София аккуратно прошла мимо иного, занимавшего крайнее место в её ряду, не зная, что он иной, думая, что он просто ценитель высокого искусства. Настолько ценитель, что смог позволить себе билет в Бельэтаже. Откуда у Софи был такой же ценный билет, она не ответила бы даже, если её бы спросили. Но её не спросили.
Зал наполнялся иными разных форм и размеров — тощие и бледные пожиратели душ, упитанные(или тощие, что тоже не редкость) упыри, широкие и мощные оборотни, представители более благородных типов, такие как аулафаны. Софи потеряла счёт времени. Ей казалось, что всё вокруг движется не как обычно. Но медленно или быстро? Медленно или быстро? Вероятно то так, то так. Смены были незаметны, к слову, их никто и не искал.
К мужчине, сидевшем на крайнем стуле, подсел другой иной, крупный, с небритым лицом. Он начал что-то тихо ему пересказывать, и постепенно, нескоро, продолжил разговор уже громче. Софи, сидевшая почти посередине ряда, смогла услышать то, о чём один иной рассказывал другому. Тут-то она и поняла, что необычный спектакль гораздо более необычный, чем ей казалось.
- ...и в этом и есть проблема, Нэйд, он становится каким-то серым, - говорил второй мужчина первому. - На него волнами накатывает эта усталость или болезненность, я могу ошибаться…
- С ним такое бывает, - ухмыльнулся первый. - Эльвентиус никогда не был стабилен. Только в тех случаях, когда был совсем плох. Если он вдруг остановится в одном настроении на долгое время, ты мне сообщи. Я возьмусь писать свою предвыборную программу!
- Не смешно, Нэйд. Я… Я обеспокоен. Вероятно, вскоре перестану, но сам факт…
- Успокойся, Джо.
- Он и сюда может не прийти! На спектакль, в котором впервые главную роль играет ГЛОТ!
- Придёт, явится, как только свет погасят. Или чуть раньше.
- Ты уверен?
- Я ни в чём никогда не могу быть уверен, милый мой, особенно в тех, кто мне ненавистен. Но в одно я верю — Эльвентиус Даркшейд, Мастер Тёмного Квартала и кое-каких ещё тёмных дел, умеет держать себя в руках, и когда нужно воскресает из пепла.
- Нэйдалон, прошу тебя…
Джо Даунинг громко рассмеялся.
- Я не прав? - поднял левую бровь Нэйдалон Арвианский, известный в кругу самых именитых и великих иных, как Король Шантажа.
- Спорить не возьмусь, но чтобы он… Нет, ты точно шутишь, друг мой, - Виктор закачал головой. - Ох… Ох… Хотя, я и про этот спектакль сначала думал, что он шутка. Иные в центре Лондона! Что скажет этот… Как его…
- Грэмл? Или… Гримл! А, нет… Грэ…
- Вот он, он, да!
- Ну… Скажет. Вякнет, я бы попросил. Именно, что вякнет. И заглохнет.
- Если. Если, мой друг…
Слева от Софи села дама в пышном платье. Она держала в руках объёмный веер, сделанный из чёрных перьев, и загадочно улыбалась.
- Не узнаю вас, дорогая, - произнесла она томно. - Вы из знакомых Даркшейда?
- Извините, но нет, - усмехнулась София. - Я здесь случайно.
- Случайно? Надо же, - барышня громко рассмