из удушающих объятий капитализма. И в этом его заслуга». [12]
    В.Ю. Катасонов выделил двадцать одну позицию, которые во всей полноте характеризуют сталинскую экономику, и выражают ее суть:
    1) общенародная собственность на средства производства;
    2) решающая роль государства в экономике;
    3) использование кооперативной формы хозяйства и мелкотоварного производства в дополнение к государственным формам хозяйства;
    4) централизованное управление;
    5) директивное планирование;
    6) единый народнохозяйственный комплекс;
    7) мобилизационный характер;
    8) максимальная самодостаточность (особенно в период, пока еще не появился социалистический лагерь);
    9) ориентация в первую очередь на натуральные (физические) показатели (стоимостные играют вспомогательную роль);
    10) отказ от показателя прибыли как главного стоимостного показателя, ориентация на снижение себестоимости продукции;
    11) периодическое снижение розничных цен;
    12) ограниченный характер товарно-денежных отношений;
    13) одноуровневая модель банковской системы и ограниченное количество банков;
    14) двухконтурная система внутреннего денежного обращения (наличное и безналичное обращение);
    15) ускоренное развитие группы отраслей А (производство средств производства) по отношению к группе отраслей Б (производство предметов потребления);
    16) особый приоритет развития оборонной промышленности как гарантии национальной безопасности страны;
    17) государственная монополия внешней торговли и государственная валютная монополия;
    18) отказ от конкуренции, замена ее социалистическим соревнованием;
    19) сочетание материальных и моральных стимулов труда;
    20) недопустимость нетрудовых доходов и сосредоточения избыточных материальных благ в руках отдельных граждан;
    21) обеспечение жизненно необходимых потребностей всех членов общества и неуклонное повышение жизненного уровня, общественный характер присвоения, органичное сочетание личных и общественных интересов и т.д. [13]
   
    При этом, важным принципом, который позволил социалистической системе работать вне жесткой связи с мировой экономикой, обеспечив ей автаркию, это принцип одноуровневой системы банков (ибо все банки являлись государственными) и двухконтурной финансовой системы. Третьим контуром являлась международная валютная система, которая тоже находилась под контролем государства. В чем состоит суть двухконтурной системы? Ее основной принцип состоит в том, что финансовый контур направленный на развитие промышленности и сельского хозяйства, никак не соприкасался с финансовым контуром, которым выплачивали зарплату. Это были совершенно разные деньги. В связи с этим, кража денег направляемых на развитие экономики совершенно исключалась. Этими деньгами в обиходе пользоваться было нельзя. То же касалось и валютных операций с иностранными компаниями. Этим принципом, начиная со второй половины ХХ века стали пользоваться все крупные корпорации, а также и государственные компании ведущих стран мира. Но, как ни странно, именно в России, начиная с 90-х годов, основной стала именно одноконтурная денежная система, при многоуровневой системе банков. Как подчеркивает В.Ю. Катасонов, такой принцип построения финансовой системы неизбежно приводит к инфляции, коррупции, и неконтролируемому оттоку капитала за рубеж.
    Каким образом сталинская система экономики проявила свою жизнеспособность, В.Ю. Катасонов указывает уже в первой главе книги, предлагая сухой статистический материал:
    «В 1913 г. доля России в мировом промышленном производстве составляла около 4%, а к 1937 г. она уже достигала 10%. К середине 1970-х гг. этот показатель достиг 20%  и держался на этом уровне до начала перестройки. Наиболее динамичным были два периода советской истории: 1930-е и 1950-е гг.
    Первый период – индустриализация, которая проводилась в условиях мобилизационной экономики. По общему объему валового внутреннего продукта и производству промышленной продукции СССР в середине 1930-х гг. вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, уступив только США и значительно превзойдя Германию, Великобританию, Францию. За неполные три пятилетки в стране были построены 364 новых города, сооружены и введены в действие 9 тыс. крупных предприятий – колоссальная цифра – по два предприятия в день! Конечно, мобилизационная экономика требовала жертв, максимального использования всех ресурсов. Но, тем не менее, накануне войны жизненный уровень народа был существенно выше, чем на старте первой пятилетки. Все мы помним известное высказывание И.В. Сталина, что СССР отстал от промышленно развитых стран на 50-100 лет, историей отпущено на преодоление этого отставания 10 лет, в противном случае нас сомнут. Эти слова, сказанные в феврале 1931 г., удивляют своей исторической точностью: расхождение составило всего четыре месяца.
    Второй период – экономическое развитие на основе модели, которая сформировалась после войны при активном участии И.В. Сталина. Она по инерции продолжала функционировать в течение ряда лет после его смерти (до тех пор, пока не начались разного рода эксперименты Н.С. Хрущева). За 1951-1960 гг. валовой внутренний продукт СССР вырос в 2,5 раза, причем объем промышленной продукции – более чем в 3 раза, а сельскохозяйственный – на 60%. Если в 1950 г. уровень промышленного производства СССР составлял 25% по отношению к США, то в 1960 г. – уже 50%. Дядя Сэм очень нервничал, поскольку вчистую проигрывал экономическое соревнование Советскому Союзу. Жизненный уровень советских людей непрерывно рос. Хотя на накопление (инвестиции) направлялась значительно более высокая доля ВВП, чем в США и других странах Запада.
    Тридцатилетний период нашей истории (с начала 1930-х до начала 1960-х гг.) можно называть советским «экономическим чудом». Сюда следует включить также 1940-е гг. – период войны и экономического восстановления СССР. Наша страна сумела победить Гитлера и всю гитлеровскую коалицию. Это была не только военная, но и экономическая победа. В период восстановления страны после войны мы сумели быстрее европейских стран вернуться к довоенному уровню, а также создать «ядерный щит», который был жизненно необходим стране в  условиях объявленной Западом «холодной войны».
    В 1960-е гг. мы начали терять экономическую динамику, которая была создана в предыдущий период. А с середины 1970-х гг. стали наблюдаться признаки так называемого застоя, утраты внутренних источников развития, которые камуфлировались неожиданно обвалившимися на нашу страну нефтедолларами. С середины 1980-х гг. началось прикрываемое лозунгами перестройки разрушение остатков той модели экономики, которая была создана в годы «экономического чуда». [14]

    Всякий, кто обращал внимание на «экономическое чудо» Сталина, справедливо указывал, что Сталиным была создана принципиально новая модель экономики, отличная от моделей «рыночной экономики» Запада. Если говорить о сути сталинской экономики, то, если сократить указанные выше двадцать один пункт до нескольких, это будет выглядеть так:
    - общенародная собственность на средства производства;
    - централизованное управление;
    - директивное планирование;
    - единый народнохозяйственный комплекс;
    - максимальная самодостаточность (особенно в период, пока не появился социалистический лагерь);
    - ориентация в первую очередь на натуральные (физические показатели) показатели (стоимостные играют вспомогательную роль);
    - ограниченный характер товарно-денежных отношений;
    - ускоренное развитие группы отраслей А (производство средств производства) по отношению к группе отраслей Б (производства предметов потребления);
    - недопустимость нетрудовых доходов и сосредоточения избыточных материальных благ в руках отдельных граждан;
    - обеспечение жизненно необходимых потребностей всех членов общества и неуклонное повышение жизненного уровня, общественный характер присвоения и т.д. [15]
   
    Для более полного понимания сути экономики Сталина, следует процитировать три подглавки из книги «Экономика Сталина», касающихся плановой экономики, государства как корпорации и, о ее проверке жизнью. Это, тем более необходимо, так как более 99% современной литературы посвящены сейчас рыночной экономике, которая как показывает жизнь, и создает социальное неравенство, кризисы в экономике, коррупцию и является удобной почвой для развития международного капитала. В связи с этим хочется задать вопрос: «не потому ли ведущие экономисты и поют осанну как раз экономике рынка? И не потому ли ведущие издательства не публикуют иные разработки в вопросах экономики?» Поэтому, вновь предоставим слово В.Ю. Катасонову:


«О плановом характере экономики Сталина»

    Особо следует обратить внимание на плановый характер экономики. Критики сталинской модели, употребляя уничижительное словосочетание «административно-командная система», прежде всего и имеют в виду народнохозяйственное планирование. Оно противоположно так называемому рынку, за которым скрывается экономика, ориентированная на прибыль и обогащение. В сталинской модели речь идет именно о директивном планировании, при котором план имеет статус закона и подлежит обязательному исполнению, в отличие от так называемого индикативного планирования, которое после Второй Мировой войны использовалось в странах Западной Европы и Японии и имеет характер рекомендаций и ориентировок для субъектов экономической деятельности. Кстати, директивное планирование присуще не только сталинской экономике. Оно существует и сегодня. Где? – спросите вы. В крупных корпорациях. Об этом мы скажем немного позднее. Поэтому если критикам сталинской модели полюбилось выражение «административно-командная система», то они должны также рьяно критиковать крупнейшие мировые транснациональные корпорации типа IBM, British Petroleum, General Electric или Siemens. Там в начале XXI века существует действительно жесточайшая административно-командная система без каких-либо примесей демократии и участия работников в управлении.

    В беседе 29 января 1941 г. Сталин указывал, что именно плановый характер советского народного хозяйства позволил обеспечить экономическую независимость страны: «Если бы у нас не было… планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все началось бы с легкой промышленности, а не с тяжелой промышленности. Мы же перевернули законы капиталистического хозяйства, поставили их с головы на ноги. Мы начали с тяжелой промышленности, а не с легкой, и победили. Без планового хозяйства это было бы невозможно. Ведь как шло развитие капиталистического хозяйства? Во всех странах дело начиналось с легкой промышленности. Почему? Потому что легкая промышленность приносила наибольшую прибыль. А какое дело отдельным капиталистам до развития черной металлургии, нефтяной промышленности и т.д.? Для них важна прибыль, а прибыль приносилась, прежде всего, легкой промышленностью. Мы же начали с тяжелой промышленности, и в этом основа того, что мы – не придаток капиталистических хозяйств… Дело рентабельности подчинено у нас строительству, прежде всего, тяжелой промышленности, которая требует больших вложений со стороны государства и, понятно, что первое время нерентабельна. Если бы, например, предоставить строительство промышленности капиталу, то больше всего прибыли приносит мучная промышленность, а затем, кажется, производство игрушек. С этого бы и начал капитал строить промышленность».

    Сталин также постоянно подчеркивал, что плановое ведение хозяйства позволяет сбалансировать спрос и предложение, производство и потребление. Таким образом, только на базе планового ведения хозяйства можно преодолеть такое проклятие рыночной (капиталистической) экономики как кризисы. Эти кризисы так называемого «перепроизводства» сотрясали весь капиталистический мир с начала XIX века, принося неисчислимые страдания миллионам трудящихся, демонстрируя расточительный характер использования материальных ресурсов и порождая еще более ожесточенную конкуренцию между капиталистами как на национальных, так и на мировых рынках.
    В СССР были использованы некоторые методы планирования, которые до этого были не известны даже самым «продвинутым» зарубежным управленцам и экономистам. Прежде всего, это межотраслевой баланс, с помощью которого определяются пропорции обмена промежуточными продуктами между отраслями при заданных объемах и структуре производства конечных продуктов. Эти пропорции описываются соответствующими уравнениями. Считается, что межотраслевые балансовые модели (на Западе их чаще называют моделями «затраты-выпуск») были разработаны русским эмигрантом послереволюционной волны Василием Леонтьевым (1906-1999), которому за это была даже присуждена Нобелевская премия в области экономики. Вместе с тем уже в первой половине 1920-х гг. в Госплане СССР стал использоваться межотраслевой баланс – еще до того, как В. Леонтьев опубликовал первую статью на эту тему.


«Сталинская экономика как громадная корпорация»

    Советскую модель можно уподобить громадной корпорации под названием «Советский Союз», состоящей из отдельных цехов и производственных участков, которые работают для создания одного конечного продукта. В качестве конечного продукта рассматривается не финансовый результат (прибыль), а набор конкретных товаров и услуг, удовлетворяющих общественные и личные потребности. Показатели общественного продукта (и его элементов) в стоимостном выражении выполняют лишь роль ориентира при реализации годовых и пятилетних планов, оценке результатов выполнения планов.
    За счет разделения труда, специализации и слаженной кооперации достигается максимальная эффективность производства всей корпорации. Уже не приходится говорить, что никакой конкуренции между участками и цехами быть не может. Такая конкуренция лишь дезорганизует работу всей корпорации, породит неоправданные издержки. Вместо конкуренции – сотрудничество и кооперация в рамках общего дела. Отдельные цеха и участки производят сырье, энергию, полуфабрикаты и комплектующие, из которых в итоге формируется общественный продукт. Затем этот общий продукт распределяется между всеми участниками производства. Никакого распределения и перераспределения общественного продукта на уровне отдельных цехов и участков не происходит и происходить по определению не может.
    Всем этим громадным производством, обменом и распределением управляют руководящие и координирующие органы корпорации «СССР». Это правительство, множество министерств и ведомств, прежде всего, отраслевые министерства. По мере усложнения структуры народного хозяйства СССР число их постоянно возрастало. В рамках каждого союзного министерства были еще подразделения, называвшиеся главками, и различные территориальные учреждения на местах (прежде всего, министерства в союзных республиках). Координирующую и контролирующую роль играли такие органы, как Госплан СССР, Минфин СССР, Госбанк СССР и некоторые другие. Они также имели свою территориальную сеть, в т.ч. ведомства с аналогичными названиями на уровне союзных республик.
    Кстати, подобная схема организации и управления существует в крупнейших западных корпорациях (особенно транснациональных), связанных с реальным сектором экономики. Никаких рыночных отношений внутри нет, существуют условные расчеты, базирующиеся на «трансфертных» (внутрикорпоративных) ценах. Ключевым отличием модели западных корпораций от сталинской модели является то, что корпорации принадлежат частным собственникам, их деятельность ориентирована, прежде всего, на финансовые результаты (прибыль),  причем финансовый результат не распределяется среди работников, а приватизируется собственником корпорации. Правда, сегодня и эта схема организации и управления деятельностью корпорации уходит в прошлое, – по той причине, что в условиях нынешнего бурного развития финансового сектора экономики производственная деятельность становится неконкурентноспособной и даже нерентабельной. Наблюдается разворот деятельности корпораций, традиционно связанных с производством, в сторону работы на финансовых рынках. В таких финансово ориентированных корпорациях все устроено по-другому.
    Хотелось бы отметить, что сравнение сталинской экономики с громадной корпорацией я встречал у ряда отечественных и зарубежных авторов. Вот цитата из одной современной работы:
    «Задолго до появления крупных внутригосударственных и международных транснациональных корпораций СССР стал крупнейшей в мире корпоративной хозяйственной структурой. Корпоративные экономические, хозяйственные цели и функции государства были записаны в Конституции. Как экономическая корпорация СССР разработал и ввел в действие научную систему обоснованных внутренних цен, позволяющих эффективно использовать природные богатства в интересах народного хозяйства. Ее особенностью были, в частности, низкие по сравнению с мировыми цены на топливно-энергетические и другие природные ресурсы…
    Корпоративный подход к экономике как к целостному организму предполагает выделение достаточных средств на инвестиции, оборону, армию, науку, образование, культуру, хотя с позиций эгоистичных и недалеких субъектов рынка надо все проесть немедленно.
    Отказ от концепции государства – хозяйственной корпорации, деструкции межотраслевых и межрегиональных связей, разобщение предприятий катастрофически подействовали на экономику России».
    Трудно не согласиться с авторами по поводу последствий разрушения «экономической корпорации СССР». Можно лишь усомниться, что такое разрушение произошло мгновенно, в момент разрушения Советского Союза в декабре 1991 г. Процесс разрушения начался еще раньше, в 1960-е гг., и продолжался почти три десятилетия.


«Сталинская экономика: проверка жизнью»

    Сталинская экономика прошла испытания временем. Если не быть предвзятым оппонентом или, тем более, врагом России, то следует признать, что сталинская экономика позволила:
    - обеспечить преодоление вековой экономической отсталости страны и стать наряду с США ведущей экономической державой мира;
    - создать единый народнохозяйственный комплекс, что позволило Советскому Союзу стать независимой от мирового рынка страной;
    - победить во Второй мировой войне сильнейшего врага – гитлеровскую Германию и страны гитлеровской коалиции;
    - обеспечить неуклонный рост благосостояния народа на основе последовательного снижения себестоимости продукции;
    - показать всему миру неэффективность так называемой рыночной (капиталистической) экономики и переориентировать многие страны на путь так называемого некапиталистического пути развития;
    - обеспечить военную безопасность страны путем создания ядерного оружия.
    Мне кажется, что этого уже вполне достаточно, чтобы разобраться подробнее с тем, что такое сталинская экономика – отнюдь не из праздного любопытства, а исходя из того, что сегодня Россия переживает серьезный экономический кризис. И знакомство со сталинской экономикой позволит нам быстрее найти выход из сегодняшних тупиков». [16]

    Как пишет В.Ю. Катасонов в Предисловии книги «Экономическая война против России и сталинская индустриализация»: «Россия накопила уникальный опыт противостояния агрессивным натискам со стороны Запада. В том числе натискам экономическим. В прошлом веке ответом Советского Союза на экономические блокады и санкции Запада стала индустриализации. Это было величайшее «экономическое чудо» не только в отечественной, но и мировой истории. Нам следует изучать в первую очередь свой собственный опыт создания независимой экономики, причем в условиях созданного нашими врагами «железного занавеса».
   
    Как бы подводя итог приводимым выше рассуждениям В.Ю. Катасонова, экономист и политик С.Ю. Глазьев в книге «Украинская катастрофа», трезво оценивая нынешнюю патовую ситуацию, тем не менее говорит о возможности преодоления современного кризиса. Предельно емко об этом сказано в подглавке «Стратегия опережающего развития экономики»:
    «Как было показано выше, мировой кризис возникает при смене длинных волн экономической конъюнктуры. Выход из него связан со «штормом инноваций», прокладывающих дорогу становлению нового технологического уклада. По мере перетекания остающегося после коллапса финансовых пузырей капитала в производства следующего цикла, будет формироваться новая длинная волна подъема экономической конъюнктуры.
    Именно в подобные периоды глобальных технологических сдвигов возникают «окна возможностей» позволяющие отстающим ранее странам вырваться вперед и совершить «экономическое чудо». Для этого необходим мощный инициирующий импульс, позволяющий сконцентрировать имеющиеся ресурсы на перспективных направлениях становления нового технологического уклада и опередить другие страны в развертывании системы производства-потребления (и сбыта) хотя бы части его «ядерных» товаров и услуг.
    Ключевая идея требуемой стратегии развития заключается в опережающем становлении базисных производств нового технологического уклада и скорейшем выводе российской экономики на связанную с ним новую длинную волну роста. Для этого необходима концентрация ресурсов и развитие составляющих его перспективных производственно-технологических комплексов, что требует целенаправленной работы национальной финансово-инвестиционной системы, включающей механизмы денежно-кредитной, налогово-бюджетной, промышленной и внешнеэкономической политики. Их необходимо ориентировать на становление ядра нового технологического уклада и достижение синергетического эффекта формирования кластеров новых производств, что предполагает подчиненность макроэкономической политики приоритетам долгосрочного технико-экономического развития» [17]

    Как видим, реалистически мыслящие экономисты и политики, устами В. Катасонова и С. Глазьева утверждают: для необходимости нового экономического прорыва России жизненно необходимо вернуться (как минимум того, что касается добывающей и тяжелой промышленности) к «приоритетам долгосрочного технико-экономического развития». То есть, к планированию, самодостаточности, и к ускоренному развитию отраслей группы – А.
    Именно об этом, говорил в своих интервью (не будучи экономистом) Алексей Борисович Мозговой, потому что в таких принципах ведения экономики заключен здравый смысл. А здравый смысл, который всегда исходит от смысла Высшего, не раз спасал Россию в годы испытаний. И напротив, отход от следования таковому смыслу, приводил ее к тяжелым последствиям. Постараемся рассмотреть на страницах этого раздела, как сей исходящий от Высшего смысл воплощался не только в дореволюционной России, но и в годы послереволюционные. А также, в годы предшествующие слому 90-х годов ХХ столетия.


«Третий путь Александра Чаянова»

    Если говорить о личности Александра Васильевича Чаянова, то должно согласиться, что личность эта в области крестьяноведения в той же степени уникальна, как и личность Николо Тесла в физике. Разумеется, темой реформации труда на селе занимался не только Чаянов. В конце XIX - начале XX веков появилась целая плеяда ученых аграрников, среди которых были Алексей Федорович Фортунатов, Николай Павлович Никитин, Петр Павлович Маслов, Владимир Андреевич Косинский  – профессор из Киева. Также, видным деятелем в области крестьяноведения в царской России был Александр Николаевич Челинцев, которого по праву называют основоположником организационно-произ-водственной школы в аграрной науке. В числе современных Чаянову ученых, занимавшихся темой крестьяноведения, были – Николай Павлович Макаров (хотя и прошедший лагеря, но восстановленный в правах), а также Александр Александрович Рыбников, арестованный по делу Чаянова и расстрелянный в 1938 году. Как равно, оклеветанный и расстрелянный сподвижник Чаянова, Николай Дмитриевич Кондратьев.
    Конец XIX – начало XX века являлся временем перемен в аграрном вопросе, поэтому, если говорить о такой личности, как П.А. Столыпин, то он вышел из той же среды, что и Чаянов, Маслов, Косинский, Кондратьев и Никитин. По большому счету, взгляд на развитие сельского хозяйства в России, у Чаянова мало чем отличался от Столыпинского, с единственным отличием, что Александр Васильевич смотрел на крестьянское дело не с точки зрения развивающейся индустриализации, как то было и на капиталистическом Западе и в Советской России, а с точки зрения цивилизационного приоритета крестьянских ценностей над индустриальными. Ключ к пониманию этой позиции, может дать написанная им фантастическая повесть «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии».
    Эта небольшая повесть является полной противоположностью фантастике Герберта Уэллса, Алексея Толстого и Александра Беляева, с их пафосом прогрессивного развития человечества. Повесть «Путешествие моего брата Алексея…» говорит не много ни мало (как собственно, это было и у Николо Тесла) о возможности иного цивилизационного развития на планете. Странным образом, герой повести Алексей попадает в Россию 1984 года, но, в отличие от антиутопии «1984» Дж. Оруэлла, здесь нет никаких намеков на тоталитаризм, коммунизм, и даже капитализм. Общество в крестьянской утопии живет на принципах приоритета патриархальных ценностей, человеколюбия и бережного отношения к природе. Люди будущего не только не стремятся подчинить, посредством урбанизации, природу, но напротив, сами города органически встраиваются в окружающую среду. В этом обществе почти нет преступности, а значит, почти нет судов и полиции. Нет и многочисленной армии. Более того, природа, над которой человек не совершает насилия, свободно открывает людям свои тайны, и в случае войны, смертоносные смерчи принуждают противника капитулировать.
    По большому счету, Чаянов, ни много ни мало – предлагал сменить вектор цивилизации, если не в отношении всех классов Советской России, то в отношении самого многочисленного по тому времени крестьянского сословия, однозначно предлагал. По мнению ученого, не насилие над селом должно было помочь индустриальному прорыву в России, а поставленное на научную основу естественное развитие села должно было привести к органическому развитию индустриальной сферы. При этом, в таких своих работах, как «Организация крестьянского хозяйства» и «Краткий курс кооперации», Чаянов показывает себя вовсе не мечтателем, но жестким реалистом и прагматичным аналитиком. С цифрами в руках, на конкретных графиках и таблицах развития, опираясь на опыт многих именитых ученых, он показывает жизнеспособность своей позиции. Через все труды Чаянова красной строкой проходит мысль: «Свободный труд свободного гражданина в свободной стране». Увы, «век волкодав» предлагал совсем другие приоритеты. А потому, в довоенной России наступил не 1984 год Александра Чаянова, а «1984» Джорджа Оруэлла.

    Александр Васильевич Чаянов родился 17 января 1888 г. в семье московских купцов Василия Ивановича Чаянова и Елены Константиновны (Клепиковой – дев.). Причем, дед Чаянова (по линии отца) был крестьянином. Отсюда не вызывает удивления живой интерес ученого к крестьянской жизни.
    В 1906 году, Александр Васильевич закончил реальное училище, после чего стал студентом Московского сельскохозяйственного института. Уже через два года он совершил поездку в Италию, по итогам которой опубликовал свою первую научную работу о кооперации сельского хозяйства в Италии.
    В 1911 году А.В. Чаянов получил диплом ученого Первой степени, и в следующем 1912 г., будучи уже автором 20 работ, отправился в заграничную командировку (Англия, Франция, Германия, Швейцария, Италия) «для подготовки к занятию кафедры сельскохозяйственной экономии». Одновременно с этим Чаянов работал над «Очерками по теории трудового хозяйства», которые и были им изданы по возвращении в Россию.
    В 1915 г. вышел в свет «Краткий курс кооперации», в котором Чаянов знакомил читателя с историей кооперативного движения в России и за рубежом, раскрывал сущность организации кредитных товариществ, потребительских обществ и производственных кооперативов. Причем, параллельно с научными трудами, он занимался и практической работой – главным образом, в области льноводческой кооперации. Созданное при его активном участии в  1915 г. Центральное товарищество льноводов начало активно и быстро завоевывать рынок.
    Если говорить о политической ориентации Чаянова, то он никогда не был членом каких-либо партий, но участвовал в политической жизни, как представитель кооперативного движения. Во Временном правительстве, Чаянов даже занимал должность заместителя министра земледелия, но в течение всего двух недель. После прихода к власти большевиков, после некоторого колебания, он начинает с ними сотрудничать. В 1919 году Чаянов становится директором Научно-исследовательского института сельскохозяйственной экономики. В феврале 1921 г. его утверждают на должности члена коллегии Наркомата земледелия. Весной того же года он был членом комиссии, которая разработала и приняла «Основные принципы построения продналога».
    На 1920-е годы приходится расцвет научной деятельности Александра Чаянова. В 1923 г., находясь в научной командировке за рубежом, он издал в Берлине свой главный научный труд «Учение о крестьянском хозяйстве». В 1925 г. эта книга была опубликована также и в России, под названием «Организация крестьянского хозяйства». В эти же годы Чаяновым был издан ряд художественных произведений, в жанре историко-мистической фантастики.
    В эти же годы произошли изменения и в личной жизни. Александр Чаянов женился на Ольге Эммануиловне Гуревич. Именно с ней он отправился в 1922 г. за границу, где они провели полтора года. Там же, в мае 1923 г. родился их первенец – Никита.
    Знаменательно, что помимо научной деятельности в области сельского хозяйства и художественного творчества, А.В. Чаянов занимался топографией древней Москвы, был членом общества «Старая Москва», куда входили ученые, художники, театральные работники, писатели. Ко всему, Чаянов являлся знатоком древних икон и гравюр. Занимался их коллекционированием, а также овладел мастерством гравировки по дереву. В 1926 г. он издал ряд работ по истории искусства – «Старая западная гравюра». Последняя его работа о культурных ценностях старой Москвы, пропала во время обысков в 1930 году.
    Главной же деятельностью Чаянова в 1920-х годах являлось создание теории семейно-трудового крестьянского хозяйства и кооперации. Для чего им проводились исследования крестьянских хозяйств в различных регионах страны. По прошествии века, уже окончательно забылся факт, что начатое на волне Столыпинской реформы образование личных и кооперативных крестьянских хозяйств, привело к середине 1920-х годов к созданию многоукладной кооперативной экономики на селе. Без всякого нажима сверху, половина крестьянского населения участвовала в работе различных видов кооперативов. Движение это являлось настолько прогрессивным, что если бы для него были созданы необходимые условия, то через 10 лет кооперативное движение, во всех отраслях сельского хозяйства, стало бы доминантным.
    Роковую роль для А.В. Чаянова и его соратников сыграла дискуссия 1927 года, о дифференциации крестьянства. Отсюда неудивительно, что с развертыванием сталинского лозунга «революция сверху», с 1928 г. стала нарастать волна идеологической и политической критики в адрес Чаянова. Если же раньше его критиковали за «неонародничество», то теперь пошли обвинения в «защите интересов кулачества» и «протаскивания буржуазных аграрных теорий». В том же 1928 г. Чаянов был вынужден покинуть пост основанного им института, хотя и был оставлен членом его коллегии.
    В конце декабря 1929 года состоялась знаменитая конференция аграрников-марксистов. С речью выступил И.В. Сталин, который отметил отставание работы на идеологическом фронте от задач классовой борьбы, и подверг резкой критике, так называемые мелкобуржуазные теории в аграрном вопросе. После этой конференции, среди идеологов колхозного строя появился ругательный термин – «чаяновщина».
    21 июня 1930 года Александр Чаянов был арестован по делу «Трудовой крестьянской партии», а его друг Н.Д. Кондратьев был объявлен главой несуществующей подпольной организации, где Чаянов был, якобы, главным ее участником. На закрытом процессе 1932 г. профессора Тимирязевской академии А.В. Чаянова приговорили к 5-ти годам заключения. После 4-х лет тюрьмы он был освобожден, с последующей его ссылкой в Казахстан. Там он исполнял обязанности консультанта в республиканском комиссариате земледелия, но проработал в нем недолго, так как, после очередного ареста в 1937 году, был расстрелян. Лишь только в 1987 г., после пересмотра дела «Трудовой крестьянской партии» все проходившие по нему, включая Чаянова, были реабилитированы. Увы, его супруга, так и не дождалась реабилитации своего мужа, ибо скончалась в 1983 году. Также, погиб в Великую Отечественную войну старший сын Никита. Дождался только младший Василий, который поставил главным делом своей жизни, прославление имени своего отца. [18]

    О том, как было воздвигнуто из небытия имя А.В. Чаянова, подробно написано в статье Теодора Шанина «Три смерти Александра Чаянова», опубликованной на сайте института социологии Российской академии наук. В настоящей же статье излагаем выдержки из другой работы ученого, «Шанин про Чаянова», с цитированием фрагментов его статьи «Три смерти…». О том, как происходила реабилитации имени выдающегося русского ученого, на сайте Rusunivers пишется таким образом:
    В сентябре 1987 года, английский ученый Теодор Шанин, по приглашению президента академии сельскохозяйственных наук Александра Никонова приехал в Москву. За несколько недель до этого был официально реабилитирован ученый Александр Чаянов. Шанина попросили рассказать о работах Чаянова и его влиянии на западную научную общественность. В переполненном зале академии, Шанин говорил о жизненном пути ученого, о его исследованиях и романах, о стиле и  сути его аналитического мышления, о цене истины в жизни общества и об особом международном братстве ученых – тех, кто посвятил себя делу истины. Это было первое открытие Чаянова в России после полувекового забвения.

    Сам Шанин так рассказывал об открытии имени Александра Чаянова для мировой науки: [19]
    Открытие Чаянова для научного мира в последних поколениях начинается от Даниэля Торнера – американского ученого, аграрного академиста, специалиста по Индии. В этот период он обратил внимание на то, что индусские ученые, в молодости учившиеся аграрной экономике в Германии, беспрестанно говорят о немецком ученом Александре Чаянове, написавшего книгу «Теория крестьянской экономики» (ее название меняется в разных изданиях).
    Посмотрев на эту книгу, Торнер решил переиздать ее, чтобы люди начали понимать новый подход к сельскохозяйственной экономике семейных хозяйств. Потому что он пришел к правильному, на мой взгляд, мнению, что мы имеем дело в чем-то глубоко оригинальным, то есть – это другой подход.
    Торнер решает, что эту книгу надо издать на английском языке, который даст выходы к разным странам, так как английский язык является международным языком наших поколений. Впоследствии оказалось, что эту книгу нельзя найти на русском языке. Безрезультатно искали в библиотеках Западной Европы и Америки, поэтому было решено перевести книгу с немецкого языка.
    С копией этой книги Торнер обращается к профессору Роберту Смиту из Бирмингема, который берется за перевод. В рамках этой работы Смит общается на эту тему с близкими людьми, потому что он был тоже потрясен тем, насколько это ново, интересно, оригинально.
    У Смита есть докторант Теодор Шанин, который в то время начинает свою работу над экономикой русского крестьянства конца XIX - начала XX веков. Но, это было открытием не
только для меня. Даже для людей с великим знанием дела, это было ново. Во Франции, к вопросу крестьяноведения включился Керблей, который был заинтересован в той же мере, что и Боб Смит. Он помогал собирать материалы о Чаянове, но на каком-то этапе принял решение, что этого недостаточно, а надо просто собрать все, что есть от Чаянова. Ибо понятно, если вдруг пропала самая важная книга, то другие тоже могут пропасть.
    «Потом нахлынула волна лекций, публикаций о Чаянове. Ученые, журналисты и просто «просвещенная публика» стали говорить о нем, его работах, его взглядах на сельское хозяйство и о его романах, о его соответствии нынешнему времени. Очень скоро была опубликована и первая биография Чаянова».[20]
    Должно сказать, мы достаточно быстро докопались до того, что Чаянов был расстрелян в 1937 году, в период массовых расстрелов в России… Креблей своим путем собирал материалы и, – великое дело (!), издал на русском языке полное собрание трудов Чаянова!
    Теоретическое мышление научного мира в этот период (что касается Западной Европы и Америки) не видит крестьянства, потому что не считает его важным… Зададимся вопросом: «Почему они не видели важности этого?.. Почему не заметили миллиард с чем-то крестьян мира?» Уже только один этот подход открывает серьезную проблему: почему не заметили, как можно не заметить большинство населения мира?!
    «В работах Чаянова есть вопросы, до сих пор еще достаточно актуальные, не решенные в современном сельском хозяйстве. А также, более общие проблемы логики общественных наук, которые стали «эксполярными», то есть такими, которые не определяются ни государством, ни капиталом, как в России, так и в других странах. Именно это может сделать возрождение Чаянова отличным от «события для газетной шумихи» или злободневного плаката. Несомненно, сам Чаянов приветствовал бы этот быстрый переход восторгов в последовавшие за ними вопросы и, возможно, новые открытия». [21]   
    Самой мощной теорией, описывающей развитие социальной экономики мира в начале прошлого столетия, является  т е о р и я  п р о г р е с с а. То есть, вера в то, что все развивается в обязательном порядке и по определенным законам общественных наук. Теория прогресса не только имеет динамику развития, но и позволяет делать прогнозы. Основной же прогноз состоит в том, что крестьянство в обязательном порядке исчезнет. Вопрос только, с какой скоростью? Развитие прогрессивной экономики приводит к концу, потому что индустриализация, как главный элемент влияющих на весь мир крупных изменений, приводит к концу крестьянства, как в экономической, так и в социальной формах…
    Характер мирового развития показывает, что в тех районах, где развито крестьянство, т.е. крестьянская масса существует – мы имеем слабые университеты, а в тех районах, где университеты сильны – крестьянство или исчезает, или его нет. В Англии оно и впрямь исчезло. В других местах – исчезает быстро. Так что есть ситуации, в которых особенности политических реалий этого мира не дают возможности видеть действительность…
    Единственные районы, в которых крестьяноведение развивается, это районы на «пограничье» между миром индустриальным и миром еще не индустриальным. И поэтому крестьяноведение развивается вдоль этого «пограничья» и передает это, когда в Польше делается больше крестьяноведческих работ, чем в Англии, а в Румынии – больше, чем во Франции. Потому что на этом «пограничье» развиваются первоклассные университеты и массовое крестьянство. Подобная встреча двух элементов создает особое, очень интересное с точки зрения ситуации, положение.
    Россия как раз и находится на «пограничье», поэтому она не случайно становится ведущей страной крестьяноведения. В то же время нет страны в Европе, которая так много интересного и оригинального делает, как Россия. Поэтому, неудивительно, что Россия создала в области крестьяноведения, ведущее в мире направление. Так вышло, что первоклассные университеты России встретили еще отсталое крестьянство, то есть настоящее крестьянство. И это было крестьянство, еще не разбавленное всякими индустриальными действиями или чем-то в этом духе.
    Среди ведущих русских ученых в крестьяноведении, есть имена Кондратьева и Чаянова. Когда говорим о научном авангарде, то речь всегда идет о небольших числах. Это ведь не десять тысяч ученых вдруг одним махом начали чем-то заниматься. Но когда, в отрасли науки есть несколько десятков системно мыслящих людей, то это совершенно может изменить характер понимания действительности. И это происходит.
    Где-то в XIX веке в России начинается мощная волна крестьяноведения… Хорошее крестьяноведение могло привести к предложениям о том, как в стране изменить характер экономики и общества, модернизировать по-другому, спокойно,  без революции. Конечно, условием было, что это будет сделано не в отчаянной борьбе с царским режимом. Хотя, предлагались пути, что если царский режим будет отчаянно сопротивляться, то эту махину не сдвинуть иначе, кроме революционного способа…
    «Альтернативная программа Чаянова по преобразованию сельского хозяйства страны состояла в развитии смешанной кооперации снизу, среди мелких хозяев (он называл это «вертикальной кооперацией» и «кооперативной коллективизацией»). Программа основывалась на его обследованиях реального кооперативного движения в России в 1910—14 и 1922-28 годах, а также спонтанных процессов, которые он называл «вертикальным разделением труда», среди связанных с рынком крестьян, когда некоторые стороны их наиболее выгодной экономической деятельности выхватываются предпринимателями со стороны. Кооперативное движение рассматривалось как демократическая альтернатива специализации (когда контроль переходил в руки предпринимателей со стороны) и застою, а также государственной централизации.  Наилучшее решение проблемы увеличения производительности сельскохозяйственного труда в России, по мнению Чаянова, – в гибком сочетании крупных и малых производственных единиц, определяемом различными оптимальными размерами в каждой отдельной отрасли (производством яиц, скажем, занимается семейное хозяйство, фуражем – вся деревня, лесным хозяйством – объединенные в одну производственную единицу несколько специализирующихся на этом деревень и т.д.) Смешанное производство означало бы также, что корма, например, наиболее эффективно производимые в больших и механизированных кооперативных хозяйствах, могут быть использованы семейным хозяйством для производства молока, которое затем перерабатывается кооперативно управляемой местной маслобойней и продается в город или за рубеж региональным торговым кооперативом. Чтобы структурировать эти сочетания производственных единиц и сохранить их демократический характер, Чаянов поддерживал многоуровневое кооперативное движение, кооператив кооперативов, организованный «снизу» и развиваемый, но не управляемый государством. Доминирование социалистических установок в стране, как считал Чаянов, могло бы обеспечить развитие такой сельской кооперации».
    После революции, Чаянов пытался обращаться со своими идеями к Ленину, который незадолго до смерти распорядился принести к нему книгу Чаянова о кооперации. Главной работой ученого в 20-е годы стала книга «Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации». Она была опубликована в  1927 году… В этой книге Чаянов соглашался с формальными целями сталинской программы коллективизации, но предлагаемые методы считал неверными по всем параметрам. Чаянов понимал, что это очень опасно, но, все же книгу напечатал.
    В своей книге про кооперацию, Александр Чаянов предлагает альтернативу коллективизации, в которой исходил из того, что необходимость изменения сельского хозяйства в России, не является выдумкой большевиков. Главный посыл Чаянова состоит в том, что сельское хозяйство надо менять в сторону систематической кооперации сельских хозяйств, русского сельского хозяйства, которое только и даст возможность употребить, перейти от малого хозяйства, семейного хозяйства, к системе, в которой совершится комбинирование большой экономики с семейной экономикой через кооперацию. Ибо, главная суть кооперативной структуры состоит в том, что она может совместить методы большого и малого хозяйства, когда производственные процессы контролирует сельское население, а не правительство. Такой подход давал реальную возможность скорого решения продовольственного вопроса, а также позволял и скоро вернуть материальные затраты. Со стороны Чаянова это являлось прямой атакой на политику советского правительства, а потому, поставил себя – вне закона.
    В своей позиции Александр Чаянов исходил от главного элемента сельского хозяйства – крестьянской семьи. По его определению – «семейная экономика, это прибыльная экономика, в которой нет наемного труда». Причем, как он писал в работе «Участковая агрономия и организационный план крестьянского хозяйства»: «Задачей крестьянского трудового хозяйства является доставление средств существования хозяйствующей семье путем наиболее полного использования имеющихся в ее распоряжении средств производства и рабочей силы». Это экономика, в которой экономическая единица – двор, где может быть больше чем одна семья.
    Само мышление «введение крестьянского двора», как базовой единицы сельского хозяйства, принималось до Чаянова и параллельно с Чаяновым… Во всех случаях должно понять, что экономика семейного хозяйства – это особая форма экономики, в которой некоторые экономические законы, которые в данную минуту считаются абсолютными, в других обстоятельствах не работают…
    Один из плюсов этой системы состоит в том, что она лучше борется против голода. Потому что можно многого добиться добавочным усилием. Чаянов употреблял понятие самоэксплуатации. Крестьянин мог выйти из кризиса не всегда, но в определенных ситуациях, тем, что увеличивал свои трудовые усилия, он себя выжимал… Но, во всяком случае, экономический кризис не бьет в той же мере по сельскому населению, как по городскому. Несомненно, Чаянов был противником и  капиталистического вида экономики, где главенствуют «рабочие и заводы».
    Чаянова нельзя понять без проблемы кооператива. Не случайно, свою главную работу против коллективизации, он изложил как анализ кооперативной сельской экономики… В своей книге он объяснил, почему нужны именно кооперативы.
    Главная идея Чаянова состояла в том, что кооперативы должны были находиться под властью крестьян, а не под властью правительства и государства. Где нацеленность кооперативного движения была в неустанном (при условии свободного развития) увеличении производительности труда в сельской и пищевой экономике, а также решения вопросов, каким образом можно выйти из того трудного положения, в котором оказалась русская экономика в 20-х годах. Для России это был  т р е т и й  п у т ь, когда отметались направления, как стихийного развития сельского хозяйства, так и государственно-силового.
    Если говорить о Чаянове как о личности, то он был разносторонне развитым человеком. Например, Чаянов был заместителем министра сельского хозяйства во Временном правительстве. Когда ему предлагали заниматься чем-то правительственным, он не отказывался. Но, главное – Чаянов стал одним из самых серьезных ученых в России в сфере сельского хозяйства. Причем, он интересовался не только сельским хозяйством. Есть явные доказательства, что Александр Чаянов написал книгу про живопись, которая погибла при обысках. Ко всему, он собирался написать путеводитель по Москве. Еще ранее написал пять интересных повестей, по жанру похожие на научную фантастику. Чаянов был человеком огромных многосторонних способностей. Не устаешь удивляться, когда он все успевал, делая при этом огромную экономическую работу, занимаясь преподавательской деятельностью, в сочетании на высоком уровне литературной работы.
    На вопрос: «Почему Чаянов не эмигрировал?» – можно дать ответ: «Как и многие русские, он очень любил свою страну, был ей предан». И это несмотря на то, что его приглашали в Германию, которая была ведущей страной с точки зрения преподавания и теоретического анализа крестьянства… Но, Чаянов всегда любезно благодарил за честь, ему оказанную, и возвращался в Россию. Ко всему, в те годы, нормальному человеку, идея, что перестреляют и другими способами убьют ведущих российских ученых, не пришла бы в голову. С гибелью Чаянова наступила полувековая эпоха забвения его идей.
    «Почему же, несмотря на многочисленные свидетельства правоты Чаянова, он был приговорен к забвению? В этом было нечто большее, чем железная хватка сталинского поколения. Это нечто – сила интеллектуальной инерции бесконечно повторяемой мертвой идеи. Изменилась страна, носители политической власти и организованного знания, но остались незыблемыми все мировоззренческие догмы сталинского поколения относительно прогресса…»
    Когда-то в начале перестройки меня пригласили на заседание комитета по сельскому хозяйству Верховного Совета, на котором шел разговор на тему: что и как делать. Там присутствовали почти все председатели самых крупных колхозов того периода и противники этого из Эстонии.
    Они задали  мне вопрос: что бы вы предложили для нас с точки зрения дальнейшего развития сельского хозяйства? Мой ответ тогда был таким: «Если кто-нибудь предложит вам что-то, что является ответом на трудности сельского хозяйства в России, гоните его из комнаты. Он или дурак или что-то в этом роде. В стране такой комплексности как Россия, не может быть общей программы сельского хозяйства».
    Когда-то в Бразилии, после прочтения лекции про Чаянова, мне задали вопрос: «Вы говорите, что идея больших хозяйств решит все вопросы?» На что я ответил: «Нет, неправда». «Тогда дайте формулу. Большой – is beautiful, small is beautiful, large is beautiful». Я ему ответил: «Я бы вам предложил модель combined is beautiful».
    В данную минуту в России быстро развиваются очень крупные хозяйства во многих областях. Я смотрю на это с недоверием. Мне кажется, что это может привести к довольно серьезному кризису сельскохозяйственной работы. Но, быть может, я ошибаюсь. Я не думаю, что в Чаянове есть ответы на вопросы, кроме одного: combined is beautiful!!!
    Сила и ограничение Чаянова состояли в том, что он был экспериментатором. Он предлагал разные ходы, у него не было одной на все случаи теории. Идя его путем, разные группы кооператоров пробовали и разные методы развития. Надо помнить, что Чаянов был очень оригинальным мыслителем. Он не признавал универсального ответа на вопросы, но умел обрабатывать разные варианты. Лично я всегда находил особо интересной эту его характеристику…
    «Что касается его научных интересов, то мысль Чаянова проникала сквозь дисциплинарные границы между экономикой, социологией, историей, сельским хозяйством, теорией познания и искусством. Особенно он отличался невероятной силой дисциплинированного воображения и умением выражать его в словах; он обладал выдающейся и оригинальной способностью создавать модели – соединять в своих работах научные и художественные достижения, оставаясь теоретиком и лидером в своем кругу».
    Для него не было проблемой то, что четыре соседних региона могут развиваться по разному. Потому что одна из вещей, которые связывают разные аспекты его интеллектуальной работы – это модели. Чаянов, человек, который пишет научную фантастику, и параллельно пишет серьезные работы по сельскому хозяйству. Что связывает их? Модели. То есть, в;дение через модели, размышление через модели. Величие Чаянова, на мой взгляд, как раз в способности моделировать.
    «Стратегию развития Чаянова, основанную не на мечтаниях, а на доскональном знании сельского хозяйства и сельских социальных отношений во всей Европе, можно назвать «сочетаемое прекрасно». Не был он и популистом – ни по партийной принадлежности, ни по собственно политическим взглядам… Ярлык «неопопулиста», который ему навесили его недруги, сродни карибской поговорке: «человека называют собакой, чтобы его повесить». Действительный же вклад в науку Чаянова мог бы спасти многие объекты «политики сельского хозяйства» во многих странах мира от бедствий и разрушений.
    По крайней мере, четыре фактора способствовали постоянному недопониманию (или неправильному прочтению) работ Чаянова, дабы отвергнуть их в академических сообществах «первого» и «третьего» мира.
    Во-первых, существовало предположение об архаичной природе семейного хозяйства, а посему и о необходимости его исчезновения. Это положение было встроено в теорию прогресса, воспринимаемую как само собой разумеющуюся большинством современных ученых-обществоведов. Семейное хозяйство рассматривалось как пережиток прошлого в силу распространения индустриализации, начиная с XIX века; все прочее – включая опыт так называемых неформальных или эксполярных хозяйств, а также преобладание мелкомасштабного фермерства в Европе – отметалось…
    Во-вторых, долгое время держалась монополия общегосударственных моделей политической экономии, их дедуктивной логики – «сверху вниз», распространяемой на все производственные единицы, действующие в контексте. Это использовалось как окончательное объяснение всего и вся. Чаяновское же эпистемологическое искусство – его попытки построить экономическую модель «снизу» – для понимания многих оказалось слишком сложным.
    В-третьих, сведение всей сельской жизни к экономической модели идет вразрез с методом Чаянова и его, поставивших под сомнение признанные дисциплинарные границы сторонников. История, социология, агрономия, экономика соединялись для них в единое целое, когда речь шла о реальной жизни крестьян. Чаянов называл это «социальной агрономией». Опять же для многих современных экспертов, знающих все больше и больше о все меньшем и меньшем, это было слишком сложно понять.
    Наконец, те, для кого государственное планирование или (наоборот) свободный рынок являются – взаимоисключающим образом или в сочетании – единственно возможными формами социального функционирования, сочли неприемлемой точку зрения Чаянова, рассматривавшего стратегии семейного хозяйствования как пример дискретной операционной логики. Соответственно, им, как правило, не удавалось понять, что Чаянов никогда и не предполагал в действительности полной независимости крестьянских хозяйств от экономики в целом… Это они не считались с его теориями. Он же никогда не игнорировал их теорий – будь то рыночная экономика, новые технологические достижения, или место капитала и наемного труда в крестьянской жизни».

    В своей работе «Три смерти Александра Чаянова», Теодор Шанин, указав на три главных этапа забвения дела российского ученого, задает справедливый вопрос: «Не случится ли так, что вслед за реабилитацией имени Чаянова, и восторженного к нему отношения, его просто выставят на почетное место, в качестве некой иконы?» По мысли Шанина, подобная иконизация и благоговейное поклонение (без дел, по воплощению его учения в жизнь), может стать «четвертой смертью Чаянова». Но, тем не менее, автор аналитической статьи высказывает надежду.
    Выразим такую надежду и мы, потому что принцип – «сочетаемое прекрасно», только он и позволит России совершить желаемый экономический прорыв. Например, в сельском хозяйстве, согласно этому принципу, становится возможным органичное сочетание, как экономической программы П.А. Столыпина, так и научных разработок А.В. Чаянова. Потому что формат «combined is beautiful» только он и позволяет (при соответствующей государственной политике) органично соединить западное по сути направление Столыпина, с глубоко национальным по корням направлением Чаянова. По большому счету, именно это сочетание и даст возможность реализовать в современных условиях древнюю форму экономического и общественного управления, именуемую как – «копное право». Соединение экономических парадигм Столыпина и Чаянова породит отнюдь не химеру (ибо, химера, это то, что наблюдаем сейчас), но жизнеспособную форму хозяйствования, которая и выведет Россию в число передовых стран.
    «Крот истории копает глубоко, и как показывает время, вновь и вновь именно сила оригинальной и реалистической мысли, равно как и ее носители, заставляют мир вертеться. Именно поэтому теоретическое наследие Чаянова переживет и его врагов, и его обожателей и сыграет свою плодотворную роль в сотворении будущего».


«Длинные волны» Кондратьева»

    Цикличность как экономическую закономерность отрицают многие ученые-экономисты. Однако жизнь торжествует, и цикличность приковывает внимание наиболее пытливых исследователей.
    Тяжелый экономический кризис, завершивший период «военного коммунизма», был также и первым примером колебательного, неравномерного развития советской экономики. Однако сам факт возможности возникновения кризиса в советской экономической системе привел к тому, что ученые стали изучать не только проблемы неравномерности развития экономики вообще и в частности экономики страны, но и возникающие при этом противоречия и специфический механизм их разрешения, роль рынка и возможности управления.
    Не будет преувеличением утверждение, что особое место в работе теории цикличности принадлежит Николаю Дмитриевичу Кондратьеву. Признанием его заслуг в этой области служит то, что многие зарубежные ученые называют длинные волны его именем. Выпускник Юридического факультета Петербургского Университета Николай Дмитриевич Кондратьев еще в двадцатых годах открыл широкую дискуссию по проблемам длинных волн. Подлинно мировую известность ему принес доклад «Большие циклы конъюнктуры», сделанный им на заседании ученого совета Института экономики в 1928 году.

      Николай Дмитриевич Кондратьев родился 4/17 марта 1892 года в дер. Галуевская Кинешемского узда Костромской губернии (ныне – Ивановская обл.). Отец его был по происхождению крестьянином, но потом стал работать на фабрике.
    В большой многодетной семье Николай был самым старшим, а потому, был первым помощником родителей в хозяйстве. Обучение свое он проходил, сначала в церковно-приходской школе села Хренова Кинешемского уезда, а в 1905 г., поступил в учительскую семинарию, находящуюся в том же селе. Правда, проучился он там недолго, так как был исключен (как член партии эсеров) за революционную пропаганду.
    В течение последующих пяти лет занимался активной политической деятельностью. Был членом Кинешемского уездного комитета и членом забастовочного комитета текстильщиков. За что, дважды подвергался арестам. В это время он активно занимался самообразованием, что позволило ему в 1911 году поступить в Петербургский университет. Самое интересное, что еще в Хреновской семинарии, в 1905 году, он знакомится с Питиримом Сорокиным, который, находясь в эмиграции, стал профессором Гарвардского университета.
    Должно отметить, что в активную политическую деятельность, Кондратьев включился с подачи как раз П.А. Сорокина. Также, и решение получить высшее образование, он принял вместе со своим другом, «неистовым» Питиримом. Должно отметить, что Кондратьев в течении многих лет неразлучно следовал за П.А. Сорокиным, а в 1922 году оба состояли в списке на «философский пароход». Но, за рубеж Сорокин выехал без своего единомышленника.
    В 1909 году, Сорокин и Кондратьев поступают в Психоневрологический институт. Причина была одна – отсутствие конкурса. Но, после того, как Сорокин (сдав экстерном гимназический курс) поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, также и Кондратьев, получив в 1911 г. экстерном аттестат зрелости в 1-й Костромской гимназии, поступает на тот же факультет университета.
    Университетскими учителями в то время были такие известные экономисты, правоведы и социологи, как М.И. Туган-Барановский, А.С. Лаппо-Данилевский, М.М. Ковалевский, Л.И. Петражицкий. Благодаря их участию Кондратьев был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре политической экономии и статистики.
     В 1917 году, после Февральской революции Н.Д. Кондратьев участвовал в подготовке аграрной реформы и незадолго до Октябрьской революции был назначен заместителем министра продовольствия в правительстве А.Ф. Керенского.
    После Октябрьской революции, опять-таки, по совету П.А. Сорокина (который опубликовал «покаянное письмо» в центральных газетах), Кондратьев вышел из партии эсеров и переехав в Москву, занялся научной деятельностью. В 1918 г. преподавал в Московском городском университете Шанявского, в 1919-1920 гг. – в Кооперативном институте, с 1920 г. – Кондратьев профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии. В 1920-1928 гг. – являлся первым директором (по сути, созданного им самим) Конъюнктурного института – научно-исследовательской организации по проблемам изучения экономической конъюнктуры в СССР и других странах, методологии планирования советской экономики. При этом, работал в Наркоземе, и в сельскохозяйственной секции Госплана СССР.
   Должно отметить, что при составлении Первого пятилетнего плана, решающая роль принадлежала единомышленникам Н.Д. Кондратьева. По прошествии века, уже мало кто помнит, что тогда ее так и называли – «пятилетка Кондратьева». Николай Дмитриевич считал, что планы должны носить преимущественно качественный, нежели количественный характер,
основываться на строгих научных исследованиях и соблюдении пропорциональности. Он был решительно против форсированной индустриализации за счет перекачки средств из сельского
хозяйства. И со всей уверенностью можно сказать, что если бы не этот, составленный Кондратьевым план, то российская деревня не знала бы пусть короткой, но благодатной передышки, без которой  совсем непереносим был бы ужас коллективизации и последующего разорения в военные годы. Почему то, до сей поры, учебники молчат об этом экономическом успехе Кондратьева. 
    В 1920 г. Кондратьев проходил по делу «Союза возрождения России», был арестован, но через месяц освобожден, благодаря усилиям И.А. Теодоровича и А.В. Чаянова. Вторично, Кондратьев подвергся аресту в августе 1922 г., после чего был включен в список лиц подлежащих высылке. Но, благодаря ходатайству замнаркомзема В.В. Осинского и председателя ВСНХ П.А. Богданова, был возвращен к прежней деятельности.
    Должно сказать, что, как и Чаянов, Н.Д. Кондратьев совершил длительную зарубежную научную командировку. Тогда, в 1924 г. он побывал в Германии, Великобритании, Канаде, США. Именно в США, в Гарвардском университете, произошла встреча Кондратьева с другом юности, Питиримом Сорокиным. От П.А. Сорокина он получил приглашение преподавать в университете Миннесоты и остаться за границей, но, находящийся в стадии карьерного роста директор Конъюнктурного института, отказался. Ведал ли тогда Кондратьев, что результатом этого отказа, будет незавершенный труд «Основные проблемы экономической статики и динамики», насильственная смерть и десятилетия забвения его имени?
    В 1927 году началась критика идей Кондратьева (как ближайшего сподвижника Чаянова), которая переросла в политическую травлю. Вскоре, главный «идеолог кулачества» был уволен из Конъюнктурного института, а 1930 году Кондратьев арестован и осужден на длительный срок по обвинению в создании и руководстве мнимой «Трудовой крестьянской партии».
    По решению суда, Кондратьев был помещен в расположенный на территории Спасо-Евфимевского монастыря Суздальский политизолятор. Именно отсюда он переслал в письмах к жене, наброски своей работы  «Основные проблемы экономической статики и динамики», а также философскую сказку в стихах «Шамми», для своей дочери. Надо сказать, что дочь Елена Николаевна также достигла высоких степеней в науке (микробиология), став академиком РАН.
    Срок отбывания наказания для Кондратьева заканчивался в 1938 году, но 17 сентября этого же года, после пересмотра дела Военной коллегией, Николай Дмитриевич был приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.
    Кондратьев все свои силы положил на то, чтобы обустроить земную человеческую жизнь, но в реальности получилось совсем не так, как писал он в научных трудах. Получилось же, как пророчески написал в сказке «Шамми»,  для своей дочери:

Ту страну зовут Айнажды,
Далеко идти туда.
Кто достиг ее однажды,
Не вернется никогда...

Та страна совсем другая,
Небывалая страна,
Непростая, голубая.
Вся цветами убрана.

    Хочется надеяться, что Николай Дмитриевич Кондратьев достиг этой страна, потому что не случайно, Господь определил его не в лагерь общего режима, но в одиночную камеру на территории Суздальского монастыря. Потому что, в этой камере (хочется сказать – келье) он мог продолжать работу над своими научными трудами, мог написать эту замечательную сказку, а также другие письма дочери. Мог, наконец, молиться. Странности судьбы состояли еще в том, что именно в этой тюрьме закончил свои дни монах пророк Авель, который предсказал в своих книгах крушение Самодержавия, и последующие, после этого крушения, бедствия. 

    Первая реабилитация имени Кондратьева произошла в 1963 году, а полная («за отсутствием состава преступления»), лишь через четверть века – в 1987 г. Спустя два года, вышла и первая  книга  его трудов.
    Как результат мирового признания, по решению ЮНЕСКО, 1992 год отмечался как год памяти Н.Д. Кондратьева. В том же году, в ознаменование столетия со дня рождения экономиста, был создан Международный фонд Кондратьева. В 1993 году, Международным фондом имени Н.Д. Кондратьева и Российской академией естественных наук, была учреждена медаль Кондратьева. С этого времени, медаль (трех степеней – золотая, серебряная и бронзовая) вручается раз в три года трём российским и трём зарубежным ученым, за научные достижения в области общественных наук.

    В числе тех немногих российских ученых, которые сумели занять почетное место в галерее великих экономистов, имя Николая Дмитриевича Кондратьева занимает достойное место. В силу своего крестьянского происхождения Николай Дмитриевич Кондратьев быстро втянулся в круг экономических и политических проблем аграрной реформы, ставшей одним из главных лозунгов Февральской революции 1917 года. И в октябре его назначают заместителем министра продовольствия во Временном правительстве России.
    Николай Дмитриевич Кондратьев не принял сразу идей большевизма и лишь в 1919 году решился на сотрудничество с новыми властями. Дальнейший его путь тесно переплетается с деятельностью А.В. Чаянова. Однако в отличие от последнего, Кондратьев занимается не организационно-производственными проблемами крестьянских хозяйств и кооперации, а анализом экономической обстановки, в которой приходится действовать сель¬ским производителям.
    Эти исследования быстро вывели Николая Кондратьева на проблему долго¬срочных тенденций развития экономики. Обработав с помощью специальных математических методов данные об изменениях ряда важнейших показателей состояния экономики Англии, Франции, Германии и США с конца XVIII века и до начала XX века, Кондратьев обнаружил любопытные закономерности. Проанализировав их, он сформулировал теорию «длинных волн» развития рыночной экономики, прославившую его имя.
    Эта теория доказывала, что страны с рыночной экономикой в своем развитии регулярно проходят через стадии экономического подъема и спада, образующие стандартные циклы, которые повторяются каждые 40 – 60 лет. Тем самым впервые, в мировой экономической науке, Кондратьев сумел доказать, что время является самостоятельной и важной экономической категорией, с которой надо считаться при регулировании хозяйства любой страны.
    Такие большие циклы, по мнению русского ученного, рождаются после или вместе с серьезными новшествами в экономической жизни общества (внедрение крупных изобретений и открытий ученых, появление на мировом рынке новых групп стран и т.д.). При этом, подъем волны обычно сопровождается особенно большим числом войн и всякого рода политических потрясений, включая революции. Реальной же материальной основой «длинных волн» является коренное обновление человечеством тех видов производственных сооружений и оборудования, которые имеют особенно длительные сроки службы (железные дороги, мосты, каналы, плотины и т. д.).
    Эти выводы вызвали большой интерес во всем мире: о работах Николая Дмитриевича Кондратьева немедленно с похвалой отозвались крупнейшие ученные, включая Кейнса, Шумпетера и других. Иная судьба ждала теорию «длинных волн» и ее автора в самой России. Рожденная долгими исследованиями убежденность в том, что экономика развивается по объективным законам, сыграла роковую роль в судьбе Николая Кондратьева.
    Его взгляды и аргументы противоречили той теории «партийного подхода к планированию экономики», которая под присмотром Сталина становилась главенствующей в СССР. Так же, как и А.В. Чаянов, Николай Кондратьев не вписывался в планы преобразований сельского хозяйства.
    В начале 20-х годов Кондратьев развернул широкую дискуссию по вопросу о длительных колебаниях при капитализме. В те времена еще очень сильны были надежды на скорую революцию в передовых капиталистических странах, и поэтому вопрос о будущем капитализма, о возможности нового его подъема, достижения им более высокой стадии развития был чрезвычайно актуален.
    Дискуссия началась с опубликованной в 1922 году работы «Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны», в которой Кондратьев выступил с предположением о существовании длинных волн в развитии капитализма. Несмотря на отрицательную реакцию большинства советских ученых на эту публикацию, Н.Д. Кондратьев продолжал последовательно отстаивать свою позицию в следующих работах:
• «Спорные вопросы мирового хозяйства и кризиса (ответ нашим критикам)» – 1923 г.
• «Большие циклы конъюнктуры» – 1925 г.
• «К вопросу о больших циклах конъюнктуры» – 1926 г.
• «Большие циклы конъюнктуры: Доклады и их обсуждение в Институте экономики» (совместно с Опариным Д.И.) – 1928 год.
    Исследования и выводы Кондратьева основывались на эмпирическом анализе большого числа экономических показателей различных стран, на довольно длительных, охватывавших 100-150 лет, промежутках времени.
    Н.Д. Кондратьевым была проанализирована динамика изменения следующих показателей с конца XVIII века по начало XX века:
    А) по Англии: цен, процентов на капитал, заработной платы сельскохозяйственных и текстильных рабочих, внешней торговли, производства угля, чугуна, свинца.
    Б) по Франции: цен, процента на капитал, внешней торговли, потребления угля, посевной площади овса, портфеля Французского банка, вкладов в сберегательных кассах, потребления хлопка, кофе, сахара.
    В) по Германии: производства угля и стали.
    Г) по США: цен, производства угля, чугуна и стали, количества веретен хлопчатобумажной промышленности, посевных площадей хлопка.
    Д) мирового производства угля и чугуна.
    Показатели производства и потребления – не общие, а в расчете на душу населения.
    С помощью метода наименьших квадратов из ряда выделялись (в основном квадратичные) тренды, а затем полученные остатки осреднялись с помощью девятилетней скользящей средней. Осреднение позволяло сгладить колебания, происходящие чаще, чем раз в девять лет. Длина цикла оценивалась как расстояние между соседними пиками или спадами.
    Конечно, такая математическая методика исследования, применявшаяся Кондратьевым, не была лишена недостатков и подвергалась справедливой критике со стороны его оппонентов, но все возражения касались лишь точной периодизации циклов, а не их существования. Н.Д. Кондратьев понимал необходимость вероятностного подхода при исследовании статистических рядов экономических показателей. В своей статье «Большие циклы конъюнктуры» он писал, что считать доказанным наличие таких циклов нельзя, но вероятность их существования велика. Ни один из имеющихся методов математической статистики не может с достаточной степенью вероятности подтвердить присутствие 50-ти летних циклов на отрезке 100-150 лет, т.е. на основании информации, содержащей максимум 2-3 колебания.
    Однако, возражая на заявления критиков, что нельзя говорить о «правильности», то есть о периодичности больших циклов, поскольку их длительность колеблется от 45 до 60 лет, Кондратьев справедливо возражал, что большие циклы с вероятностной точки зрения не менее «правильны», чем традиционные циклические кризисы. Так как длина традиционного циклического кризиса варьируется в пределах от 7 до 11 лет, то его отклонение от средней составляет более 40%, а такое отклонение от средней для большой волны, длительность которой изменяется от 45 до 60 лет, меньше 30%.
    Так как никакой математический аппарат анализа временных рядов не может с достаточной вероятностью подтвердить или опровергнуть существование длинных циклов, Кондратьев искал дополнительную информацию, стараясь найти свойства и явления, общие для соответствующих фаз обнаруженных им длинных циклов. К началу 20-х годов мировой капитализм пережил, по расчетам Кондратьева две с половиной длинных волны, длиной 48-55 лет. На подавляющем большинстве кривых эти циклы четко видны безо всякой математической обработки. Периоды колебаний и основные (верхние и нижние) точки кривых зависимостей разных показателей совпадают (±3 года) (табл. 1).

    Таблица 1:
    Хронология больших циклов экономической динамики по Кондратьеву (составлена в 1925 г.)

   I повышательная волна: 1785-90 по 1810-17
   I понижательная волна: 1810-17 по 1844-51

   II повышательная волна: 1844-51 по 1870-75
   II понижательная волна: 1870-75 по 1890-96

   III повышательная волна: 1890-96 по 1914-20
   III понижательная волна:  1914-20 по - ?
 
    На протяжении всего исследуемого периода Кондратьевым также было сделано  4 важных наблюдения относительно характера этих циклов – «4 эмпирические правильности». Две из них относятся к повышательным фазам, одна к стадии спада и еще одна закономерность проявляется на каждой из фаз цикла.
    1) У истоков повышательной фазы или в самом ее начале происходит глубокое изменение всей жизни капиталистического общества. Этим изменениям предшествуют значительные научно-технические изобретения и нововведения. В повышательной фазе первой волны, то есть в конце XVIII века, это были: развитие текстильной промышленности и производство чугуна, изменившие экономические и социальные условия общества. Рост во второй волне, то есть в середине XIX века Кондратьев связывает со строительством железных дорог, которое позволило освоить новые территории и преобразовать сельское хозяйство. Повышательная стадия третьей волны в конце XIX и начале XX века, по его мнению, была вызвана широким внедрением электричества, радио и телефона. Перспективы нового подъема Кондратьев видел в автомобильной промышленности.
    2) На периоды повышательной волны каждого большого цикла приходится наибольшее число социальных потрясений (войн и революций).
    Приведем список самых основных событий:
    I повышательная волна: Великая французская революция, наполеоновские войны, войны России с Турцией, война за независимость США.
    I понижательная волна: французская революция 1830 г., движение чартистов в Англии.
    II повышательная волна: революции 1848-1849 гг. в Европе (Франция, Венгрия, Германия), Крымская война 1856 г., восстание сипаев в Индии 1867-1869 гг., гражданская война в США 1861-1865 гг., войны за объединение Германии 1865-1871 гг., французская революция 1871 г.
    II понижательная волна: война России с Турцией 1877-1878 гг.
    III повышательная волна: англо-бурская война 1899-1902 гг., русско-японская война 1904 г., Первая мировая война, революции 1905 г. и 1917 г. и гражданская война в России.
    Ясно видно, что социальные потрясения повышательных волн намного превосходят таковые понижательных волн как по числу событий, так и (что более важно) по числу жертв и разрушений.
    3) Понижательные фазы оказывают особенно угнетающее влияние на сельское хозяйство. Низкие цены на товары в период спада способствуют росту относительной стоимости золота, что побуждает увеличивать его добычу. Накопление золота содействует выходу экономики из затяжного кризиса.
    4) Периодические кризисы  (7-11-летнего цикла) как бы нанизываются на соответствующие фазы длинной волны и изменяют свою динамику в зависимости от нее – в периоды длительного подъема больше времени приходится на «процветание», а в периоды длительного спада учащаются кризисные годы.   
 
    В настоящее время в мировой экономической науке с именем известного советского экономиста Н.Д. Кондратьева связывают такие понятия как «длинные волны Кондратьева» или «большие циклы конъюнктуры Кондратьева».
    В начале 20-х годов Кондратьев развернул широкую дискуссию по вопросу о длительных колебаниях при капитализме. В те времена еще очень сильны были надежды на скорую революцию в передовых капиталистических странах, и поэтому вопрос о будущем капитализма, о возможности нового его подъема, достижения им более высокой стадии развития был чрезвычайно актуален. Дискуссия началась с опубликованной в 1922 году работы «Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны», в которой Кондратьев выступил с предположением о существовании длинных волн в развитии капитализма.
    Многие видные экономисты в течение полувека разрабатывали и создавали свои концепции «длинных циклов Кондратьева». Почему же именно Кондратьева? Ответ на этот вопрос можно обосновать следующими соображениями:

1. Появившиеся в печати материалы по длительным колебаниям до Кондратьева были единичными и носили лишь характер догадок. Кондратьев же рассматривал этот вопрос более обстоятельно. Кроме того, его работы переводились на английский, немецкий, французский языки.

2. Наибольшей научной заслугой Кондратьева является то, что он осуществил попытку построить замкнутую социально-экономическую систему, генерирующую внутри себя эти длительные колебания. В работах же предшественников Кондратьева обязательно присутствуют факторы, играющие роль внешнего толчка в формировании колебаний. Кондратьев же раскрывает внутренний механизм, как спадов, так и подъемов. Именно это второе обстоятельство привлекло западных экономистов в то время, когда общая экономическая ситуация, особенно в 30-х годах, казалась безысходной. То есть кондратьевская концепция давала надежду на выход из большого кризиса.

3. Несомненным вкладом Н.Д. Кондратьева в современную эконометрическую науку было введение им вероятностных законов в анализ экономических процессов.
 
4. Кондратьев одним из первых поставил вопрос о существовании равновесий в экономике.

5. Привлекательным было также сочетание у Кондратьева экономического анализа с социологическим: до Кондратьева исследователи длительных колебаний больше внимания уделяли изучению материальных факторов, а Кондратьев рассматривал социальные и политические аспекты – войны, перевороты. Интересно, что он впервые ввел различие между «промежуточными войнами», играющими роль стимулятора экономики в начале фазы подъема, и «окончательными войнами» и переворотами в конце подъема, разрешающими противоречие, накопившиеся в период подъема.

6.   За рубежом имя Н.Д. Кондратьева никогда не забывали, и «кондратьевские волны» стали толчком к рождению целого направления в современной экономической науке. Оно бурно развивается и сегодня, поскольку резко ускорившийся научно-технический прогресс стал, похоже, сжимать «длинные волны», и человечеству, видимо, надо готовиться к серьезным колебаниям экономического развития. Теоретические концепции длинных волн важны тем, что они дают необходимую основу для оценки состояния экономики и прогнозирования е будущего состояния.
 
    Мало кому известное в России, кроме специалистов, имя Н.Д. Кондратьева в среде зарубежных ученых, занимающихся проблемами цикличности развития мирового хозяйства, говорит о многом. Он разработал теорию динамичного развития хозяйства еще в 20-е годы. Его труды остаются популярными и издаются до сих пор.
    Доброе имя ученого на родине было возвращено Николаю Кондратьеву только в 1987 году после реабилитации репрессированных в 30-е годы ученых-аграрников, в числе которых был и Александр Чаянов. Вина «врагов народа» была лишь в том, что они жили жизнью страны и искали приемлемые формы и способы возрождения народного хозяйства. В отличие от сталинской коллективизации, приведшей страну к голоду, они разрабатывали свои подходы к организации крестьянских хозяйств, доказывали взаимообусловленные связи между земледелием и промышленностью.
    Согласно теории больших циклов экономической конъюнктуры Н.Д. Кондратьева, «войны и революции возникают на почве реальных, и прежде всего экономических, условий... на почве повышения темпа и напряжения хозяйственной жизни, обострения экономической борьбы за рынки и сырье... Социальные потрясения возникают легче всего именно в период бурного натиска новых хозяйственных сил» (1926 г). Однако социальная неустроенность и стремление быстрее преодолеть ее чаще всего и толкают на тупиковый путь.
    Н.Д. Кондратьев был не только свидетелем революций 1917 года. Он входил в последний состав Временного правительства товарищем министра продовольствия. Родился он в многодетной крестьянской семье. Случайно ли его столетие совпало с началом крушения нашей экономики? С юношеских лет Николай – сторонник радикальной крестьянской демократии. Революция наконец-то открыла возможность начать возрождение страны, сдерживавшееся ранее крепостничеством. Но каким оказался 1917 год? Объективную картину тех событий дал сам Николай Дмитриевич Кондратьев. Он подчеркивает, что это было глубокой трагедией русской демократии. «Сущность этой трагедии заключается в несоответствии между уровнем культуры нашей демократии и сложностью мировой экономической жизни, в несоответствии между чаяниями и выступлениями, с одной стороны, и объективными возможностями, условиями действительности – с другой». [22]

    В завершение раздела о выдающихся русских экономистах А.В. Чаянове и Н.Д. Кондратьеве, хочется вопросить: «Был ли сам И.В. Сталин противником экономической концепции, предлагаемой этими учеными?» Речь здесь идет не о чиновниках-аграриях, по слову Теодора Шанина - «вышедших из неграмотной крестьянской среды, а потому, во всем обязанных своим хозяевам», речь идет о самом Генсеке. По всей очевидности, для Сталина, политика насильственной коллективизации являлась временной и вынужденной мерой. Думать так позволяет его деятельность, предшествующая переломному XIX съезду ВКП(б), а также, выступления на Пленумах этого съезда. Внимательное изучение материалов съезда, заставляет исследователя понять, что для самого И.В. Сталина, вопрос об удалении компартии от рычагов власти, а также, о переводе экономики СССР с командно-административных рельс на путь многоукладной экономики, был продуманным и окончательно решенным.
    Отсюда становится очевидным понимание, что предельная централизация, не только сельского хозяйства, но и всей экономики, являлось в довоенный период делом вынужденным и необходимым. Молодую страну, в начале 20-х годов окружал враждебный капиталистический лагерь, и потому, разрешение вопроса: «когда этот лагерь приступит к военным действиям?» – являлось делом недалекого будущего. Ресурсов же, у находящейся в кольце врагов России, кроме как своих внутренних, просто не было. Поэтому, для того, чтобы создать сильную боеспособную армию, необходимо было всю страну превратить в один военный лагерь. Более того, необходимо было все государственные, хозяйственные и общественные институты превратить в Учреждения. В Учреждения, подчиняющиеся непосредственно государству, а значит, самому Сталину. Что, собственно, и было сделано в период с 1924 по 1938 годы. Здесь, даже такая никому неподконтрольная система, как ГУЛАГ, была Сталиным подчинена, что позволило прекратить безконтрольное (путем вымораживания, голода, болезней и децимаций) уничтожение узников этих лагерей. С 1937 года, лагеря смерти превратились в трудовые лагеря. Собственно, эту позицию подтверждают и книги А.И. Солженицына, который провел свои девять лагерных лет, далеко не в худшее для находящихся там узников время.
    Как показывает трезвый анализ ситуации того времени, лишь только предельная централизация власти могла позволить стране за десять лет совершить такой экономический прорыв, который в обычной ситуации мог быть рассчитан на 40-50 лет. Благодаря чудовищному надрыву и нечеловеческим усилиям, России 20-40-х годов удалось выстоять. Жить же в состоянии надрыва, не может постоянно, никакое общество. Поэтому, неудивительно, что с конца 40-х годов Сталин повел политику реализации тех пунктов Конституции 1936 года, которые позволяли ввести  выборное (на свободной основе) самоуправление на местах, а также, введение многоукладной экономики, без которой невозможно повышение уровня жизни, в стране, с любым политическим устройством.
    По большому счету, понятие – многоукладность экономики, является аксиоматичным, начиная с 80-х годов ХХ столетия, для всего мира. Отсюда, неудивительно, что, и развитые капиталистические государства, и страны бывшего соцмира, строят сейчас экономику именно на этих принципах. Когда, и в крупных корпорациях, и на государственном уровне применяются технологии, созданные как Сталиным, так и «левым крылом», в лице Чаянова и Кондратьева. Например, для постсоветского Китая нет никакого противоречия, в вопросах соединения государственного планирования со свободным экономическим развитием в области (скажем) сельского хозяйства. На примере Китая воплощен в реальность разработанный Чаяновым принцип «combined is beautiful», результаты которого налицо для всего мира. Китай сейчас является сильнейшей державой планеты.
    С этой точки зрения, неприемлема установка, в верности только того или иного метода. Верны оба направления. О чем, собственно, и говорил Алексей Борисович Мозговой, в своих интервью о будущем Новороссии. Мозговой, в своих воззрениях о «справедливой государственности», не будучи экономистом, стоял как раз на позициях «combined is beautiful». На позициях, одновременно, как Чаянова-Кондратьева, так и – И.В. Сталина. Время же показало, что именно такая позиция является верной. Эта позиция жизнеспособна, ибо неуклонно (без революционного взрыва технологий, - которые, по слову Кондратьева, - ведут к войнам и революциям) шаг за шагом повышает благосостояние народа, а следовательно, делает устойчивым экономику страны к мировым и региональным кризисам.


«ОПЫТ РУССКОГО ХОЗЯЙСТВА»

    Если вспомнить об опыте хозяйствования в период царской России, должно обратиться к деятельности Петра Аркадьевича Столыпина, потому что крестьянская реформа родилась в его голове не вдруг, и была взята не с потолка, но явилась плодом всей его жизни. Концепция аграрной политики была заявлена Столыпиным перед членами Государственной Думы 10 мая 1907 года. Именно  тогда было произнесено знаменитое: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!» Все остальное, касавшееся крестьянской реформы, исходило из этой речи, а потому, полезно будет привести её (хотя и в сокращении) на страницах этой книги.


«Речь П.А. Столыпина от 10 мая 1907 года»

    «Господа члены Государственной Думы! Прислушиваясь к прениям по земельному вопросу и знакомясь с ним из стенографических отчетов, я пришел к убеждению, что необходимо ныне же, до окончания прений, сделать заявление как по возбуждавшемуся тут вопросу, так и предложениях моего правительства…
    Я исхожу из того положения, что все лица, заинтересованные в этом деле, самым искренним образом желают его разрешения. Я думаю, что крестьяне не могут не желать разрешения этого вопроса, который для них является близким и самым больным. Я думаю, что и землевладельцы не могут не желать иметь своими соседями людей, спокойных и довольных, – вместо голодающих и погромщиков. Я думаю, что и все русские люди, жаждущие успокоения своей страны, желают скорейшего разрешения того вопроса, который, несомненно, хотя бы отчасти, питает смуту…
    Постараюсь вникнуть в существо высказывавшихся мнений, памятуя, что мнения, не согласные со взглядами правительства, не могут посчитаться последними за крамолу… Я должен указать только на то, что тот способ, который здесь предложен, тот путь, который здесь намечен, поведет к перевороту во всех существующих гражданских правоотношениях, он ведет к тому, что подчиняет интересам одного, хотя и многочисленного класса – интересы всех других слоев населения. Он ведет, господа, к социальной революции. Это сознается, мне кажется, и теми ораторами, которые тут говорили. Один из них приглашал государственную власть возвыситься в этом случае над правом и заявлял, что вся задача настоящего момента заключается именно в том, чтобы разрушить государственность с ее помещичьей, бюрократической основой и на развалинах государственности создать государственность современную на новых культурных началах. Согласно этому учению, государственная необходимость должна возвыситься над правом не для того, чтобы вернуть государственность на путь права, а для того, а для того, чтобы уничтожить в самом именно корне существующую государственность, существующий ныне государственный строй…
    Предположим же на время, что государство признает это за благо, что оно перешагнет через разорение целого, как бы там ни говорили, многочисленного образованного класса земледельцев, что оно примирится с разрушением редких культурных очагов на местах – что же из этого выйдет? Что был бы, по крайней мере этим способом, разрешен, хотя бы с материальной стороны, земельный вопрос? Дал бы он или нет возможность устроить крестьян у себя,  на местах? На это ответ могут дать цифры, а цифры, господа, таковы: если бы не только частновладельческую, но даже всю землю, без малейшего исключения, даже землю находящуюся в настоящее время под городами, отдать в распоряжение крестьян, владеющих ныне надельною землею, то в то время, как в Вологодской губернии пришлось бы всего, вместе с имеющимися ныне – по 147 десятин на двор, в Олонецкой – по 185, в Архангельской – даже по 1309, в 14-ти губерниях недостало бы и по 15, а в Полтавской пришлось бы лишь по 9, в Подольской всего по 8 десятин. Это объясняется крайне неравномерным распределением по губерниями не только казенных и удельных земель, но и частновладельческих. Четвертая часть частновладельческих земель находится в тех 12-ти губерниях, которые имеют надел свыше 15-ти десятин на двор, и лишь 7-я часть частновладельческих земель расположена в десяти губерниях с наименьшим наделом, т.е. по 7 десятин на один двор. При этом принимается в расчет вся земля всех владельцев, т.е. не только 107 000 дворян, но и 490 000 крестьян, купивших себе землю, и 85 000 мещан, а эти два последние разряда владеют 17 000 000 десятин. Из этого следует, что поголовное разделение земель едва ли может удовлетворить земельную нужду на местах; придется прибегнуть к тому же средству, которое предлагает правительство, т.е. к переселению; придется отказаться от мысли наделить землей весь трудовой народ и не выделять из него известной части населения в другие области труда. Это подтверждается и другими цифрами, подтверждается из цифр прироста населения за десятилетний период в 50-ти губерниях в Европейской России. Россия, господа, не вымирает, прирост ее населения превосходит прирост всех остальных государств всего мира, достигая на 1000 человек 15,1 в год. Таким образом, это даст на одну Европейскую Россию, всего на 50 губерний, 1 625 000 душ естественного прироста в год или, считая семью в пять человек, 341 000 семей; так что для удовлетворения землей одного только прирастающего населения, считая по 10 десятин на один двор, потребно было бы ежегодно три с половиной миллиона десятин. Из этого ясно, господа, что путем отчуждения, разделения частновладельческих земель, земельный вопрос не разрешается. Это равносильно наложению пластыря на засоренную рану. Но кроме упомянутых материальных результатов, что даст этот способ стране, что даст он с нравственной стороны? Та картина, которая наблюдается теперь в наших сельских обществах, та необходимость подчиняться одному способу ведения хозяйства, необходимость постоянного передела… – все это распространится на всю Россию. Всё и все были бы сравнены, земля стала бы общей, как вода и воздух… Я полагаю, что земля, которая распределялась бы между гражданами и отчуждалась бы у одних и передавалась бы другим местным социал-демократическим присутственным местам, – что эта земля получила бы те же свойства, как вода и воздух. Ею бы пользовались, да, но улучшать, прилагать к ней свой труд с тем, чтобы результаты этого труда перешли к другому лицу, – этого никто не стал бы делать. Вообще, стимул к труду, та пружина, которая заставляет людей трудиться, была бы сломлена…
    Все будет сравнено, – приравнять всех можно только к низшему уровню. Нельзя человека ленивого приравнять к трудолюбивому, нельзя человека тупоумного приравнять к трудоспособному. Вследствие этого культурный уровень понизится. Добрый хозяин, хозяин-изобретатель самою силою вещей будет лишен возможности приложить свои знания к земле. Надо думать, что при таких условиях совершился бы новый переворот, и человек даровитый, сильный, способный, силою бы восстановил бы свое право на собственность, на результаты своих трудов. Ведь, господа, собственность имела всегда своим основанием силу, за которую стояло и нравственное начало. Ведь раздача земли при Екатерине Великой оправдывалось необходимостью заселения незаселенных громадных пространств, и тут была государственная мысль. Точно также право способного, право даровитого, создало и право собственности на Западе. Неужели же нам возобновлять этот опыт и переживать новое воссоздание права собственности на уравненных и разоренных полях России. А эта перекроенная и уравненная Россия – что – стала бы она и более могущественной и богатой? Ведь богатство народов создает и могущество страны. Путем же переделения всей земли государство, в своем целом, не приобретет ни одного лишнего колоса хлеба. Уничтожены, конечно, будут культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но, при росте населения, они скоро обратятся в пыль и эта распыленная земля будет высылать в города массы обнищавшего пролетариата. Но, положим, что эта картина не верна, что краски тут сгущены, – кто же, однако, будет возражать против того, что такое потрясение, такой громадный социальный переворот не отразится, может быть, на самой целости России. Ведь тут, господа, предлагают разрушение существующей государственности, предлагают нам среди других сильных и крепких народов, превратить Россию в развалины – для того, чтобы на этих развалинах строить новое, неведомое нам отечество. Я думаю, что на втором тысячелетии своей жизни Россия не развалится. Я думаю, что она обновится, улучшит свой уклад, пойдет вперед, но путем разложения не пойдет, потому что где разложение, там – смерть…
    Вообще, если признавать принцип обязательного количественного отчуждения, т.е. принцип возможного отчуждения земли у того, у кого ее много, что дать тому, у кого ее мало, – надо знать, к чему приведет это в конечном выводе, – это приведет к той же национализации земли… Мне кажется, что и крестьянин не поймет, почему он должен переселяться куда-то вдаль, ввиду только того, что его сосед не разорен, а имеет, по нашим понятиям, культурное хозяйство. Почему он должен идти в Сибирь и не может быть направлен, по картинному выражению одного из ораторов партии народной свободы, на соседнюю помещичью землю. Мне кажется ясно, что и по этому проекту право собственности на землю отменяется; она изьемлется из области купли и продажи. Никто не будет прилагать свой труд к земле, зная, что плоды его трудов могут быть через несколько лет отчуждены… Но между мыслями, предложенными докладчиком партии народной свободы, есть и мысль, которая должна сосредоточивать на себе самое серьезное внимание. Докладчик заявил, что надо предоставить самим крестьянам устраиваться так, как им удобно… Нельзя такого заявления не приветствовать, и само правительство во всех своих стремлениях указывает только на одно: нужно снять те оковы, которые наложены на крестьянство, и дать ему возможность самому избрать тот способ пользования землей, который наиболее его устраивает. Интересно еще в проекте народной свободы другое провозглашаемое начало. Это начало государственной помощи. Предполагается отнести на расходы казны половину стоимости земли, приобретаемой крестьянами. Я к этому началу еще вернусь, а теперь укажу, что оно мне кажется несколько противоречивым провозглашаемому принципу принудительного отчуждения. Если признать принудительное отчуждение, то как же наряду с этим признать необходимость для всего населения, для всего государства, для всех классов населения прийти на помощь самой нуждающейся части населения. Почему наряду с этим необходимо с этой целью обездолить 130 000 владельцев – и не только обездолить, но и оторвать их от привычного и полезного для государства труда… Этот способ, этот путь – это путь насилия… Я не могу не заявить, что в настоящее время опасность новых насилий, новых бед в деревне возрастает. Правительство должно учитывать два явления: с одной стороны, несомненное желание, потребность, стремление широких кругов общества поставить работу в государстве на правильных, законных началах и приступить к правильному новому законодательству для улучшения жизни страны. Это стремление не может не приветствоваться и обязано приложить все силы для того, чтобы помочь ему; но наряду с этим существует и другое – существует желание усилить брожение в стране, бросать в население семена возбуждения смуты, с целью возбуждения недоверия к правительству, с тем, чтобы подорвать его значение, подорвать его авторитет, для того, чтобы соединить воедино все враждебные правительству силы… Я должен сказать, что в настоящее время опасность эта еще далека, но необходимо определить ту черту, за которой опасность эта, опасность успешного воздействия на население в смысле открытого выступления – становится, действительно, тревожной… Насилия допущены не будут. Национализация земли представляется правительству гибельною для страны, а проект партии народной свободы, т.е. полуэкспроприация, полунационализация, – в конечном выводе, по нашему мнению, приведет к результатам, как и предложения левых партий. Где же выход? Думает ли правительство ограничиться полумерами и полицейским охранением порядка? Но прежде чем говорить о способах, нужно ясно себе представить цель, а цель у правительства вполне определенна: правительство желает поднять крестьянское землевладение, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как, где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода.
    Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, т.е. соли земли русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и предоставить их в неотъемлемую собственность. Пусть собственность будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже не жизненна, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственная. Такому собственнику-хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, т.е. деньгами. Теперь же надлежит немедленно браться за незаметную черную работу, надлежит сделать учет всем тем малоземельным крестьянам, которые живут земледелием. Придется все этим малоземельным крестьянам дать возможность воспользоваться из существующего земельного запаса таким количеством земли, которое им необходимо, и на льготных основаниях. Мы слышали тут, что для того, чтобы дать достаточное количество земли всем крестьянам, необходимо иметь запас в 57 миллионов десятин земли. Опять-таки, говорю, я цифры не оспариваю. Тут же указывалось на то, что в распоряжении правительства находится только 10 миллионов десятин земли… Была при этом брошена фраза: «Это надо бросить». По мнению правительства, бросать ничего не нужно; начатое дело надо улучшать. При этом должно, быть может, обратиться к той мысли, на которую я указывал раньше – мысли о государственной помощи. Остановитесь господа на том соображении, что государство есть один целый организм и что если между частями организма и частями государства начнется борьба, то государство неминуемо погибнет и превратится в «царство, разделившееся на ся». В настоящее время государство у нас хворает: самой больной, самой слабой частью… является крестьянство. Ему надо помочь. Предлагается простой, совершенно автоматический, совершенно механистический способ: взять и разделить все 130 000 существующих в настоящее время поместий. Государственно ли это? Не напоминает ли это историю Тришкина кафтана – обрезать полы, чтобы сшить из них рукава? Господа, нельзя укреплять больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму, создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда организм осилит болезнь; в этом должно, несомненно, участвовать все государство, все части государства должны прийти на помощь той его части, которая в настоящее время является слабейшей. В этом смысл государственности, в этом оправдание государства, как одного социального целого. Мысль о том, что все государственные силы должны прийти на помощь слабейшей его части может напомнить принцип социализма; но если это принцип  социализма, то социализма государственного, который применялся не раз в Западной Европе и приносил реальные и существенные результаты. У нас принцип этот мог бы осуществиться в том, что государство брало бы на себя уплату процентов, которые взыскиваются с крестьян за предоставленную им землю… Таким образом, вышло бы, что все государство, все классы населения помогают крестьянам приобрести ту землю, в которой они нуждаются… Но тягость была бы разложена равномерно и не давила бы на плечи одного немногочисленного класса в 130 000 человек, с уничтожением которого уничтожены были бы, что бы там ни говорили, и очаги культуры. Этим именно путем правительство начало идти, понизив временно проведенным по 87 статье законом проценты платежа Крестьянскому банку. Способ этот более гибкий, менее огульный, чем тот способ повсеместного принятия на себя государством платежа половинной стоимости земли, которую предлагает партия народной свободы. Если бы одновременно был установлен выход из общины и создана таким образом крепкая индивидуальная собственность, было бы упорядочено переселение, было бы облегчено получение ссуд под начальные земли, был бы создан широкий мелиоративный землеустроительный кредит, – то, хотя круг предполагаемых правительством земельных реформ и не был бы вполне замкнут, но виден был бы просвет… Пора этот вопрос вдвинуть в его настоящие рамки, пора, господа, не видеть в этом волшебного средства, какой-то панацеи против всех бед; средство это представляется смелым потому только, что в разоренной России оно создает еще класс разоренных в конец землевладельцев. Обязательное отчуждение, действительно, может явиться необходимым, но, господа, в виде исключения, а не общего правила и обставленным ныне ясными и точными гарантиями закона. Обязательное отчуждение может быть не количественного характера, а только качественного. Оно должно применяться, главным образом, тогда, когда крестьян можно устроить на местах. Для улучшения способов пользования ими землей оно представляется возможным тогда, когда необходимо, при переходе к высшему способу хозяйства, устроить водопой, устроить выгон, устроить дороги, наконец, избавиться от вредной чересполосицы. Но я, господа, не предлагаю вам, как я сказал ранее, полного аграрного проекта. Я предлагаю вашему вниманию только те вехи, которые поставлены правительством…
    Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этот вопрос нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций.
    Вам нужны великие потрясения, нам нужна ВЕЛИКАЯ РОССИЯ!» [23]
    После произнесения этой речи зал дрогнул от рукоплесканий с одной стороны и от злобных выкриков с другой.
   
    Надо сказать, что образ мышления Алексея Борисовича Мозгового был очень схожим с образом мышления Петра Аркадьевича Столыпина, и потому, читая речь сего выдающегося человека, невольно ловишь себя на мысли, что эти слова мог бы сказать и легендарный комбриг Мозговой. Удивительно, что даже и некоторые словесные обороты, и сам способ подачи материала совпадают. Алексей Борисович не получил специального экономического образования, и не имел опыта хозяйственной жизни, но интуитивно он приходил к тем же выводам, что и Столыпин, имевший эти образование и опыт.
    Петр Аркадьевич Столыпин не просто был профессиональным аграрием, но был аграрием по любви к сельскому хозяйству. Его дочь Мария Петровна, повествуя об особой привязанности отца к аграрному делу, писала об этом на основании своих девических впечатлений, во время пребывания их в имении Колноберже Гродненской губернии:
    «Мой отец очень любил сельское хозяйство, и когда бывал в Колноберже, весь уходил в заботы о посевах, покосах, посадках в лесу и работах во фруктовых садах. Огромным удовольствием было для меня ходить с ним по полям, лугам и лесам или, когда я стала постарше, ездить с ним верхом… Вдруг зашумела, загудела первая в наших краях паровая молотилка… Ходила я с пап; по полям и поздней осенью. Сыро, дорога грязная. Туман или мелкий дождь, холодный и пронизывающий насквозь, застилающий знакомый пейзаж… Мой отец в своей непромокаемой шведской куртке, в высоких сапогах, веселый и бодрый, большими шагами ходит по мокрым скользким дорогам и тропинкам, наблюдая за пахотой, распоряжаясь, порицая или хваля управляющего, приказчика и рабочих. Подолгу мы иногда стояли под дождем, любуясь, как плуг мягко разрезает жирную блестящую землю». [24]   
    Но, эта любовь к земле появилась у П.А. Столыпина не сама собой, но как результат благотворного влияния со стороны его двоюродного дяди Дмитрия Аркадьевича Столыпина. Надо сказать, что последний состоял в близком родстве с поэтом М.Ю. Лермонтовым, так как бабушка Михаила Юревича являлась его родной тетей. Путь, благодаря которому дядя будущего премьер-министра пришел к мысли о необходимости аграрного переустройства, подробно описан в книге монаха Афанасия «Ставка на сильных» По сути, Д.А. Столыпин сумел решить серьезную задачу, по успешной реализации на российской почве прогрессивного аграрного опыта:
    «Дмитрий Аркадьевич со временем получил в наследство несколько обширных поместий с крестьянами в разных губерниях – на юге и в центре России. Когда он приехал в пензенские владения, то обнаружил, что хлебопашцы на его земле живут в крайней бедности. Он был поражен этим до глубины души. Что же он сделал на первый случай? Каждой семье увеличил земельный надел и отказался от большей части своего дохода в их пользу. Это облегчило положение крестьян, но не весьма существенно. Столыпин задумался… И вот он погрузился в изучение литературы по вопросам сельского хозяйства. К тому же он видел, что соседние помещики также пытаются помочь крестьянам, – но бедность все-таки не исчезала. Этот вопрос крепко засел в его душе»/ [25]
    Когда началась Крымская война, Д.А. Столыпин вступил в Александровский гусарский полк, но после окончания войны вышел в отставку, после чего продолжил работы по аграрному преобразованию. Реформа 1861 года по освобождению крестьян, нашла горячий отклик в его сердце, но вскоре он увидел ее половинчатость. Жизнь уже освобожденных крестьян оставалась такой же тяжелой.
    «Столыпин продолжил прерванное войной самообразование. Учиться было не у кого – только книги. И то почти наугад. Пошли в ход сочинения позитивистов и социалистов – О. Конта, Г. Спенсера и других. Довольно много было иностранных книг и брошюр по землеустройству, по фермерскому опыту в Америке. Он искал правильного решения организации труда земледельца. Наконец, стал переводить, писать собственные статьи, выпускать брошюры.
    Он выделил в сельском хозяйстве два основных направления: с одной стороны хутора, с другой общинное землепользование. В своем итоговом труде «Наш земледельческий кризис» (1891), вобравшем в себя двадцать лет усиленных исследований и конкретных проб в своем хозяйстве, Д.А. Столыпин доказывает, что «падение производительности труда, малоземелье, низкая культура полей, плохая оплата вложенного в них труда, бедность крестьян, их классовая злоба во многом проистекают из отсталого общинного землепользования. Пребывая в таком плачевном состоянии, сельское хозяйство будет еще более отставать от роста промышленности».
    Ничего не предлагая правительству, Д.А. Столыпин начал вводить новшества на своих землях, – в частности, в принадлежащих ему лермонтовских Тарханах. Он разработал план хуторской усадьбы с угодьями и начал строить такие хутора, а потом сдавать в аренду крестьянам на выгодных для них условиях. Контракт заключался на шесть лет. Возврат кредита начинался лишь со второго года. Постепенно стала выстраиваться очередь желающих арендовать столыпинский хутор. Благосостояние хуторян быстро возрастало, чего и в помине не было на общинных землях. Работящие хуторяне со временем получали возможность увеличить размер арендованной земли, купить скот, лошадей, сельскохозяйственные орудия – и даже самые современные». [26]
    Крестьянская реформа 1861 года действительно носила половинчатый характер, отчего подвергалась критике и слева и справа. Общинное землевладение во много являлось делом наследия крепостного права. С одной стороны, в общине действенным образом проявлялся дух христианской соборности, когда человек всегда мог найти поддержку односельчан. На что и указывали почвенники-славянофилы. А с другой, в общине земля не являлась своей, но была общей, подверженной частым переделам, с ростом населения. Нередко наделы находились в удалении на несколько верст от дома крестьянина. Покосы, выпасы – в разных местах. К тому же уход за землей был плохой – ибо не своя, завтра отойдет к другому – а потому земля истощалась и не приносила высоких урожаев. Несмотря на полученную свободу, общинное крестьянство продолжало беднеть. Но, что же делал в создавшейся ситуации Д.А. Столыпин?..
    «В 1860-е годы у Дмитрия Аркадьевича Столыпина появился соратник за достойную жизнь на земле, приверженец именно хуторского хозяйства. Это был известный поэт Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин). У него была трудная судьба: он лишился в юности всего – средств, дворянского звания, даже фамилии. Почему и как это произошло, можно прочитать в любой вступительной статье к собранию его стихотворений. Окончив Московский университет, он вступил в армию, в кавалерийский полк, стал офицером, но средств не имел никаких. Выйдя в отставку, он женился на дочери богатого купца, чаеторговца Боткина, Марии Петровне. На полученное за нее приданное Фет купил землю в Мценском уезде Орловской губернии, выстроил хутор и начал хозяйствовать при помощи наемных рабочих из бывших крепостных крестьян. Начал с нуля. Ничего не зная о сельском хозяйстве, он стал усердно изучать его и действовать практически. Через несколько лет его большое фермерское хозяйство начало приносить доход. Фет, желая принести пользу России, решить свой опыт распространить – стал писать очерки и печатать их в толстых столичных журналах, в частности, серию статей под общим названием «Из деревни».
    «Идеал всякого живого организма в будущем, а не в прошедшем, – писал он. – Потому-то нам и не нужно ни общинного владения, ни крепостного права». И.С. Тургенев, обративший внимание на эти очерки, писал Фету: «Дайте нам… продолжение ваших милейших деревенских записок, в них правда, – а нам правда больше всего нужна – везде и во всем». Никакой прогресс немыслим без обращения к своим «корням». В очерке, который так и называется – «Наши корни», Фет говорит о корнях духовных (о Церкви) и материальных (то есть именно о сельском хозяйстве), как о том главном, что может двигать народ вперед.
    Фета и Столыпина заботит благосостояние общее, всей России. Фет за 17 лет на пустом месте создал образцовое доходное хозяйство. Позднее он писал о своей Степановке: «Небольшой клок земли, на который я выброшен был судьбой подобно Робинзону, с полным неведением чуждого мне дела, заставил меня лично всему научиться и действительно в течение семнадцати лет довести неусыпным трудом миниатюрное хозяйство до степени табакерочки».
    Очерки Фета печатались в «Русском Вестнике», «Московских ведомостях», «Новом времени». Основная их идея – общегосударственный переход от общинного землевладения землей к частному, о хуторском хозяйстве как единственно правильном сегодня для России. П.А. Столыпин, будучи еще студентом Петербургского университета, очень интересовался этим вопросом. Он много беседовал с дядей, интересовался тем, что он читает, тем более, что пишет. Читал он и очерки Фета, но был ли с Фетом знаком, неизвестно, а его дядя с поэтом общался. Уже тогда Петр Аркадьевич ясно понял, что общинное землевладение являлось причиной значительного упадка сельского хозяйства в России, неурожаев и голода в иные годы. Д.А. Столыпин и Фет были его учителями, а он был очень внимательным и талантливым учеником». [27]
   
         Тем не менее, аграрная реформа Столыпина не принесла желаемого результата, и критика ошибок, которая была как при жизни, так и после смерти премьера-реформатора, во многом правомерна. Суть проблемы, почему Столыпин пошел по пути индустриализации села, превращая, таким образом, крестьян в фермеров, и не ставил перед собой цели сохранения общины, на самом деле более глубока, чем кажется. Ответ на вопрос, почему Столыпин выбрал западный путь развития, может быть таким.
    Во-первых, Петр Аркадьевич был с детства воспитан в традициях просвещенного века. И хотя, являлся человеком верующим, честным, и глубоко преданным Российскому Самодержавию, тем не менее, образование получил (как и все его современники) западное. Во-вторых, обучение по способам ведения хозяйства, у Столыпина, с юных лет проходило под руководством его двоюродного дяди Дмитрия Аркадьевича. Д.А. Столыпин проводил в своих имениях аграрную реформу в соответствии с новыми западными методиками, основой которых являлось не общинное, а фермерское и хуторское хозяйство. В-третьих, производство сельскохозяйственной продукции, на хуторах у Д.А. Столыпина, было более высоким, чем в традиционных крестьянских общинах. Отсюда неудивительно, что при проведении аграрной реформы, Петр Аркадьевич взял за основу именно опыт своего двоюродного дяди. Не учел он здесь только одного. Метод применимый для отдельного хозяйства (или же комплекса хозяйств), не мог быть главенствующим для аграрной сферы всего государства.
    Другая ошибка выдающегося реформатора состояла в продолжении экономической политики С.Ю. Витте. Собственно, если говорить о «золотом стандарте», о развитии открытой иностранному капиталу банковской системы, о кабальных иностранных займах, и в конечном итоге, переводе России на путь индустриального (по западному образцу) пути развития, то Витте здесь вовсе не являлся пионером. Не являлся первопроходцем и его предшественник – Н.Х. Бунге, который, находясь на посту министра экономики, преподавал Наследнику Престола (будущему Государю-мученику Николаю II) политэкономию и финансовые дисциплины. Направлен же был локомотив России, в сторону капитализации и индустриализации, где крестьянство переходило в перспективе в разряд сельских рабочих (хотя и с правом владения землей), императором Петром Первым. Свернуть же с этого, заданного Петром пути, не смог впоследствии никто.
    Отсюда, неудивительно, что, хотя сам премьер-реформатор не отрицал общинного земледелия, ибо, в своей речи от 10 мая 1907 года говорил: «Пусть собственность общая будет там, где община еще не отжила», но, тем не менее, считал, что недалек день, когда вся аграрная сфера станет хуторской и подворной.
    Да, такой опыт ведения хозяйства был приемлемым для кулаков, казачества и прогрессивных помещиков, но, большая часть крестьян желала жить по старым традициям. Пожалуй, именно в этом состоит корень неудачи аграрной политики Столыпина. Если бы премьер-реформатор применил на сибирских землях принцип пропорционального соотношения община – частник, то опыт переселения мог бы стать удачным, и не привел бы к тому, что миллионы крестьян влились в годы революции в ряды Красной армии.
    Как частный случай, если бы дело касалось кулаков, казачества и прогрессивных помещиков, созданная по западным лекалам аграрная реформа могла иметь успех. Но, в отношении всего народа, реформа Столыпина разрушала глубинные основания бытия русского крестьянства.
    Противовесом же Столыпинской реформе в России, были разработки выдающегося экономиста С.Ф. Шарапова, крестьяноведа А.В. Чаянова, и создателя Трудового Братства Николая Николаевич Неплюева. Заслуга же Н.Н. Неплюева состоит в том, что созданное им Трудовое Братство возвращалось к практике древних евангельских общин. Главным побудительным мотивом труда в таких общинах был не страх, и не корысть, а любовь к ближнему и стяжание евангельских добродетелей.
 

    «ОПЫТ  ХРИСТИАНСКОГО  СОЦИАЛИЗМА»

    Уникальность личности Н.Н. Неплюева состоит в том, что он сочетал в себе не только талант миссионера-христианина и социального мыслителя, но и блестящего организатора, практика и руководителя. По большому счету, Николай Николаевич Неплюев сумел воплотить в жизнь то, что в идеале могло существовать только в монастырях. А в мирской жизни, только на подступах реализовывалась в Домах Трудолюбия св. прав. Иоанна Кронштадского. Именно поэтому, опыт Неплюева безценен. Тем более, что личностей подобных Неплюеву, ни русская философия, ни русская хозяйственная деятельность, больше не рождала.
    В контексте повествования об этом уникальном опыте хозяйствования, будут приведены статьи двух авторов – «Трудовое Братство Неплюева» доктора экономических наук В.Ю. Катасонова, и «Религиозно-социальная деятельность Неплюева» Н.В. Сомина. В начале же рассказа будет уместным привести краткие биографические сведения об этом подвижнике.

    Если говорить об Н.Н. Неплюеве в нескольких словах, то в общей характеристике он представлялся как – утонченный аристократ, представитель богатой дворянской семьи, мыслитель, педагог, музыкант, пламенный христианин.
    Его отец, Николай Иванович Неплюев, являлся тайным советником, предводителем дворянства Черниговской губернии, который владел несколькими обширными поместьями в разных местах России. Его мать, баронесса Александровна Шлиппенбах, являлась правнучкой шведского маршала, плененного под Полтавой, о котором А.С. Пушкин писал в поэме «Полтава»: «Уходит Розен сквозь теснины, сдается пылкий Шлиппенбах».
    В 1875 г. Николай Николаевич окончил Юридический факультет Санкт-Петербургского Университета и стал сотрудником дипломатического консульства в Мюнхене. Однако, рассеянная светская жизнь тяготила Неплюева. Вскоре с ним происходит духовный кризис, в результате которого Неплюев бросает дипломатическую службу, возвращается в Россию и решает посвятить себя делу религиозно-нравственного воспитания крестьянских детей. Он поступает вольнослушателем в Петровскую земледельческую академию и одновременно активно изучает Священное Писание и предание Православной Церкви.
    В 1881 г. Неплюев возвращается в отцовское имение на хуторе Воздвиженск и устраивает в находящемся в окрестностях местечке Янполь приют для крестьянских сирот. В 1885 г. организует в Воздвиженске сельскохозяйственную школу… Однако, помимо многочисленных сельхоздисциплин, в школе, в рамках Закона Божьего преподавался катехизис, литургика, Новый Завет. Из детей старались вырастить не только хороших специалистов, но и добрых христиан, причем, особое внимание уделялось свободному принятию учениками религиозных истин, воспитанию высокой нравственности и братолюбия. В 1891 г. была создана аналогичная четырехлетняя школа для девочек – Преображенская.
    В 1889 г. трое выпускников из первого выпуска Воздвиженской школы решили не расставаться со своим наставником, с тем, чтобы организовать православную сельскохозяйственную общину. Так было положено начало Крестовоздвиженскому Трудовому Братству, блюстителем которого стал Неплюев. Братство изначально приобрело характер трудовой общины, исповедующий христианский коммунизм. Оно стало расти и вскоре приобрело всероссийскую известность. О Братстве начали писать газеты и журналы, в Воздвиженск потянулась масса интересующихся жизнью общины. Реакция общества была далеко неоднозначной. У Братства появились горячие последователи, как в России, так и за рубежом. Но недоброжелателей оказалось гораздо больше, и среди них мы видим практически все высшее церковное начальство, включая обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева и митрополита Санкт-Петербургского Антония (Вадковского), знаменитого публициста М.О. Меньшикова, ряда священников. Однако, несмотря на все препоны и трудности, Братство развивалось, превращалось в уникальный оазис христианской культуры. В 1890 г., по смерти отца, Неплюев стал владельцем огромного состояния, и в 1901 г. он передал в дар Братству значительную его часть. В это же время и Воздвиженск приезжают его мать и сестры Мария и Ольга, которые активно включаются в работу по созиданию Братства.
    Умер Николай Николаевич 1 января 1908 года в Воздвиженске от гриппа. Смерть Неплюева стала тяжелой потерей для Братства. Однако Братство показало свою жизнеспособность, оно выстояло. Новым блюстителем была выбрана сестра Неплюева – Мария Николаевна Уманец, которая мудро повела Братство дальше. Оно пережило Первую Мировую войну и Октябрьскую революцию.
    В 1919 г. Братство было переименовано в «Первую украинскую советскую коммуну», сохраняя свой внутренний христианский и хозяйственный строй. Но трудности нарастали. В 1923 г. Братство было переименовано в сельхозартель, в составе которой уже не было сестер Неплюева Марии и Ольги – их вынуждены были исключить как бывших помещиц. В 1925 г. большинство  руководителей Братства было арестовано и получило большие срока с конфискацией имущества. Наконец, в 1929 г. на Украине началась коллективизация, в ходе которой все братчики были выселены из Воздвиженска. [28]


    «ТРУДОВОЕ  БРАТСТВО  НЕПЛЮЕВА»

    Большую роль в экономике дореволюционной России играли различные кооперативы: производственные, закупочные, сбытовые, по совместной обработке земли, кредитные, потребительские и другие. Существует ошибочное представление, что кооперация обязательно является альтернативой капиталистическому способу ведения хозяйства. Следует возразить: сама по себе кооперация — чисто организационная форма хозяйствования. Всё зависит от тех внутренних принципов, которыми руководствуются члены кооператива, а также, естественно, от «внешней среды».
    При капитализме кооперативы в значительной степени подчиняются общим «правилам игры», принятым в «рыночной экономике». Но, они могут функционировать и по своим собственным правилам, отличным от господствующих в обществе, что, конечно, намного сложнее, хотя все-таки осуществимо. Кстати, марксисты совершенно правильно подметили двойственность кооперативной формы хозяйства при капитализме.
    Большая советская энциклопедия сообщает нам: «Классики марксизма-ленинизма подчеркивали, что социально-экономи-ческая природа и содержание деятельности кооперативов в условиях капитализма имеют двойственный, глубоко противоречивый характер. С одной стороны, кооператив — коллективное капиталистическое предприятие, подчиняющееся полностью действию объективных законов капитализма и воспроизводящее в своей деятельности общественные и экономические отношения капитализма во всей их противоречивости. В условиях действия закона конкуренции кооперативы имеют тенденцию к превращению в буржуазные акционерные общества. С другой стороны — как массовые организации рабочего класса и средних слоев города и деревни кооперативы выступают в защиту своих членов от капиталистической эксплуатации, против всевластия монополий, добиваясь иногда улучшения материального положения трудящихся».
    У нас принято несколько идеализировать кооперативное движение в России как некий потенциально «третий путь» ее развития, прерванный революцией 1917 года. Однако большая часть этих кооперативов уже в начале XX века функционировала на принципах личного интереса, принципы христианской жизни (взаимопомощи, сотрудничества, отношение к труду как форме духовной деятельности и т.п.) в них если и присутствовали, то играли подчиненную роль и постепенно уходили в прошлое.
    Строго говоря, большая часть кооперативов в России в конце XIX — нач. XX веков уже имела признаки коллективных капиталистических хозяйств. Это констатировал известный русский экономист Михаил Туган-Барановский, который внес немалый вклад в развитие теории кооперативного хозяйства. Его социальным идеалом был социализм, но не марксистский (к нему он относился весьма негативно).
    Социалистическое будущее России он видел на путях кооперации («кооперативный социализм»). Туган-Барановский разделял кооперативы на капиталистические, создаваемые ради экономической выгоды, и некапиталистические (социалистические коммуны), создаваемые для «увеличения, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов своих членов или уменьшения их расходов на потребительские нужды».
    Однако ориентация кооперативов на трудовые доходы и их справедливое распределение являлась необходимым, но недостаточным условием, для того чтобы они могли называться «социалистическими коммунами». Для этого их члены должны были вести по-настоящему христианскую жизнь.
    Это оказался непростой, «узкий» путь. В дореволюционной России имелись попытки создания коллективных хозяйств на принципах исключительно христианских, на основе даже не «умеренной», а «святоотеческой» хозяйственной парадигмы. Наиболее яркий пример — православное трудовое братство, организованное в конце XIX века Николаем Неплюевым. Этот человек — оригинальный христианский мыслитель и одновременно очень энергичный делатель. Многие свои идеи ему удалось осуществить на практике через указанное братство.
    Поскольку о Неплюеве и его трудовом братстве современный читатель зачастую даже не слышал, позволим себе дать пространную выдержку из статьи Николая Сомина, посвященной жизни и творчеству этого замечательного и незаслуженно забытого человека: Утонченный аристократ, отпрыск старинного знаменитого рода, Неплюев, служа дипломатом в Мюнхене, вдруг видит сон:
    «Нахожусь в крестьянской избе, — писал он, — в обществе крестьянских детей, беседую с ними и чувствую такую духовную отраду, какой с детства жаждала душа моя».
    Сон несколько раз повторяется, и Неплюев, бросив все, в 1880 г. возвращается в свое имение и организует там начальную школу для сиротских детей. Переезд в Россию совпадает с духовным переворотом, в результате которого Неплюев глубоко укореняется в христианской вере. Окружающие скептически смотрят на затеи барина, но тот с исключительным рвением и самоотдачей продолжает свое дело.
    Чуть позже, в 1885 г., Неплюев на свои средства создает сельскохозяйственную школу для мальчиков, затем — аналогичную школу для девочек. В школах, помимо солидного курса сельскохозяйственных дисциплин, преподаются Закон Божий, Новый Завет и основы литургики. Цель школы — не только дать агрономические знания, но и научить детей сознательной вере в Бога и братской любви. Первые выпуски школы дали несколько молодых людей, которые не захотели расставаться с новым образом жизни. Неплюев им дает землю, на которой они образуют трудовую общину — Православное Крестовоздвиженское Трудовое Братство.
    «Мне нечего было продумывать форму жизни, — пишет Неплюев, — наиболее соответствующую вере и пониманию жизни верующего христианина. Святые Апостолы… научили нас тому примером братских общин, этой единственной форме социального строя, вполне соответствующей братской любви».
    Цель Братства Неплюев формулирует так: «Осуществить христианство в несравненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия».
    Крестовоздвиженский храм в имении Неплюева Воздвиженске становится для братчиков приходским. Вводятся общие утренние и вечерние молитвы, богослужения по воскресеньям и всем большим православным праздникам, говение в Великий пост, изучение Писания. Все по благословению епископа, строго православно, никакого сектантства.
    Но Братство — не только приход, но и трудовая коммуна. Братчики организованы в несколько «семей», т.е. артелей или групп по профессиональному признаку, названных в честь святых: семья Николая Чудотворца, семья Иоанна Богослова и т.д. В каждую такую «семью» входит несколько обычных семей и холостых.
    Вся «семья» живет в одном общежитии, имеет общую трапезу, воспитывает детей в собственном локальном детском саду. Все важные решения принимает Дума Братства (10–20 человек), работающая под председательством Блюстителя, которым пожизненно был избран Неплюев. Вся прибыль Братства, после отчислений в фонд развития, распределяется поровну между всеми братчиками, независимо от профессии и занимаемой должности.
    Дело Божие – воссоздание мирового единства. Это мировое единство и есть христианский идеал…
    В начале XX в. Братство становится знаменитым. Множество любопытных едет в Воздвиженск, чтобы наяву посмотреть на жизнь братчиков. У Братства появляется масса поклонников… Неплюев составляет Устав Братства и добивается его утверждения самим Александром III, что не позволило недругам запретить Братство, которое, кстати, быстро растет: если в 1890 г. там было лишь 9 человек, то к 1907 г. — уже около 500. Расцветает культурная жизнь: все братчики грамотны, читают книги и газеты, многие пишут стихи, рисуют, устраиваются театральные постановки.
    Есть еще и третья сторона: Братство покупает самые современные машины, внедряется десятипольный севооборот, разводятся лучшие породы скота. Братчики работают в столярных и металлообрабатывающих мастерских. В 1901 г. Неплюев передает Братству большую часть своего состояния, и Братство, несмотря на все препятствия, продолжает успешно развиваться. Позднее появляются трактора, электростанция, телефон. Строятся гостиница, больница, число школ увеличивается до пяти. Иначе говоря, создается высокоэффективное производство и прочная социальная инфраструктура.
    Это поступательное движение не остановила даже смерть Неплюева. Братство переживает Мировую войну и революцию. В советское время оно стремится сохранить свой хозяйственный и религиозный строй, маскируясь под различными вывесками: коммуна, артель, совхоз. До поры до времени это удается, и в 1922 г. о нем говорят как о лучшем аграрном хозяйстве России. Но позже, в 1924 г., начались аресты и высылки. В 1927 г. закрываются неплюевские школы. Наконец, в начале 30-х во время коллективизации бывших братчиков выселяют из Воздвиженска по разным местам проживания».
    В одной статье нет возможности рассказать подробно о Братстве Неплюева. В основе его лежала система продуманных и тщательно соблюдаемых принципов: «обособления от зла»; «дисциплины любви»; «системной благотворительности» и других. Изучение опыта применения этих принципов в Братстве Неплюева имеет большую значимость при реализации проектов организации «малых социумов» в современных условиях.
    Взять, к примеру, принцип обособления от зла. Неплюев настаивает на нём, ибо «жизнь свою сделать достоянием Божиим нельзя, не обособляясь от зла и злых». Сам Творец поступает в соответствии с принципом обособления: «Дело Божие — воссоздание мирового единства. Это мировое единство и есть христианский идеал… Идеал этот в полной мере только и может быть осуществлен в Царстве Божием, в дому Отца Небесного, при полном обособлении от зла и злых».
    Неплюев — реалист, считает, что всех к Богу привести невозможно. Всегда останется часть людей, которая в силу дарованной им свободы будет противиться Богу, будет оставаться носителем зла. В каком-то смысле Неплюев считал свое Братство «монастырем в миру», при этом ставил достаточно жесткие преграды между этим монастырем и носителями зла из окружающего мира. Братство можно было также сравнить с «крепостью», держащей оборону от внешнего зла и не допускающей его внутрь.
    Н.В. Сомин так оценивает этот принцип Братства: «Отметим, что в жизни Братства принцип обособления соблюдался, причем, может быть, слишком строго. Братчики мало общались с окрестными крестьянами, что вызывало справедливую критику со стороны. Однако Неплюев очень боялся развала дела Братства из-за разлагающего влияния мира. И следует сказать, что эти опасения не были беспочвенными».
    Еще более важным для жизни Братства Неплюев считал принцип «дисциплины любви». Смысл данного принципа предельно прост: член Братства добровольно (не принудительно!) и осознанно (не фанатично!) жертвует своими интересами ради общинных. И основателю Братства это удалось: «Создалось такое мирное единение в братолюбии, при котором оказалось возможным создать мирную трудовую жизнь, в которой прочный порядок зиждется на дисциплине любви к Богу и братству, не нуждаясь в мерах грубого воздействия».
    Принцип «дисциплины любви» родился у Неплюева в результате глубоких размышлений относительно того, каковы основные движущие силы человека в сфере социальной жизни. И он пришел к выводу, что таких сил всего три: любовь, страх и корысть. Конечно, бывает, что в человеке одновременно действуют все три силы. Но обычно, в конечном счете, побеждает одна. Из трех сил лишь любовь является созидающей и способной решать любые социальные проблемы. Ибо последовательное подчинение людей силе любви означает их подчинение Богу, а Бог — единственный источник реального созидания всего и вся.
    Первая — любовь — чудесным образом разрешает все социальные проблемы. Лишь через последовательное подчинение «диктатуре любви» может быть решена проблема сочетания индивидуальной свободы человека с необходимостью быть членом социума: «Человечество страстно желает свободы и не хочет понять, — пишет Неплюев, — что никакая свобода невозможна без дисциплины любви, когда из любви к добру и ближним при свете этой любви к добру не хотят делать зла и тем становятся способными пользоваться безграничной свободой, не злоупотребляя ею».
    Человек, который не желает жить по законам любви, неизбежно попадает под власть, жесточайшую диктатуру двух других сил — страха и корысти: «Там, где отсутствует единственная истинная внутренняя, добровольная и прочная дисциплина, — дисциплина любви, — там только и возможна дисциплина внешняя, вынужденная, непрочная: дисциплина страха, когда не делают того, что слишком опасно делать, и дисциплина корысти, когда не делают того, что слишком невыгодно… Вторая — основана на праве частной собственности».
    Мысль, выраженная Неплюевым предельно лаконично, отвечает на многие вопросы, которые нас сегодня волнуют. Становится понятно, что до тех пор, пока в нашем обществе не возобладает христианская любовь, править им будут два основных отрицательных мотива действий человека — страх и корысть. Общество, которое зиждется на страхе (а следовательно, и силе), — тоталитарный режим. Общество, которое зиждется на корысти, — капитализм. Впрочем, в современном обществе (как мы покажем ниже) господствуют оба негативных чувства, поэтому его можно назвать тоталитарным капитализмом.
    Мысль Неплюева о трех чувствах (силах), управляющих обществом, рассеивает иллюзии тех, кто предлагает проекты построения некоего гибридного общества, которое бы основывалось на несовместимых чувствах любви (с одной стороны) и страха и корысти (с другой стороны). Речь идет о проектах «православного капитализма», «социального капитализма», «народного капитализма» и т.п. Им он противопоставлял единственно спасительный для отдельного человека и для всего общества проект «христианского социализма».
    Кстати, Неплюев никогда не использовал термин «христианский социализм». Но по духу и смыслу все его предложения можно назвать именно «христианским социализмом». Вероятно, идея социализма уже в конце XIX — нач. XX веков была достаточно дискредитирована марксистами и разного рода атеистами, поэтому Неплюев употреблял другие термины. Например, он говорил о Всероссийском Трудовом Братстве как социальном идеале России. Что касается марксистского (атеистического)  социализма, то Неплюев крайне отрицательно относился к этой идее и постоянно выступал с её критикой. [29]


    «РЕЛИГИОЗНО-СОЦИАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ  НЕПЛЮЕВА»
    «Хозяйственный и духовный строй Братства»

    Сам Неплюев квалифицирует Братство как «производительную и потребительную братскую артель, объединяющую в себе все роды благотворительности в форме самопомощи». Однако эта безусловно правильная формула требует расшифровки.
    Обсуждая цели, преследуемые созданием Крестовоздвиженского Трудового Братства, Неплюев писал: «Главная цель Братства – осуществить христианство в несрав¬ненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия».  Отсюда видно, что цели Братства – не производственные, и даже не социальные, а религиозные. Неплюев отмечал «новость самой постановки дела труда в христианском Трудовом Братстве, где труд и экономические его результаты не могут служить конечной целью, не могут иметь самодовлеющего значения, а должны подчиняться конечным целям духовного блага и торжества братолюбия». Однако, трудовая деятельность как по отдаваемому ей времени, так и по затраченным усилиям является ведущей в жизни человека. А потому для задачи осуществления в этом жестоком мире христианской любви, братолюбия  далеко не безразлично, каким образом будет организован труд и какими будут социально-производственные отношения между членами Братства. Если они будут нехристианскими, то говорить об «осуществлении христианства в несравненно большей степени» не приходится. И наоборот, устроение трудовой сферы в соответствии с традициями и духом христианства явится прочной основой для возрастания братолюбия. Хорошо понимая это, Неплюев придавал первейшее значение организации трудовых отношений в Братстве.
    Но каковы подлинно христианские основы трудовой деятельности? Оценивая реальную действительность, Неплюев писал: «Чем более я жил и знакомился с жизнью, тем более я убеждался, что подавляющее большинство людей не умеет или не желает ни думать, ни чувствовать, ни жить по христиански. Чем более я любил и понимал вечную истину правды воли Божией, тем менее я был способен мириться с тем, что было с нею несогласно в окружающей жизни (...) С каждым днем умножались для меня доказательства того, что я имею дело не с учениками Христа Спасителя, а с людьми, систематически изменяющими Ему всем складом ума и симпатий своих, всем строем жизни и устоявшихся взаимных отношений». И прежде всего этот нехристианский «строй жизни»  выражается в индивидуалистическом способе производства, основанном на частной собственности. Исправить эту ситуацию, по мнению Неплюева, можно путем обращения к опыту первых христиан. Неплюев пишет: "Мне нечего было продумывать форму жизни, наиболее соответствующую вере и пониманию жизни верующего христианина. Святые Апостолы... научили нас тому примером братских общин, этой единственной форме социального строя, вполне соответствующей братской любви".
    В 1893 г. императором Александром III был утвержден Устав Крестовоздвиженского Братства. Это была большая победа Неплюева, поскольку Устав, проведенный позже через Синод и Черниговского архиепископа Антония (Соколова) создавал достаточно прочную правовую защиту от сил, желавших гибели Братству. В Уставе, помимо целей и задач Братства, были определены организационные основы Братства. Так, все члены Братства делились на полноправных братьев (они составляли братскую Думу, которая решала все принципиальные вопросы жизни Братства), приемных братьев (они, будучи совершенно равноправными с полноправными братьями в распределении доходов, не могут участвовать в выборах и установлении уклада жизни Братства) и членов-соревнователей (они живут на стороне и помогают Братству финансово или иным способом). Блюститель Братства выбирается пожизненно. Позже выработался еще тип допущенных членов, которые проходили испытательный срок (1 год) до приема в Братство.
    Кроме того, в Уставе был оговорен ряд финансово-правовых вопросов, во многом определявших социальный климат Братства. Отметим некоторые  пункты:

    28. Чистый доход Братства распределятся так:
    а) 20% отчисляются ежегодно в Основной и Запасной Капитал по 10% в каждый.
    б) Остаток чистого дохода разделяется поровну между всеми полноправными и приемными братьями, но не выдаются им на руки, а записываются на их личные счета (…)
    31. Все суммы, записанные на личные счета, до выхода члена братства добровольного или принудительного, не поступают в его бесконтрольное распоряжение, а могут быть ими расходуемы только с согласия простого большинства наличных членов Думы.
    Примеч.1. При выходе из Братства, выходящий получает в полную собственность всю причитающуюся на его долю сумму, за вычетом денег, взятых им с согласия Думы во время пребывания в Братстве.

    По мысли Неплюева,  достижению основной цели – возрастанию духовной жизни – способствует то, что доходы всех членов Братства, независимо от их положения и профессии, распределяются строго поровну. При вступлении в Братство вся личная собственность отдавалась в общее распоряжение. Все имущество Братства считалось коллективным, и только в случае упразднения Братства все имущество распределяется между полноправными членами поровну. Братство полностью обеспечивало каждого своего члена безплатными питанием, медицинским обслуживанием, жильем, образованием и призрением по старости. Личное же потребление (одежда и пр.) было ограничено планкой 100-150 руб. а год. Неплюев говорил, что наш идеал – это завет «опрятной, здоровой и изящной простоты». Однако за каждым братчиком оставлялась свобода покинуть Братство, а потому для того, чтобы начать жизнь «в миру», оставляющий Братство получал с личного счета все заработанные им деньги.
    Для осуществления хозяйственного руководства Дума избирает Хозяйственный совет. В него могли входить как полноправные, так и приемные братья, и даже посторонние лица. В своей работе Хозяйственный совет строго сообразуется со сметой, утвержденной Думой.
Принципы организации труда и быта в Братстве органично сочетались.  Все братчики были разбиты на Семьи (чтобы отличать их от традиционных семей, мы будем писать их с прописной буквы), или, другими словами, локальные коммуны, объединенные по профессиональному принципу. В одной Семье жили как холостые, так и женатые братчики (со своими семьями). Каждой Семье выделялся отдельный корпус, где  неженатые жили в больших комнатах-общежитиях, а семьям предоставлялись отдельные комнаты. Каждая Семья имеет общую трапезу, свой локальный детский сад, выбирает своего «старшину». Отметим, что старшина ведает организацией общежития; в качестве распорядителя работ мог быть выбран другой братчик. Чтобы подчеркнуть религиозную направленность Братства, Семьи назывались именами православных святых. К 1907 г. в Братстве было 10 семей. Вот некоторые из них:
    Николая Чудотворца – учителя;
    Андрея Первозванного – подготовительный класс к жизни в Братстве (Рождественский хутор);
    Иоанна Богослова – семьи братчиков, занимающих административные должности при Братстве;
    Св. Александры – прачечная артель;
    Девы Марии – женская швейная артель.
    Описанные организационно-правовые принципы в жизни Братства неуклонно соблюдались, хотя не раз были поползновения их изменить. Попыткам ревизии особенно подвергался пункт о распределении доходов поровну. Предлагалось перевести Семьи «на самоокупаемость» с дифференциацией доходов (тогда в России учителя получали в десятки раз больше, чем прачки). Однако Неплюев жестко против этого восставал. Он считал, что в результате такой «перестройки» изменятся целевая направленность Братства, и оно станет работать ради обеспеченной жизни, а не ради Царства Небесного.
    Отметим, что, помимо членов Братства, в братском хозяйстве работали и наемные рабочие. Однако, они использовались в основном в полевую страду, да и их число не превосходило числа братских рабочих рук. Для наемных рабочих было выстроено общежитие, и им выплачивалась заработная плата. Некоторые недруги Братства критиковали Неплюева за то, что тот не создавал для наемных рабочих каких-то особых условий. На это Неплюев отвечал, что Братство любого с распростертыми объятьями примет в свои члены. Но, местные крестьяне (а они в основном и составляли  контингент наемных рабочих) хотели не братской жизни, а совершенно другого – накопить достояние, «выйти в люди», стать, скажем, кулаком или приказчиком. А потому, как правило, Братство прирастало выпускниками неплюевских школ, в которых ученикам давался огромный нравственный заряд. 
    Первый период жизни Братства (до 1901г.) – период становления хозяйства и братских взаимоотношений. Численно Братство растет, хотя и не слишком быстро: 1890 г. – 9 чел., 1897 г. – 65 чел. В 1891 г. Неплюев передал в аренду Братству 255 дес. земли – Рождественский хутор, что положило начало Братскому хозяйству. Земледелие в Братстве развивалось на основе наиболее передовых технологий того времени – применялся десятипольный севооборот, что позволяло получать урожай в 2,5 раза выше, чем в среднем по Черниговской губернии. Была организована животноводческая ферма. По мере роста Братства, арендуемые им земли увеличивались.
    Было ли братское хозяйство эффективным? В 1903 г. Неплюев писал: "Сказать, что Трудовое Братство безусловно выгодно в материальном отношении невозможно. Оно безусловно не выгодно с точки зрения корысти. Оно безусловно выгодно для громадного большинства человечества, сравнительно с опасностями, необеспеченностью и бедствиями этого побежденного в жизненной борьбе большинства. Оно безусловно не выгодно для меньшинства победителей в борьбе за существование и богатых по наследству, баловней судьбы". Здесь Неплюев говорит не о экономической прибыли (видимо, ее в первый период существования Братства не было), а о социальной эффективности Братства. Безусловно, такая постановка проблемы обнаруживает в Неплюеве глубокого мыслителя, прекрасно понимающего подлинный социальный смысл хозяйственной деятельности.
    29 декабря 1901 г. Неплюев оформил на имя Братства дарственную, согласно которой Братству передано 16435 десятин земли с лесом, постройками и заводами.  И с тех пор братское хозяйство стало приносить значительную прибыль.  Численность Братства по прежнему росла: в 1901 г. – 79 чел., 1905 г. – 195 чел., в 1907 г. 291 чел., а если учесть еще учащихся с/х школ, то около 500 чел.
    После смерти Неплюева хозяйственная деятельность Братства продолжала развиваться. На Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1911 г. братское имение было удостоено большой золотой медали. В 1912-1913 гг. активы Трудового Братства превышали 2 млн. рублей.
    Журналист, побывавший в Воздвиженской коммуне осенью 1922 г. поражен увиденным: высочайшая агрокультура, собственная электростанция, огромный сад из лучших сортов фруктов, кирпичный завод, телефонная сеть, великолепно поставленный животноводческий комплекс, по прежнему работают две земледельческие и одна подготовительная школы. Автор пишет: «И без того всякому, кто хоть сколько-нибудь знаком с сельским хозяйством, должно быть до очевидности ясно, что других таких сельскохозяйственных крестьянских коллективов нет не только в Черниговской губернии, но и во всей России».
    Духовный строй братства также поражал. Будучи сам глубоко церковным человеком, Неплюев в основу устроения Братства кладет христианскую любовь и преданность Православию. Он строит в Воздвиженске красивый храм. В Братстве вводятся общие утренние и вечерние молитвы, богослужения по воскресеньям и всем большим православным праздникам, говение в Великий пост, изучение Писания. Для желающих организуются дополнительные молитвенные собрания. Кроме того, Неплюев создает (и утверждает у архиерея) новые обряды, например, чин приема в Братство (ночью, со свечами, в белых одеждах). Все строго православно, никакого сектантства.
Нравственный уровень Братчиков характеризует лишь один факт: за всю историю Братства не было ни одного случая воровства (а уж тем более – ни одного из более тяжелых проступков).

    «Религиозно-социальная философия Неплюева»

    Прежде всего, нужно указать на громадный масштаб Неплюева как социального мыслителя. Его имя должно занимать достойное место в ряду лучших русских умов. Но Неплюев – не просто мыслитель-теоретик; это был пророк, пытавшийся докричаться до российского общества, призвать его к покаянию. В то время  голос Неплюева не был услышан. Но теперь, после бед, пережитых Россией, мы лучше понимаем смысл его призывов.
    Неплюев не просто мыслитель, высказавший ряд оригинальных идей. Он создал стройную и законченную социальную философию. В ней  можно разглядеть как бы несколько этажей. На верхнем этаже определяются цели и  общий закон социальной жизни. На среднем этаже формулируются руководящие принципы, на которых базируется достижение целей. Наконец, на нижнем этаже мы находим ряд конкретных идей, зачастую неожиданных, но всегда глубоко продуманных. Это и не удивительно, поскольку все они высказывались не ради красного словца, а являлись конкретными решениями, внедряемыми в жизнь Трудового Братства.  И разбирая основные положения, мы постараемся не упустить всю эту архитектуру неплюевской мысли.

    «О религиозной основе социальной жизни» 

    Неплюев – мыслитель религиозный по преимуществу. Он исходит из положения, что Господь установил заповедь для каждого человека жить по-христиански. Однако, всматриваясь в повседневную жизнь, Неплюев видел совершенно иное. Он писал: «Чем более я жил и знакомился с жизнью, тем более я убеждался, что подавляющее большинство людей не умеет или не желает ни думать, ни чувствовать, ни жить по христиански. Чем более я любил и понимал вечную истину правды воли Божией, тем менее я был способен мириться с тем, что было с нею несогласно в окружающей жизни (...) С каждым днем умножались для меня доказательства того, что я имею дело не с учениками Христа Спасителя, а с людьми, систематически изменяющими Ему всем складом ума и симпатий своих, всем строем жизни и устоявшихся взаимных отношений». При этом Неплюев ясно видел, что не просто каждый человек не соблюдает заповедей, но весь народ как социальный организм живет не по-христиански. И последнее оказывается крайне существенным, ибо Христос нам заповедовал братскую, общинную жизнь, которая даст возможность и каждому члену общества далеко продвинуться на пути к христианскому совершенству. И наоборот, «позорно… жизнь свою личную, семейную, трудовую, социальную и политическую ни в чем не согласовать с верою нашею и тем, что говорим в молитвах и на богослужениях наших».
    Можно было бы назвать Неплюева «христианским социалистом». По смыслу это так, но сам Неплюев, таких слов не употребляет. Видимо, он хорошо был осведомлен как о значении этого термина в западной традиции, так и о негативном впечатлении, которое он может произвести в  России. Все богатство мыслей Неплюева направлено на то, чтобы раскрыть, что значит «жить по вере». Хотя он скромно замечает, что эта программа лишь очень неполно изложена в его сочинениях.

    «Верховный закон христианского откровения»

    В работах Неплюева не раз формулируется Верховный завет (или закон) христианского откровения: «верховная заповедь о любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением». Иначе говоря, христианская любовь – главное в христианстве. Неплюев пишет: «Любовь и есть верховный мировой закон вечной истины правды Божией, верховный завет Откровения Божия, верховный завет христианской нравственности».
    Именно любовь является тем средством, с помощью которого решаются казалось бы неразрешимые противоречия между индивидом и обществом, между бедными и богатыми, между свободой и общинностью. «Бог есть любовь» множество раз повторяет Неплюев в своих сочинениях. И для самого Неплюева любовь – основное содержание его жизни «Вы знаете, какая для меня святыня любовь, – пишет Неплюев, – знаете, что она для меня и воздух, и свет, и жизнь. Любовь как Верховный закон христианского откровения пронизывает все мировоззрение Неплюева. Над этим законом он много размышляет и дополняет многими мыслями, конкретизирующими его содержание.

    «Любовь, разум и ощущения»

    В 1896 г. Неплюев пишет статью «Христианская гармония духа», которая серьезно заинтересовала психологов и философов и была переведена на несколько европейских языков. В статье он всесторонне рассматривает соотношение между любовью и другими силами человеческой души, прежде всего умом (разумом) и ощущениями (под последними понимается вся душевная сфера человека). Неплюев приходит к выводу, что наиболее гармоничным является соотношение, когда силы следуют в таком порядке: 1) любовь; 2) разум; 3) ощущения. Неплюев выводит закон: «разум, подчиняясь любви, должен властвовать над ощущениями», или иначе: «Альтруизм, подчиняясь любви к Богу, должен властвовать над эгоизмом».
    Истинна только формула 1+2+3. Однако присутствовать должны все три компоненты – выпадение какой-либо из них, даже и не высшей приоритетности, обедняет нас и приводит к искажению замысла Божия о человеке. Тем более, гармония нарушается, когда приоритеты искажаются, и на первое место выходит разум или даже ощущения.
    В свете верховного закона христианского откровения первенство любви нас удивлять не должно. Однако, достойно внимания, что второй приоритет отдается разуму.  «Вера требует от нас разумно организовать добро в собственной жизни» - писал Неплюев. И действительно, любовь – очень хрупкая вещь в нашем падшем мире, который старается ее уничтожить. Поэтому, ради того, чтобы сохранить нежные ростки любви, необходимо разумное устроение жизни.

    «Обособление от зла»
 
    Одним из важнейших принципов разумного отношения к организации  добра является обособление от зла и злых. Неплюев настаивает на этом принципе, ибо «жизнь свою сделать достоянием Божиим нельзя, не обособляясь от зла и злых». Сам Творец поступает в соответствии с принципом обособления: «Дело Божие – воссоздание мирового единства. Это мировое единство и есть христианский идеал (...) Идеал этот в полной мере только и может быть осуществлен в Царстве Божием, в дому Отца Небесного, при полном обособлении от зла и злых». Дело в том, что все равно всех перевоспитать и включить в сферу любви невозможно, ибо Бог даровал каждому свободу, в том числе – и свободу противиться любви и оставаться «представителями зла». И чтобы не погубить все дело, нет другого выхода, кроме обособления от таких людей.
    Отметим, что в жизни Братства принцип обособления соблюдался, причем, может быть, слишком строго. Братчики мало общались с окрестными крестьянами, что вызывало справедливую критику со стороны.  Однако Неплюев очень боялся развала дела Братства из-за разлагающего влияния мира. И следует сказать, что эти опасения не были беспочвенными.

    «Дисциплина любви»

    Любовь, страх и корысть. Одним из важных понятий, введенных Неплюевым, является «дисциплина любви». Он пишет: «Для меня барометром дисциплины любви является главным образом то, насколько человек чувствует потребность личного единения в братолюбии и сознательно подчиняет свою волю, не другому человеку, не другой человеческой воле, а именно требованиям делу любви, осуществления реального братства в жизни». Иначе говоря, дисциплина любви – это когда человек свободно и сознательно жертвует своими интересами ради общинных. Именно этого Неплюев добивался от братчиков и именно это он считает главным в жизни Крестовоздвиженского Братства – там «создалось такое мирное единение в братолюбии, при котором оказалось возможным создать мирную трудовую жизнь, в которой прочный порядок зиждется на дисциплине любви к Богу и братству, не нуждаясь в мерах грубого воздействия».
    Знаменательно, что дисциплину любви Неплюев рассматривает как единственную созидающую социальную силу. Здесь мы должны обратить внимание на одну из самых замечательных мыслей Неплюева. Он выделяет только три силы, способные двигать людьми на социальном поприще – это любовь, страх и корысть. Первая – любовь – чудесным образом разрешает все социальные проблемы. Только она кардинально решает проблему сочетания индивидуальной свободы человека с необходимостью быть членом социума: «Человечество страстно желает свободы и не хочет понять, – пишет Неплюев, – что никакая свобода невозможна без дисциплины любви, когда из любви к добру и ближним при свете этой любви к добру не хотят делать зла и тем становятся способными пользоваться безграничной свободой, не злоупотребляя ею». Но если любви нет, то тогда жизнь попадает в плен двум другим силам. Он пишет: «Там где отсутствует единственная истинная внутренняя, добровольная и прочная дисциплина, – дисциплина любви, – там только и возможна дисциплина внешняя, вынужденная, непрочная: дисциплина страха, когда не делают того, что слишком опасно делать, и дисциплина корысти, когда не делают того, что слишком невыгодно... Вторая – основана на праве частной собственности». Обобщение огромной силы: на одной из двух главных отрицательных мотивах действий людей (страхе, силе) держатся так называемые тоталитарные режимы, на другой (корысти) – капитализм.

    «Социализм, община»
 
    Отношение Неплюева к социализму было  отрицательным (о чем свидетельствует, например, В.И. Экземплярский), но отрицательным именно к  господствовавшему в то время атеистическому социализму, стремящемуся превратиться в государственный. Неплюев замечает: «без дисциплины любви, единственной гарантией личной свободы и является именно собственность, и что государственный социализм, если его когда-нибудь осуществит социальная революция, был бы худшим из всех видов рабства, который когда-либо испытывало человечество». Однако о христианском социализме, даже в его европейском обличье, он отзывается с большим уважением.
    С революционным движением Неплюеву пришлось познакомиться непосредственно: в 1905 г. крестьяне окрестных деревень пытались разграбить угодья Братства. Этот опыт заставил его сделать такое пророчество: «При таких обстоятельствах, я очень склонен считать социальную революцию неизбежной в самом ближайшем будущем». 
    О крестьянской общине Неплюев судит очень глубоко. С одной стороны, он против разрушения общины, ибо она является единственным гарантом от поголовного обнищания крестьян. Однако, с другой стороны Неплюев видит современное ему немощное состояние общины: она утратила подлинную общинность, перестала быть дружной экономической и духовной семьей.  «Жизнь на лоне этой общины, – пишет Неплюев, – представляет истинный духовный и экономический хаос (...) В этом аду живут с самой колыбели, привыкая и считая это явление нормальным, неизбежной судьбою, более того, совсем не считая этот ад за ад», и добавляет: «я ничего не преувеличиваю».

«Всероссийское Трудовое Братство»

    Итак, по Неплюеву, ни путь революции, ни путь поддержки общин в их существующем виде, ничего хорошего России не принесут.  Но Неплюев видит третий путь возрождения России – через общинность, но другого типа, а именно – через Трудовые Братства. Грандиозный проект Неплюева по созданию Всероссийского Трудового Братства, которым он занимался в конце жизни, не состоялся: попытки организации такого Всероссийского братства в Киеве (1906) и Петербурге (1907) потерпели неудачу. И тем не менее, этот проект заслуживает пристального изучения.
    Предполагалось создание целой сети Братств по всей России, причем в качестве образца предполагалось использовать Крестовоздвиженское Братство. Однако ни о каком слепом копировании не могло быть и речи: Неплюев предполагал, что филиалы Всесоюзного Братства могут быть не только агротехническими: они должны организовываться в школах, вузах, артелях; членами братств должны быть все слои общества: крестьяне, рабочие, дворяне, ученые, духовенство.
    Всероссийскому Братству Неплюев придавал огромное значение. В.И. Экземплярский пишет, что Неплюев «в предлагаемом им пути реорганизации жизни видел прямую противоположность тактике социализма». Успех проекта, по мнению Неплюева, зависит от того, насколько его поддержат все слои общества: и верхи и низы, и государство и Церковь, и общественность и частный капитал, и крестьяне, и рабочие, и дворяне, и интеллигенция, и духовенство. А поддержать все они должны, ибо все – христиане. Важно отметить, что здесь не идет речь о тотальном переходе к «христианскому социализму». Нет, Всероссийское Братство должны составить лучшая часть общества, наиболее верующая, наиболее облеченная христианской любовью. А остальные – пусть они останутся в рамках старого строя – должны понимать, что Всероссийское Братство – авангард общества, и всячески содействовать ему.

              «Безсистемная благотворительность»

    Одной из оригинальных идей Неплюева было его отрицание «безсистемной благотворительности», под которой он понимал милостыню и благотворительность, сугубо ориентированные на удовлетворение материальных нужд просящих. Он писал: «Мы не находим полезным благотворить окружающему населению, давая даром пользоваться угодьями, скотом, орудиями и вообще достоянием Братства, что было бы с нашей стороны именно той безсистемной, не упорядочивающей жизнь на добрых началах, благотворительностью, которой мы не сочувствуем, от которой и перешли к братской правде». Отметим главную мысль Неплюева: милостыня без «братской правды» безполезна. Мысль настолько смелая, что она вызвала яростную критику современного ему христианского общества. Неплюева обличали в отсутствии христианского милосердия, призывали быть «как все». Неплюев категорически не соглашался со своими оппонентами.
    Прав ли он? Безусловно, он прав в том, что братская жизнь в условиях общности имуществ выше обычной милостыни и благотворительности. Тут мысль Неплюева совпадает с мнением великого учителя Церкви св. Иоанна Златоуста, который, несмотря на превознесение милостыни, все же высшим образом христианской жизни считал раннюю Иерусалимскую общину.
    Однако в этом вопросе проявилась излишняя ригористичность Неплюева. Дело в том, что для окрестных крестьян, имевших в основном традиционное, а не сознательное благочестие, милостыня была понятна, а принцип братства – нет. Но Неплюев им фактически говорил: либо приходите в наше братство, либо живите как хотите. Слишком уж большой прыжок он от них требовал. Не этим ли объясняется полная неудача с привлечением в братство местных крестьян? Пусть «безсистемная благотворительность» несовершенна, но она дала бы возможность крестьянам повернуться к Братству лицом, и в дальнейшем, может быть, почувствовать высоту его устроения. Кроме  того, милостыня возвышает душу дающего, т.е. воспитывает своих же братчиков. Неплюев же этой возможностью не воспользовался. 

              «Школы как источник контингента Братства»

    Но Неплюев нашел другой, очень эффективный способ пополнять ряды Братства. Собственно он возник сам собой – в Трудовое Братство вступали в основном выпускники сельскохозяйственных школ, устроенных Неплюевым. В школах, кроме специальных  сельхоздисциплин, преподавались основы Православия, а главное – велась активная работа по воспитанию в учениках сознательной христианской веры. По окончании школы молодым людям 16-17 лет предлагалось либо «уйти в мир», либо поступить в Братство. Надо сказать, что поступали далеко не все. Чуть ли не половина учеников выбирала первый путь. Но зато поступившие были школой уже подготовлены для успешной жизни в братстве.
    Для общинной братской жизни людей надо воспитывать с детства – вот очень глубокая идея Неплюева, имеющая не просто практическую успешность, но и огромную теоретическую ценность.

«Критика современного ему русского общества. Пророчества Неплюева»

    Неплюев, отдавая все силы Братству, однако внимательно вглядывался в современное ему общество, понимал его недостатки и не боялся говорить о них. Главный грех общества Неплюев видит в том, что оно, на словах  исповедуя Христа, не следует Его  заветам. Причем, Неплюев не возлагал ответственность на кого-то одного. «Повинны мы в этом все без исключения» – писал он. И помещики, и интеллигенция, и власть, и простой народ, и духовенство. Такой настрой общества, по мнению Неплюева «становится национальным преступлением, за которое мы неизбежно и понесем заслуженное наказание…если не покаемся и не сотворим плодов, достойных покаяния». Это еще одно пророчество Неплюева, пророчество сбывшееся в период большевистской власти. Поэтому программой Церковного Собора, который  предполагалось созвать в 1906 г., Неплюев предлагал не церковные реформы, а покаяние, которое должно вылиться в «святое дело разумного оздоровления трудовой и социальной жизни». Но это был глас вопиющего в пустыне.
    Еще одно пророчество Неплюева начинает сбываться только сейчас. Он писал: «Необходимо понять, что никакие частичные реформы в области жизни социальной не помогут, пока мы цельно не сойдем с анти-христианской, анти-братской почвы капитализма, с его неизбежной экономической борьбой, на мирную почву христианского братского единства». Ныне мы видим,  что эта антихристианская сущность капитализма проявляет себя открыто и нагло. [30]

    Как видим, на приведенных выше примерах, Русская экономика, если она основана на национальных традициях, ничего общего с «Протестантской этикой» не имеет. Православный русский промышленник, русские Православные – купец и землевладелец прекрасно понимали, что их богатство не есть только их богатство, но, также и русского народа. Отсюда не случайно, что жертвователями многих церквей, и их строителями были как раз купцы, промышленники и землевладельцы. В этот ключе могут быть интересными рассуждения Александра Ивановича Нотина, руководителя православного сообщества «Переправа»:
    «Перед революцией две трети совокупного капитала России принадлежало глубоко верующим людям. Для них понятие «разумной достаточности» было естественно, как воздух. Промышленник или купец устанавливал себе не прожиточный минимум или максимум, а прожиточный оптимум (!). То есть, предположим, купец средней руки считал, что в год ему и его семье достаточно ста тысяч золотых рублей. Это позволит иметь достойный выезд, соответствующий рангу или гильдии, резерв на «всякий пожарный случай» и так далее. При этом, наш верующий купец отлично понимал, что для жизни ему нужен один дом, а не пять. А заработал он, предположим, в этот год триста тысяч рублей – год выдался удачным, все получилось. У него, представьте себе, не стояло вопроса, куда девать «излишки». Он не начинал закатывать пиры, заказывать шикарные часы, приобретать яхты и виллы в Италии, потому что понимал: невозможно одновременно находиться более, чем в одной комнате и есть более чем одной ложкой. К тому же с возрастом человек стареет, силы оставляют его, и кушать хочется все меньше и меньше. Возраст, сам собой, естественным путем все аппетиты усмиряет. Так вот, эти «излишние» двести тысяч, это «сверхдолжное» (то, что превышало его прожиточный оптимум и справедливо воспринималось им как дар Божий), наш купец-старообрядец не задумываясь отдавал на благотворительность. Он исходил из известного христианского этического постулата, согласно которому «всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть». Обратите внимание, какая поразительная мысль: даяние – благо. Не приобретение, не присвоение, не отъем, а наоборот, отдавание – вот истинное благо…
    Совершенно иная логика, нежели в западной этической модели!
    Почему наш предок так поступал? Как мы сейчас убедимся, это, на самом деле, не просто альтруизм, а вполне продуманная, рациональная (в смысле – умная) модель поведения. Можно сказать, умный эгоизм. Каждый, кто переживал периоды взлета, а затем падения, знает, что если человек присваивает себе плоды собственного успеха, идет путем self-made man, он причиняет не кому-то другому, а себе огромный вред. Почему? Все довольно просто. Во-первых, в результате отступления от Бога в нем начинают плодиться неестественные потребности, действовать губительные страсти. (Кстати, слово «страсть» однокоренное со словом «страдание»). Человек начинает окружать себя избыточными объектами владения и все время думает: «Как бы у меня это не своровали, не сожгли, не испортили, не отобрали!» Возникает – никуда не денешься! – «синдром Плюшкина».
    Во-вторых, успех в бизнесе вовсе не является и не может быть результатом субъективных усилий; одна и та же бизнес-ситуация может обернуться как победой, так и поражением, поэтому христианская этика учит не уповать только на собственные силы, а молить Бога о помощи в том туманном будущем, знать которое нам не дано.
    …Вернемся к нашему купцу. Если Господь видит, что человек правильно «въехал» в суть вопроса, Он обязательно даст ему больше возможностей самореализации, то есть, по западным меркам, успеха. Но когда купец это «больше» получит, он поступит с ним ровно так же – оставит себе достаточное, отсечет избыточное и совершит дело благотворения. Понятна логика? То есть его азарт, его жажда к расширению деятельности как купца будут удовлетворены, душа же при этом  не пострадает, как у self-made man’а. Ему нужны масштабы, нужен полет, нужно творить, нужно преобразовывать мир – пожалуйста! Его КПД близок к ста процентам. Ведь в этом и есть его предназначение: делиться и помогать музыкантам, учителям, поэтам, художникам, всем тем, кто не умеет зарабатывать деньги и преобразовывать активы из меньших в большие, из худших в лучшие». [31]
    Этические принципы православного сообщества «Переправа» исходят из опыта, на который опирались русские предприниматели прежнего времени. В этих принципах нет ничего нового, потому их основанием служит Евангелие. И именно потому они органичны, просты и легки, как является легким «благое иго Господне»:
1. Духовное выше материального.
2. Общее выше личного.
3. Не возьми, но отдай.
4. Живи по Правде.
5. Хочешь быть первым – служи последним.
6. Собирать, а не расточать.
7. Разумная достаточность во всем.
8. Служение Богу и людям.


    Другим примером, когда экономика ставилась на нравственные основания, но, при этом не в закрытых для мира общинах, а во всех сферах общества, явились разработки Сергея Федоровича Шарапова. Известный консервативный экономист своего времени, Шарапов являлся продолжателем идей поздних славянофилов. Его путь к обретению Веры и верноподданнических убеждений, был весьма схожим с путями К.Н. Леонтьева и Л.А. Тихомирова. Воспитанный с детства на произведениях Белинского, Чернышевского, Писарева, Некрасова, Тургенева, а также западных писателей Майн Рида, Фенимора Купера, Вальтера Скотта, Диккенса и философов Гумбольта, Шлейдена, Вольтера, Льюиса, Брэма, Сергей Федорович в зрелые годы решительно меняет свои взгляды. В этом ему помогло сотрудничество с газетой «Новое время», которую издавал А.С. Суворин, а также знакомство со славянофилами Н.П. Гиляровым-Платоновым, К.Н. Леонтьевым, И.С. Аксаковым, А.Н. Энгельгардом. Благодаря их влиянию, Шарапов, по его собственным словам «увидал в Православии высшую красоту и начал его любить». Под влиянием И.С. Аксакова, он все более проникался «русским чувством» и уже всерьез принялся за изучение трудов А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина. Еще ранее, по совету Константина Леонтьева, Шарапов стал реально воцерковляться, и после пятнадцатилетнего перерыва, впервые причастился.
    Будучи уже в зрелом возрасте С.Ф. Шарапов создал экономическую систему «абсолютных денег», благодаря которой (в противность «золотому стандарту» С.Ю. Витте), Россия могла стать полностью независимой от иностранного капитала. Эти разработки потом с успехом внедрит И.В. Сталин, при создании двухконтурной экономики. Благодаря системе Шарапова, тезис – «Социализм в одном государстве» был реально воплощен в жизнь. Экономические принципы С.Ф. Шарапова основаны на древнерусских традициях служения Богу, Царю и Отечеству. Служения человеку, который являлся в первую очередь братом и соратником, а не конкурентом (как то принято на Западе), и именно по этой причине, разработкам С.Ф. Шарапова принадлежит будущее.


    «РЫЦАРЬ ЗИЖДИТЕЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ»
 
«Сегодняшние капиталисты привозят
с собой не столько технологическую
культуру, сколько мировоззренческую,
что, несомненно, угрожает самобытности
русского народа».
(Сергей Федорович Шарапов)

    Если мы станем сравнивать убеждения Сергея Федоровича Шарапова и Алексея Борисовича Мозгового, то, едва не с первого шага обнаружим в них ряд общих позиций. В числе этих позиций будут, в одинаковой степени, как неприятие мертвящей казенщины в среде чиновников, так и неприятие  хищнического олигархата в сфере экономики. Они оба были сторонниками возрождения старорусских принципов, как в гражданской жизни, так и в государственном управлении. Оба ратовали за возрождение экономики, в основании которой лежит свободный труд свободного человека. И тот и другой желали возрождения такой Церкви, в которой соборность являлась бы главным ее основанием. Оба являлись сторонниками, не «охранительных» (консервативных) только принципов, будь то жизнь общества, государства, Церкви, но принципов «зиждительных». Потому что созидание, именно оно является главным условием, как в победе живого нового, так и в возрождении сокрытого толщей столетий старого. Именно в этом, и Сергей Федорович Шарапов, и Алексей Борисович Мозговой (сюда также можно добавить Александра Васильевича Чаянова) были едины. Именно по этой причине, их идеи, их жизнь и творчество будут всегда актуальными и всегда востребованными. Потому что созидание, если оно благословлено Богом, не может быть не актуальным, не может остаться не востребованным. Ибо, не напрасно сказал Господь: «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ее» (Мф. 16; 18). Церковь, это свободное сообщество верующих во Христа людей. И если народ и государство живут по принципам Христовой Церкви, то такой народ и такое государство ад одолеть не может. Именно об этом вели проповедь, подвигом своей жизни, в согласии со словом Господа: «иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и по Мне грядет» (Мк. 8; 34), и Алексей Борисович Мозговой и Сергей Федорович Шарапов.

    Сопоставляя различия государственной, экономической и общественной сфер Запада и России, Сергей Федорович Шарапов рассматривал их не как политолог, не как публицист, и даже не как ученый экономист, но как цивилизатор. Цивилизаторский взгляд, за какое бы дело Шарапову не приходилось браться, являлся для него главным. Именно об этом, с предельной откровенностью, Сергей Федорович и писал в трактате «Бумажный рубль»: «Думаю, что мне посчастливилось, исходя из основ этого учения, данных Киреевским, Хомяковым, Аксаковым, Самариным, Данилевским, и пользуясь строго научными приемами школы, посильно пополнить это учение»[1]. При этом, даже внешний взгляд на учение самих славянофилов позволяет понять, что они не являлись аналитиками или политологами в современном понимании. Через все их учение красной строкой проходила линия проповеди, о необходимости возвращения к святоотеческим основаниям в жизни Церкви, и к старорусским основаниям в жизни государства и народа. В самом широком понимании этого слова, славянофилы являлись цивилизаторами, а потому, и С.Ф. Шарапов со всей неизбежностью был таковым. Главное же его отличие от своих учителей, которые являлись более теоретиками, состояло в том, что С.Ф. Шарапов был практиком, был бойцом. За какое бы дело Шарапов не брался, он желал изменить ситуацию немедленно, в тот же час, тем более, что необходимость в этих изменениях была кричащей. Решительность же Шарапова оправдывалась еще и тем, что, быть может он один отчетливее других видел, что локомотив России несется в пропасть, и спасти его от гибели может не корректировка маршрута, и даже не остановка на промежуточной станции, но кардинальный и необратимый разворот от ценностей Запада, к ценностям Святой Руси.
 
    Начало пути: возвращение «блудного сына»

    «С.Ф. Шарапов родился в 1855 году в дворянской семье, владевшей небольшим поместьем Сосновка Вяземского уезда Смоленской губернии. Образование он получил во 2-й Московской военной гимназии, а затем в Николаевском инженерном училище. Еще в гимназии Шарапов столкнулся с духом космополитизма и пренебрежением отечественными порядками, которые пронизывали большую часть дворянского общества. Недоросли первого сословия воспитывались преимущественно на западных понятиях и авторитетах. Первое, что они читали, вспоминал Шарапов, – это Майн Рид, Фенимор Купер, Вальтер Скотт, Диккенс, Жюль Верн, Масэ, Гумбольт, Шлейден, Льюис, Брэм. Русских авторов читали меньше, и были это чаще всего нигилисты: Помяловский, Решетников, Некрасов, меньше Писемский, Тургенев и Лермонтов, еще меньше Лев Толстой и Пушкин.
    Позднее круг чтения расширялся опять же за счет иностранных авторов – Дж. Ст. Милля, Бокля, Дрэпера, Бюхнера, Вундта, также Писарева, Добролюбова, Чернышевского. Считалось вполне нормальным и даже признаком хорошего тона читать запрещенные книги нигилистов, например Герцена, Чернышевского, Берви-Флеровского. Как рассказывал Шарапов, нередко было, когда воспитатели собирали учеников в кружок и прочитывали с пространным толкованием “Что делать?” Чернышевского и “Азбуку социальных наук” Берви-Флеров-ского. Книги удивительно толстые и скучные, вызывающие у многих “благоговейную” зевоту. В высшей школе уже читали Маркса, Огюста Конта, Лассаля и других социалистических авторов, которых считали венцом прогресса.
    “В результате такого чтения и воспитания, – писал Шарапов, – при переходе в высшие школы мы (дворяне – О.П.) были сплошь материалистами по верованиям (мы „верили“ в атомы и во все, что хотите) и величайшими идеалистами по характеру. „Наука“ была нашею религией, и если бы было можно петь ей молебны и ставить свечи, мы бы их ставили; если бы нужно было идти за нее на муки, мы бы шли… Религия „старая“, „попы“ были предметом самой горячей ненависти именно потому, что мы были религиозны до фанатизма, но по другой, по новой вере. „Батюшка“ читая свои уроки сквозь сон, словно сам понимал, что это одна формальность, и на экзамене ставил отличные оценки. Но нравственно мы все же были крепки и высоки. Чернышевский и Писарев тоже ведь учили „добродетели“ и проповедовали „доблесть“. Этой доблести, особой, юной, высокой и беспредметной доблести, был запас огромный. Мы были готовы умирать за понятия, точнее, за слова, смысл которых для нас был темен»[2].
    После окончания Николаевского инженерного училища, Шарапов в 1875 году отправился на Балканы добровольцем, где принимал участие в боевых действиях. Там он был арестован австро-венгерскими властями, которые, после года пребывание добровольца под стражей, депортировали его в Италию. Именно это вынужденное пребывание на чужбине и привело Шарапове к радикальной смене своих взглядов. В воспоминаниях С.К. Эфрона о своем друге, эта перемена была описана в трагикомическом, хотя, одновременно с тем, возвышенном ключе:
    «Из гостиницы, где я простоял двое суток по одной лире, я переехал в «Albergo della mare», нечто вроде ночлежного дома, и поместился в комнате с четырьмя койками за пятьдесят сантимов в сутки. Две койки пустовало, третью занимал прозаик, драматург и поэт, синьор Пассамонте, необыкновенно почтенный старец, лет семидесяти, весь седой, с огромной бородой, истинно-библейская фигура пророка. Занимался пророк поэзией и почти беспрерывно писал оды и сонеты. У него была большая книга, где были занесены чуть не все богатые семьи Турина, итальянские и иностранные, с отметкой именин, дней рождения, свадеб, крестин, юбилеев и проч. Ода или сонет написаны, переписаны на дорогой бумаге, обведены краской и золотом, сложены в конверт и в соответственный день семейного торжества Пассамонте звонит у подъезда. Швейцар отворяет, улыбается (Пассамонте все знали), конверт несут виновнику торжества, - стихи читают вслух, и Пассамонте посылают лиру, две, иногда целых пять. Поэт, не торгуясь, гордо опускает «honorario» в карман и идет сочинять оду на следующее рождение или именины «синьора иллюстриссиме» такого-то.
    Для меня Пассамонте был истинной находкой. Я переписывал ему каллиграфически его оды, он учил меня по-итальянски, и мы за месяц прошли весь «Ад» Данте. Как он читал! Доброты старик был безмерной. Он был готов делиться со мной последним, но у самого было пусто, и он был по уши должен нашему разбойнику-хозяину. Сжимая свое «потребление» до голода, я все же проедался. Кончились деньги, съел зонтик, пальто, саблю, револьвер, чемодан, вторые панталоны, две смены белья, подушку, плед... Последние деньги тратил на марки. Писал по всем редакциям Петербурга и Москвы, предлагая корреспонденцию. Писал домой опекуну, чтоб выслал хоть что-нибудь из имения. Писал в Венгрию друзьям... <…>
    Ежедневно два раза в день я являлся в почтамт к разбору почты, останавливался в веренице ожидающих у отдела «fermo in posto», т.е. до востребования, и ежедневно же, два раза в день, получал или разные глупые газеты и бандероли, или лаконическое «niente», т.е. «нет вам ничего». Моя физиономия до того примелькалась чиновнику, что, бывало, завидя меня из своего окошечка человек еще за шесть до очереди, кивает головой и кричит свое «niente». Наконец было проедено все, а работы так-таки никакой не было. Не было ниоткуда и денег. Все мое богатство было в одной моей коже и в том, что на этой коже было, по одному экземпляру. По ночам я надевал халат Пассамонте и под краном стирал мое белье, едва тратя мыло поэта. К утру белье просыхало, и я был снова джентльменом. Питался я уже за пять сантимов в сутки одною серою землистою булочкой, деля ее на три части: завтрак, обед и ужин. Наступила Страстная неделя. У меня начиналась медленная агония отчаяния. Продать абсолютно более нечего. Обменять сапоги на опорки, шапку или сюртук, сыграв на разницу, – значило прокормиться три-четыре дня, но зато... о ужас! Я уже поступал в разряд босяков, с которыми не разговаривают. Это была уж петля... Идти просить? Умолять о пособии какое-нибудь благотворительное учреждение? Здесь протестовала всеми силами моя природа. Может быть, это и предрассудок, но мне казалось, что человек, пращур коего подписан под «утвержденною грамотою» царствующей династии, должен предпочесть смерть, но не смеет протянуть руки. Понедельник. Не ел ничего. На вторник оставалась последняя монетка в пять чентезими, аккурат на одну серую булку. В этот понедельник я весь день разрабатывал мысль о самоубийстве. Жалея о проданном револьвере и не имея денег на веревку, я имел право только утопиться, для чего река По представляет хорошие удобства. Вы ее знаете по плохим ребусам, и в ней должен был получить разгадку ребус моей молодой и глупой жизни. Я часами стоял у перил моста, пока вспоминал, что наступает разборка почты, и я еще раз могу насладиться словом «niente». Вторник. Съедена последняя булка за последнюю «сольдо». На почте письмо от сапожника из Кечкемети, которому я впопыхах отъезда забыл заплатить три гульдена. Среда – пост и безграничный черный пессимизм. На душе спокойно, все улеглось. Являюсь на почту в двенадцать, являюсь в шесть, словно по обязанности, так как надежд никаких. А в восемь-девять...
    С раннего утра бродил за городом. Пришла мысль съесть завтрак в таверне, не заплатить и дать себя арестовать. Дворянин проснулся в душе и надавал мне оплеух. Натолкнулся на плохонькую статую Мадонны и пред ней на коленах старуху. Я не знаю, что со мною сделалось. Давно разорвав всякую связь с Богом по случаю либеральных теорий, я и забыл, когда в последний раз я молился. Меня забило как в лихорадке, и, когда старуха ушла, я бросился на колена. Хлынули давно неведомые слезы, и вся молитва была только в двух словах: «Спаси! Ты можешь»... В двенадцать часов «niente». «Домой» идти незачем. Пассамонте болен и нервничает, встречи с хозяином избегаю, так как каждая встреча есть утонченная пытка. В шесть часов иду, уже мысленно прощаясь и с почтой, и с Турином, и с самими собою. В окошечко боюсь и заглянуть. «Niente», это – последнее и уже равносильно смертному приговору. Но чиновник видит меня и словно не обращает внимания. И только, когда я подхожу вплотную, подает пакет, – «Una dispaccia» (депеша). – Это уж прямо с неба, от Мадонны. Раскрываю. Руки дрожат. Глаза не улавливают букв: «Pouver partir Constantinople reponderz. Souvorine». (Можете ли ехать в Константинополь, отвечайте. Суворин). – Не только в Константинополь, в Патагонию, в Гвиану готов ехать. В моем положении выбора нет. Но как ответить? Самая короткая депеша, которую я тут же набросал, стоит безумных денег: 13 лир... Теперь меня выручит хозяин. Теперь я его не боюсь. Не иду, а бегу домой. Едва успел сказать два слова Пассамонте, в комнату входит Маноло… <…>
    Вечером меня Маноло накормил. Я ел «поленту», т.е. кашу из высевок кукурузной муки (мука для бедных) с маслом, не знаю, уж из чего выжатым, черным и нестерпимо вонючим. Ни одна собака не стала бы есть подобного кушанья. Вместо десерта шли разглагольствования о том, что я в компании с Сувориным обокрал честного человека и что никакого ответа мне не будет. С утра четверга я или дежурил около почты, или бродил без толку. Сходил, впрочем, помолиться за город к пресвятой Мадонне и с истинным благоговением приложился к ее руке из серого камня, покрытого мохом. Ложась спать, пришлось выслушать Бог знает что. Однако есть я требовал с таким азартом, что получил миску невероятных макарон. В Страстную пятницу депеша. «Деньги переведены через банкира Воло. Суворин». Увы! Это было уже вечером, и идти к банкиру можно было только завтра. Маноло заметно смягчился, хотя все еще не доверял, думая, вероятно, что депеши я подделываю сам, чтоб получать поленту и макароны и ночевать в его берлоге. Утром собираюсь идти, Маноло заявляет: «Я пойду с вами, а то еще удерете». – Нечего делать, пришлось шагать через весь город с этими разбойником. Банкир Воло, старенький грек с горбатыми носом и грязными ногтями, конторы не имел, а вел операции у себя в квартире. Маноло остался внизу, я пошел наверх. Предъявляю депешу. – «Вы сами такой-то?» – «Сам перед вами». – Посмотрел старик на мой куцый пиджак с засаленными локтями, на штаны уже с бахромой и на мою молодость (мне было невступно 22 года) и говорит: «Вам переведено 1000 франков, но в виду такой суммы необходимо было бы чем-нибудь удостоверить вашу личность. Паспорт у вас есть?»
    - К сожалению, нет.
    - Может быть, вас кто-нибудь знает? 
    Пришлось прибегнуть к Маноло. Позвали его, и он, конечно, готов был клятвенно засвидетельствовать, что деньги именно присланы мне.
    Грек сдался, а так как он понимал по-французски, то я сказал, что сейчас возьму у него только сто франков, а за остальными зайду позднее.
    - Да, да, это благоразумно. А то ваш компаньон...
    Воло посмотрел на него искоса и фразы не кончил.
    Когда мы вышли на улицу и я выбросил Маноло двадцать пять франков, плюс то, что ему был должен, он резко изменился и стал вежлив до приторности. Просил прощения и чуть не целовал мне руки. Насилу-то я от него отделался.
    Получив остальные девятьсот франков, прежде всего купил белье, пошел в ванну, переоделся, ибо иначе не мог бы купить платья, позавтракал в ресторане, купил черную пару, серую пару, пальто и в тот же день выехал из Турина. Я торопился оставить этот город, давший мне столько ужасных минут и чуть было не ставший моей могилой. Поезд на Геную отходил в одиннадцать часов. Я попрощался с моим греком и зашел провести последний вечер с Пассамонте. Хозяин лебезил и извивался так отвратительно, что я задолго до поезда пригласил поэта меня проводить и что-нибудь выпить и закусить.
    Мы отправились в тратторию, с голоду я заказал столько, что мы не могли и съесть. Старик расспрашивал меня про Россию и про то, как у нас празднуется Пасха. Он сам был плохой католик, терпеть не мог своих попов, но Христа чтил и молился ему.
    - Да, вот, пришлось вам ваш праздник проводить в чужой стороне.
    В это время меня что-то словно толкнуло.
    - Послушайте, maestro, теперь половина десятого. Туринское время раньше московского наверно часа на три. Знаете ли вы, что в эту минуту праздник у нас уже идет, волною подвигается с меридиана на меридиан, и каждую секунду миллионы людей поют «Христос воскресе»?..
    - У вас в России, я знаю, в этот день целуются...
    Мы бросились друг другу в объятия.
    - Христос воскресе!
    - Да, и у вас был пост, и хороший пост, – прибавил Пассамонте задумчиво. – Зато, смотрите, какие розговины»[3].
    Другой исследователь жизни и творчества С.Ф. Шарапова, Александр Репников, так пишет о дальнейшем его пути: «Вернувшись, осенью 1878 года на родину, он вышел в отставку и занялся сельским хозяйством, поселившись в Сосновке. Пробовал себя в политике, но безуспешно. Судьба забросила его в Москву, и он близко сошелся Иваном Сергеевичем Аксаковым (сотрудничал в его газете «Русь»), которого считал своим учителем, отмечая, что именно общение с известным славянофилом сделало его готовым выдержать «экзамен зрелости на русского человека». Помимо «Руси», Шарапов сотрудничал в «Голосе Москвы», «Промышленном мире» и других консервативных органах печати. Как и Аксаков, Шарапов испытал давление цензуры, когда с 1886 года начал издавать газету «Русское дело» финансируемую московским купцом-старообрядцем Д.И. Морозовым, которая получила неоднократные предостережения за критику правительства (1888, 1889 гг.) и в итоге была временно приостановлена.
    В конце 80-х гг. завязалась переписка Шарапова с К.Н. Леонтьевым, ныне опубликованная О.Л. Фетисенко, после чего между двумя видными мыслителями установились отношения близкие к дружеским. Кстати, не без влияния Леонтьева Шарапов исповедался и причас-тился Великим постом 1888 года после 15-летнего перерыва.   
    23 июня 1890 г. Шарапов с отчаянием писал Леонтьеву о своей газете: «Мое «Р<усское> Д<ело>» окончательно погибло, дорогой Константин Николаевич, и я, кажется, перебираюсь в Петроград… Пожалуйста, Вы ведь читали начало моего романа (речь идет о романе «Чего не делать?» — А.Р.). Скажите по совести и прямо — художник я, или нет? Если да, ударюсь в это дело, если нет, останусь публицистом». В ответ Леонтьев, с присущей ему прямотой заметил, что, вряд ли следует «писать такие повести, которые никто не захочет во второй раз и видеть», и лучше оставаться талантливым и будящим мысль публицистом.
    Шарапов создал и выпускал газету «Русский труд» (1897;1902 гг. с перерывами), которую постигла та же участь, затем последовала «Русская беседа», которая разделила судьбу предыдущих изданий. На свет появился «Мой дневник», в виде отдельных брошюр, но название пришлось по цензурным соображениям упрятать внутрь. На обложку были вынесены нейтральные названия: «Сугробы», «Посевы», «Жатва», «Заморозки», «Пороша», «Метели» и т. п. Впоследствии, ненадолго возобновилось издание «Русского дела», за которым последовал «Пахарь». Попыткой прорыва информационной блокады стало издание «Свидетеля» (1907;08 гг.).
    Шарапов также издал «Московский сборник» (М., 1887), куда помимо его работ вошли произведения М.Д. Скобелева, А.А. Киреева, Ф.М. Достоевского, И.С. Аксакова и др., и сборник «Теория государства у славянофилов» (СПб., 1898), включавший труды И.С. и К.С. Аксаковых, А.В. Васильева, А.Д. Адовского, Ю.Ф. Самарина; был автором ряда художественно-публицистических произведений (роман «Кружным путем», утопия «Через полвека», политическая фантазия «Диктатор» и др.).
    Шарапов пытался, по собственным словам, «к русскому церковному учению Хомякова, историческому И.С. Аксакова, политическому Н.Я. Данилевского прибавить русское экономическое учение» и продемонстрировать, что «есть возможность создать научную денежную систему, в основе коей лежало бы также нравственное начало». Объектом постоянной критики с его стороны служил порядок денежного обращения, установившийся в России в результате реформ С.Ю. Витте. «Моей мечтой, писал Шарапов, было освободить, разумеется, легальным путем, Россию от этого проходимца-разорителя…». Борьба шла с переменным успехом, но в итоге Витте благодаря хитрости смог одолеть своего оппонента, навязав ему денежную субсидию, и тем самым, скомпрометировав его»[4].
   
    Давид против Голиафа

    В работе «Бумажный рубль», Сергей Федорович Шарапов заявил о себе не только как зрелый экономист, но гораздо более того, как мыслитель. В этой монографии, подвергая разрушительной критике западное экономическое устройство, он в конструктивном ключе раскрывает преимущество Русской экономики:
    «Государство как условность, как мертвенная форма, олицетворяющая внешний порядок, не смеет и мечтать ни о каком экономическом творчестве. Наоборот,  как живое выражение мирского, соборного начала, олицетворенное в живом полновластном Государе, оказывается чрезвычайно творческим и могущественным. Деньги – золото, деньги – власть, деньги – темная сила и орудие рабства слабого у сильного – обращаются  в расчетную бумажку, безпритязательного объективного счетчика, в орудие христианской помощи народному труду, предприимчивости и сбережению. Выясняется возможность полного примирения, и не условного только, а прочного, истинного, враждующих человеческих эгоизмов, путем отнятия незаконной власти у одного и возвращения законной свободы другому. Там, где на Западе раздается как последнее слово – слово отчаяния, славянофильство смело поднимает свой голос надежды и оправданной, уясненной, раскрытой веры в лучшее будущее человеческого изобретения, труда и скромного стяжания»[5].
    Указывая на единичные случая создания на Западе справедливых финансовых систем (в лице Джона Ло, Фридриха Листа, Карла Иоганна Робертуса), Шарапов указывает в целом на порочность западной экономики. Корень же порочности – эгоизм: «Эгоизмы эти, то топят безжалостно друг друга, то устав от борьбы и впадая в отчаяние, силятся путем холодной рассудочности придумывать такие нормы и рамки, при которых было бы возможно кое-как жить».
    В другом месте своей работы, С.Ф. Шарапов пишет: «Управляемый пользою, экономический мир, по воззрениям западных экономистов, имеет могучим орудием борьбу индивидуальных эгоизмов между собой. В этой борьбе, носящей техническое название конкуренции, люди сами собой изощряются и придумывают все более и более совершенные орудия борьбы. Для большего успеха в деле, люди сплачиваются в группы и союзы, удесятеряют этим свои разрозненные силы и начинают бороться уже не человек с человеком, а группа с группой, общественный класс с классом, наконец, народ с народом… Если признать действие данной духовной и исторической на формулирование и формирование господствующих мировоззрений, то нельзя не усмотреть, что борьба лежит на Западе в основе всего, окрашивает и одухотворяет собой все. В области веры – борьбы авторитета и свободы. В области права – борьбы индивидуума и общества. В области государства – борьба власти и автономии. Наконец, даже в области природы – борьба за существование, знаменитая struggle for life, увенчивающая и как бы оправдывающая весь цикл борьбы». Подводя резюме экономической ситуации на Западе, Шарапов вынужден сделать печальный вывод: «В экономике, основанной на борьбе, часть ее, финансовая наука, явилась совершенно последовательно орудием борьбы»[6].
    В противостоянии экономической политики С.Ю. Витте, развернувшего Россию на буржуазный (иначе – ротшильдовский) путь развития, Шарапов стремится создать группу единомышленников. Противостояние внедрению «золотого стандарта» было тем более необходимым, что Витте стремился ввести не золото-серебряную (биметаллическую), принятую во Франции валюту, но золотую, по английскому образцу. Уже только один этот факт вызывал подозрения на принадлежность Витте к британскому масонству.
    О напряженном противостоянии в России конца XIX века двух экономических партий пишет другой исследователь жизни Шарапова Александр Каплин: «В тогдашнем обществе, в «негласных комитетах», в научных кругах с начала 1880-х годов шли споры о задачах и путях осуществления денежной реформы, о целесообразности перехода России на золотомонетное обращение. Экономисты разделились на две основные группы: сторонников перехода к золотой валюте (А.Н. Миклашевский, А.Е. Рейнбот и др.) и противников (С.Ф. Шарапов и немногочисленные его единомышленники – Г.В. Бутми, П.В. Оль, А.А. Стахович). Среди аргументов за введение золотой валюты приводились сведения о перепроизводстве серебра, которое вследствие этого якобы потеряло свою ценность и не могло больше служить основой российского рубля. Уже тогда С.Ф. Шарапов совместно со своим молодым коллегой, талантливым экономистом П.В. Олем убедительно показал несостоятельность такой точки зрения (см.: «Мнимое перепроизводство серебра». СПб., 1889).
    С.Ф. Шарапов и его сторонники в течение многих лет говорили о необходимости сохранения бумажно-денежного обращения, потому что введение в обращение золотой валюты приведет, по их мнению, к обогащению небольшой группы людей, обеднению основных слоев населения, упад сельского хозяйства (вследствие уменьшения оборотного капитала и т.д.). Но, основательных, признанных мировой наукой трудов, у последователей концепции бумажно-денежного обращения к тому времени еще не было.
    Именно эту задачу, причем с фундаментальных позиций, и пытался решать С.Ф. Шарапов в «Бумажном рубле». По его словам, вопрос о бумажных деньгах является средоточием всей экономической науки, и именно потому он предпринял попытку «связать славянофильское учение с данными экономической науки, осветить, с одной стороны, экономические явления с точки зрения свободы человеческого духа, с другой – найти реальную опору славянофильским нравственным и политическим воззрениями».
    Автор надеялся на то, что его труд имеет значение «в целом составе славянофильского мировоззрения», так как считал крайне необходимой наличие ясной и здоровой, не заимствованной финансовой теории, построенной на тех же началах, на которых зиждется и российская государственность.
    Одним из исходных положений С.Ф. Шарапова была убежденность в коренном отличии России от Запада, где идея «пользы» стала самодовлеющей силой, ничего не знающей выше себя. Для России автор видел ее лишь как «служебное начало другому, высшему нравственному и безсмертному началу». Эта перестановка понятий приводит к тому, что «рабы Ротшильда» обращаются в «рабов Господних», а денежная форма становится по существу нравственной, где господствует любовь и доверие.
    Кроме этого он предпринял попытку, с одной стороны, показать «печальные последствия» металлического обращения и, с другой, – выработать «русскую теорию русских взглядов на понимание смысла и значения абсолютных знаков самодержавного государства» (государство обязано выпускать только необходимое количество бумажных рублей, представляющих некую постоянную меру ценностей)»[7].
    При этом, как далее указывает А. Каплин: «Некоторые современные экономисты (напр. Ю.В. Базулин) убедительно свидетельствуют, что денежное обращение в XX-XXI веках подтверждают верность теоретических положений С.Ф. Шарапова: «Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который <…> сумел найти механизм “создания” стабильных денег в неограниченном количестве».
    Неуклонная направленность министра финансов С.Ю. Витте, как равно и его предшественника Н.Х. Бунге, а также (как ни странно) и оппонента Витте П.А. Столыпина к «золотому стандарту», заключается в том, что как указывал в «Бумажном рубле» Шарапов: «основной идеей европейской цивилизации последних столетий в области экономической является, несомненно, золотая идея, то есть идея, что золото – единственные и истинные деньги. Идея эта легла в основание всей банковской системы современных государств».
    Отсюда, неудивительно, что Столыпин и Витте, будучи непримиримыми противниками, продвигали в одинаковой степени, и идею «золотого стандарта», и идею буржуазной индустриализации, и идею переустройства аграрной сферы по западным образцам.

    Если говорить о предшественнике Витте на посту министра финансов, то им был Николай Христианович Бунге. Карьерный рост его совершился в годы царствования Императора Александра II. Причем, доверие к нему было столь высоким, что ему было поручено преподавать политэкономию и теорию финансов Вел. Князю Николаю Александровичу (сыну Александра II) в 1863-1864 гг.), а затем, эти же предметы (в 1887-1889 гг.) будущему Императору Николаю II.
    Н.Х. Бунге всегда являлся сторонником умеренного либерализма, частной собственности и свободы предпринимательства. Но, в зрелые годы отошел от крайних течений, в частности от экономической концепции Адама Смита. Резко критикуя утопистов и социалистов, и являясь сторонником Самодержавия, он, тем не менее, видел путь русской экономики в развитии частной собственности, буржуазной индустриализации, банковского капитала, свободного предпринимательства и конкуренции. В годы пребывания Бунге на посту министра финансов были созданы Крестьянский поземельный банк и Дворянский земельный банк. Характерно, что С.Ф. Шарапов, являясь противником либеральных реформ, в романе «Диктатор» ультимативно утверждал: «банк может быть только один – государственный». История  неоднократно подтверждала правоту Шарапова.
    Возвращаясь к Бунге отметим, что свою карьеру он начинал с должности профессора киевского университета Св. Владимира, и благодаря поддержке министра внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова был назначен на должность министра финансов. Об этом пути наверх, в своей работе «Судьба реформатора», писал доктор исторических наук В.Л. Степанов: «Лидирующее положение в «верхах» тогда занимали либеральные бюрократы во главе с министром внутренних дел графом М.Т. Лорис-Меликовым. Эта группировка выдвинула программу, в которой меры, нацеленные на преодоление кризиса и развития промышленности, сочетались с социальной политикой, направленой на повышение жизненного уровня и обеспечение правовой защиты “низших классов”…  <…> Вместе с тем, отвергнув политические планы либеральных бюрократов о привлечении общественных “элементов” к участию в разработке и обсуждении законов, монархия была вынуждена принять ряд их предложений, касающихся оздоровления экономики и финансов. Именно этим объясняется назначение на пост министра финансов одного из сподвижников Лорис-Меликова – Н.Х. Бунге. Он был известным экономистом, профессором и ректором Киевского университета, видным либеральным деятелем, участником подготовки отмены крепостного права и некоторых других реформ 1860-х годов. В период либеральной весны, по рекомендации Лорис-Меликова, Бунге был назначен товарищем министра финансов и стал одним из творцов программы социально-экономических преобразований»[8].
    В правительстве Александра II, разговоры о металлической валюте были очень активными. Одни только названия трудов Бунге, позволяют понять, что введение в России золотых и серебряных денег, он считал важным делом. Например, книги «О восстановлении металлического обращения в России» (Киевский унив-т, 1877 г.), «О восстановлении постоянной денежной единицы в России» (Киев, 1878 г.), «Государственное счетоводство и финансовая отчетность в Англии» (СПб, 1890 г.). Если же говорить о книге «Загробные заметки // Судьбы России. Проблемы экономического развития страны в XIX – начале XX вв.», то она являлась политическим завещанием для Императоров Александра III, и Николая II.
    Но, справедливости ради, обвинить Н.Х. Бунге в злонамеренности конечно же нельзя. Он был патриотом своей страны (как впрочем, и его последователь Столыпин), но видел залог экономического и государственного развития в либерализации экономики, в утверждении частной собственности, при сохранении Царской власти в России. Злонамеренность же, причем отмеченная знаком фатальности, проявилась несколько позднее в деятельности С.Ю. Витте.
    Исследователь жизни и творчества Шарапова А. Репников, делает особый акцент на вопросе противостояния державников и либералов рубежа XIX-XX веков, которое принимало поистине драматический характер: «Объектом постоянной критики со стороны Шарапова служил порядок денежного обращения, установившийся в России в результате реформ С.Ю. Витте. Шарапов выделял три главные функции государственной денежной системы: счетчика народного труда; «организатора и направителя» народного труда; защитника государства от соседей-конкурентов и «хищной международной биржи». Золотое обращение, по его мнению, не обеспечивало выполнения этих задач, он предложил ликвидировать его и ввести «абсолютные деньги», которые находились бы в распоряжении центрального государственного учреждения, регулирующего денежное обращение. Государству следовало выпускать только необходимое количество денежных знаков, представляющих некую постоянную отвлеченную меру ценностей (бумажный рубль). Шарапов считал введение золотой валюты пагубным еще и потому, что оно лишило земледельцев оборотного капитала, тогда как при наличии бумажных денег всегда можно прибегнуть к эмиссии, а после возвращения кредита изъять бумажные деньги из обращения. Современный исследователь в связи с этим предложением отмечает, что «практика денежного обращения XX — XXI вв. подтверждает верность теоретических положений С.Ф. Шарапова. Такие денежные знаки, как переводной рубль, СДР, экю, евро представляют собой некоторый идеальный символ стоимости, который является расчетной величиной. Эти искусственно созданные денежные единицы возникают исключительно как результат соответствующего управления денежным обращением, способного создать и поддерживать доверие к ним. Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который… сумел найти механизм „создания“ стабильных денег в неограниченном количестве»[9].
    В дополнение к сказанному можно добавить, что опыт Шарапова был широко применен И.В. Сталиным. Благодаря разработкам выдающегося экономиста, Советский Союз смог совершить индустриальный скачок перед Второй мировой войной, сумел выстоять в одиночном противостоянии всему миру, более того, советское государство в короткие сроки восстановило разрушенное в результате войны хозяйство. Если бы Советский Союз не применил экономические наработки С.Ф. Шарапова, то одного только энтузиазма рабочих и подневольного труда заключенных было бы явно недостаточно для совершения индустриального скачка.
    Таким образом, брошенный Шараповым, – Давидом русской экономики, «камень» финансовой теории, все-таки достиг ока Голиафа, хотя и с серьезным опозданием, когда Самодержавная Россия уже перестала существовать.

    Об истории бумажных денег

    Если говорить об истории бумажных денег в России, то переход на бумажные ассигнации, которые обеспечивались медными деньгами (1 ассигнация = 100 медным копейкам) впервые успешно совершился при императрице Екатерине II. И хотя, первый же шаг по введению бумажных денег сделал еще император Петр III, начавший строительство Государственного банка, но Екатерина II довела до конца эту инициативу. Собственно, Петр III стандартизировал и металлические деньги (медные, серебряные, золотые) в соответствии с международными требованиями. Первые же бумажные ассигнации появились 29 декабря 1768 года, номиналом 25, 50, 70, 75 и 100 рублей. В ассигнациях 1787 года появились более мелкие деньги – 5 и 10  рублей, но зато были удалены купюры по 70 и 75 рублей. К сожалению, ассигнации были плохо защищены, чем не преминули воспользоваться фальшивомонетчики.
    По-прошествии полувека, в 1818 году, ассигнации имели гораздо более высокую степень защиты, но, во время денежной реформы, проводимой министром финансов Е.Ф. Канкрином, с сентября 1843 года начался обмен ассигнаций на кредитные билеты. Кредитные билеты, в свою очередь можно было обменивать на серебряные и медные деньги. Благодаря графу Канкрину, в России был установлен серебряный монометаллизм, что делало финансовую систему государства независимой. Характерно, что Канкрин был твердым противником частных банков, да, и к казённым относился напряженно. Вспомним высказывание С.Ф. Шарапова: «Банк должен быть только один – государственный».
    Если говорить о Екатерине II, то именно в период ее царствования начался разворот от России экономической и культурной колонии Запада, к России – самодостаточному и сильному государству. Если трезво осмыслить деятельность императора Петра I, то, при его внешне европейском управлении страной, в России началась эпоха восточного деспотизма. Деспотизм этот имел великое сходство, как с системой управления Англии в отношении заокеанских колоний, так и с образом правления в древнем Вавилоне и средневековом Китае. По большому счету, император Петр создал на почве России «химеру», ибо только в химерическом государстве, высшие сословия имеют другую культуру, другой язык, и даже другую религию. Весь XVIII век просвещенные сословия говорили сначала на немецком языке, затем на французском, считая русскую культуру и Православную веру архаизмом, гнушаясь, не то что говорить на русском языке, но, и даже на нем думать. Методы управления Петра I являлись антирусскими, по причине их заимствования. Синодальное управление, когда Церковью правит царь, было целиком заимствовано у Англии. А введенный Петром «Табель о рангах», является ни чем иным, как калькой с «Табели», принятой при династии Тан в Китае VII века. Трезвое исследование реформ первого в России императора позволяет понять причину, отчего Петр правил, с одной стороны как завоеватель, а с другой как восточный деспот. Трезвое исследование петровского правления показывает, что и народ, и Церковь, и даже высшие сословия попали в рабство к царю реформатору. И лишь за молитвы святых Россия стала постепенно возвращаться к своим корням.
   Поворот от «химеры» к «ксении» произошел, как ни странно, при императрице Екатерине II. Ее правление, начавшееся с государственного переворота, после которого последовала смерть императоров Петра III и Иоанна VI, и после которого началась борьба с монастырями, не предвещало никаких светлых перспектив. Но… в сентябре 1773 года началось восстание Емельяна Пугачева, который выступил под именем императора Петра III. Тень «воскресшего» мужа как если бы отрезвила Екатерину. Она поняла, что с Россией так поступать нельзя.
    В связи с этим полезно перечислить некоторые пункты задач, которые Екатерина поставила перед собой. Екатерина так сформулировала их для себя: «1. Нужно просвещать нацию, которой должно управлять. 2. Нужно ввести добрый порядок в государстве… 3. Нужно учредить в государстве хорошую полицию. 4. Нужно способствовать расцвету государства и сделать его изобильным. 5. Нужно сделать государство грозным в самом себе и внушающим уважение соседям». Все эти пункты, хотя и за некоторыми издержками, были императрицей Екатериной выполнены.
   В середине царствования Екатерины была проведена губернская реформа, определившая территориальное устройство страны вплоть до административной реформы 1929 года. А также, была проведена судебная реформа. При ней было введено земское управление территориями. К России были присоединены территории Крыма, Причерноморья, и восточной части Речи Посполитой. Уже в начале царствования она реабилитировала старообрядцев, благодаря чему в Россию вернулись десятки тысяч ревнителей древлего благочестия.
   Как писал В.О. Ключевский о времени правления Екатерины II: за годы ее царствования «Население России выросло от 23,2 млн. до 37,4 млн. человек. Армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., Флот… в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов (т.е. – в пять раз больше) и 300 гребных судов. Сумма гос. доходов поднялась до 69 млн. руб., т.е. вчетверо». Значительный экономический рост касался как производственной, так торговой, так и финансовой сферы. Говоря простым языком, именно Екатерина II заложила тот фундамент, на котором создавалась и крепла, не только империя XIX века, но и империя века ХХ-го. Более того, мы и сейчас продолжаем пользоваться этими закладными. Именно привнесенная Екатериной германская «ксения» и позволила России превратиться в мощное европейское государство.
    Благодаря деятельности сей неоднозначной императрицы, оборот бумажных денег в России совершался в течение 80-ти лет, и несмотря на ряд издержек, финансовая система России работала устойчиво. Поэтому неудивительно, что с приходом к власти либеральных бюрократов, при императоре Александре II, вопросы о введении, как бумажных ассигнаций, так золотой и золото-серебряной валюты вновь был поднят. Сторонники английских экономистов отстаивали систему «золотого стандарта», а сторонники французской финансовой системы ратовали за биметаллизм. Лишь только небольшая группа людей, среди которых был Сергей Федорович Шарапов, вела борьбу за введение «абсолютных» бумажных денег.

    Теория и практика: обретение новой участи

    «Еще с конца 1870-х годов, – как указывает на то А. Каплин, – С.Ф. Шарапов вынужден был внимательно изучать финансовое положение не только своего хозяйства (в имении Сосновка – прим. А.С.), но и страны, и мира в целом. При этом он все более убеждался в том, что политика российских властей не всегда отвечала интересам коренного работника. С целью повлиять на принятие правильных решений в финансовой сфере он с апреля 1891 года поступил в Министерство финансов (при министре И.А. Вышнеградском), где работал в нескольких важных комиссиях. Участвовал он и в реформировании Государственного банка (управляющим которого был видный экономист Ю.Г. Жуковский), где наиболее компетентные специалисты в области денежного обращения тогда трудились над «величайшей» задачей, централизовать все кредитное дело в руках государства, установить идеальное экономическое кровообращение.
    С.Ф. Шарапов выступал за разумное использование внутренних ресурсов, за увеличение оборотных средств путем жесткого контроля за бумажными деньгами, за осторожное отношение к внешним займам, ибо это грозило тяжелейшей зависимостью от иностранного капитала. Однако из-за разногласий с новым (с 1892 года) министром С.Ю. Витте и его сторонниками, Сергей Федорович вынужден был покинуть Министерство финансов»[10].
    Для более глубокого понимания путей формирования у Шарапова державных и православных убеждений, полезно обратиться ко времени возвращения невольного скитальца в Россию: «Осенью 1878 года С.Ф Шарапов возвращается в Россию, выходит в отставку и поселяется в разоренной Сосновке, где даже нечем было пахать («десять лет опекунского грабежа»). В кратчайшее время он восстанавливает старую кузницу, изобретает и сам изготавливает собственный одноконный плуг, испытывает его, распахивает «облоги» и уже 5 ноября 1878 года основывает мастерскую по изготовлению плугов. <…>
    Несмотря на то, что деятельность С.Ф. Шарапова отчасти являлась подтверждением этой идеи (а он поддерживал некоторые начинания А.Н. Энгельгарда), Сергей Федорович имел и свои собственные взгляды: в деревне и своего народа хватает, даже в избытке, нужно укреплять общину, необходимо создавать кооперативы во главе с умелыми помещиками, осуществлять интенсивное землепользование, самим грамотно вести хозяйство в соответствии с природными условиями, применением удобрений, правильного севооборота и т.д.
    Практические результаты деятельности молодого хозяина стали очевидны уже в самое ближайшее время. В 1880 году Смоленское губернское земское собрание предложило С.Ф. Шарапову расширить работы по совершенствованию конных плугов. Он начинает участвовать в сельскохозяйственных выставках, где выставляет продукцию собственного изобретения. Уже в 1882 году министр государственных имуществ М.Н. Островский (родной брат знаменитого драматурга А.Н. Островского) «желает видеть плуги». С тех пор Сосновка уже никогда не отпускала надолго Сергея Федоровича. <…>
    Первые успехи на поприще практической деятельности в сельском хозяйстве и мастерской по изготовлению плугов, занятия литературной критикой, публицистикой, ораторский талант, стремление к разнообразной деятельности подвигают С.Ф. Шарапова поделиться опытом в виде лекций.
    Такие лекции пользовались успехом не только в провинции, но и в столицах (один из отчетов о лекции С.Ф. Шарапова в 1880 году был помещен во влиятельной тогда газете «Голос»). В Москве С.Ф. Шарапов знакомится с И.С. Аксаковым, становится его преданным учеником, начинает сотрудничать с ним (под псевдонимом «Талицкий») в его только что открытой еженедельной газете «Русь». Вот что писал Сергей Федорович И.С. Аксакову в марте 1885 года: «Теперь, кажется, я начал понимать, в чем была Ваша сила надо мной – а ведь Вы в самом деле все создали во мне. Я был, поступая к Вам, вполне легкомысленным субъектом без всяких убеждений, без всякой веры!»
    Близко сходится С.Ф. Шарапов и с Н.П. Гиляровым-Платоновым, которого считал гениальным мыслителем. Спустя десятилетие он вспоминал об этом времени так: «Я имел счастье (или несчастье, смотря по взгляду) смолоду попасть в живое духовное общение с такими исключительно духовного мира людьми, как покойные И.С. Аксаков, Н.П. Гиляров-Платонов, И.Н. Павлов, К.Н. Леонтьев и другие. Изломанный духовно безобразным воспитанием 60-х и начала 70-х годов и лишь немного излеченный деревней, я не мог не прилепиться к этому миру с его высоким и светлым строем и мировоззрением, с его убеждениями, если не у всех тождественными, то у всех искренними, глубокими и несокрушимыми, с его верой, способной двигать горами…»[11].
    Материал накопленный Шараповым при написании статей был столь велик, что он стал выпускать книги и брошюры. В работе по обустройству своего имения, и работе в мастерской увидел, по его выражению «глубокую поэзию». Видел громадное наслаждение в работе пахаря, за им самим скованными плугами.
    «Еще в 1882 году С.Ф. Шарапов начинает постройку «настоящей» мастерской и уже в следующем году получает высшие награды в Курске, Ржеве, Тамбове, а в 1884 году – в Костроме, где превзошел плуги самых известных британских фирм. Он активно занимается конструкторскими работами и создает около тридцати типов плугов. Здесь, в деревне, С.Ф. Шарапов «опять вылечился», «увидел в православии высшую красоту и начал его любить, но увы! Скорее как философскую систему, чем как религию».
    Под влиянием И.С. Аксакова он все более проникается его «русским чувством» и принимается за серьезное систематическое изучение трудов А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина.
    Желая получить большую самостоятельность, С.Ф. Шарапов в 1885 году начинает сотрудничать в качестве помощника редактора новой газеты «Голос Москвы». Став автором передовых редакционных статей, здесь же он писал и на внешнеполитические темы. Одновременно под разными псевдонимами он продолжает публиковаться в «Руси», «Промышленном мире» и других газетах и журналах, и на основе его публикаций появляются отдельные издания. <…>
    После кончины А.С. Аксакова 27 января 1886 года «С.Ф. Шарапов хотел продолжать издание «Руси». Не получив разрешения, он создал новую еженедельную газету «Русское дело». Свое направление Сергей Федорович считал ни либеральным («разрушительным»), ни консервативным («охранительным»), а «зиждительным». Задачу нового издания он видел в том, что «расчищать весь тот хлам», наваленный на «фундаменте», которым для него были «Царь, народ, русское начало (культурное)». В отличие от аксаковского издания, где, по его мнению, преобладала «духовная сторона», себя он видел прежде всего практиком: по каждому вопросу он предполагал давать «точно сформулированный выход, что именно нужно» <…>
    В 1887 году внезапно скончался Н.П. Гиляров-Платонов, учеником которого («до некоторой степени, …хотя бы и самым младшим») считал себя С.Ф. Шарапов. В связи с этим он ощутил на себе особую ответственность. По свидетельству С.К. Эфрона, он работал тогда, «как вол»: «и как редактор журнала, и как секретарь Московского биржевого комитета, и как публицист, и как хозяин. <…>
    Можно полагать, под косвенным влиянием К.Н. Леонтьева («встряски», вызванной его письмом к Н.А. Уманову), в Великий пост 1888 года Сергей Федорович исповедался и причастился после 15-летнего перерыва, т.е. еще с того времени, когда он был юнкером Михайловского училища. Со времени голодного вынужденного итальянского пребывания С.Ф. Шарапов не постился даже на Страстной неделе.
    Отговев и причастившись, Сергей Федорович в тот же день написал о своих чувствах К.Н. Леонтьеву, который был убежден, что «лично – нужно приступать к жизни: “со страхом Божиим и верой!” – а не благосклонностью к национальной религии»… В июле 1889 года С.Ф. Шарапов в течение 10 дней был на Афоне, в том числе в Пантелеимоновом монастыре, после чего он убедился, что «Афон надо не видеть, а пережить, а я не успел». <…>
    С.Ф. Шарапов выступал «за самодержавие в государственной жизни (в общем) и за самоуправление в местной жизни» и тем самым расходился с К.Н. Леонтьевым; резко (более «горячо», чем «благоразумно») выступал против сословных реформ Д.А. Толстого, которые в его глазах были «антирусским и антиисторическим» течением.
    Многовековой идеал гражданского и политического устройства русского народа С.Ф. Шарапов видел (а он был уверен, что так разумели дело и славянофилы) в свободном союзе трех «полных хозяев»: частного лица, земщины и Государя-Самодержца, при непосягательстве их на права друг друга. Но с введением земских учреждений жизнь пошла «вкривь и вкось», как по причине несовершенств Земского Положения, так и вследствие антагонизма между земством и бюрократией. Вот последнюю и критиковал С.Ф. Шарапов постоянно и жестко»[12].
    После закрытия газеты «Русское дело»: «Сергей Федорович находит возможность в журнале «Благовест» подвести итоги своей борьбы с новым Земским Положением (установленным 12 июня 1890 года, дополнившим закон от 12 июля 1889 года о земских начальниках, по которому они назначались министром внутренних дел и им подчинялось все местное управление): «Земская реформа и земские начальники – последнее слово того направления, которое открыто Петром, продолжено Екатериною и Александром I, развито и упорядочено Николаем, несколько поколеблено Александром II и окончательно завершено в наши дни. Девиз  этого направления: все в государстве, чрез государство и ради государства».
    С.Ф. Шарапов испытывал не только цензурные запреты, но из-за многочисленных передвижений, и расходов, ощущал постоянный недостаток средств. Поэтому, после «Русского дела» он продолжает публиковаться в ежедневной газета «Минута» (которая вскоре была преобразована в «Русскую жизнь»), в «Славянских известиях»…, журнале «Благовест», газете «Свет». В «Гражданине» под псевдонимом «Н. Гвоздев» он публикует 14 писем, которые впоследствии составили отдельную книгу.
    Кроме этого, по совету К.Н. Леонтьева («поступить на службу – Государству»), С.Ф. Шарапов в июле 1890 начинает служить в Государственном контроле под началом Т.И. Филиппова и перебирается в Санкт-Петербург. К тому времени Тертий Иванович Филиппов принял на службу под свое начало немало консервативных публицистов, тем самым помогая им материально, ибо журналистская деятельность не могла их прокормить. <…>
    Немало времени С.Ф. Шарапов проводил в длительных поездках. В сентябре «голодного» 1891 года он отравляется в качестве корреспондента «Нового времени» на Волгу, затем в южные губернии. Эти «путевые письма» «С Волги», «Из Черноземной полосы» после поездок следующего года пополнили серию «По русским хозяйствам», которая составила книгу, а затем была переработана и дополнена»[13].
    В августе 1992 года на пост министра финансов был назначен С.Ю. Витте, с которым Шарапов едва не сразу вступил в идеологическое противоборство. Разумеется, борьба со столь высокопоставленным чиновником как Витте, была с самого начала обречена на провал. Поэтому, неудивительно, что газета «Русский труд», после нескольких предупреждений была закрыта. И даже акционерное общество «Пахарь», выросшее из мастерской в Сосновке, удостоившееся 16-ти высших наград (в том числе во Франции, Румынии и Аргентине), получившее Высочайшее одобрение Государя, участвовавшем при показательной вспашке, было по указанию Витте закрыто. Постараемся же и мы ответить на вопрос: почему С.Ф. Шарапов и С.Ю. Витте стали непримиримыми противниками. И какую роль сыграл этот ставший правой рукой Государя чиновник, в экономической и политической жизни России?

    «Черный человек» российской экономики

    Весь путь С.Ю. Витте на государственной службе можно обозначить таким образом – от катастрофы Царского поезда на станции Борки в 1888 году, до катастрофы Российского Самодержавия в тупике Псковского вокзала в марте 1917 года.
    Биографические сведения указывают на происхождение Витте от балтийских немцев. Его отец, Юлий Федорович Витте принадлежал к курляндскому дворянству, и в свою очередь являлся потомком переселенцев из Голландии. Женат был Ю.В. Витте на Екатерине Андреевне Фадеевой, дочери саратовского губернатора А.М. Фадеева, и внучки князя П.В. Долгорукова. Вскоре после женитьбы Юлий Федорович был переведен по делам службы на Кавказ, поэтому его сын Сергей родился в Тифлисе. 
    Интересным здесь может быть такой факт. Сестра Екатерины Витте Елена Ган (в девичестве – Фадеева) являлась матерью основательницы Теософского общества Елены Блаватской (урожденная – Ган). Таким образом, Елена Петровна Блаватская приходилась С.Ю. Витте двоюродной сестрой. Думается, что совпадения эти не являются случайными. Здесь, с одной стороны, потомок голландских переселенцев стал отцом буржуазной (западной по сути) индустриализации, а с другой, его двоюродная сестра стала матерью оккультной псевдонауки. И если по пути проложенном Витте двинулась всё прогрессивное российское общество, то, по пути проложенном Блаватской пошла вся находящаяся в мистических поисках интеллигенция. Таким образом, и брат, и сестра, каждый со своей стороны, в серьезной степени послужили делу крушения Российского Самодержавия. Есть основания полагать, что без деятельности С.Ю. Витте и Е.П. Блаватской, одни только революционные партии не смогли бы добиться успеха. Именно проведенная ими работа и подготовила общество, с одной стороны экономически и политически, а с другой духовно, к февралю 1917 года.
    Характерно, что карьера 26-летнего Витте чуть было не оборвалась, когда в конце 1875 года недалеко от Одессы произошла Тигульская катастрофа. Пока тянулось следствие, С.Ю. Витте сумел отличиться в перевозке войск к театру военных действий русско-турецкой войны. Благодаря этому он обратил на себя внимание Вел. Князя Николая Николаевича, и поэтому, тюремный срок был заменен двухнедельной гауптвахтой.
    В 1879 году Витте получил должность начальника эксплуатационного отдела при правлении Общества Юго-Западных дорог, после чего переехал в Киев. Председателем правления Общества являлся варшавский банкир И.С. Блиох, правой рукой которой являлся проф. И.А. Вышнеградский, пришедший на пост министра финансов после Н.Х. Бунге, и в свою очередь являвшийся предшественником С.Ю. Витте на этом посту.
    Сотрудничество Витте со славянофилами (писал для газеты «Русь» И.С. Аксакова), сотрудничество со славянским обществом гор. Одессы, а после убийства императора Александра II создание «Священной дружины», и более того, получение гарантий от народовольцев о прекращении террора (в обмен на роспуск «Священной дружины»), могло являться тактическими ходами, для повышения доверия к себе со стороны Царской власти. Министр, предпочитавший, по его словам, «политике общество актрис», использовал любые способы для упрочения своего политического положения.
    В 1886 году Витте уже занял пост управляющего Обществом Юго-Западных железных дорог. 17 октября (ст.ст.) 1888 года, у станции Борки под Харьковом произошло крушение Царского поезда. В докладе к Государю Витте доказал свою невиновность, указывая на изначальное несогласие в применении двух мощных паровозов для разгона Царского поезда.
    В феврале 1892 года С.Ю. Витте становится министром путей сообщения, а 30 августа того же года назначен на пост министра финансов. Если смотреть на деятельность Витте, как на посту начальника железных дорог, так и министра финансов, то многие его дела носили положительный характер. Это касалось строительства Транссибирской магистрали и КВЖД, также введения нового таможенного тарифа и винной монополии, заключение выгодного для России десятилетнего торгового договора с Германией. И даже металлические подстаканники, которыми до сих пор пользуются на железных дорогах, есть изобретение Витте. Но, только, все эти выгодные для России действия имели одну цель – перевод страны на рельсы буржуазной индустриализации. Введение в 1897 году «золотого стандарта» по английскому образцу, стало тем поворотным пунктом, после которого движение к февралю 1917 года стало необратимым.
    Критикуя Витте, с его (английским) монометаллизмом, Шарапов писал в трактате «Бумажный рубль»: «Если кто-нибудь вздумал попробовать действительно научным образом изложить и осветить западные финансовые теории, он убедился бы с первого шага, что на Западе денежной теории вовсе нет, а есть теоретические рассуждения о золоте как деньгах и о заменяющих его суррогатах»[14].
   В другом месте этой же работы С.Ф. Шарапов указывает: «Писать историю финансов не наша задача, а потому, опуская все длинные рассуждения о том, как все это постепенно складывалось, довольно сказать, что для замещения крайне недостаточного золота были изобретены его суррогаты в виде банковских билетов, которые – указывалось на это с особым ударением – с бумажными деньгами, с деньгами абсолютными, ни к какому металлу, ни к какой реальной стоимости не прикрепленными, ничего общего не имеют.
    В доказательство правильности своей позиции, С.Ф. Шарапов приводит выкладки сторонника как раз золотой валюты, западного экономиста И. Кауфмана: «Вообще всякий другой вид капитала, кроме драгоценно-металлического, представляет всегда какую-либо специальную и специфическую полезность. Золото и серебро вследствие универсальной общепризнанности их полезности составляют исключение. И они только одни составляют это исключение. Сами по себе взятые они непосредственно весьма на многое годятся, но их можно обменять на что угодно, где угодно и когда угодно. Кто ими обладает, обладает поэтому каким ему угодно капиталом, в какое ему угодно время и в каком ему угодно месте. То есть когда капитал принимает форму золота и серебра, он освобождается от всех тех ограничений, которыми его полезность стесняют качество, пространство и время. От всего, что стесняет имущество, что суживает силу богатства, что прикрепляет его к определенному назначению, времени или месту, от всего этого драгоценно-металлическое тело его освобождает»[15].
    Сергей Федорович Шарапов, едко заметив по поводу «освобождения от ограничений» (например – ограничений нравственности), и указаний о том, что ни на Западе, ни в России финансовой науки нет, с убежденностью высказывается: «Первым шагом на пути создания истинной финансовой науки должна быть победа именно над этим золотым предрассудком, полное отрешение от того взгляда, по которому драгоценные металлы отождествляются с деньгами. <…> Став на эту точку зрения, мы попытаемся уяснить законы денежного обращения, пока только по русским данным и применительно к России, обладающей, если не вполне реально, то, несомненно, потенциально, теми государственными и общественными условиями, необходимость коих чувствовал Родбертус»[16].
    Для подкрепления своих мыслей Шарапов указывает на опыт графа Егора Канкрина, который вместо прежних ассигнаций ввел кредитные билеты, приурочив российский рубль к четырем французским франкам: «Тогда Россия обменивалась с иностранцами правильно, в долги не залезала, путешественники не везли русского достояния проматывать за границу, тогда в заключение международного обмена почти каждый год приходилось не нам добавлять золота в пользу иностранцев, а обратно: золото это накоплялось в России и ходило в публике не только рядом с бумажками, но было часто даже несколько дешевле их, курс внешний был очень устойчив и благоприятен»[17].
    Довершает же русский экономист свою мысль другим утверждением: «Не ясно ли, что как ни хлопотать, а рубль стремится в России занять положение, независимое от золота? Не ясно ли, что к золоту его не привяжешь? Да и незачем привязывать. Это деньги совершенно абсолютные, ставшие таковыми уже в силу простой давности (имеется опыт Екатерины II – прим. А.С.), и сокрушаться об этом нет никаких резонов»[18].
    С.Ф. Шарапов предлагал, указывая на ограниченность запасов золота, сделать его товаром, а не деньгами. Ибо, в противном случае, все добываемые в России драгметаллы уйдут за границу, чтобы осесть там в частных банках. Но, именно это и случилось вскоре с российской финансовой системой, которой приходилось постоянно наращивать производство золота, чтобы восполнять постоянно убывающие его запасы. Здесь Витте предложил российской экономике (по всей очевидности вполне осознанно) медвежью услугу. Ибо, простая статистика показывает, что за годы его пребывания на посту министра финансов, количество золота в обороте увеличилось в 18 раз. Большая часть добытого драгметалла теперь уходила за границу (о чем и предупреждал Шарапов), одновременно с чем увеличился и государственный долг (на 1,5 млн. пудов серебра в отношении с курсом золота). Ко всему, при получении внешних займов, России вновь приходилось расплачиваться золотом, в результате чего к 1917 году она имела самый большой государственный долг в мире. Привязанная же «золотым стандартом» к европейской бирже, Россия оказывалась привязанной и к манипуляциям магнатов международного финансового капитала.
    Другой каиновой услугой для России, теперь уже в политической жизни, было создание С.Ю. Витте Государственной Думы по парламентскому образцу. Как ни обращались по этому поводу С.Ф. Шарапов, Л.А. Тихомиров, и другие патриоты России, к Столыпину, Победоносцеву, и даже к самому Государю, их попытки не возымели успеха. Направленный Витте локомотив буржуазного переустройства страны неуклонно шел к своей цели.
    Здесь закономерно должен быть задан вопрос: почему же Витте слушали и поддерживали, не только Император Александр III, но и святой Царь Николай II?.. По всей очевидности, ответ здесь лежит на поверхности: несмотря на то, что никакой, по слову Шарапова, экономической науки на Западе не существовало, существовали только методы, но, тем не менее, эти методики, при обучении политэкономии Царственных особ, выдавали как раз за науку. Вспомним, что Н.Х. Бунге обучал политэкономии и финансам, и Вел. Князя Николая Николаевича, и Наследника Престола Николая II Александровича. Заложенные в молодости знания, об априори – единственной правильности золотовалютной системы в экономике, и парламентской системы в политике, сделали в годы правления Витте свое дело. Государь Николай II не увидел никакого подвоха в предложенной С.Ю. Витте программе экономического и политического переустройства страны.
   
    Причины неудач по возрождению Земства

    Во время Высочайшего приема представителей СРЛ, совершившегося 1-го декабря 1905 года, князь А.Г. Щербатов зачитал перед Государем адрес Союза, в котором была сформулирована славянофильская идея созыва Земского Собора: «Нужно восстановление народной государственной власти. Единственный к тому способ: немедленный созыв Земского Собора путем существующих сословных выборных учреждений». Однако Государь дал понять членам депутации, что эта идея несвоевременна, ибо идет подготовка к созыву Государственной Думы»[19].
    Собственно, идея созыва Земского Собора, для Верховной власти не являлась новой. Поскольку неоднократно в течение десятилетий поднималась перед российскими Государями. Немалую надежду на возрождение земского самоуправления славянофилам давали деяния императрицы Екатерины II, издавшей Высочайший манифест о сочинении проекта нового Уложения от 14 декабря 1766 года. Для составления Уложения от уездов были созваны депутаты от дворянства, которые деятельно участвовали в разработке нового свода законов. Таким образом, собранная от представителей дворянства России комиссия, являлась подобием старорусских Земских Соборов.
    В годы же царствования императора Александра II, в 1864 году была проведена Земская реформа, благодаря чему в России получили широкое распространение земские школы и земские больницы. Особый размах деятельности Земства начался после изданного Александром III Земского положения от 1890 года. Финансовая система Земства строилась либо от налогообложения фабрик, заводов и городской недвижимости, находящихся на территории Земства, либо от доходов по эксплуатации собственного недвижимого имущества и промышленных предприятий.
    Само же предложение о созыве Земского Собора было концептуально разработано славянофилами Иваном Сергеевичем Аксаковым и Павлом Дмитриевичем Голохвастовым. К сведению, П.Д. Голохвастов являлся не только талантливым писателем и поэтом, но и был знатоком истории Земских Соборов. В своем письме от 10 декабря 1879 года, Голохвастов писал К.П. Победоносцеву в том числе и о Земстве: «А с какого клина и чем сеять, тоже знает верней людей сама Земля, и на том же Земском соборе скажет, буде Царь спросит. А в чем основная, – историческая и логическая, – суть Земского собора; и много ли прийдется, против старины, в нем изменить; и что, не уступая никаким предрассудкам века, надлежит свято хранить, дабы Земский собор, как во время оно был, так и впредь остался естественной связью меж Царя и Земли»[20].
    Характерно, что письмо это было прочитано императором Александром II, который сделал собственноручную отметку: «Прочел и то, и другое с любопытством и нашел много справедливого»[21].
    Очень серьезная борьба совершалась в русской прессе, в отношении темы Земского Собора, после трагической гибели императора Александра II. Всесторонне эту проблему рассмотрел Д.А. Бадалян в работе «Полемика о Земском соборе в русской прессе начала 1880-х гг»[22].
    Как указывает исследователь, «лишь за одно десятилетие, с 1873 по 1882 гг., правительство выпустило не менее шести циркуляров, запрещавших обсуждать идею Земского собора в печати». Тем не менее, уже в марте 1881 г., тему Земского Собора пытался обозначить И.С. Аксаков: «выступая 22 марта на экстренном заседании Санкт-Петербургского Славянского благотворительно общества, И.С. Аксаков указал на пример «добровольного призвания и установления» верховной власти, которое произошло в 1612 г., когда «не было места антагонизму, договору, компромиссу между царем и народом».
    На прочитанный Аксаковым доклад последовала бурная реакция со стороны газ. «Новое время». Более того, очевидно с подачи Победоносцева, подобная реакция последовала и со стороны Царя: «25 марта Александр III, увидевшись во дворце с А.Ф. Тютчевой, сказал ей о вычеркнутых им из текста адреса слова о Земском соборе: «Есть вещи, о которых в настоящее время преждевременно говорить, да кроме того, инициатива этих вещей может и должна исходить только от меня».
    Аксаков еще не раз пытался осторожно высказаться о Земском Соборе на страницах газеты «Русь», на что вновь получил запрет, и ко всему нелицеприятную реакцию со стороны газ. «Московские ведомости». Тем не менее, на эту полемику обратил внимание министр внутренних дел Н.П. Игнатьев. После того, как в январе 1882 года, И.С. Аксаков написал ему письмо с просьбой о поддержке, где рекомендовал в качестве специалиста П.Д. Голохвастова, Игнатьев принял сторону редактора «Руси». Но, противниками Собора выступили такие влиятельные лица, как К.П. Победоносцев и редактор «Московских ведомостей» М.Н. Катков.
    Н.П. Игнатьев, с целью укрепления своих позиций, подключил к полемике князя В.П. Мещерского, который в газ. «Гражданин» от 16 мая 1882 г. объявил себя оскорбленным словами Каткова, который в 130-м номере газ. «Московских ведомостей» приравнял Земство с действиями народовольцев.
    Аксаков выжидал целый год, не говоря прямо о Земском Соборе, но все-таки, в номере газ. «Русь» от 22 мая 1882 г., полемизируя с «Московскими ведомостями» написал: «В отличие от умозрительных форм французской революции, Соборы – естественный продукт национальной истории… Наши же старинные Земские соборы всегда служили верховной власти опорою против эгоистических интересов и властолюбия тогдашней интеллигенции в лице бояр и знатных родов. Что же тут общего между русским Земским собором и французским учредительным собранием 1789 г.?»
    Как пишет далее в своей работе Д.А. Бадалян, говоря о противостоянии консерваторов и либералов, Аксаков «первых рассматривал как прямое продолжение «казенщины». Это явление, разъяснял И.С. Аксаков, возникло благодаря Петру I, а наибольшее развитие получило в эпоху Николая I. Но при этом редактор газеты «Русь» подчеркивал, что современное общество «с большим упорством, чем когда-либо, исповедует принцип петровской цивилизующей дубинки – только в более деликатной форме, т.е. в форме фальшиво-либераль-ного, бюрократического верховодства Русским народом…
    И.С. Аксаков называл «нашим спасением» упразднение «бюрократического канцелярского строя с его тлетворным казенным духом» и напомнил о земском устроении, «ради коего был созван собор, но без довершения дела распущен в 1682 г.»[23].
    После этой статьи в газ. «Русь» от 29 мая 1882 г., министр внутренних дел И.П. Игнатьев, пытавшийся донести до Государя идею Собора, был отправлен в отставку. Более того, К.П. Победоносцев предъявил требование о закрытии газеты «Русь», но император Александр III не дал на это согласия.
    Как видим, что в ситуации отторжения государством идеи Земского Собора, Царь Николай II, во время встречи с делегацией СРЛ, 1-го декабря 1905 года, также не мог дать положительного ответа на адрес князя Щербатова. Причина состояла не только в том, что Петр I создал бюрократическое государство, которое управлялось казенными средствами, но более в том, что он создал другую цивилизацию. И эта созданная им административно-командная цивилизация кардинальным образом отличалась от предшествующей ей цивилизации Московской Руси. И если форму жизни Московской Руси можно обозначить как державный организм, то имперскую по петербургскому образцу Россию должно классифицировать как державный механизм. И именно потому, сколь бы добрыми по человеческим качествам ни являлись российские императоры, они все-таки не смогли выйти за пределы формата империи, формата механизма. Пожалуй, именно в этом кроется причина, почему в России XIX-XX веков не утвердилась предложенная Аксаковым, Голохвастовым и Шараповым идея самоуправления, почему победила партия Бунге – Витте – Столыпина, направившая Россию на путь буржуазной индустриализации. А вместе с тем, на путь внедрения английского «золотого стандарта», на путь иностранных кредитов, на путь индустриализации самого села, благодаря чему русской общине было приказано долго жить, на путь создания парламентской Думы, которая, по слову Шарапова «доведет Россию до гибели». Благодаря этим реформам, февраль 1917 года, с его Временным правительством, Учредительным собранием, и в перспективе с марионеточной конституционной монархией, был просто запрограммирован. Россия на коротком финансовом поводке у иностранного капитала. Россия – вечный должник мировых магнатов. Россия – колониальный придаток цивилизованной Европы. Февраль – навсегда!.. Октябрьская революция 1917 года разрушила эти планы мировой закулисы. Отступивший от Бога и Царя народ был отведен на покаяние в тоталитарный Вавилон.
    Но все-таки Земский Собор в России был созван. Это случилось в июле 1922 года, во Владивостоке, когда Самодержавная Россия погибла, и жалкие ее остатки укрепились в Приморье. Временное Приамурское правительство под председательством С.Д. Меркулова, 6 июня 1922 года издало Указ № 149 о созыве Приамурского Земского Собора в 15-дневный срок после прекращения смуты.[24]
    Сразу после публикации Указа, Приамурское народное собрание пригласило генерала М.К. Дитерихса (который тогда находился в Харбине), и по прибытии его во Владивосток, он был назначен Командующим войсками и флотом Временного Приамурского правительства. Получив назначение, Дитерихс издал Приказ № 1, который говорил об идее национального русского единения и религиозной идее жертвенного служения России.
    В соответствии с Указом № 149 и Приказом № 1, на Собор были привлечены «обязательно по своему служебному положению» Архиереи Православной Церкви и полномочные представители других конфессий. И хотя, если следовать Правилам св. Апостолов (6-е и 81-е), священнослужители не должны участвовать «в народных управлениях», но все-таки, приглашение духовенства на Земский Собор являлось свидетельством возвращения к древним соборным началам.
    10/23 июля 1922 года, Земский Собор, после молебна и крестного хода, начал свою работу. Его почетным председателем был избран Патриарх Московский и Всея Руси Тихон. В своем исследовании Леонид Болотин приводит документ церковного ученого А.Ю. Хвалина, исследовавшего в архивах и библиотеках Владивостока в 1990-1997 годах материалы Приамурского Земского Собора. Один из таких документов гласит: «На заседании Земского Собора 3-го августа ключевым моментом стало принятие трех основных тезисов: 1. Приамурский Земский Собор признает, что права на осуществление Верховной Власти на Русской земле принадлежат Династии Дома Романовых… 2. Земский Собор считает необходимым… возглавление национальной Государственности Приамурья Верховным Правителем из членов Династии Дома Романовых… 3. По сим соображениям Земский Собор почитает необходимым доложить о вышеизложенном Ея Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Феодоровне и Его Императорскому Высочеству Великому Князю Николаю Николаевичу… чтобы правительство вступило в переговоры с Династией Дома Романовых на предмет приглашения одного из Членов Династии на пост Верховного Правителя».
    Божиим изволением, и Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917-18 гг., и Земский Покаянный Собор 1922 года, совершились уже после того, как Российское Самодержавие погибло, и когда оставшиеся в живых Члены Царской Династия покинули Россию.

    Русское Собрание, СРЛ и СРН – надежды и разочарования

    Тем не менее, движение, как к Поместному, так и Земскому соборам, очень долго вызревавшее в рядах славянофилов, началось все-таки при Царской власти. Со времени создания, сначала Русского Собрания, а потом Союза Русских Людей и Союза Русского Народа, движение в сторону созыва Поместного и Земского соборов, стало необратимым. И когда государственная власть в январе 1901 года официально зарегистрировала Русское Собрание, то многие патриоты увидели в этом знак Свыше. Теперь, сторонники созыва Поместного и Земского соборов, среди которых был и Сергей Федорович Шарапов, получили легальную трибуну для проповеди своих идей. Когда же 18 февраля 1905 г. был издан рескрипт Императора Николая II министру внутренних дел А.Г. Булыгину, в котором Государь оповещал Своих верноподданных: «Я вознамерился привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений», то уже спустя месяц в Москве был создан неформальный кружок дворян, который возглавили братья Павел и Петр Сергеевичи Шереметевы. На почве этого неформального кружка, в апреле 1906 г. был создан Союз Русских Людей (СРЛ), в который вошли такие известные люди, как ректор МДА архим. (будущий митрополит) Анастасий (Грибановский), Д.А. Хомяков,  Иван Федорович и Федор Иванович Тютчевы (сын и внук великого поэта), Д.И. Иловайский, князь А.Г. Щербатов, князь В.М. Волконский, свящ. Иосиф Фудель, профессора МГУ И.Т. Тарасов, П.И. Мрочек-Дроздовский, Е.А. Нефедьев… Вошел в состав руководства СРЛ и Сергей Федорович Шарапов.
    Другим прямым наследником Русского Собрания явился Союз Русского Народа, который был зарегистрирован в ноябре 1905 г., и председателем которого был избран А.И. Дубровин. Представители обоих Союзов были приняты Государем Николаем II в декабре 1905 года. После высочайшего одобрения, работа по организации народа для борьбы с революцией закипела в обоих Союзах. Но, уже в 1907 г. в руководстве СРН стали возникать разногласия. В 1908 г. из состава СРН вышел В.М. Пуришкевич, который создал «Союз Архангела Михаила». Идеологически к нему примкнул Московский СРН, созданный прот. Иоанном Восторговым и архим. Макарием (Гневушевым). Став депутатом Госдумы, отошел от деятельности Дубровинского Союза и Н.Е. Марков. Причем, эти приведшие к расколам разногласия начались вскоре после объединительных, прошедших в феврале, апреле и октябре 1906 г.  Всероссийских Съездов Русских Людей. Наблюдавший за происходящими нестроениями С.Ф. Шарапов хотел даже создать Русскую Народную Партию, но, как он с горечью писал впоследствии: «когда я увидел… как почтенные люди… садятся на палочку верхом и пускаются во весь карьер, чтобы обскакать противников на выборах, мне стало стыдно моего увлечения»[25].
    Критически Шарапов относился и к деятельности СРН. Уже в 1907 году, когда наметились разногласия в Союзе Русского Народа, и даже еще ранее, когда в 1906 году, при поддержке П.А. Столыпина Пуришкевич вошел в состав Думы, Шарапов стал критически высказываться, как о СРН, так и Госдуме.
    Например, в 1907 г., после Четвертого Всероссийского Съезда Русских Людей (26 апр. – 1 мая 1907 г., когда было принято решение, признать доминирующую роль СРН) он писал: «Союз Русского Народа и другие патриотические организации «еще ничего творческого не дали, никаких программ не выработали», а уже начинают становиться политическими партиями и «втягиваться в парламентскую игру, заведомо недостойную и безнадежную»[26].
    Борьба в это время обострилась до такой степени, что Шарапову, после ряда угроз пришлось претерпеть вооруженное покушение. В 1906 году, ночью по его кабинету были произведены многочисленные выстрелы. И сам Сергей Федорович, и его жена, и дети чудом остались живы.
    О Государственной же Думе Шарапов писал с еще большим нелицеприятием, чем о некоторых своих сподвижниках. Мысли о созданной С.Ю. Витте Думе, со всей откровенностью озвучил главный герой его романа «Диктатор»: «в стране, насквозь возбужденной и перебунтованной, сорок лет лишенной всякого проблеска общественной и политической жизни, ненавидящей правительство как символ бессмысленного гнета и духопогашения, – устроить политические выборы… и ждать, чтобы из этого дикого шабаша вышло 500 законодателей, «богатырей» и «лучших людей» земли! Это было очевидное безумие, которое и выразилось в первой Думе. Но правительство не остановилось после этого первого опыта и пожелало его повторить. Получилась та же орда варваров, захватившая большинство парламента, и вся разница с первой Думой была лишь та, что с невероятными усилиями удалось кое-где провести небольшую сравнительно группу правых и умеренных… Зачем понадобился этот злополучный второй опыт, когда уже и первого было чересчур достаточно, чтобы убедиться в сделанной ошибке?»[27].
    Футурологические романы «Через полвека» и «Диктатор» были написаны Шараповым не от хорошей жизни. Если аграрные проекты (в частности изготовление новых плугов) ему удавалось с Божьей помощью воплощать, и даже получать за них призы за рубежом, то проекты по переустройству политической и гражданской жизни, всякий раз терпели неудачу. Например, такой передовой труд, как «Самодержавие и самоуправление» Шарапову пришлось в 1899 г. издавать в Берлине. Когда же он переиздал эту работу в 1903 г. в Москве, то эта попытка закончилась конфискацией и уничтожением значительной части тиража. И лишь только в 1905 г. Шарапову удалось разместить свой трактат на страницах издаваемой им газеты «Русское дело».
    Роман «Диктатор» был написан Шараповым, когда революция 1905-1907 годов подходила к концу. К написанию его он приступил во время начавшегося кризиса в Союзе Русского Народа, и одновременно с тем, во время все большего усиления Думских вакханалий. Роман создавался тогда, когда командором локомотива буржуазной индустриализации, после ухода в отставку Витте, стал П.А. Столыпин. По большому счету, с приходом Столыпина произошла лишь временная приостановка плана «графа полусахалинского», по введению в России конституционной монархии. Все же остальные его планы, а именно: перевод финансовой системы на золотой (английский) стандарт, долгосрочное кредитование зарубежными банками русской экономики, индустриализация России по западному буржуазному образцу, аграрная реформа, предусматривающая радикальное разрушение крестьянской общины, с направлением сельского хозяйства на фермерский путь развития, создание Госдумы по парламентскому (т.е. – республиканскому) образцу. Все эти проекты Витте остались в силе, и в конечном итоге, именно они привели Россию к февралю 1917 года.
    Очевидно, именно по этой причине, став свидетелем крушения главных своих надежд, С.Ф. Шарапов и написал роман «Диктатор». Здесь должно сразу сказать, что роман этот является не просто футурологическим, или даже программным произведением, роман «Диктатор», это крик души. Через него писатель пытался докричаться до своих современников, пытается докричаться и до нас. На страницах этой книги с лапидарной ясностью изложены главные идейные наработки Шарапова. Касались ли эти наработки общественного устройства, государственной власти, экономики, финансовой сферы, и даже более того – самого цивилизационного выбора России. Вот как озвучены идеи С.Ф. Шарапова в литературном разговоре диктатора со Столыпиным:
    «Парламентаризм в России, как вы сами теперь видите, ложь и обман. Возврат к старому режиму невозможен. Бюрократия отжила свой век, опозорила и разорила Россию и вызвала к себе такую ненависть, с которой нам с вами не справиться. Нужно вступать на новый путь. Иной, кроме Царской и Самодержавной, верховной власти в России быть не может. Но под нее нужно подвести совсем иной фундамент. Этот фундамент – широкое самоуправление, которое должно всецело заменить бюрократию. Все будущее России – в земстве, поставленном как первооснова государственного здания. Выделите из области государственной работы все, что имеет местный характер, – только тогда со своим делом будет в состоянии справляться центральное правительство. Местную работу отдайте самоуправляющимся земствам. Организуйте уезд в совершенно самостоятельную единицу. Группа уездов, однородных по этнографическим, хозяйственным и бытовым свойствам, должна составить самоуправляющуюся область, обнимающую район нескольких губерний. Это должно быть нечто вроде штатов Северной Америки. Вот наш тип государства. Союз этих штатов с Самодержавным Царем во главе и будет искомой нашей государственной организацией. Только при этих условиях станет возможной работа центрального правительства, только при такой постановке Самодержавия на основах самоуправления будут обеспечены как свобода от нынешней чудовищной надо всем опеки бюрократии, так и порядок, ибо настоящего порядка из Петербурга устроить нельзя, не обращая всей страны в огромные арестантские роты»[28].
    На возражения же Столыпина диктатор отвечает: «Мысль об областях взята не из книжки; она красной нитью проходит через всю русскую историю. Полное самоуправление областям давал Иоанн Грозный. Областное деление являлось необходимым условием для каждого самостоятельного русского государственного ума от Пестеля, либерала и революционера, до крайнего консерватора Фадеева. Я глубоко верю, что государственная связь России не ослабнет, а только окрепнет при широком областном самоуправлении. Отчего так легко править Вильгельму как германскому императору? Да оттого, что вся местная работа лежит на союзных правительствах, что все эти баварские, саксонские и виртембергские короли суть только председатели местных земских управ и несут на себе всю черновую работу управления. Вы говорите: ослабнет связь. А нынешнее полицейское единство прочно? Неужели вы не замечаете, что эта связь совершенно сгнила, и если мы не дадим другой, свободной и широкой, то Россия развалится от одной ненависти своих составных частей к Петербургу»[29].
    Всего через одиннадцать лет после описываемого в романе разговора, Россия действительно развалилась на множество частей. Второй раз развал произошел после крушения Советского Союза, и последствия этого развала мы вынуждены переживать до сих пор.
    Конечно, в воззрениях Шарапова были ошибки. Например, в утопии «Через полвека» он выстраивает свою систему общественного и церковного управления. За основу земского устройства был взят церковный приход. На таких же позициях некоторое время стоял и председатель СРН А.И. Дубровин. Эту же ошибку повторил и Земский Приамурский Собор, прошедший в 1922 г. во Владивостоке. Против смешения церковной и земской власти твердо выступал идеолог монархизма Лев Александрович Тихомиров. Такое смешение, начавшееся со времени утверждения Земства в середине XVI века, показало себя исторически неоправдавшимся. И если, в XVI – XVII веках, участие в Земских соборах архиереев и игуменов (несмотря на нарушение ими 6-го и 81-го правил св. Апостолов), оправдывалось наличием огромных земельных угодий, то в веке ХХ, когда Церковь лишилась почти всех своих земель, смешение церковной и земских властей оправдать уже никак нельзя.
    Тем не менее, в главном Шарапов был все-таки прав. Прав он был уже в том, что причислял себя не к либеральному («разрушительному») направлению, и не к консервативному («охранительному), а к направлению «зиждительному». К тому направлению, о котором сказал Господь: «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ее» (Мф. 16; 18).

    Заключение

    В связи со сказанным выше уместно будет задать неудобные вопросы: почему же Государь Николай II не увидел опасности в предложениях, сначала Витте, а затем и Столыпина? Почему не воспринял обращение СРЛ, во время высочайшего приема 1-го декабря 1905 года, когда князь Щербатов зачитал адрес: «Нужно восстановление народной государственной власти. Единственный к тому способ: немедленный созыв Земского Собора». Ответ, видимо, лежит на поверхности. Первая причина глухоты Верховной власти к идеям славянофилов состояла в том, что и дух и форма утвержденной Петром империи, глубоко антагонистичны как духу, так и форме Московского царства. Здесь, Петербургская империя являла собой опирающийся на армию, полицию и бюрократию механизм. А Московская Русь являлась государственно-иерархическим, опирающимся на народ и на служилую аристократию организмом. И именно поэтому, Земство, как онтологическая часть державного организма, ни при каких обстоятельствах не могло прижиться в государстве-механизме. Второй причиной глухоты Верховной власти в отношении предложений славянофилов, если говорить в частности об Императоре Николае II, состоит в том, что учителем благочестивого во всех отношениях Монарха, по финансам и политэкономии, был сторонник либеральных реформ Н.Х. Бунге. Именно по этой причине, глубоко верующий (но имеющий одностороннее экономическое образование) Государь не обнаружил подвоха в экономической и политической программе С.Ю. Витте. Таким образом, если говорить о последнем завершающем периоде российского Самодержавия, Россию мог спасти только радикальный цивилизационный разворот к формам управления Московской Руси. Но, поскольку этого разворота не случилось, то в России со всей неизбежностью стал развиваться буржуазный, приведший к февралю 1917 года капитализм. Благодаря деятельности Бунге был подготовлен «нулевой цикл» этого капитализма. С.Ю. Витте построил его фундамент и начал возводить стены. Столыпин завершил начатое Н.Х. Бунге строительство. История вновь со всей неумолимостью повторилась. Также как и в XVII веке, правительство конца XIX – начала XX веков вновь не сумело предложить народу достойного пути для гражданского развития. И если в первом случае это закончилось петровщиной, то во втором – революцией 1917 года. Сергей Федорович Шарапов не дожил до времени крушения всех своих идей.

    Как пишет исследователь жизни и творчества Шарапова Александр Каплин: «Умер Сергей Федорович «почти внезапно» 26 июня 1911 года. На собранные друзьями средства металлический гроб был привезен по железной дороге на станцию Красное. По описанию очевидца, несмотря на проливной дождь, прибытие поезда ожидали несколько сот крестьян с детьми из окрестных сел и деревень. А из Сосновки прибыло «буквально все его население со своим старостой во главе». Гроб из вагона был перенесен в здание станции, где была отслужена панихида. А затем почти все тридцативерстное расстояние от Красного до Сосновки крестьяне пронесли гроб на руках при безпрерывном пении «Святый Боже» и «Спаси, Господи, люди Твоя». На каждом повороте дороги процессия останавливалась, и служили литии. Дорога была усыпана ельником, а перед самим имением – цветами.
    Похоронен Сергей Федорович был 30 июня в селе Заборье в фамильном склепе у церкви. Похороны были скромные: «ни депутаций, ни многочисленных венков, ни казенных речей», зато проводили в последний путь «болярина Сергия» и помолились об упокоении его души близко знавшие и любившие его простые русские люди. Кроме местного священника отца Евгения, отпевание совершали благочинный отец Михаил и вяземский священник (бывший священник Заборьевского прихода) отец Петр Руженцов.
    После отпевания отец Петр подытожил: «Сергей Федорович умер, не оставив после себя ничего. Своими громадными талантами, своей безпримерной упорной работой он не только не составил себе состояния, но на служение народу разорился; его труды, и труды большие, пошли на пользу вам: тридцать тысяч плугов из его мастерской в одном только Вяземском уезде заменили прежнюю соху и облегчили вам обработку земли, и для того, чтобы вы получили это облегчение, – он не остановился перед собственным разорением»[30].
    Значение идей Сергея Федоровича Шарапова является огромным, не только потому, что он был выдающимся сыном своего времени, но также потому, что он, не ведая о том, работал на будущую Россию. И не случайно, один из его трудов так и называется – «Россия будущего». Многие его идеи уже получили применение в мировой экономике, другие этого применения ожидают. И в этом, жизнь и творчество С.Ф. Шарапова перекликается с жизнью и творчеством младшего его современника А.В. Чаянова. Они оба, каждый в своей сфере, работали на будущую Россию. Идеи обоих восприняли их потомки. Воспримут, если Бог продлит жизнь на земле, и наши потомки. Потому что идеи, как Шарапова, так и Чаянова (сюда можно добавить и Алексея Борисовича Мозгового) являются зиждительными. И уже только потому, их идеи не могут не прорасти в будущее, не могут не помочь нам, ныне живущим, и стремящихся воплотить в жизнь их наследие.[31] 


ПРИМЕЧАНИЯ:

1. «Россия будущего», «Бумажный рубль». М. Институт русской цивилизации. 2011. С. 53.

2. Цит. по О.А. Платонов, Предисловие, С.Ф. Шарапов, «После победы славянофилов»:

3. С.К. Эфрон, «Воспоминания о С.Ф. Шарапове». «Библио-Бюро Стрижева-Бирюковой»; http://proza.ru/2021/01/11/72.

4. А. Репников, «Последний романтник славянофильства», «Русская линия». 20.12.2005 ; https://rusk.ru/st.php?idar=161436

5. Там же, «Россия будущего», «Бумажный рубль». С. 53.

6. Там же, «Бумажный рубль». С. 52, 59, 60.

7. Александр Каплин, «Как бы мы низко ни пали… Россия таит в себе все нужные силы для возрождения». «Правая Россия». СПб. 2015. С. 484-485.

8. Степанов В.Л. «Н.Х. Бунге: Судьба реформатора». М. 1998.

9. А. Репников, «Русский консерватизм: Сергей Шарапов». Русская линия ; https://rusk.ru/st.php?idar=27390

10. Там же, А. Каплин, «Правая Россия». С. 482.

11. Там же, А. Каплин, «Правая Россия». С. 476-478.

12. Там же, А. Каплин, «Правая Россия». С. 478-481.

13. Там же, А. Каплин, «Правая Россия». С. 481-482.

14. Там же, «Россия будущего», «Бумажный рубль». С. 69.

15. Там же, «Бумажный рубль». С. 73-74.

16. Там же, «Бумажный рубль». С. 75.

17. Там же, «Бумажный рубль». С. 79.

18. Там же, «Бумажный рубль». С. 79-80.

19. «Союз русских людей (СРЛ), одна из крупнейший право-монархических организаций в ХХ веке»: http://www.hrono.ru/organ/rossiya/soyuz_ru_ludey.html

20. проф. К.П. Победоносцев. «Письма и записки. Том I. Novus Regnum/ Полутом 1-й».
21. Там же. Письма К.П. Победоносцева.

22. Бадалян Д.А. «Полемика о Земском соборе в русской прессе начала 1880-х гг.». Труды С-Петербургского госуниверситета культуры и искусства. Ч. 1. Традиции и инновации в книжном деле. XVII Смирдинские чтения.  2013.  Далее, там же. Источник:
23. Там же, Бадалян Д.А. «Полемика о Земском соборе…»

24. из статьи Л. Болотина «Идеология документов Земского Собора и Земского правительства Приморья в июле-октябре 1922 года». Ч 1. Далее там же:

25. Цит. по А. Репников, «Русский консерватизм: Сергей Шарапов»: Русская линия: https://rusk.ru/st.php?idar=27390

26. Цит. по А. Каплин, «Как бы мы низко ни упали… С.Ф. Шарапов». «Правая Россия». СПб. 2015. С. 489.

27. С. Шарапов, «Россия будущего», «Диктатор». М. Институт Русской цивилизации. 2011. С. 416-417.

28. Там же, «Диктатор». С. 390-391.

29. Там же, «Диктатор». С. 391-392.

30. А. Каплин, «Как бы мы низко ни упали… С.Ф. Шарапов». «Правая Россия». СПб. 2015. С. 493.

31. А.С. Сороковиков: «Рыцарь зиждительной экономики» - С.Ф. Шарапов (1855-1911), впервые опубликована на РНЛ:


    «КОПНОЕ ПРАВО – в отношении к современности»

    Приведенные выше принципы жизни общества, а также экономики и хозяйства, разумеется, не возникли на пустом месте. Потому что принцип справедливой жизни был свойственен издревле всем иафетическим (арийским) племенам и народам. Например, известный богослов нашего времени Евгений Андреевич Авдеенко (+ 2014 г.) пристрастно изучая Библию в толковании многих отцов, богословов и специалистов, пришел к выводу, что Вавилонскую башню строили под руководством сынов Иафета. Такой вывод ему позволил сделать – Первое: весь ход истории человечества; Второе: способность иафетян создавать сильные общины; Третье: способность к творческому постижению природы, в отличие от семитов и хамитов; Четвертое: способность, с течением времени, переходить от одного типа логики к другому. То есть, от теологической логики (т.е. – Сократа, Платона) к законнической, а от нее, к логике рационалистической (в двух последних случаях, логике Аристотелевой). 
    Причем, есть основания полагать, что вернулись не все потомки Иафета, но только часть их. Например, Магог исторически заселил не только всю Срединную и Восточную Европу, дав начало славянским народам, но и Среднюю Азию, Алтай, и как показывают последние исследования, по югу Сибири, до Тихого океана. Есть основания полагать, что Магог двигался в течение тысячелетий на восток, и лишь только пять тысяч лет назад началось его обратное движение, со Средней Азии и Алтая на юг в Индию и далее, на запад, до Египта.
    Возвратились же в Вавилон, скорее всего, сыны Гомера, Мадая и Иавана. Сыны Гомера впоследствии заселили Европу, дав начало романской и германской группам языков. Также сыны Иавана вернулись назад, ибо Фарсис и Киттим дали начало тем народам, которые доселе и живут на Ближнем Востоке – персы и хетты. Причем, здесь не следует путать хеттов, потомков Иафета, с хеттеями, потомками Ханаана. Имя Мадай говорит само за себя, ибо жившие в Палестине и в Аравии мадианитяне являлись иафетидами. Надо сказать, что потомки сыновей Иафета стали различаться не только по языковому принципу, но и генетически. Например, если потомки Магога (среди которых и славяне) имеют гаплогруппу R1a, то гаплогруппа потомков Гомера – R1b. Таким образом видим, что белая раса разделилась (согласно исследованиям генетика А. Клёсова), с одной стороны на арийцев – славян, а с другой, на эрбинов – латинян и германцев.
    Иафетиды изначально являлись крепкими общинниками, и были руководимы не столько патриархальностью, сколько духом «сделать себе имя». Идея эта, когда – общность превыше всего, имеет гуманистический характер, то есть, не нуждается в Боге, а следовательно, рационалистична. Ибо, если для законника, наоборот идея Бога превыше всего, так как от Него исходит Закон, то рационалист, по причине отвержения им Закона (но – следованию идее), в Боге не нуждается. На место Закона приходят гуманистические идеологии. По сути, с «востока» в Вавилон пришел уже ни кто иной, как народ-рационалист, народ-гуманист. И именно эти, крепкие общинники-гуманисты, уже имеющие свою космологию и отличное от коренных вавилонян верование, подчинили себе жившее там коренное население. Именно так они делали спустя тысячелетия, вытеснив славян из Западной Европы, а также, доплыв до Америки, основав там цивилизации инков и ацтеков, а затем, уже в Новое время, колонизировав Северную и Южную Америки, и одновременно с тем Индию и Африку. На протяжении всей истории, куда бы ни пришли общинники-гуманисты, всюду они насаждали свой порядок, используя местное население в собственных целях.
    Чем же отличаются по образу жизни (все без исключения) потомки Иафета от потомков Сима и Хама? Как указано выше – общинным образом жизни. Второй важный принцип природы иафетидов – развитые личностные и творческие начала. Что неизбежно обусловливало выборность вождей и военначальников, с уважением к любому члену общества. А следовательно, неизбежно обусловливало соборное решение важных вопросов, с обязательным их исполнением. Именно эти принципы и составили впоследствии «Копное право». Где понятие – «коп», происходит от слова – «скоп, скопление». То есть – общее дело. Этот принцип скопа до сих пор сохранился у казаков (казачий круг), и в корпорациях артельного типа.
    Поэтому, на начальных периодах существования общинных народов (как, впрочем, и на завершающих) отмечается отсутствие системной иерархичности управления (ибо вожди у них выборные), а также отсутствие иерархичности среди священства. Священники иафетидов также были выборными. Выборность же совершалась по принципу отмеченности оных духовными дарованиями – ведуны, пророки, старцы. Ибо, институт жречества, в историческом плане, сформировался довольно поздно. По сути, такой народ, не имеющий ни царя, ни священника, был объединен не иерархией, но – духом, стремлением, идеей. Отсюда неудивительно, что соединенный «Копным правом», а более – пассионарным духом народ, действует всегда – как один. Поэтому, нет ничего удивительного, что во главе сверхпассионарного по тем временам вавилонского строительства встали именно общинники-иафетяне. Так как именно они имели необходимый для этого дух, пассионарность и идею. Есть основания полагать, что никто из строителей башни не собирался враждовать с Богом, но такая доктрина возникла позднее. На основании идеи – «сделать себе имя», много позже появилась доктрина для избранных (как оно всегда и бывает) чтобы добравшись до неба, начать войну с Богом. Эта богоборческая идея могла быть внедрена как раз жрецами хамитами и семитами, а если быть точным – потомками Ханаана, создателями сатанинских культов.
    Но, перейдем от библейских обоснований к пониманию применения «Копного права» в наше время, как это понимал экономист из Донецка Сергей Александрович Данилов (+ 2016). Во-первых, это касается системы власти. По сути, предложенный С.А. Даниловым проект ничем не отличается от принципа «Социогуманизма» И.А. Гундарова, о котором будет рассказано ниже, в главе «Власть Советов – древнерусский метод управления». При обеспечении структур власти ориентированной к народу Конституцией и Судебно-правовой системой, как о том «Копное право» и говорит, управление государством должно обеспечиваться двухуровневой Думой, где сама Государственная Дума должна состоять минимально из двух палат. При этом, Нижний уровень Думы должен состоять из представителей областей и регионов, которые в свою очередь избираются свободным голосованием, свободно избранными представителями граждан. Сама выборная система на низовом уровне (сельском, городском и др.) должна быть максимально демократический. И лишь затем, на следующей высшей степени, свободно избранные районные депутаты, избирают из своей среды представителей в областные советы, откуда уже по голосованию направляются представители в Государственную Думу.
    Таким образом, Нижняя палата Думы должна быть подобием Земства или Собора и состоять из представителей территорий, профсоюзов, социальных общностей и, возможно, партий и движений. Затем, именно эта Палата (или Собор) выбирает Государственную Думу, которая по принципу «Копного права», ответственна перед избравшим ее Собором, а значит, и перед всем народом. Лишь затем, избранная Собором Дума выбирает Верховный Совет, который формирует кабинет министров, наблюдает за его работой, а также избирает из своей среды (либо из среды самой Думы) Президента. Потому что только в этом случае руководство страны будет избираться лучшими представителями народа, а не плебсом. И именно таким образом государством будут также управлять лучшие люди, а не ставленники кланов.
    Соответственно, и принцип работы финансов, согласно «Копному праву», должен измениться. Здесь уже имеется серьезный опыт двухконтурной финансовой системы, внедренной И.В. Сталиным. Когда внутренняя валюта, которой выплачивали зарплату, не имела хождения за рубежом, и не использовалась в расчетах между предприятиями. Второй принцип финансовых расчетов (как дополнительный) должен состоять из внутреннего фонда развития, или кассы самого предприятия, никак не завязанной на банки. На таком принципе работали с древних времен все корпорации, артели, гильдии, университеты и муниципалитеты.
    Третий принцип, как поощрительный, может использоваться предприятиями, когда все необходимые вещи и продукты, либо те, которые предприятие производит, продаются не за деньги, но по обмену некоего эквивалента в счет зарплаты, по стоимости более низшей, чем это будет даже в оптовой торговле.
    «Копное право» в сельском хозяйстве, на современном историческом этапе, возможно (и может быть – единственно возможно) в сочетании принципов аграрной политики П.А. Столыпина с научными принципами А.В. Чаянова. Потому что соединение этих двух, казалось бы антагонистических принципов, как раз оно и позволит западному по образу хозяйствования фермеру стать русским по жизненному укладу крестьянином. Ибо, только в этом случае фермеры будут заинтересованы, чтобы организовывать (на свободной основе) свои хозяйства в кооперативы, корпорации, объединения и союзы. Что, в конечном итоге, неизбежно повысит стимулы к работе, а значит, повысит и производительность труда.
    Что же касается отраслей промышленности, крупных предприятий и министерств, то здесь должен действовать уже предложенный принцип двухконтурной системы, которая сама по себе будет декодером по отношению к мировой системе EAN-13 UPS. При этом, в расчетах крупных предприятий и компаний с зарубежными партнерами, посредником должно быть государство, что опять-таки поставит необходимый фильтр между экономикой страны и финансовой системой Запада. Все эти предложенные меры позволят России, а также другим, желающим последовать этому примеру государствам, свободно и уверенно существовать вне зависимости от глобалистской финансовой системы.
    Здесь еще раз надо привести в пример опыт И.В. Сталина, когда его политическая и экономическая системы, с ориентированием строительства социализма в отдельно взятой стране, троекратно разрушили попытки установления глобалистского «Нового мирового порядка». Почему это говорится с такой уверенностью, должно понять, что глобализм не есть что-то безсистемное и не имеющее идеологии. К ХХ веку сформировались три главных идеологии строительства царства антихриста. Первая из них, колониально-капиталистическая идеология, к концу XIX столетия себя серьезно исчерпала, а потому, на смену ей пришли две другие идеологии – коммунистическая и национал-социалистическая. Причем, обе, также как и колониально-капиталистическая система, претендовали на глобальность, на захват власти над всем миром. Поэтому, когда Сталин сменил вектор от планетарного коммунизма к социализму в отдельно взятой стране, то тем нанес сокрушительный удар по антихристовым планам создания глобальной коммунистической империи. В годы Второй мировой войны Россией была сломана и другая попытка по созданию «Нового мирового порядка», но на сей раз, с помощью нацистской Германии. В период же «холодной войны», с установлением «железного занавеса» и созданием двуполярного мира, построение глобального «Novus ordo seklo-rum» стало и вовсе глубоко проблематичным. Для дальнейшего строительства царства антихриста требовалось ни много ни мало – разрушение сталинской экономической и политической системы. Что и случилось со всеми нами в конце 80-х начале 90-х годов прошлого века.
    Но, должно отметить, что отступление началось гораздо раньше рокового ХХ столетия. Сталину приходилось исправлять ошибки Русских Царей, которые они стали допускать еще с XVII века. Первой и главной ошибкой явилось их стремление (лукаво преподанное придворным окружением) по созданию глобального Православного мира. При этом предполагалось, что столица Всеправославной империи будет находиться в Константинополе. По пророчествам не только святых отцов, но и раввинов-талмудистов, завоевание Россией Константинополя будет знаком конца времен. Талмудисты учат: когда Константинополь будет отвоеван – Мошиах придет. Мессия сразу придет. Но, до прихода Мошиаха, они должны будут поэтапно овладеть Первым Римом, затем Иерусалимом, далее Третьим Римом, и наконец, Константинополем. А потом, Мессия придет.
    Попытки вовлечь Россию в «Византийскую авантюру» совершались еще в XVI веке. Ибо Царю Иоанну Грозному недвусмысленно предлагали начать крестовый поход, ради освобождения столицы Православных греков. К чести сего Монарха, он ни в малейшей степени не подвигнулся на предложения тогдашних глобалистов. Курс Царя Иоанна на строительство силь-ной Державы, которой, – чужие земли не нужны, но и своих не отдаст, – создал серьезный противовес, также претендующему на глобальность апостасийному Западу. Увы, никто из Государей Романовых не увидел, в предложении по созданию Всеправославной империи, со столицей в Константинополе, лукавого замысла глобалистов. Потому что для сторонников «Нового мирового порядка» не имеет большого значение, каким будет глобальное царство – буржуазно-колониальным, коммунистическим, национал-социалистическим, исламским, католическим, протестантским или всеправославным. Для них важно, чтобы царство это было глобальным. Потому что, для того, чтобы привести к власти Мошиаха, надо вначале привести к власти «десять царей» - марионеток, у которых будут «одни мысли». Сталин и Иоанн Грозный, ни в малейшей степени не подвигнулись на эти прилоги дьявола, потому что к этим «десяти царям» не имели никакого отношения. Они были истинными Царями.
    А потому, в деле возрождения Державы, нам нужно изучать опыт этих великих правителей, изучать опыт государственного устроения, как древней России, так и России, в лучшие периоды ее существования. Нам нужно изучать, как жил и хозяйствовал Русский народ, когда был свободен от всякого рода глобалистских химер. Основываясь на этих рассуждениях, изучая древнеславянские способы управления и ведения экономики, трансформируя их в соответствии с нынешними реалиями, ориентируясь на традиционные духовные ценности населяющих Россию народов, нашей стране удастся освободиться от зависимости международного банковского капитала, а значит стать действительно независимой державой, как то было при Царе Иоанне Грозном, как то было при последних пяти Императорах Дома Романовых, как то было при И.В. Сталине. Именно такой подход и будет являться главным условием в деле создании многополярного мира, который и явится (при ведущей роли России) серьезным противовесом в строительстве глобального царства антихриста.

«ОБ  ИСТОКАХ  И  СУТИ  ГЛОБАЛИЗАЦИИ»

    Беседа корреспондента газ. «Православный Крест» с настоятелем храма Новомучеников и исповедников Домодедовских, членом совета Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, прот. Максимом Колесником.
    – Батюшка, расскажите об истории возникновения и развития процесса глобализации. Как и когда это началось?

    – Первый глобализационный проект имел место еще в глубокой древности – это построение Вавилонской башни, когда люди объединились для реализации богоборческого плана – построить башню выше небес. Но Господь смешал языки, рассеял народы и не дал этому замыслу осуществиться.
    Кстати, интересно, что в современной культуре и искусстве прослеживается тенденция, склонность намеренного подражания древним богоборческим проектам. Например, один художник (речь идет о голландском средневековом живописце Питере Брейгеле Старшем; ок. 1525–1569, – прим. ред.) написал картину «Вавилонская башня», а в наши дни на Западе, в Страсбурге (Франция) построили огромное здание Европарламента, скопировав это изображение…
    А что касается развития: самый важный признак последних времен – это оскудение любви в людях; об этом сказал Сам Христос в Евангелии. Есть, конечно, и внешние признаки, но именно по мере утраты людьми любви, нравственности, совести все внешние процессы подходят к своей финальной стадии…
 
    – Что Вы можете сказать о технологической стороне данной проблемы?

    – Для современного мира научно-технический прогресс превратился в некоего кумира. В советское время ему поклонялись как религиозной доктрине. Но мы должны констатировать, что при видимом техническом прогрессе происходит духовный регресс. Все-таки человек создан для вечности с Богом, а тут – попытка вместо Царствия Небесного построить царство земное, где Богу нет места. Поэтому православные не разделяют трепет светских людей по отношению к техническим новшествам. Конечно, мы не против технических достижений, тех же баз данных. Например, в крупных православных книжных магазинах информация о количестве продукции на складе хранится и обрабатывается в электронном виде, и в этом есть определенные удобства. Но когда речь идет о человеке, о повсеместном и безальтернативном внедрении сквозных идентификаторов личности и поголовной чипизации людей, – то с таким «техническим прогрессом» нам не по пути.
    Причем современные процессы и прогрессом-то трудно назвать, потому что наблюдается развитие только некоторых узких областей науки. Можно отметить печальный факт: наука превратилась в служанку бизнеса – она обслуживает интересы не народа, и на примере ХХ века это очевидно. Сколько было ученых, которые делали великие открытия и изобретения, но их разработки скупались, патентовались и предавались забвению, а некоторые ученые загадочным образом внезапно умирали!
    А эти разработки – по энергетике, например, изобретения Николы Тесла, холодный ядерный синтез Филимоненко, или – по совершенствованию производства и госпланирования, допустим, система ОГАС академика Глушкова (ОГАС – Общегосударственная автоматизированная система управления хозяйством – нереализованный проект математика, кибернетика В. М. Глушкова по созданию автоматизированной системы управления экономикой СССР. – Прим. ред.) – могли реально улучшить хозяйственную жизнь страны и быт человека. Однако «хозяева денег» этого испугались. Поэтому настоящий прогресс тормозится, сдерживается, а навязывается лишь то, что способствует монополии власти денег, тотальному контролю над человечеством – компьютеризация, цифровизация, чипизация, биоинженерия…
    Интересно еще заметить про технический прогресс, что современные ученые – при нынешнем уровне развития нашей цивилизации – удивляются некоторым находкам и технологиям древности, невероятным достижениям, относящимся еще к допотопному периоду. А мы знаем, что с этой цивилизацией произошло и кто из нее выжил – единственное семейство праведника Ноя. Следовательно, подобный «прогресс» Господу Богу не угоден, вплоть до уничтожения обезумевшего человечества (потому что ожидать покаяния от допотопных людей уже не приходилось).
    Так что с христианской точки зрения технический прогресс без духовного служит только погибели человека. Если мы отрываем его от нравственности, то получается, что определенные узкие группы «хозяев денег», «князей мира сего», которые стремятся стать хозяевами и душ человеческих, используют его в своих корыстных целях, чтобы поработить остальное человечество и утвердить свою жесткую монополию. Поэтому вопрос о глобализации – не только экономический и политический, но и духовный.
    Кстати, возвращаясь к истории глобализационных процессов: как созвучны современные тенденции с попыткой – слава Богу, неудавшейся – построить новый мировой порядок в прошлом веке! Если сравнить речи некоторых лидеров революции 1917 года и то, что высказывается сейчас, – ой, как все похоже! Вот, Ленин сказал: «Социалистическая экономика – это строжайший учет и контроль».
    А разве сейчас цифровая экономика вводится не с той же целью тотального контроля и учета? И «интернационал» – синоним глобализации. Есть распространенное понятие – «коммунистический интернационал», но есть и менее употребляемый по известным причинам термин – «финансовый интернационал». Эта структура гораздо древнее, сплоченнее и представляет собой фактически катализатор современных глобализационных процессов. Но не стоит смешивать искусственный процесс глобализации с естественным процессом интеграции.

    – Расскажите, если можно, подробнее. Кто стоит у истоков глобализма, кому это нужно?

    – В древности почти во всех народах порицалось ростовщичество, вплоть до смертной казни в некоторых странах, – потому что это разъедало государство изнутри. И по церковным канонам строго осуждается ростовщичество и лихоимство. Не зря в Апостольских посланиях написано, что сребролюбие – не просто грех, а корень всех зол (1 Тим. 6, 10). Со временем поклонники мамоны, золотого тельца, создали свою ростовщическую империю, легализовали ростовщический бизнес, сменив вывеску на «банкиров». И сейчас, в частности в нашей стране, эти банки пытаются встать выше государства и опустить его до уровня «оказания услуг». Они лоббируют закон, чтобы новые электронные документы (вместо паспортов) выдавало не государство, а банки. И биометрию кто хочет собирать? Центробанк! Вот откуда растут ноги современных процессов глобализации – их истоки именно в финансовой сфере.
    Но тут надо определиться с понятиями. Современная «экономика» уже утратила свой изначальный смысл – хозяйственная деятельность человека, направленная на удовлетворение насущных потребностей. Она превратилась в обозначенную еще Аристотелем хрематистику (от др.-греч. – «обогащение»; термин, которым Аристотель назвал науку об обогащении, искусство накапливать деньги и имущество, накопление богатства как самоцель. – Прим. ред.), т. е. накопительство, спекуляции, служение богатству, сродни ветхозаветному поклонению золотому тельцу.
    Кстати, где в Священном Писании еще встречаются три шестерки, кроме Апокалипсиса? У ветхозаветных иудеев, которые получали дань золотом именно в таком количестве. И Сам Христос к таковым лихоимцам применил даже силу, изгнав их из Дома Божия. А современным людям стяжание и финансовые спекуляции преподносятся как норма уже со школьного возраста. Так вот, Иерусалимский храм был разрушен, но финансовая ростовщическая сеть иудеев никуда не делась и по сей день. Такая предыстория.

    – Почему этот курс навязывается России? Есть ли у нас альтернатива? Какова роль нашей страны во всех этих процессах?

    – Навязывает нам чуждые ценности глобальный финансовый интернационал. В последнее время чуть ли не каждый день в спешном порядке появляются глобализационные законы – такое ощущение, что у них время ограничено и они хотят успеть закабалить Россию, превратив ее в электронный концлагерь. Многими наша страна и Америка рассматриваются как два центра противостояния, но это не совсем верно. Ведь США как государства уже практически сто лет не существует. Как сказал один современный историк, Америка превращена в кластер транснациональных корпораций. И сейчас этот кластер на последнем издыхании. А по всем происходящим событиям получается, что Россию избрали новой глобализационной площадкой. Весь мир уже устал от тирании США как злого жандарма, и, возможно, теперь на роль нового – «доброго» –жандарма готовят именно нашу страну.
    Хотя, казалось бы, другие страны в электронных технологиях более продвинуты, однако там на законодательном уровне запрещено создавать единую базу данных граждан – со ссылкой на угрозу суверенитету государства, по соображениям стратегической безопасности. А у нас почему-то наоборот – такая опасность полностью игнорируется, и всю эту систему торопятся внедрить и запустить. К этой единой базе данных не будет полного доступа даже у чиновников – только у хозяев, которые смогут отслеживать и по своему усмотрению отключать от жизнеобезпечения всех нелояльный людей, причем в автоматическом режиме. «Наш» Центробанк, хоть и называется официально ЦБ РФ, но он не подконтролен правительству России, а фактически является филиалом западной финансовой структуры. Для него указы президента – не закон. Поэтому можно констатировать, что с 90-х годов Россия превращена в колонию, и у нас не столько правительство действует, сколько либеральная колониальная администрация.
    Наша страна на глобальной политической арене всегда выступает в качестве миротворца; сейчас мы тушим пожары, которые раздувают США по всему миру, и являемся Удерживающими мир от сползания в хаос; и это сегодня видят даже многие благоразумные иностранцы. Но с внедрением цифровой экономики уничтожаются основы государства, из нашей страны пытаются сделать пилотный проект по обкатке нового мирового порядка в виде глобального электронного концлагеря.
    Один политик верно заметил, что человека легко запутать фактами (чем занимаются СМИ), но если он понимает тенденции, то его ввести в заблуждение очень трудно. Христианин, который в своем миропонимании отталкивается от Священного Писания, данного Богом, различает добро и зло и видит происходящее в мире по-духовному.
    Чтобы определиться с альтернативой, мы должны ответить на вопрос: кто за этим стоит? – Глобальный финансовый интернационал, транснациональные банки и корпорации, либеральные космополиты банковской национальности с обрезанной совестью. Исторически ядро ростовщической системы составляли иудеи, потом к ним примкнули протестанты. Многие знакомы с трудом Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», но мало кто читал другие книги, посвященные изучению духовной составляющей современной финансовой системы, например, Вернера Зомбарта «Евреи и хозяйственная жизнь»...
    Находясь в любой стране, они занимают различные должности, но их цели – клановые глобальные. Мы это четко видим в России, когда некоторые чиновники и министры делают шаги, особенно в экономике, которые явным образом разрушают нашу страну, подрывают суверенитет, сдерживают развитие в угоду глобализационным целям. Их «хозяева» действуют из-за границы, скрыто. Они – словно хищники, которые впрыскивают в жертву яд и ждут на расстоянии, пока он разложит добычу изнутри.
    А чтобы наша страна могла этому сопротивляться, она должна быть сильной и крепкой Державой – прежде всего духовно. Невозможно построить мощное государство без духовной основы. Вот, Советский Союз пытался быть сильным государством, но что из этого вышло – не имея духовного фундамента, он быстро распался. Один из революионных лидеров, Троцкий (Бронштейн), откровенно заявлял:«Россия – это хворост, который мы бросим в костер мировой революции». Эти люди, захватившие власть в стране в результате переворота, устроили геноцид Русского православного народа.
    Верно недавно заметил про революционеров один депутат, на которого обрушилась волна либеральной истерики, – «выскочившие из-за черты оседлости с наганом». Вспоминаются труды Гумилева, писавшего про государство-химеру Хазарию как антисистему, в которой меньшинство поработило большинство. Но разве начиная с 90-х годов (как и в 1917-м) у нас в стране не то же самое происходит? Только теперь геноцид Русского народа осуществляется уже скрыто и плавно. Т. е. к власти в России в 90-х пришли правые глобалисты, наследники левых глобалистов, уничтожавших ее и Русский народ с 1917 года.
    Также уместно вспомнить объяснение либеральной истерии по отношению к Сталину, который, как полагают некоторые историки дважды нарушил планы глобализаторов: когда вместо усиления «костра мировой революции» стал строить в СССР социализм в отдельно взятой стране, а также сломал хребет Гитлеру. Но мне кажется, что Сталин не дважды, а трижды нарушил планы глобализаторов, еще раз – когда после окончания войны не сдал суверенитет нашего государства под глобальную финансовую зависимость и отверг Бреттон-Вудскую финансовую систему, по которой доллар ФРС становился мировой валютой.
    Многие ошибочно называют эту валюту долларом США, но у США уже более ста лет нет своей валюты – ФРС является частным финансовым институтом, у которого занимают деньги США. Президент Кеннеди пытался вернуть финансовую систему под контроль, начав выпуск долларов именно США, но был за это убит в 1963 году. Все страны мира имеют внешние долги, но не друг перед другом, а перед транснациональными банками, которые превращаются во властелинов мира.
    Кстати, еще одна параллель. Троцкий, после того как его выслали из России, написал книгу «Преданная революция: что такое СССР и куда он идет?», в которой приписывал своей власти два больших достижения – уничтожение Церкви и разрушение семьи, и критиковал последующее «отступление от революции». А разве сейчас не то же самое происходит посредством ювенальной юстиции, опять же, глобалистической наднациональной программы?!

    – А что Вы можете сказать о религиозной подоплеке?

    – Как и в 1917 году, власть – в руках не атеистов, а богоборцев. Атеизм – религия масс, для простого народа.

   – Почему же сатанинские, богоборческие силы смогли захватить исконно православную Россию?

    – Объясню на простом житейском примере. Если организм здоров, то, сколько бы вокруг ни было болезнетворных микробов, он не заразится. А если иммунитет ослаб, то и от незначительного количества микробов человек заболевает. То же самое происходит с государством: если народ руководствуется в своей жизни заповедями Божиими, стоит на нравственном фундаменте, то такой народ будет тверд на своем пути и никакая внешняя сила не сможет его поколебать. Поэтому, как говорится, не враг силен, а мы слабы! Но православному христианину не столько нужно бояться антихриста и его воцарения, сколько ожидать пришествия Христа. Если Бог с нами, то кто против нас?!
    Все от нас зависит, от нашего покаяния. Кто-то считал, что петровские времена с их реформами были предантихристовыми; кто-то на ленинскую богоборческую власть так думал, и, действительно, многое было похоже – и междоусобные войны, и гонения на Церковь. Безусловно, за последний век темпы апостасии невероятно ускорились – то, что раньше происходило столетиями, совершается теперь за десятки лет. Сейчас в течение года общество так сильно меняется, к сожалению, не в лучшую сторону – в первую очередь в духовном смысле, что «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле» (Лк. 18, 8). Тем не менее, как в годы богоборчества Господь сохранил в народе корень веры, так и в оставшееся время, мы верим, врата ада не одолеют Церковь.

    Мне запомнилось стихотворение Николая Зиновьева:
 
Как ликует заграница
И от счастья воет воем,
Что мы встали на колени.
А мы встали на колени
Помолиться перед боем… 

    Сейчас многие люди, и в том числе молодежь, пресыщены потребительской идеологией, этим насаждаемым культом поклонения золотому тельцу. Так что у нас не все потеряно! Даже в либеральном гнезде хрематистики – Высшей школе экономики – были поражены высокому проценту положительных ответов в опросе на тему самопожертвования ради защиты Отечества. Да, у России свой путь. Мы не можем слепо кому-то подражать. На нас, Русском православном народе, – бремя нести свет Христов миру.
    – Батюшка, а вот непосредственно о глобализационном закабалении… Сначала верующие выступали против идентификационных номеров, потом – против карточек, с 2017 года – против биометрии. Что это за процедура (сдача своих уникальных, Богом заложенных данных в единую базу), чем она опасна именно с духовной, мистической точки зрения?

    – Чтобы перейти к этой теме, надо проследить общую цепочку событий. Если нам сейчас скажут: «Люди! Давайте мы устроим в мире концлагерь, где вы будете рабами, а мы – узким классом господ, которые будут всем владеть», – то, конечно, никто не согласится. Поэтому план глобалистов реализуется постепенно, – причем так, чтобы государствам и людям это казалось естественным процессом.
    Впервые в нашей стране народ насторожился и проявил разумное противление (ведь не со всем мы должны соглашаться, что навязывается), когда стали вводить ИНН. Хотя тут не стоит впадать в крайности – одно дело, когда у предприятия как организации для обработки данных есть свой регистрационный номер, но когда каждому человеку присваивается номер как в концлагере – это недопустимо…
    Далее пошло внедрение электронных карт. Сейчас людей уже к ним приучили и потом скажут: «Но ведь карту можно потерять, ее могут украсть…» И под благовидным предлогом защиты наших данных следующим этапом предложат «естественное» решение проблемы – электронную метку, чип вживить в человека. Вот это уже, наверное, точка невозврата. Мы должны понимать конечные цели. В цифровой экономике все процессы взаимосвязаны: номера, карточки, биометрия, чипы.
    У Святых Отцов есть сравнение: диавол – обезьяна Бога, он сам ничего не может творить, а только искажает то, что сотворено Богом. Так и в деле глобализации – враг стремится подменить Божий мир виртуальным, который еще больше, чем материальный мир, удаляет человека от духовного и где все будет под вражиим контролем. Присвоить вместо имени, данного Богом человеку, уникальный номер, который с рождения до смерти будет неизменным. Далее – идентификация личности, создание виртуального двойника человека со всеми его внешними и внутренними параметрами, внесенными в электронную систему, единую базу данных, ключом к которой и послужит уникальный номер.
    Биометрия – это информация, которая уникальна для каждого человека, это один из вариантов идентификации личности. Она, как и номер, будет ключом к сведениям о личности человека, находящимся в единой базе данных. Но новый миропорядок создается не просто как некий экономический или политический строй – это именно новая система, в том числе идеологическая, духовная, сутью которой является богоборчество. Те, кто стоит за исполнителями планов, – это, без преувеличения, сатанисты.
    Приведу примеры: в США в некоторых вузах для элиты есть закрытые клубы, основанные на сатанинских культах. Например, «Череп и кости» при Йельском университете (г. Нью-Хейвен). И почему-то многие высокопоставленные лица Америки выходят именно оттуда. Еще пример – закрытая вечеринка для богатейших людей в местечке «Богемская роща» (Калифорния). Один из присутствовавших заснял ее на скрытую камеру – так там проходят сатанинские ритуалы!
    То есть, за глобализационными нововведениями стоят структуры откровенно богоборческие. Это будет не просто какой-то новой электронной системой. К тому же мы знаем из Откровения апостола Иоанна Богослова, что всех будут принуждать поклониться зверю. Причем антихрист придет в мир в маске великого миротворца: единое мировое государство, единая мировая религия, единая мировая валюта – все ради мира во всем мире… Но для этого сперва надо мир разрушить и посеять хаос, чтобы издыхающее человечество согласилось на все ради мира и спокойствия. Раньше были лозунги: «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» и «Вся власть Советам!» А сейчас – «Еретики всех стран, объединяйтесь!» (экуменизм) и «Вся власть банкирам!» (глобализм).
    И вот, в эту оккультную систему, эту единую базу данных сам человек сдает себя и свои уникальные, Богом заложенные в него характеристики – какой-то мистический символ в этом тоже есть. На языке глобализаторов это называется создание электронного аватара (двойника) человека, и информация, хранящаяся в нем, будет гораздо важнее, чем реальный человек. Это, опять же, пародия на Божие Царство, только на земле. Получается, принятием этой системы – с номером, карточкой, биометрией, чипом – человек отрекается от мира, который создал Господь, и добровольно входит в мир, который создал человек. Вот, в Откровении Иоанна Богослова как сказано про «666»?
    Что это число – «человеческое». И, например, на штрих-кодах три шестерки с технической точки зрения ничем не обусловлены – обычно бывает начальный, стартовый код и конечная, контрольная сумма, а посередине полоска абсолютно не нужна. К тому же удивительным, тоже никак не объяснимым образом эти три полоски – в начале, середине и конце – «совпадают» с кодировкой числа «6». С точки зрения случайности или логики этого не может быть, что говорит о целенаправленном внедрении трех шестерок. Мы видим попытку приучить человека к этому числу.

    – У Вас такие нерядовые знания в этой области, батюшка! А как Вы пришли к пониманию темы глобализации и как сейчас совмещаете эти взгляды со священническим служением? Вас не обвиняют в «политизированности»?

    – После школы я поступил учиться на программиста и получил красный диплом. Соответственно, тема компьютеров и баз данных мне знакома не понаслышке. Впервые я стал задумываться о смысле глобализационных процессов, когда на одном из старших курсов писал реферат на тему «Биржа». Она и в 90-е годы уже была частично компьютеризирована, соответственно, и тема экономики перекликалась с программированием.
    Так вот, когда я начал читать литературу – даже в те времена говорилось, что на бирже в основном проводятся спекулятивные операции и реального товара продается-покупается менее 5%! Тогда я удивился: что же это получается – реальный мир, современную экономику – превратили в спекуляцию?!
    Параллельно с 16-ти лет я начал регулярно ходить в храм и узнавать духовную сторону жизни – вот тогда у меня сложилась цельная картина мира. Многие светские люди интуитивно понимают, что мир движется куда-то не туда, что-то мы теряем, куда-то нас загоняют… Но у них нет духовного фундамента! А когда с точки зрения веры на это смотришь, то сразу все становится на свои места. Мне в жизни запомнился один юноша, не имевший высшего образования, но дававший невероятно мудрые ответы, раскрывавший суть вещей – потому что он был православным. Вот какую мудрость дает Господь Своим верным рабам! Поэтому и важно хранить веру и благочестие, особенно в наше время, – чтобы видеть расставленные по жизни ловушки, в том числе глобализаторов.
    Потом я стал изучать историю, собирать по крупицам ее духовное осмысление. Запомнились очень интересные патриотические книги митрополита Иоанна (Снычева), открыто писавшего о богоборческих планах иудеев, предки которых отвергли истинного Мессию Христа и теперь вместо Царства Небесного ожидают своего земного царя, машиаха-антихриста. Тогда еще больше стал понимать, на каком этапе мы сейчас находимся. Также вспоминается его предшественник по кафедре митрополит Антоний (Мельников), написавший протоиерею Александру Меню открытое письмо «Постовой Сионизма», в котором раскрывается православное отношение к талмудическому иудаизму, противоположному ветхозаветному...
    Что касается «политиканства», взаимодействия Церкви и общества, то считаю, когда мы видим, что мир вокруг забывает Бога, живет не по-христиански, то Церковь не должна молчать, но – говорить правду Божию. И сейчас нельзя сказать, что Церковь молчит (хотя многим хотелось бы более открытого и четкого ее гласа). В частности, появились соборные решения относительно вопросов глобализации, есть однозначная позиция Церкви по проблеме идентификации личности, что обязательно должна сохраняться альтернатива электронной системе учета. Нам не заповедано быть пассивными, в Апостоле написано: «…и обличай…» – беззаконие!
    Христианин не должен впадать в крайности – ни в пассивность, ни в теплохладность, ни в безразличное молчание, которые нам сейчас навязывают под видом толерантности, терпимости ко греху, – ни в дух сектантства, когда тема о конце света ставится во главу угла и вместо спасения души люди борются уже не столько с грехом, сколько с внешними проявлениями и носителями зла. У верующего человека при рассмотрении темы глобализации, с одной стороны, конечно, имеется печаль о нашей стране, но в то же время – понимание, что мы стремимся к Царству Божиему.
    А паника, истерика, уныние – признак того, что человек возложил большие надежды на земное, а это обрекает его на несчастье и в этой жизни, и в будущей. А тот, кто стремится в Царство Божие, которое внутри нас есть, тот и на земле получит все потребное. Запомнился такой показательный эпизод в житии одного из новомучеников: когда он пребывал в заключении, тюремный надзиратель как-то сказал: «У меня такое ощущение, что не он сидит за решеткой, а я! Он всегда такой радостный и спокойный, а у меня на душе постоянно мрак, прям кошки скребут». Так что вот в каком направлении надо прилагать свои основные усилия. А других обличать правильно будет, когда ты сам живешь по-христиански, в себе победил грех.

    – Но ведь особенно сложно бороться с личным грехом, когда одновременно происходит и массовое порабощение глобализацией… Что можно пожелать в завершение беседы нашим читателям и всем православным христианам?

    – Глобализация – это наша общая болезнь. Напрасно думать, что людям тайком внедрят чипы и тогда сразу все погибнут. Мы погибаем, когда живем греховно. Ведь Сам Христос, говоря о кончине мира, о чем нас предупреждал? Не столько о карточках и чипах, но: «Берегитесь, чтобы сердца ваши не отягчали…» (ср.: Лк. 21, 34) – чем? Объедением, пьянством и печалями житейскими. Современный мир готовят к приходу антихриста каким образом? Чтобы он по духу был сродни антихристу. А если народ станет хранить веру, то дух глобализма, дух мирового порядка будет чужд людям и они его не примут. А когда люди забудут о духовной жизни, начнут искать рай на земле, стремиться к удовольствиям, тогда-то такие люди уже будут духовно готовы к явлению сына погибели, и он придет. Поэтому время пришествия антихриста зависит не столько от глобализаторов, сколько от нас. Пока есть надежда на покаяние в народе, Господь будет отодвигать события, описанные в Апокалипсисе.
    Поэтому мы, конечно, должны говорить и обличать то, что происходит сейчас в мире, и видеть, какие силы стоят за глобализационными процессами, каковы их конечные цели – ведь строится именно антихристианское царство, которому мы обязаны противостоять. Но при этом мы не должны забывать о нашей главной брани – борьбе с грехом, без победы над которым мы не сможем достигнуть Отечества Небесного. [32]

                Беседовала Анастасия Державина.


ОПЫТ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА

             «ОРГАНИЗАЦИОННОЕ ОРУЖИЕ ВОДЯНОВА»

    Четверть века назад, на строительстве Калининской АЭС в 1982 году, русско-советская наука сделала эпохальный прорыв. Была создана и проверена в действии организационная система «Компас», по сути дела превратившая коллектив строителей в некое интегральное «Мы», способное самоотверженно трудиться ради достижения общей цели. Увы, позднесоветские верхи не заметили эпохальной инновации. Но вот, спустя много лет, прежняя технология снова вторгается в нашу жизнь, получая второе дыхание с развитием компьютеров и программного обеспечения. Дело продолжает создатель "Компаса" Валерий Водянов. Его оргтехнология должна послужить делу создания и нового государства в будущем Русском союзе, и новому менеждменту на предприятиях страны, которая спустит позорный бело-сине-красный флаг, вновь подняв алое знамя.
            «Труд всему голова или гениальная простота»
    Труд – всему голова. Богатство вторично. Оно создается трудом. На необитаемом острове можно погибнуть на горах золота, а труд тебя спасет. Советский Союз, поставив во главу своего общественного устройства труд и творчество, делал немало для того, чтобы создать эффективные сообщества тружеников. В идеале предприятия и организации должны состоять из людей, любящих свое дело, неравнодушных, работающих с полной отдачей, предлагающих улучшения процесса на каждом шагу.      
    Задача не из легких. В СССР львиная доля собственности перешла в руки государства, под управление бюрократического аппарата. Работники оказались отчужденными от собственности, как и в капитализме – только на место капиталистов-владельцев фабрик-заводов заступило государство. Как же в таких условиях побудить людей труда работать неравнодушно, на общее благо? Как избежать дрязг и распрей внутри управленческого аппарата? В Советском Союзе перепробовали множество социальных технологий. И потогонную систему Тейлора (за нее ратовал Ленин), где рабочий превращается в живой автомат, подчиняющийся командам управленцев. И прямое принуждение, и социалистическое соревнование с возвеличиванием самых трудолюбивых. И НОТ – научную организацию труда. И массовое движение изобретателей да рационализаторов. И множество форм материальной заинтересованности вкупе с рабочим самоуправлением.
    Внутрихозяйственный хозрасчет, бригадный подряд, комплексные бригады на сдельном принципе организации работы с начислением заработков по коэффициенту трудового участия. Впрочем, все это требует отдельной книги. Смысл же усилий состоял в том, что работники в совокупности знают о производстве гораздо лучше, чем менеджеры, видят множество возможностей поставить дело лучше и эффективнее. Если превратить коллектив в одно мыслящее "сверхсущество", то организация покажет чудеса производительности.
    В 1982 году Валерий Водянов, специалист по организационным технологиям, внедрил на строительстве Калининской АЭС свою систему «Компас». Еще не имея в распоряжении ни доступных персональных компьютеров, ни интернета и корпоративных информсетей, Водянов использовал гениально простые методы. Во-первых, так называемую «бизнес-гармонь» – паспорт каждого работника, куда он записывает, что он и для кого делает, а также – кто и что делает по его заказам. В одной графе, проще говоря – заказчики, в другой – подрядчики. И такие «бизнес-гармони» ввели для всех – от начальников до самых низовых работников. Одновременно каждый может поставить оценку своим подрядчикам. Скажем, строитель в своем паспорте выставляет оценки всем, кто обеспечивает ему процесс: тем, кто дает бетон, налаживает технику, роет траншеи, трубы кладет, стряпает пищу. Соответственно, получают оценки и поставщики управленческих услуг – бригадиры и начальники. И точно так же, деятельность строителя оценят все, кто с ним связан. Начисленные плюсы и минусы выводятся на общий рейтинг-экран, где есть все – от самых главных управляющих до рядовых сотрудников. И там видно, кто и как наработал за прошедший месяц. Причем оценки выставляются не произволом начальства, а как бы общим разумом всего коллектива. В случае с Калининской АЭС то был просто большой лист ватмана, а не громадный жидкокристаллический дисплей.
    Но Водянов пошел дальше и убедил руководство стройки ввести еще один механизм циркулирования информации: денежный. Проще говоря, каждый работник получал в распоряжении небольшую сумму из фонда материального стимулирования. Сам на себя он потратить ее не мог, но зато мог поделить ее и направить тем, кто, по его мнению, работает хорошо и помогает ему, работнику, делать свое дело. Например, нравится рабочему Иванову, как вертится его бригадир, простоев не допускает – и он ему пять рублей начислит. (Берем еще советские масштабы цен, когда зарплаты колебались в пределах от 60 до 300 рублей в месяц). Хорошо укладчик бетона Вася вкалывает, не партачит – и ему энное число рубликов человек начислит. А захочет – и самому директору чего-то отправит, если сочтет, что он хорошо стройкой руководит. Начали таким образом распределять сначала 5 процентов фонда оплаты труда, потом – больше. И – чудо свершилось!
    - Сначала был период небольшой неразберихи, - рассказывает Валерий Григорьевич Водянов. - Но затем люди стали поощрять тех, кто работает хорошо. И передовики стали получать по две-три зарплаты, а халтурщики – лишь самый минимум. Причем все видели итоги своей деятельности и ее оценку на общем экране. Видели бы вы, как тогда пошла стройка!
    То есть, читатель, организация заработала как большое надчеловеческое существо, как интегральная сверхличность. Все работники предприятия стали участниками внутрикорпоративного рынка. Хочешь хорошо зарабатывать? Будь полезен окружающим, хорошо выполняй их заказы. Теперь уже не только воля начальства, а общий разум выделял самых лучших и выставлял на всеобщее обозрение нерадивых и ленивых. По сути дела, Водянов давал СССР социально-экономическое «чудо-оружие». Система могла применяться на стройках и заводах, в научно-исследовательских институтах, редакциях и даже министерствах. Но нет пророка в своем отечестве. Путь Валерия Григорьевича не устилают розы. В позднем СССР бюрократия стала самодовлеющим суперорганизом-големом, которому не нравилось, что кто-то сможет организовать процесс наказания-поощрения помимо его воли. К тому же, в рамках "Компаса" подчиненнвые оценивали работу начальства – а это оказалось по вкусам далеко не всем обитателям больших кабинетов. А еще близилась эра большого раздела советской страны. В общем – и это отдельная история – Водянова и гонениям подвергали, и звали на большие энергетические стройки, как желанного носителя прогрессивных перемен. Выступал в защиту смелого новатора в 1988-м и Александр Проханов.
              «Когда частная собственность - не панацея»
    В конце 80-х СССР вступил в полосу крушения. Власть над умами захватила полоумная интеллигентщина, неспособная даже мыслить логически . Через СМИ в мозги народа вбивалась примитивная мысль: работники при социализме трудятся плохо, какие бы системы организации работы не изобретали. Мол, социализм – все-равно, рабовладение, где нужен надсмотрщик над тружеником. Но есть, мол, панацея – приватизация. Дескать, едва лишь предприятия окажутся в частных руках, как все чудесным образом переменится. Подспудно демократическая интеллигентщина презирала тружеников, считая их презренным быдлом, и по сути дела уповала на то, что работать его заставит палка нового надсмотрщика – только уже частника. И еще – страх лишиться работы и впасть в нищету.
    Вскоре мечта демшизоидной образованщины сбылась. Все отняли и переделили. На место государства пришли доморощенные мистеры Твистеры, единоличные и акционерные частные владельцы. Наемные работники стали почти бесправным стадом для "высшей расы" топ-менеджеров и хозяев приватизированных предприятий. И тут же выяснилось, что производительность труда в РФ упала по сравнению с советской, не говоря уж о производительности в транснациональных корпорациях, в Индии и Китае. Что рационализаторские предложения и технические инновации у новых частников идут хуже, чем в СССР. Что россиянские менеджеры не справляются с управлением. Оно и понятно: массы наемных работников не испытывают никакого желания самоотверженно, с выдумкой и огоньком трудится на тех, кто считает их быдлом. На фига приносить дополнительные прибыли тем, кто использует полученные доходы на свои роскошные виллы с яхтами, а рабочим кидает лишь жалкие крохи? В РФ началась «холодная гражданская война» между наемными работниками и хозяевами. Подчас, кстати, наемные работники гораздо лучше видят возможности для повышения успешности предприятия. Помнится, автору сих строк пришлось общаться с представителями профсоюза авиатехников «Аэрофлота», в то время попавшего под власть Березовского и его людей. Так вот: простые работяги предлагали отличные решения насчет того, как сократить накладные расходы, где лучше покупать запасные части и т.д. И как они в этом отличались от «березовых начальников», озабоченных совершенно другим!
    Без восстановления нормальной трудовой этики, без возрождения статуса честного труда и задействования энергии миллионов наемных работников никакой подъем РФ из руин невозможен. Тем паче, что в развитых странах Запада и Востока начался вполне советский процесс: разработка и внедрение технологий нового менеджмента. Там, где в процесс оного вовсю включаются и наемные работники. В них стремятся пробудить сопричастность делу корпорации, раскрепостить их творческие способности...

«Менеджмент тотального качества – знамение времени»

    - С 2000 года международные организации сертифицируют отнюдь не качество выпускаемой продукции. Это забота заказчиков. - рассказывает Валерий Водянов. - Внимание обращено на качество управленческой системы, на задействование личностного фактора персонала. Триумфально распространяется повсеместно целая философия TQM, что переводится как менеджмент тотального качества. Многие страны принимают TQM в качестве национальнй доктрины развития. Человечество выходит на новый управленческий и даже социальный уровень. Красиво и заманчиво!
    Скажем больше, читатель: вслед за разрушающейся на наших глазах Индустриальной эпохой идет новая эра, которую называют то когнитивной эпохой, то Нейросоцем, то Антропной (человеческой) фазой. В ней главной движущей силой становятся творческие способности людей и их способность создавать творческие сообщества с высокой интеграцией. По сути дела – коллективные разумные существа.
    Высокая гуманитарная технология Водянова (равно как и иной русско-советский «хай хьюм») и есть бросок к созданию мыслящих творческих корпораций, сверхличностей. Но тот же процесс, только при гораздо большем финансировании и внимании частного бизнеса, идет и в развитом мире. Там развиваются корпоративные информсистемы (КИС) типа ERP (планирование ресурсов предприятия), так называемый проджект-менеджмент – управление проектами.
    Привыкшие подражать во всем Западу, наши начальники стали перенимать импортные КИСы. За каждый из них выкладывается подчас по 30 миллионов долларов. И тут выяснилось, что они ... не работают.
    - Проджект-менеджмент называли управленческим открытием ХХ века, - считает В.Водянов. - В лучшем случае он существует только в виде сетевых графиков и их расчетов, что готовят «асушники»- компьютерщики. Как правило, они плохо знают технологию производственных процессов, а потому плоды их труда предназначаются только для начальства и до рядовых работников не снисходят. Потому конкретные исполнители работ (обычные сотрудники, их группы и бригады) вынуждены организовываться сами по себе. Поэтому в реальности хваленые КИСы работают плохо, их внедрение приносит не сокращение, а раздувание управленческого аппарата. Какой смысл покупать дорогие программные комплексы типа «Primavera», «Open Plan», «Artemis», «Spider», «MS Project» и другие, коль мы не знаем, как обеспечить их качественными исходными данными с рабочих мест конкретных работников? Как правило, рядовой персонал начинает заниматься отписками или просто прячет исходные данные. В жизни внедрение КИСов занимает годы. Высшие управляющие при этом продолжают пользоваться бумажными отчетами, не в силах самостоятельно работать с корпоративными данными. И – тонут в бумагах! Подчиненные по-прежнему тратят половину рабочего времени на то, чтобы «выбить» из начальников нужные решения, а они оказываются несогласованными друг с другом. А сетевые графики, как правило, живут до первой планерки, когда намеченные сроки начинают лететь ко всем чертям.
    В тех же США 84 процента проектов по информатизации корпораций кончаются сорванными сроками, невероятным перерасходом средств, а 30 процентов – вообще ничем не заканчиваются... Но не все так мрачно. Русские и здесь нашли свой путь, вырываясь вперед в мировом масштабе.

Вторая жизнь «Компаса»

    Валерий Водянов предложил путь из тупика: соединить огромные потенциальные возможности копоративных ИТ-систем с организационными находками "Компаса" 1982 года. Неимоверно возросшие возможности компьютерной техники помогают без особого труда сводить воедино бизнес-паспорта работников и заполнять общий рейтинг-экран. Как это делается – извините, секрет фирмы.
    В 2005 году Водянов, поступив на работу в «Московскую объединенную энергетическую компанию» (МОЭК), внедрил свой обновленный «Компас» на районной тепловой станции № 45. Результат трехмесячного опыта превзошел все ожидания.   
    Откроем материалы заседания маститых экспертов по итогам эксперимента. Среди них – автор учебника по системам «MS Project-2002» и – «2003» В.Богданов из корпорации «Майкрософт», главный эксперт департамента по управлению персоналом РАО «Единая энергосистема» С. Мищеряков, главный инженер компании «Русские инновационные технологии» (при «Газпроме») А.Новиков и другие. Перед ними держит слово рабочий человек: бригадир ремонтников В.Сергушин. Он говорит с гордостью и достоинством:
    «Почему мы должны быть хуже передовых японцев или американцев? Я убежден, что мы нисколько их не хуже... Просто за последние годы увлеклись самокритикой и сами себя слишком заплевали...»
    Сергушин рассказал, как с помощью новой системы из множества бизнес-паспортов работников рождаются полноценные сетевые графики бизнес-процессов, как люди зарабатывают личные рейтинги на коллективном экране – в зависимости от полученных ими премий. Какая это отличная штука – персональные фонды премирования у каждого сотрудника, от начальников до рядовых рабочих. Как замечательно работать в условиях внутрикорпоративного рынка, настоящего «капитализма с человеческим лицом». А когда менеджер из РАО «ЕЭС» спросил: «А разве рабочие наши достаточно владеют компьютерами?», Сергушин ответил:
    - Что тут сложного? Сегодня компьютеры и программное обеспечение позволяют все это делать достаточно легко. Чтобы освоить электронную систему документооборота, вполне достаточно знаний средней школы...
    ...Наши сложности перехода на рыночные правила состоят в основном в морально-психологической перестройке нас на прозрачную работу. Здесь нужна личная воля высшего руководства. А рабочему классу в рыночных правилах работать проще. Понятнее.
    Более того, рабочему трудиться становится выгоднее. Легче и приятнее свою зарплату зарабатывать по единым и понятным правилам, чем выпрашивать ее у начальства.
    ...Этот внутрикорпоративный рынок заставляет мастеров и прочих начальников на всех уровнях крутиться во много раз быстрее, ответственнее, четче и качественнее. ...Рынок, по существу, отменяет крепостничество.
    ...Если дать мне (да и любому российскому «бизнес-работяге») нормальные условия работы (хороший инструмент, сырье и не дергать во время работы), я с удовольствием посоревнуюсь с любым немцем или японцем.
    ...Я наш рейтинг-экран показывал своим родителям, жене и даже своему маленькому сыну. Мне за свой труд не стыдно. А кто меня знал и, тем более, уважал – до рейтинг-экрана? Да никто. Я – реальный созидатель, в центре капиталистически расцветающей Москвы – на правах безмолвной бизнес-золушки! Нет, теперь и у меня появилась возможность показать себя и сравнить с другими...
    Начальник из РАО «ЕЭС» с некоторым пренебрежением говорит: дескать, вряд ли все рабочие тепловой станции так же глубоко разбираются в управленческих проблемах. И тут слово берет слесарь контрольно-измерительной аппаратуры И. Ховрошечкин. Дескать, не надо нас считать тупицами. Мы ведь журнальные статьи о современном управлении теперь читаем, книги о философии TQM. Мы видим, как на предприятии выстраиваются производственно-снабженческие цепочки по степени полезности каждого человека. Ленивые же и бестолковые видны сразу. В новой системе даже бытовые вопросы для рабочих стали решаться быстрее – стоит только поставить штрафную отметку кому надо. Все просто: каждому работнику дается право оштрафовать кого угодно на 100 условных единиц и на столько же – поощрить. И еще оказалось, что в новой системе рационализаторские предложения подхватываются «на ура», почти автоматически. Это вам не прежние порядки, когда все новое приходилось внедрять буквально с кровью...
    Будучи в гостях у В.Водянова, я сам видел, как информация по целому предприятию легко вмещается в обычный персональный компьютер. На дисплей можно вывести личные бизнес-паспорта каждого сотрудника, посмотреть общий рейтинг-экран, увидеть динамику показателей. Есть еще один великий эффект от применения водяновского «организационного оружия»: оснащенные им предприятия превращаются в спаянные общим делом сообщества. В них резко сокращается число всяческих планерок и совещаний со взаимными склоками, обвинениями, переваливанием вины друг на друга. И такие предприятия начинают жить намного быстрее и успешнее, чем старые корпоративные монстры, где действует старая иерархическая система с ее принципом «Я начальник, ты – дурак».
    Но, увы, руководство «МОЭК» так и не пошло на внедрение системы Водянова во всей корпорации. Слишком уж революционным показалось ему новшество. Теперь выдающемуся русскому творцу организационной технологии приходится искать новые области приложения своих сил. Но именно его «Компас» понадобится нам завтра, когда страну придется реально поднимать из разрухи.

«Сферы применения: от рядовых фирм до управления национальными проектами»

    В самом деле, строя новую сверхдержаву, нам придется восстанавливать ценность честного, творческого труда. Снова увязывать доходы людей с их работой. Тогда-то и пригодится нам водяновская разработка. Русским компаниям и предприятиям, старым и новым, понадобится мощное средство для повышения конкурентоспособности. Ведь понадобится соревноваться с акулами мирового бизнеса, отбирать ресурсы у олигархических монстров. Мы должны первыми вступить в эру разумных человеческих сообществ, сражающихся за Общее Дело. Организационное оружие вроде водяновского позволит Пятой империи добиваться поставленных целей с наименьшими затратами сил и ресурсов, в самые рекордные сроки.
    Но возьмем историю недавнего прошлого (2006-2007, когда Медведев был вице-премьером и куратором так называемых нацпроектов, безбожно ныне заваленных). Читаем газеты тех времен. «Нацпроектный» куратор, вице-премьер Дмитрий Медведев то и дело жалуется: исполнительная дисциплина государственного аппарата низка, принятые решения буквально саботируются чиновниками. Жалобы на это то и дело звучат то из уст Медведева, то главы правительства. Медведев как-то с удивлением изрек: мол, когда я начал заниматься нацпроектами, то наивно считал, будто «невидимая рука рынка» все уже расставила по своим местам. Но, на самом деле везде – чуть ли не полная неразбериха. 12 декабря 2006 г. состоялось совещание по проблеме осуществления путинских нацпроектов, где член Общественной палаты А.Чадаев верноподданнически предложил «клонировать» Д.Медведева. Дескать, он все время ездит по стране, стучит кулаком, занимается мобилизационной деятельностью. И мало что успевает. Нужен, де, общественный штаб поддержки Медведева, куда войдут десятка два его «клонов» -комиссаров, способных от имени вице-премьера поехать в любую точку страны, собрать совещание на любом уровне местного начальства и решить возникающие проблемы.
    Что это, как не признание управленческого кризиса? Иначе все эти стучания кулаком и совещания – «разборки» назвать нельзя. Нынешняя машина госуправления без «накачек» работать не в силах. Ее шестерни то и дело «заедает». Немудрено, что на деле нацпроекты пробуксовывают, а в части доступного жилья положение близко к краху: квартиры эконом-класса только дорожают и становятся все недоступнее, мощности старой стройндустрии не позволяют нарастить объемы ввода в строй новых жилищ.
    - А почему бы не организовать воплощение, скажем, национального проекта «Доступное жилье» на корпоративных принципах? И не использовать при этом нашу систему внутрикорпоративного рынка? – считает Валерий Григорьевич. – Тогда в самые сжатые сроки выявятся те самые лентяи и саботажники, а дело пойдет вперед семимильными шагами. Особенно если рейтинг-экран для нацпроекта вывесить не где-нибудь, а на кремлевской стене. Уверен, что таким образом можно организовать работу и по остальным общенародным проектам. А дальше новые организационные технологии пойдут распространяться дальше, на все новые и новые отрасли экономики, в регионы и республики. Развитие РФ получит мощный импульс. [33]

     Но сам Валерий Григорьевич Водянов не опустил руки, ибо не только работает дальше в заданном направлении, но и активно ищет тех, кто находит альтернативные методы хозяйствования. Об одной из таких находок он рассказывает на сайте «Концептуал» об экономическом опыте в башкирском селе Шаймуратово. В 2010 году, руководство этого фермерского хозяйства, чтобы спасти его от банкротства, применили систему немецкого предпринимателя начала ХХ века Иоганна Сильвио Гезеля. Эта система, пусть не по методу, но по сути, имеет сходство с тем способом ведения хозяйства, который применил в 80-е годы Магомед Чартаев в колхозе «Шукты» Акушинского района Дагестанской АССР. Перед тем как передать слово самому Магомеду Чартаеву, следует дать краткую предысторию.
    В 1985 году под руководством председателя колхоза, кандидата экономических наук Магомеда Чартаева (1941-2001) была успешно осуществлена новая система управления сельскохозяйственным предприятием. До перехода на нее «Шукты» считался убыточным хозяйством. В колхозе исчезла зарплата: вместо нее появились трудовые доходы. То есть, был введен внутренний хозрасчет, внутренний рынок. Вместе с тем установили остаточный принцип формирования дохода работника (коллектива работников) – как разницы между произведенной и проданной им продукции и его затратами на ее производство и сбыт. Таким образом, была включена инициатива самого работника, ибо, для того, чтобы хорошо зарабатывать, надо было думать, как побольше произвести продукции, одновременно с тем заботясь об экономии времени, топлива, ресурсов. В колхозе стали особо поощряться рационализаторские предложения. В результате новой системы управления быстро исчезли такие явления, как лень и инфантилизм. При этом оплата труда руководителей также рассчитывалась путем определения общим собранием работников чистого дохода общества (кооператива), причитающийся каждому из них с учетом его вклада в производство и сбыт продукции общества.
    Каждый работник был здесь поставлен в условия самостоятельности, свободы развивать свои способности и проявлять творческую инициативу. С 1986 года колхоз преобразовался в «Союз совладельцев – собственников «Шукты». То есть, внутри хозяйства работники продавали друг другу услуги и работы. Вот, как об этом рассказывал сам Магомед Чартаев:

   
ОПЫТ  ХОЗЯЙСТВА  «ШУКТЫ»

    «…Затраты на единицу продукции снизились в два раза, и мы впервые за многие годы оказались с прибылью. Это было в 1985 году. Все живое в мире обязано заботиться о развитии, о расширенном воспроизводстве. Материальное производство – не исключение. Поэтому мы определили долю дохода, которую каждый работник отчисляет на развитие производства. Таким образом, доход каждого работника делится на две части: «накопление» и «потребление». Из части «потребление» каждый работник оплачивает все материальные затраты (в том числе и аммортизацию), услуги специалистов и обслуживающего персонала. Остаток является его личным доходом. Доход специалистов и обслуживающего персонала определяется в процентах от части «потребление» после вычета материальных затрат. Доля администрации определена в процентах от части «накопление». Появились и новые проблемы. Около 30 % работников оказались банкротами. Это были первые банкроты в СССР. Но вкус к самостоятельной работе оказался настолько силен, что несмотря на огромное давление со стороны местных властей (напомню, что это был конец 1985 года) собрание решило работать по этим принципам и дальше. Здесь необходимо отметить еще одно принципиальное отличие от «реформ» в России. Банкроты не «выбрасываются за борт»; по нашему решению в течение двух лет убытки банкротов покрываются из страхового фонда, а затем погашаются из имущественного пая работника. Но дважды банкротом не становился никто. Люди быстро поняли, что это не шутки, а реальная экономическая ответственность за результат своей деятельности.
    А дальше началось самое интересное. Годами мы не могли заставить людей думать об экономике предприятия, теперь же не было отбоя от вопросов. Первыми забеспокоились те, кто лучше работал и чья доля в инвестициях, соответственно, была больше. «Если результат труда – моя собственность, то и средства идущие на развитие производства – мои. Я хочу видеть свои деньги», – говорили они. Тогда мы завели личные счета на каждого, где записывались суммы, инвестированные конкретным работником. Тогда появились другие вопросы: «Если у меня на инвестиционном счете 10 000 рублей, которые используются в производстве и дают доход, то почему я не вижу этого дохода, ведь за используемые основные фонды я плачу как все?» Тогда в части «накопление» были определены доли для формирования дивидендов на имущественные и земельные паи. Дивиденды на земельные паи выплачиваются каждому жителю территории по праву рождения как совладельцу земли, а дивиденды на имущественные паи – пропорционально доле в общественном капитале.
    Были сформированы страховые и резервные фонды из части «накопление». Остаток части «накопление» (инвестиции) распределили в долях между всеми участниками производства – непосредственными товаропроизводителями, специалистами, обслуживающим персоналом и администрацией. Это еще один важный момент. Некоторые «борцы за права рабочих», стремясь их сделать хозяевами, предлагают нанимать администрацию. Получается как в фильме «Свой среди чужих…»: «Бая ругаешь, а сам баем хочешь стать. И бить своих батраков будешь. Будешь, будешь. Это, брат, диалектика». Мы отменили наемный труд для всех, а не просто поменяли хозяев и рабов местами. Поэтому все действительно равны в правах и в отношении к создаваемому продукту, а следовательно и к инвестициям.
    Следующий этап в развитии нашего союза начался с вопросов уже не работников, а пенсионеров. «Вы получаете дивиденды за свой капитал, а разве нашего труда нет в этом хозяйстве? Ведь мы начинали с сохи и лопаты, а вы сейчас на какой технике работаете?» Отвечая на вопросы, действительно поставленные жизнью, а не высосанные из пальца, мы на третьем году работы должны были ответить на вопрос – чья же у нас собственность? Люди способны решить любые проблемы, но направление поисков решение определяется наличием или отсутствием совести. Есть совесть – тогда возникают ответы, исключающие несправедливость. Решили мы и эту проблему. Подняли все архивы с момента организации колхоза в 1936 году, посчитали прирост основных фондов за каждый год, выяснили, кто и сколько работал, создавая этот прирост. Распределили его между работниками пропорционально вкладу каждого. Просуммировали по годам и расписали по личным счетам. Таким образом, распределили капитал между всеми, кто его создавал. Если человек умер, его доля доставалась наследникам.
    Тут есть одно очень важное следствие. Поскольку каждый работник, используя прошлый труд, овеществленный в основных фондах, в первую очередь восстанавливает стоимость самортизированного имущества, то тем самым восстанавливает используемый капитал, а значит, и прошлый труд своих предшественников. Следовательно, сколько бы лет ни прошло, личный инвестиционный счет каждого будет состоять из собственного капитала и капиталов его предков. И всегда можно сказать: вот мой вклад в наше богатство, вот – моего отца, вот – деда, прадеда…
    Тут наступил завершающий этап с точки зрения формирования структуры нашего союза. К нам обратились врачи, учителя, и другие жители, не работающие в основном производстве. «Почему мы живем вместе, а живем по другому? Не можем ли и мы жить так же?»
    Конечно, можете. Давайте, обсудим, какую долю дохода каждый работник готов выделить на образование, медицину, милицию, как будем оценивать результат вашего труда и какова мера ответственности каждого. С тех пор мы и живем все вместе по принципам, которые мы сформулировали так:
    - Каждый гражданин является собственником результата своего труда;
    - Все граждане являются совладельцами природных ресурсов по праву рождения;
    - Каждый гражданин является собственником своей доли в общественном капитале.
    Иногда спрашивают: «Это социализм или капитализм? С одной стороны, вроде рыночная экономика, а с другой – что-то коммунистическое по результатам труда. А уж общественный капитал совсем странное понятие, что-то вроде гибрида ужа и ежа. Я думаю, что найдутся люди, которые придумают название тому, что у нас получилось. Знаю только, что частная собственность и государственная собственность – лишь два разных способа отбирать у человека результат его труда и ясно, что этот тип отношения в обществе себя изжил. Вопрос только в том, сможем ли мы принять в обществе другие принципы общественных отношений, либо изжившие себя принципы изживут и нас.
    Что же касается рыночной экономики, то, на наш взгляд, разговоры на эту тему не столько проясняют вопрос, сколько запутывают его. Так же как кибернетика оказалась вовсе не «продажной девкой империализма», так и рыночная экономика может существовать в любом обществе. Проблема лишь в том, кто и что продает. Продаются люди – получаем рабство, продается рабочая сила – получаем полурабство (в виде капитализма или социализма – неважно). Мы решили продавать результат своего труда. Продавец, естественно тот, кто его создал. В результате получили принципиально иную систему общественных отношений. А форму собственности в нашем союзе назвали индивидуально-общественной. Отсюда и название – союз собственников-совладельцев, когда каждый член союза является собственником результата своего труда, доли в общественном капитале и совладельцем природных ресурсов и общественного богатства.
    Каковы же результаты?

    Самый главный экономический показатель – затраты. Себестоимость продукции за первые три года уменьшилась в четыре раза и продолжает снижаться, хотя и не такими темпами.
    Производительность труда за 10 лет работы выросла в 64 раза. Чтобы не подумали, что это опечатка, скажу по другому: 6400 процентов. Это, естественно, в сопоставимых ценах, а не за счет инфляции. При такой производительности труда можно многое себе позволить, поэтому уровень жизни в нашем союзе примерно на порядок выше, чем в среднем по стране. Это подтверждается таким объективным показателем, как уровень рождаемости. При отрицательном приросте населения в Дагестане (как и в России в целом) в нашем союзе рождаемость в шесть раз превышает смертность…» [34]   
   
    Как видим, Чартаеву удалось сделать невозможное. Например, повышение урожайности в три раза за десять лет, при том же количестве работающих, это даже в стабильные в экономическом отношении годы никому не удавалось. К этой же категории относится и десятикратное уменьшение себестоимости продукции. Почти все работники хозяйства построили себе двух-и-трехэтажные коттеджи, ибо, даже в 1995 году удалось построить 60 трехэтажных коттеджей. Но, пришел «дикий рынок», с его более дешевыми (и подчас – более вредными) сельхозпродуктами, пришло время грабительского банковского капитала, и бесценный прогрессивный метод ведения сельского хозяйства был свернут. Сейчас подобный метод пытаются внедрять в фермерском хозяйстве Шаймуратово в Башкирии, о котором и писал в 2013 году Валерий Водянов на сайте «Концептуал». Всем этим и показывает нам Господь, будь то аграрная программа П.А. Столыпина, или хозяйственный и духовный опыт Н.Н. Неплюева, или система «Компас» В.Г. Водянова, или опыт подобный «Шукты» М. Чартаева, или неординарный опыт ведения хозяйства в Шаймуратово, всё это может нам пригодиться как в будущей Новороссии, так и в будущей России. И хочется думать, останься в живых Алексей Борисович Мозговой, то, несомненно воплотил бы в жизнь эти наработки, потому что по сути они являются истинно народными.


«ВЛАСТЬ СОВЕТОВ – ДРЕВНЕРУССКИЙ МЕТОД  УПРАВЛЕНИЯ»

    Разумеется, для того, чтобы новая экономическая система не «приказали долго жить», необходимо, чтобы ее работу обеспечивала справедливая, избранная самим народом власть. Ибо власть олигархов, банкиров и буржуа – «вайшья», согласно индийской кастовой иерархии, как показывает исторический опыт, ведет от одного кризиса к другому, а равно тому, к обнищанию народных масс. Аналогичное явление происходит, если вся власть передается в руки столоначальников–бюрократов. Бесконтрольная власть чиновника также пагубно влияет на благосостояние народа, как и бесконтрольная власть капиталиста. Где же может быть выход? Этот выход подсказан нам не только формами управления древних Греции и Рима, но и древней, а также средневековой России. В современной интерпретации этот опыт переосмыслен Игорем Александровичем Гундаровым – доктором медицинских наук и кандидатом философских наук, в книге «Стратегия социогуманизма». И.А. Гундаров предложил новую конструкцию Советской власти, которую также предлагал, хотя (возможно) и не столь детально, Алексей Борисович Мозговой.   
    «Для достижения высокого качества жизни человек должен чувствовать себя хозяином своей страны. Гарантировать это способна сильная государственная власть, состоящая из наиболее честных и профессиональных граждан, выбираемых самим народом и контролируемых им. Это есть народовластие, или народная демократия, – власть большинства, делегирующего политикам часть своих прав для удовлетворения потребностей всего общества, где уважается и мнение меньшинства.
    В зависимости от того, кто понимается под большинством, в истории существовали рабовладельческая демократия (власть большинства свободных граждан), демократия вольных городов (власть большинства имущих граждан, буржуазная демократия (власть большинства владеющих капиталом), номенклатурная демократия (власть большинства номенклатуры).
    Современная Россия является классовым государством, костяк управленческого аппарата которого составляют политические менеджеры, «нанятые» для выражения интересов реального хозяина страны – власти капитала. Более 97% населения, не являющиеся членами политических партий, лишены прав выдвижения во власть в виде дорогостоящих сборов подписей и затрат на ведение предвыборной кампании.
    Народная демократия начинается с прав каждого гражданина на выдвижение в депутаты любого человека, проживающего достаточное время на местной территории. Открытое выдвижение кандидатов и выбор из них тайным голосованием победителя проводится с установленной периодичностью на общих собраниях небольших территориальных объединений – 2-3 тыс. жителей. Избранные в представительную власть граждане составляют корпус народных депутатов России – 40-50 тыс. человек на 150 млн. населения.
    Депутатский корпус формирует внутри себя уровни представительной власти, используя метод «делегирования». Первым уровнем служат местные Народные советы. Они обладают широкими правами определения приоритетов хозяйственной деятельности и контроля над исполнительной властью. Местные Народные советы делегируют депутатов в Советы следующего уровня, те – следующего, и так вплоть до Высшего Народного Совета России (ВНСР).
    Высший Народный Совет России, численностью 450-500 человек, есть постоянно действующий верховный орган государства, определяющий стратегию внутренней и внешней политики в соответствии с идеологией социогуманизма и наказами избирателей. Заседания ВНСР проходят ежемесячно и по мере необходимости. Между сессиями для реализации принятых решений и координации работы избирается Президиум ВНСР и Председатель Президиума ВНСР. Председатель Президиума ВНСР представляет страну как глава государства в международных отношениях и является Верховным главнокомандующим.
    Нижестоящие Народные советы подчиняются в определенном диапазоне вопросов вышестоящим советам, но обладают правом отзыва направленных ими депутатов из вышестоящих уровней. Лишить депутата его мандата могут только жители территории, от которой он выдвигался, что законодательно гарантируется обеспечением соответствующих условий (финансовых, организационных и др.).
    Реализацией принятых Народными советами законов и постановлений занимается исполнительная власть, сформированная из компетентных в соответствующих областях профессионалов. Для этого всенародным голосованием избирается Президент из нескольких кандидатур, предложенных Высшим Народным Советом России. Президент выполняет функции премьер-министра, назначая состав Кабинета министров (Правительство), включая силовые министерства, и руководит его деятельностью.
    Народные советы каждого уровня создают Исполнительные комитеты. Сначала назначаются председатель соответствующего Исполнительного комитета (при уровне выше муниципального – по согласованию с Правительством). Председатель Исполкома формирует штат сотрудников по требуемым направлениям работы. Исполком подчиняется по вертикали вышестоящему Исполкому, а по горизонтали контролируется Народным советом данного уровня.
    Состав Верховного суда и Конституционного суда утверждаются и изменяются Высшим Народным Советом России из кандидатов, представляемых Всероссийским съездом судей страны.
    Политическим партиям отводится роль общественных площадок по выработке программ социально-экономического развития и подготовке политических кадров для выдвижения в органы государственного управления.
    Такая организация власти обеспечивает поиск наиболее талантливых представителей народа, выдвигая их в управление государством не по критерию личной преданности и богатства, а профессионализма и справедливости. Она наиболее гуманистична, эффективна, низкозатратна, устойчива против внутренней коррумпированности и внешнего давления со стороны капитала, бюрократии, СМИ. При буржуазной демократии идеалом политического устройства является гражданское общество, где население и власть противостоят друг другу в установленных законами рамках. При социогуманизме, в отличие от гражданского общества, власть подконтрольна народу, выполняя его волю. Потому система народной демократии была отвергнута авторитарным режимом СССР и не используется современными буржуазными государствами…» [35]

    Cистема власти предложенная И.А. Гундаровым очень проста, а потому прочна и устойчива. Но, для лучшего понимания механизма ее действия, необходимо обратиться к историческому опыту, благодаря которому можно проследить источник возникновения, если не в идеальном понимании – народовластия, то власти, которая способна консолидировать общество, без силового или авторитарного принуждения.
    В мире существуют, и существовало, не так уж много типов обществ, культур, и созданных ими цивилизаций. Каждая цивилизация создает свою, характерную для нее культуру, характерный для нее тип общественных взаимоотношений, и следовательно имеет присущий для нее тип власти. При этом, общество может быть родо-племенным, патриархальным, сословным. Также, цивилизация может быть, если судить с точки зрения ближневосточной классификации – Вавилоном, Египтом, Израилем, Тиром и Сидоном, Содомом и Гоморрой. Также, и политическое устроение может быть монархическим, иерократическим, республиканским, олигархическим. И само правление может быть автократическим, деспотическим, и даже тираническим, либо наоборот гражданским. Нас, в данном случае интересует как раз гражданское общество, но с твердой верховной властью. Принципы такой власти были заложены в древних арийских (а значит, и славянских) государствах, а затем восприняты и развиты в государствах Эллады и Древнего Рима.
    Основы принципов гражданского общества, при сильной монархической власти (которая может и династической и выборной) заложены в обществах имеющих развитое сословное устроение. О сословиях должно сказать, что сословия не есть созданная верховной властью иерархия, но социальные группы, чьи права и обязанности сначала фиксируются обычаем, затем законом, и лишь потом передаются по наследству. Все сословные общества образуются именно таким путем. При этом важным условием сословных обществ является то, что существование такового осознается как ценность всем обществом. Если же оно не осознается всем обществом свободных граждан как ценность, то получаем на выходе государство деспотического типа, как на Ближнем, так и на Дальнем Востоке. Родоначальниками сословных обществ, благодаря которым в Европе появились демократии Эллады и Рима, являлись арийские племена, а позднее – арийские государства. Краткую схему возникновения такого рода обществ и государств, дал в книге «Политика: Основные понятия» Владимир Леонидович Махнач, ученик Льва Николаевича Гумилева:

«Арийские племена – родоначальники сословий»

    «Везде, где есть аристократия, можно говорить о наличии сословий или хотя бы одного сословия. Однако развитые сословные общества были созданы только потомками первоначальных индоевропейцев уже после Великого арийского переселения, которое сейчас довольно точно датируется первой половиной II тысячелетия до Р. Х. (один из ареалов протоарийской цивилизации находился на Алтае, 20 тыс. лет назад – прим. авт.). Это время начала этногенеза иранцев, индоариев, ахейцев (эллинов) и целого ряда других народов. Хотя обычно общих предков всех индоевропейских народов называют «ариями», точного их имени мы не знаем: Арийцы? Арии? Слово «арья» означает «благородный» и в такой форме встречается в древнейших иранских и индийских надписях, но и в греческом языке есть масса имен с корнем «ар» с тем же значением – Ариадна, Аристон, Аристион, Аристотель, да и слово «аристократ» того же корня.
    Прародиной ариев был регион Южного Урала – Северного Прикаспия. Оттуда и началось Великое арийское переселение. Одни из них пошли по долине реки Теджен в Иран и Индию (единственный путь по которому можно было идти со стадами), другой двинулся на запад в обход Черного моря и достигло Балкан и Средней Европы. Благодаря археологическому материалу, мы теперь знаем, что представлял собой мир ариев. Раскопано, правда, только одно городище Аркаим (Челябинская обл.), но найдено довольно много. Аркаим – город в полном смысле этого слова, хотя это город III тысячелетия до н. э. Он правильно спланирован (в плане это – свастика, которая, как известно, символизирует солнце и является светлым знаком). В нем много медеплавильных печей, т.е. там была развита бронза. Город ариев поддерживал тесную связь с окружающим скотоводческим миром.
    Несомненно, арийцы исходно – великие скотоводы. Они точно одомашнили лошадь и предположительно – корову. Дикий предок лошади (малорослая лошадь Пржевальского) – животное весьма своенравное, но предок коровы – тур, а это страшный бык! Так что, нужно было быть незаурядными скотоводами, что одомашнить два таких вида. Подвиг этот сопоставим лишь с подвигом древнейших арабов, одомашнивших верблюда. Арии первыми встали на колесницы (иными словами, обзавелись танковыми войсками), отсюда грандиозные завоевания арийского переселения. А позднее потомки ариев первыми научились сражаться верхом. И появление колесничих, и появление всадников стимулирует сословность, как и наличие развитого скотоводства рядом с развитым ремеслом.
    Вообще, определенный род занятий формирует и определенные стереотипы социального поведения. Скотоводов отличает традиционность, вольнолюбие и неудобоуправляемость. Кроме того, ариям долгое время не приходилось заниматься грандиозными ирригационными работами, поэтому долгое время  они были мало восприимчивы к социалистической идее. Естественно, никакой этнической арийской общности уже очень давно нет. Однако устойчивые стереотипы воспроизведения сословных структур потомкам первоначальных арийцев были свойственны до недавнего времени. Сословными являлись и общества Древности, связанные с индоевропейцами, и общества Средневековья, и даже частично общества Нового времени.

«Характерные черты сословного общества»

    Чем хороши сословия? Общество, чтобы осуществлять полноценную власть над государством, должно быть структурировано. И чем сложнее оно структурировано, тем эффективнее оно осуществляет эту власть. Структурируется общество, прежде всего, корпорациями. Любые корпорации, кроме герметических антисистемных, чем бы они ни были, как бы у разных народов на протяжении тысяч лет ни назывались (фратриями и сиссикиями, филами и трибами, общинами, сотнями, слободами, цехами, гильдиями и т.д.), есть благо для общества. Развитая  корпоративность обеспечивает базу для построения свободного общества. А сословное общество корпорировано уже с самого начала, ибо его первые корпорации – это сословия, хотя оно может в дальнейшем отстраивать и любые другие (например, создать университетскую корпорацию или корпорацию жрецов, корпорацию попечителей и последователей какого-нибудь храма или корпорацию любителей псовой охоты).
    Не всякое сословное общество имеет тенденцию к замыканию сословий, выстраивая жесткие барьеры между ними. Так, в Древнем Иране было три основных сословия:
    - жреческое (атраван);
    - воинское (артештеран);
    - остальных свободных людей (вастриошан);
    Переход из сословия в сословие был затруднен, межсословные браки не одобрялись, но непроходимым этот барьер не был, и в результате межсословного брака неприкасаемым человек все-таки не становился.
    Жестко замкнулись сословия в Индии. Их часто по ошибке называют «кастами», однако, касты – гораздо более позднее явление. Касты составляли, скажем, потомственные ткачи или потомственные гончары, а сословия в Индии назывались «варнами». Их было всего четыре, причем, три высших сословия Индии совпадали с тремя сословиями Ирана, что естественно – это родственные общества. Индийские сословия таковы:
    - жреческое (брахманы);
    - воинское (кшатрии);
    - свободных земледельцев, ремесленников, купцов, т.е. остальных арийцев (вайшьи);
    - окружающее ариев население, исходно неарийское (шудры).
    (из кшатриев в Индии, и артештеран в Персии впоследствии выделилось сословие раджас и шахов – царей; прим. авт.).
    В большинстве же обществ из сословия в сословия перейти можно было всегда, но в разные исторические эпохи то легче, то труднее. Например, в эпоху Столетней войны во Франции, чтобы стать дворянином, достаточно было явиться к сеньору на службу и заявить, что у тебя пять поколений благородных предков Вермандуа. Никто б все-равно этих благородных Вермандуев искать не стал, ибо сеньор рассуждал просто: «Если правду говорит, значит, я сделал ценное приобретение – ко мне на службу поступает настоящий шевалье. Если врет, но окажется доблестным воином, значит, все-равно правду сказал – значит, достоин быть шевалье. Если врет и недостоин, его убьют в первом же бою, ну и пусть». А вот когда непрестанные войны на территории Франции закончились, тогда уже начали составлять соответствующие грамоты и требовать свидетельских подтверждений благородных предков в ряде поколений, т.е. сословие зажалось. И все же эти границы оставались проходимыми.
    Большую часть своей истории люди прожили в сословной системе. Сословная система затрудняет, чаще всего, не переход из сословия в сословие, а пребывание вне любых сословий, что разумно. Каждый член сословного общества знает, что вывалиться из своего сословия вбок нельзя, можно только вниз – на дно, поэтому вынужден сохранить себя в рамках сословия. И хотя социальные низы есть в любом обществе, сословное общество за счет своего устройства все-таки имеет тенденцию минимизировать их численность.
    Сословные общества порождают обычно составные политические системы – монархии с аристократиями, монархии с демократиями, аристократии с демократиями. Именно в сословных обществах почти исключительно встречаются трехсоставные политии, т.е. политические системы, которые соединяют воедино все три формы власти – монархию, аристократию и демократию.

«От сословного общества к гражданскому»

    Отстаивая интересы каждого члена сословия и ограждая его достоинство, сословное общество тем самым готовит формирование общества гражданского. Общество сословное – прямой предок гражданского общества, а последнее является необходимым условием существования развитой демократии. Более того, ранние гражданские общества были все еще сословными. Например, гражданское общество Западной Европы складывается в городских коммунах, в городской среде, а это сословная и очень корпоративная среда (сословная – потому что сословие граждан, а корпоративная, потому что средневековый город жестко организован в цехи и гильдии).
    Разумеется, гражданское общество может перестать быть сословным. Оно также может формироваться не как сословное, но тогда с самого начала строителям гражданского общества необходимо уделять максимум внимания развитию корпораций, т.е. структурированию общества (иначе гражданское общество не получится).
    Рассмотрим еще два примера гражданских обществ, формируемых уже развитым сословным обществом – Элладу и Рим.
    Древние эллины – этнос, сложившийся, видимо, в IX до н.э. Их предками были ахейцы – победители Трои. Именно о них писал Гомер (у него слова «эллин» нет нигде). Начинают эллины свою историю с уже развитой аристократией (известно, что ранний эллинский мир, как и ахейский, был весьма аристократичен). Следовательно, у эллинов уже в тот момент существует элемент сословности.
    Эллины формируют полисы (города-полисы) и полисные отношения. Очень многие полисы имеют и свои собственные сословные структуры. Так, Плутарх рассказывает о великом афинском царе Тесее, основателе трех сословий – аристократов (эвпатридов), земледельцев (геоморов) и ремесленников (демиургов).
    Полис – единственная форма государственного устройства, в которой соглашается жить эллин, и его единственная среда обитания. Полису была полностью подчинена и хора (сельская область), являвшаяся системой его жизнеобеспечения. Мир для эллина замыкается в полисе. Таким образом, в полисе не может не сформироваться гражданское общество (вспомним, что на латыни «civitas» означает «город», а «civilis» – «гражданский». Эллинская демократия – демократия чисто городская. (Такая же демократия через много веков сложится в западноевропейской городской коммуне.) Гражданином эллин был лишь в пределах полиса и не обладал никакими особыми правами за пределами оного. А чтобы нормализовать отношения по всей территории эллинского мира, его пронизали двусторонними соглашениями гостеприимства (скажем, вы – гражданин Коринфа – представляете в Коринфе мои интересы, потому что я не имею там права голоса, а за это я у себя в Фивах представляю ваши).
    Идеал эллинского мира был весьма социален. Про кого говорили «прекрасные и доблестные» – «калой и кагатой» (отсюда в русском языке слово «калокагатия»)? Кто был образцом поведения для древнего грека? Такой человек должен был быть исправным полисным гражданином (т.е. принимать активное участие в политической жизни), гоплитом (т.е. тяжеловооруженным ополченцем фаланги), атлетом (это очень ценилось) и, наконец, театралом (нехождение в театр вызывало серьезные подозрения в неблагонадежности). Кстати, если устранить проблему языкового барьера, в Древнем Риме наш современник выжил бы вполне, а в Древней Греции с ее жестокостью социального уклада и две недели не продержался бы – его бы подвергли остракизму за бесстыжее нехождение в театр! Так сословное общество порождает гражданское, например, в виде классической афинской демократии.
    Весьма много в принципы гражданского общества вложено также римлянами. Римляне в начале своего государственного существования представляли собой патриархальное общество и, пожалуй, дольше любого известного исследователям этноса сохраняли значительные элементы патриархальности в укладе жизни. Важную роль в их религиозной жизни играло почитание домашних богов (ларов и пенатов) и душ предков. В атриуме (главном помещении римского дома) всегда находился алтарь домашних божеств, а жрецом являлся глава семьи (pater familias). Он же был судьей своих домочадцев, выполняя, таким образом, в доме функции римского магистрата. В силу всех этих факторов семья оказалась основным субъектом права, а римляне – первым народом, у которых семейные ценности оказались выше общественных, а частная жизнь выше государственной. Образцовый римлянин, в отличие от грека, должен был вести себя так, как «добрый отец семейства». Оттуда и замечательная чисто римская добродетель – дисциплина (т.е. понимание своего долга, от латинского глагола discere – понимаю).
    Нормы римского гражданского права (corpus jus civilis) были распространены в пределах империи, а с веками и по всему земному шару. Но самым существенным вкладом римской культуры в формирование гражданского общества следует признать распространение римского гражданства за пределы Рима, за пределы полисных границ». [36]

    В дополнение к вышесказанному следует добавить, что тип Римского управления, который может быть как республиканским, так и монархическим, стал основополагающим в трех Великих христианских империях – Рим, Константинополь, Москва. Причем, в Московском царстве, тщанием Царя Иоанна Грозного, римское управление обрело наиболее совершенную форму. Сей просвещенный Монарх соединил воедино принципы Рима республиканского и принципы Рима Самодержавного. Поэтому, не случайно, Боярская Дума в XVI столетии являлась подобием древнеримского Сената. Заезжие иностранцы сравнивали Думу с английским парламентом, и попали таким образом «пальцем в небо». Потому что парламент Туманного Альбиона был основан не только на сословных, но и на партийных принципах, в то время, как Московская Дума была основана на принципах сословных и представительных, как то и было в Сенате Рима. Также Иоанном Грозным был применен и римский принцип Народного собрания – Комициев, именовавшийся в России Земством. Все это сочеталось с принципом «Симфонии властей», вошедшим в Номоканон и в «Славянскую Кормчую». Таким образом, подобное государственное и общественное устройство, и по форме, а главное – по духу, делало его монолитным, когда каждый подданный Государя и член Православной Церкви был заинтересован в благоденствии как Церкви, так и Царства. Потому что, таковая, четырехсоставная структура власти, давала возможность для реализации созидательной энергии всего народа и всех сословий. Более того, не допускала произвола и злоупотреблений самой власти. В третьих, открывала возможность к самоорганизации народа во время смуты и безвластия, что мы и увидели на примере Нижегородского ополчения в 1612 году.
    Идея Земского управления вновь стала воплощаться в XIX веке в годы царствования Императора Александра II, хотя, увы, в эксперименте с Государственной Думой в начале ХХ столетия, потерпела неудачу. Причина неудачи заключалась в том, что Дума была устроена не по сословному и территориальному принципу, как то было в древнеримском Сенате или в Москве XVI века, а по принципам республиканского апостасийного Запада. Во II веке до Р.Х., и Полибий и Марк Порций Катон, сравнивая формы правления Рима и Карфагена говорили, что: «Если в Карфагене решения принимаются плебсом, то в Риме – лучшими людьми». По сути, Дума, взяв за основу западную (т.е. – карфагенскую) форму правления, и последовав таким образом партийному принципу, неизбежно стала рупором социалистической революции. Странное ослепление овладело умами. Власть, вместо того, чтобы укреплять государство, стала способствовать его развалу. И государство, управляемое плебсом (буквально, по Катону и Полибию) развалилось. Все это случилось с нами, несмотря на то, что Л.А. Тихомиров писал в «Последнем письме к Столыпину»: «Если мы хотим народного представительства, то должны его выращивать непременно при Самодержавии. А конституция 1906 года подрывает и то и другое», [37] где указывал на необходимость устроения Думы не на партийных, а на сословных и представительных началах. Да и сам Столыпин, в своей  речи перед Третьей Государственной Думой, так высказался об основах представительства: «Наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в русских национальных началах. Каковы они? В развитии земщины, в развитии, конечно, самоуправления, передачи ему части государственных обязанностей, государственного тягла и в создании на низах крепких людей земли, которые были бы связаны с государственной властью». [38]
    В государственной реформе начала ХХ века приходилось порой продвигаться наощупь, часто руководствуясь более здравым смыслом, чем стройными теориями. А потому было на этом пути немало ошибок. Здравый же смысл указывал на необходимость возвращения к освященным веками традициям, хотя, и с позиций требования современности. Выход же состоял в том, чтобы вернуться (решительно сбросив «ветхие одежды») к той форме государственности, которую предложил в XVI веке Царь Иоанн Грозный. Собственно, движение к этой форме Самодержавия началось подспудно еще со времени царствования Императора Павла I, и уже более решительно при Императоре Александре II. Увы, движение это было остановлено Первой Мировой войной, революцией и гражданской войной. В настоящее же время перед нами вновь предстала необходимость изучения и ошибок и достижений прошлого, с одной лишь целью – дабы в будущем, если Господь захочет даровать нам возможность возродить Русскую цивилизацию, уже со знанием дела, без колебаний и со всей решительностью поработать на ниве этого возрождения.

    С этой точки зрения, если непредвзято рассмотреть деятельность И.В. Сталина, то, исследуя главные аспекты его политики, обнаружим, что он неуклонно проводил в жизнь ту политику, задатчиком которой являлся Царь Иоанн Грозный. Общими здесь будут несколько направлений:

1) Курс на создание сильного единого государства.
2) Очищение рядов, как партии, так руководства, так и силовых структур от членов, ведущих разрушительную политику в отношении государства и народа.
3) Создание сильной тяжелой промышленности, армии и флота.
4) Забота о воспитании народа, просвещении, культуре, о его благосостоянии.
5) Поднятие гражданского мышления в народе, посредством призыва получивших образование низов к руководству предприятиями, хозяйственными структурами, в том числе – государственным управлением.
6) Повышение роли Советской власти (по аналогу с Земством), через воплощение в жизнь положений Конституции 1936 года.

    В этом плане особо знаменательным являлся XIX съезд ВКП (б), прошедший с 5 по 14 октября 1952 года, на котором компартия была переименована в КПСС. Многие исследователи жизни Сталина, например Ю. Мухин, А. Чичкин, А. Елисеев, Е.А. Прудникова, указывают, что смена названия знаменовала собой кардинальный перелом в жизни не только партии, но, и всего государства и народа в целом. На это указывают уже некоторые аспекты в речи Сталина на Пленуме ЦК КПСС от 16 октября 1952 года. Например,  о смене кадрового состава в министерствах:
    «Спрашивают, почему мы освободили от важных постов министров видных партийных и государственных деятелей. Что можно сказать на этот счет? Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили их новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министра – это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников. Они молодые люди, полны сил и энергии. Мы их должны поддержать в ответственной работе». [39]
    То есть, если знать гносеологию выражения мыслей Генсека, можно со всей однозначностью понять, что в министерства вольются: первое – свежие силы из простого народа («работа министра – мужицкая работа»), второе – руководство народным хозяйством перестает быть партийной монополией. Такой вывод следовал также из того, что Сталин далее предложил упразднить Политбюро ЦК КПСС и избрать вместо него Президиум, в связи с этим отказался от должности Генсека ЦК КПСС. Когда раздался голос с места: «Надо избрать товарища Сталина Генеральным секретарем ЦК КПСС, Сталин ответил: «Нет! Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР» [40]
   К голосу с места подключились Г.М. Маленков, Л.П. Берия, С.К. Тимошенко и все остальные. При этом, все встали, горячо аплодируя. Сталин тоже поднялся, долго стоял и смотрел, но потом махнул рукой. Так он был оставлен на должности Генсека. Как пишет Ю. Мухин в книге «Убийство Сталина и Берии», а также внук Сталина Евгений Джугашвили в книге «Мой дед Иосиф Сталин», руководитель Советского государства, на XIX съезде начал реально (в соответствии с «Программой минимум» и «Программой максимум» ВКП (б), а также Конституцией 1936 г.) отодвигать партийную номенклатуру от власти, оставляя ей лишь функцию идеологической обслуги советского (читай – народного) государства. Власть же должна была перейти к Советам всех уровней, где министерства являлись бы исполнительным органом Советской, или иначе – Народной власти. Именно эту смертельную опасность для себя и увидела партийная номенклатура СССР.
    Как пишет об этом Александр Рифеев, в статье «Легенда о XIX съезде ВКП (б)»: «Намерение подчинить партию Советской власти Сталин держал в тайне, и когда он на пленуме зачитал свои предложения по персональному составу, то для партаппаратчиков это было ударом. Н.С. Хрущев вспоминает: «Когда пленум завершился, то мы все в Президиуме обменялись взглядами. Что случилось? Кто составил список (в Президиум ЦК – А.С.)? Сталин сам не мог знать всех этих людей, которых он только что назначил. Он не мог составить такой список самостоятельно. Я признаюсь, даже подумал, что это Маленков приготовил список нового Президиума, но он не сказал нам об этом. Позднее я спросил его об этом. Но он тоже был удивлен. «Клянусь, что я никакого отношения к этому не имею. Сталин даже не спрашивал моего совета или мнения о возможном составе Президиума». Это заявление Маленкова делало проблему более загадочной…» [41]
    Автор статьи, приведя весь список новых членов Президиума ЦК делает вывод: «Именно Сталин составил этот список все они были известны Сталину по работе в советских органах власти, они по этой работе хорошо себя зарекомендовали. Предложенные кандидатуры «были мало известны» партийной номенклатуре? Так в этом и был замысел Сталина!
    Следующий шаг был просто сокрушительным для партийной номенклатуры. Сталин захотел покинуть свое место в ЦК, он подал об этом заявление. При этом он одновременно продолжал оставаться на должности председателя Совета министров СССР и не собирался уходить с него в отставку. Вот как описывает это событие К. Симонов: «на лице Маленкова я увидел ужасное выражение – не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других, осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий (имеется ввиду партийных), нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из-за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!» или что-то в этом духе, зал загудел словами: «Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!» [42]
    Как видим, что не только Маленков, но и вся партноменклатура прекрасно поняла, что при раскладе сил, если Сталин перестает возглавлять компартию, то нового полноценного вождя ей выдвинуть уже не удастся. Но, если это так, то номенклатура, не имеющая большинства даже в Президиуме ЦК, автоматически лишалась возможности управлять страной. Поэтому, когда Сталин все же согласился остаться на посту Генсека, то подписал себе этим смертный приговор. Его окружение сделало всё, чтобы вождь умер, находясь именно в этой должности. И, он действительно, не прожил после своей знаменательной (низводящей номенклатуру на степень служанки Советов) речи, и пяти месяцев. Для более полного понимания вопроса (ибо, тогда, в 1952 г., мог кардинально измениться путь развития нашего государства), автор приводит исследование Алексея Чичкина «Что не позволили Сталину?..», написанного в 2008 году, и опубликованного в информационном издании «Столетие» в марте 2018 года:
    «Зимой и весной 1952-53 годов страна и партия стояли на пороге стратегических событий и преобразований. Инициируемых, подчеркнем, самим И.В. Сталиным. Но его кончина 5 марта, которую многие историки и эксперты считают насильственной – в унисон с мнениями лидеров тогдашних Китая и Албании, не приехавших (как и северокорейский руководитель Ким Ир Сен) на его похороны – прервала новые сталинские начинания, что называется, в зародыше.
    По воспоминаниям Ивана Бенедиктова, министра сельского хозяйства в последний сталинский период: «Сталин в конце 1952 года подобрал достойного с его точки зрения, преемника на должность председателя Совета Министров СССР. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, в тот период сравнительно молодого первого секретаря ЦК компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего. Документ о назначении П.К. Пономаренко председателем Совета Министров СССР был завизирован в феврале многими членами Президиума ЦК (Молотовым, Мехлисом, Багировым, Шепиловым. – прим. А.Ч.), но смерть Сталина помешала выполнению его воли».
    По мнению Бенедиктова, противился этому Маленков, который с начала 1950-х годов фактически исполнял обязанности генсека ЦК. А Хрущев, впоследствии став Первым секретарем ЦК, естественно, был в курсе, и предпринял шаги, чтобы отодвинуть Пономаренко подальше от Москвы сначала в Казахстан, затем в 1955 году послом в Польшу. А потом еще дальше – послом в Нидерланды.
    Белоруссия в те годы добилась больших успехов в восстановлении экономики, особенно сельского хозяйства, которое, в отличие от других отраслей, оставалась наиболее проблемным в экономике послевоенного СССР. В качестве эксперимента, в Белоруссии в 1948-53 годах было снижено примерно на треть количество обязательных плановых показателей для некоторых предприятий (в том числе и в сельском хозяйстве), многие из которых, вдобавок, перевели на хозрасчет. И именно эти предприятия демонстрировали максимальную эффективность. Потому и пал выбор Сталина на Пономаренко.
    Но последние сталинские начинания стали проблематичны изначально. На XIX съезде КПСС, Сталин не упоминался первым или генеральным секретарем ЦК КПСС. А в официальном списке членов ЦК, избранных тем съездом, впервые с 1924 года его фамилия была демонстративно обозначена не по должности или «значимости», а лишь по алфавиту – под № 103.
    Речь Сталина на последнем заседании этого съезда, 14 октября, в которой ни разу не был упомянут Ленин, но неоднократно говорилось о «русских коммунистах», а другие компартии именовались «патриотическими» и «братскими», только в декабре вышла из печати. Причем в бумажном переплете и без фотографии Сталина. И, заметим, под названием «Речь на XIX съезде партии». Какой – не уточнялось. Он, как утверждают некоторые историки, вычеркнул из гранок название «коммунистической»…
    Но, что за идеи хотел воплотить Сталин в начале 1950-х годов? Он, как считает историк и политолог Александр Елисеев, прежде всего, пытался осуществить широкомасштабное кадровое обновление в партии и стране. В этом плане особенно показателен XIX съезд: тогдашнее Политбюро ЦК в 9 человек и 5 кандидатов по предложению Сталина было существенно расширено – до 25 членов и 11 кандидатов с переименованием в Президиум ЦК. Теперь контроль над ним должен был перейти в руки молодых сталинских выдвиженцев, составлявших большинство среди выдвинутых в Президиум ЦК. То есть большинство в этой структуре, по мнению А. Елисеева, было уже за теми молодыми деятелями, которые, можно сказать, подминали партократов ленинского периода. Сталин наметил поставить в центр руководства страной Совет Министров, а партийное руководство сосредоточить главным образом на идеологии. Об этом он говорил на пленумах ЦК партии после XIX съезда – в октябре и ноябре.
    Там же Сталин высказался за прекращение огульного роста численности КПСС. По его словам на тех пленумах, «стране и партии нужны проверенные, преданные нашей идее и нашему делу люди, патриоты и профессионалы. А не те, кто с помощью членства в партии заботится о своей карьере». Но эти идеи в выступлениях других участников тех же пленумов никак не комментировались, а Маленков лишь вкратце в своем докладе на XIX съезде поддержал упомянутые сталинские предложения. Но без ссылки на их автора.
   Сталинское окружение нарочито демонстрировало свою независимость – даже на трибуне мавзолея Ленина, да и в ходе публичных торжественных мероприятий оно группировалось подальше от Сталина. Тому способствовало и ухудшение его здоровья. Хотя опубликованные в 1950 и 1952 годах крупные работы Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР» показали, что автор еще в силе и вполне может исправить ситуацию в руководстве партией. Причем в последней работе Сталин отметил, что в руководстве СССР и партии существуют разногласия и в отношении хозяйственного расчета и ценовой политики. Причем он впервые поддержал идею большего «присутствия» хозрасчета в экономике, но этот аспект отсутствовал в упомянутом докладе Маленкова на XIX съезде.
    Кроме того, Сталин в 1952 году впервые включил в марксизм отстаивание национального суверенитета, что еще больше отдалило сталинские СССР и КПСС от доктрины мировой революции. В этой связи, именно по инициативе И.В. Сталина началось переименование зарубежных компартий: в 1944-53 годах термин «коммунистическая» исчез из названия партий в Албании и Венгрии, Корее и Гватемале, Польше и Восточной Германии, Коста-Рике и Никарагуа, Вьетнаме и Иране, Марокко и британской Гвиане, на Кубе и еще ряде стран. Они стали называться «рабочими», «трудовыми», «народными».
    Если быть точными – в речи на XIX съезде Сталин предложил готовить новую программу партии. О том, какова была бы ее суть, можно судить хотя бы по такому отрывку из его речи на том съезде: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».
    Более того: по недавно открытым архивным документам, именно на рубеже 1940-50-х, по распоряжению Сталина начались массовые реабилитации (сначала были реабилитированы бывшие кулаки); по его вердикту намечалось реабилитировать и вернуть на прежнее в СССР местожительство греков, курдов, корейцев. Вдобавок, Сталиным было запланировано усиление, что называется, русско-славянского фактора в ряде республик, а именно – создание в 1953-54 годах русских национально-автономных округов в Латвии (с центром в Даугавпилсе, которому должны были вернуть русское название «Двинск»), на северо-востоке Эстонии (с центром в Нарве), в северо-восточном Казахстане (с центром в Усть-Каменногорске), Закарпатской автономной области, где в тот период преобладали родственные русским православные русины. Причем последний проект многие вовлеченные в это сталинское решение небезосновательно называли «Новая Закарпатская Русь». Известно также возрождение Русской Православной Церкви и русского старообрядческого Православия по инициативе, опять-таки Сталина, в 1940-х – начала 1950-х годов.
    Примечательно, что и Шарль де Голль и Мао Цзэдун, и даже Чан Кайши с И.Б. Тито и каудильо Франко впоследствии отмечали, что в своем последнем выступлении Сталин дал понять об окончательном отказе от идеологии мировой революции и от пренебрежения к национально-государственному суверенитету. По их мнению, Сталин воплощал доктрину национально-го-сударственного социализма, включавшую, например, отказ от «Интернационала», как гимна СССР в 1944-м и роспуск Коминтерна в 1943-м. А «фрагмент» новой доктрины им был озвучен на XIX съезде. Неспроста и Мао Цзэдун, и Ким Ир Сен, и Энвер Ходжа, и Хо Ши Мин впоследствии утверждали, что внутренняя и внешняя политика, как и идеология руководимых ими партий и стран основывалась именно на «сталинской политике антикосмополитизма» конца 1940 – начала 1950-х годов, на книгах Сталина 1950-52 годов и на его выступлении на XIX съезде КПСС. Приверженцем этой линии Сталина считал себя и Эрнесто Че Гевара. Да и сегодня работы и политика Сталина, опять-таки, того периода, изучаются и пропагандируются не только в Китае и Северной Корее, но и антиглобалистскими организациями.
    Что же касается сталинского наследия на его родине, небезынтересны китайские, например, оценки случившегося у нас. Они изложены, в частности, в двухтомнике «Причины и последствия разрушения СССР и развала КПСС: Учебное пособие для партийной, комсомольской учебы и для специальной подготовки» (издательство Института марксисзма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна при ЦК компартии Китая, Пекин, 1996-97 гг.):
    «Линия на разрушение СССР и перерождение КПСС проводилась несколько десятилетий. После кончин Сталина и его фальсификационной дискредитации (1953-56-61 гг.) внутреннее разложение в руководстве партии и государства, в том числе с помощью внедряемых туда агентов влияния, было существенно облегчено. Отсутствие и дискредитация политических, экономических, нравственных и т.п. ориентиров ускорили буржуазно-бюрократическое перерождение руководства партии и государства.
    На местах подпитывались национализм с антикоммунистическим акцентом, негативное отношение к роли общесоюзных руководящих структур; материальный отрыв руководства от рядовых коммунистов и сограждан развивался большими темпами. Сыграло в этих процессах важную роль и то обстоятельство, что весной 1945 года американским и британским спецслужбам гитлеровцами были переданы списки тогда еще действующей в СССР агентуры, многие участники которой были членами ВКП (б), работали в разведке и контрразведке СССР, состояли в комсомольском руководстве, руководили парторганизациями, работали в наркоматах (будущих министерствах) и т.п.
    Коммунистические идеалы превращались в ширму, прикрывавшую фактическое разрушение социализма и партии. После 1961 года в СССР стали появляться подпольные «миллионеры», а их количество быстро увеличивалось. Причем многие, если не большинство из этих новых буржуа и рантье, были членами КПСС, либо партруководителями среднего и высшего уровня, или даже работниками органов госбезопасности.
    Конфронтация, хотя и полулегальная, правящей элиты с большинством народа, особенно с рабочим классом и крестьянством, резко и необратимо усилилась после расстрела советскими войсками и отрядами КГБ СССР состоявшейся в Новочеркасске первой в стране рабоче-крестьянской демонстрации против удорожания продуктов питания и ухудшения социальных условий (июнь 1962 г.); то же в меньших масштабах повторилось в 1962-63 годах в Караганде, Донецке (Сталино), Темиртау, Иваново, Кемерово, Норильске, Магадане, на Сахалине.
    Американская доктрина разрушения СССР и разложения КПСС изнутри, по мере нарастания комплексного кризиса в стране и партии после 1953 года, реализовывалась более эффективно, чем политика нанесения ущерба СССР путем его провоцирования на внешние конфликты и даже на гонку вооружений. А в последние годы существования СССР эта доктрина была реализована полностью прежде всего потому, что главные внутренние условия в Советском Союзе и КПСС для успешного воплощения такой доктрины к 1985-86 годах были созданы после 1953 и особенно после 1961 года…»
    Приведем также слова из телефонного разговора генерала ВВС Василия Сталина со своим шофером Александром Февралевым, записанного органами безопасности в день похорон И.В. Сталина 9 марта 1953 года. Говорит В. Сталин: «Сколько людей подавили, жутко! Специально устроили это?! Я даже с Хрущевым и Берией поругался. Был жуткий случай в Доме Союзов: подходит старушка с клюкой, а у гроба в почетном карауле Маленков, Берия, Молотов, Микоян, Булганин. И вдруг она кричит им: «Убили, сволочи, радуйтесь! Будьте вы прокляты!» (см: в www.tv-ostankino.ru/material/Material_408_42.htm). Многие историки утверждают, что то была разработанная ЦРУ США «операция Моцарт», предусматривавшая либо устранение Сталина его «соратниками», либо взрыв дачи, где Сталин находился почти постоянно со второй половины февраля 1953 года (подробнее:   http://www.newsru.com/cinema/17mar2001/stalindead.html).
    Уважение к скончавшемуся Сталину, как и к тогдашнему Советскому Союзу было чрезвычайно велико в США, хотя обе державы в начала 1950-х едва не были вовлечены в войну друг с другом. Точнее – в последнюю для всей планеты войну. Малоизвестный факт: 6 марта 1953 года, когда штаб Корейской Народной армии и китайских добровольцев обратился с просьбой о трехдневном перемирии (до 23ч. 59мин. 8-го марта) из-за траура в связи с кончиной И.В. Сталина, Дуглас Маккартур, с согласия президента США Г. Трумэна, выполнил эту просьбу, отметив в своем приказе, что «генералиссимус Сталин и СССР были нашими главными союзниками в войне с Германией и Японией. Поэтому мы, как солдаты, равны друг перед другом, и должны воздать уважение памяти генералиссимуса Сталина…»
    Примечательно упоминание «Албанским Сталиным» - лидером Албании в 1947-1985 годах Энвером Ходжей встреч с П.К. Пономаренко: «Он многим отличался от коллег Хрущева – всегда прямо высказывал свою точку зрения, приводил много аргументов в пользу своих взглядов, не избегал дискуссий. Я встречался с ним в 1949 и 1952 годах в Москве. Как-то оказалось, что вместе с ним мы ехали в поезде из Одессы в Москву в 1956 году. Завязалась беседа, в том числе о ХХ съезде КПСС, политике Тито, положении в Венгрии, ситуации в мировом коммунистическом движении. Пономаренко мне откровенно сказал: «У вас принципиальная позиция и, по моему, она схожая с позицией Китая. Держитесь товарищи, от вашей линии очень многое зависит. В том числе в КПСС и СССР». Его слова оказались пророческими. Так что товарищ Сталин неспроста назначил П.К. Пономаренко на пост руководителя Совета Министров СССР. Впоследствии мы узнали, что Хрущев узнал  о той нашей беседе и вместе со своими приближенными устроил Пономаренко скандал» (см. Э. Ходжа, «Хрущевцы и их наследники», Тирана, 1980. рус. яз.). О намерениях Сталина в отношении Пономаренко упоминал в своих мемуарах и соратник Мао Цзэдуна Чжоу Эньлай, премьер-министр Китая в 1949-75 годах.
    В Тиране в 1952-1991 годах существовал уникальный в своем роде музей Ленина и Сталина, где хранились и демонстрировались, в частности, до сих пор «закрытые» - теперь уже в бывшем СССР – сталинские документы конца 1940 – начала 1950-х годов. Включая проекты преобразований того периода, материалы по проблематике созданного у 1949 году Совета экономической взаимопомощи, тогдашнюю переписку Сталина с советскими министрами, научными работниками, партийными деятелями, стенограммы его некоторых бесед с членами Политбюро, руководителями соцстран и их компартий и т.п. В 1992-м сей музей закрыли, в 1993-м разрушили, а его экспонаты и другие документы, по свидетельству вдовы Э. Ходжи – Неджимие Ходжи, исчезли». [43]

    Как видим, И.В. Сталину удалось на новом, современном ему уровне, творчески переработать опыт государственной, общественной и экономической жизни России. Ему пришлось совершить титанические усилия, чтобы в серьезной степени нейтрализовать действие поработившей народ и государство антисистемы. Затем, заменить ее системой, чтобы на следующем этапе, уже было возможно начать строить действительно Народное государство. Здесь вовсе не надо быть великим специалистом, чтобы понять – И.В. Сталин целенаправленно, шаг за шагом двигался к тому времени, когда наказанный революцией народ, мог бы освободиться от ига, под которое подпал в результате отвержения им власти как Царя Небесного, так и Царя земного. Он как древнегреческий Антей держал на себе купол неба, чтобы тот не рухнул на землю и не погубил живущих на ней людей. Именно потому, нынешние пигмеи так не любят Сталина, и клевещут на него при любой возможности. Потому что ведают, точно также, как его дело смогло задержать, а во многих случаях остановить действие мировой антисистемы, также сможет оно сделать это и сейчас. Ибо, «образец учинен», как говорил задолго до него Царь Иоанн Грозный. А именно этому Царю стремился подражать и сей вождь Русского народа. Сталину удалось сделать невозможное. Он совершил ни много ни мало – цивилизационный поворот. Более того – создал цивилизацию. И эта цивилизация выдержала испытание временем. Для второго цивилизационного поворота, чтобы вернуть Россию на круги своя, сделав ее Православным и Народным государством, у него уже не хватило ни времени, ни сил. Сталин сделал невозможное для спасения России, а потому, пусть умолкнут все нынешние пигмеи перед величием этой личности, и пусть смиренно склонят головы его почитатели, пожелав ему спасения в блаженной вечности. Аминь.



ИСТОЧНИКИ:

1 – Цит. по «Белый крест». Русский вестник. М. 2012. С. 148.
2 – Там же.
3 – Глазьев С.Ю. «Украинская катастрофа: от американской агрессии к мировой войне?» М. Книжный мир. 2015. С. 218-219.
4 – Медведев В., Хомяков В., Белокур В. «Национальная идея – или Чего ожидает Бог от России». М. «Современные тетради». 1997.  С. 281-282.
5 – Там же. «Белый крест». С. 147.
6 – «Национальная идея». Там же. С. 287.
7 – Цит. по «Белый крест». С. 142.
8 – Там же. Глазьев С. «Украинская катастрофа». С. 219-220.
9 – С. Глазьев. Там же. С. 220-221.
10 – «Главный финансовый противник. ФРС против России». Катасонов В.Ю. ООО «ТД Алгоритм», 2017.
11 –  «Экономика Сталина». «Институт русской цивилизации». 2016. www.avidreaders.ru/book/ekonomika-stalina.html
12 – Там же. «Экономика Сталина».
13 – Там же.
14 – Там же.
15 – Там же.
16 – Там же.
17 – «Украинская катастрофа». С. Глазьев. М. Книжный мир. 2015. С. 230-231.
18 – www.krugosvet.ru  - Латов Юрий. Энциклопедия Кругосвет.
19 – www.rusunivers.ru - «Шанин про Чаянова» - далее, то же.
20 – www.isras.ru/index.php?page_id=2384&id-142  - сайт Института социологии РАН. Т. Шанин. «Три смерти Александра Чаянова».
21 – Там же: Т. Шанин «Три смерти Александра Чаянова». – далее: там же.
22 – http://referetbank.ru/ ; Использованная литература: 1. И. Липсиц «Экономика без тайн», М., 1993. 2. Кондратьев Н.Д. «Проблемы экономической динамики», М., 1989. 3. Из истории экономической мысли //Экономика, 7-1990. 4. Меньшиков С.М. Клименко Л.А. «Длинные волны в экономике», М: Международные отношения – 1989. 5. Wikipedia.ru
23 – Цит. по «Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине», М.П. Бок. М. Товарищество «А.Н. Сытин и К». 1992. С. 166-179.
24 – «Ставка на сильных». Монах Лазарь (Афанасьев). М. Русский паломник. 2013. С. 49-50.
25 – Там же. «Ставка на сильных». С. 22-23.
26 – Там же. С. 24-26.
27 – Там же. С. 26-28.
28 – Н.В. Сомов: chri-soc.narod.ru/rusrelphil_nepluev.htm
29 – В.Ю. Катасонов:     
30 – Сомин Н.В. Источник: chri-soc.narod.ru/rusrelphil_napluev.htm
31 – Нотин Н. «Народ Божий. Контрнаступление»; 32 – газ. Православный Крест. – 09 апр. 2018 г.
33 – Максим Калашников: https://forum-msk.org/material/economic/627694.html
34 – 35 – Гундаров И.А. Социогуманизм – государство народа // http://www.lavinrussia.ru/sites/files/sociohumanism-2.pdf
36 – Махнач В.Л. Елишев С.О. «Политика. Основные понятия». М. Олма медиа групп. 2008. С. 68-73.
37 – «Апология Веры и Монархии». Тихомиров Л.А. М. 1999. С. 199.
38 – «Ставка на сильных». Монах Лазарь (Афанасьев). Русский паломник. М. 2013. С. 174.
39 – Сталин И.В. Сочинения. - Т. 18. Тверь. 2006. «Союз». С. 584.
40 – Там же. С. 586.
41 – www.proza.ru/2012/10/06/606
42 – Там же.
43 –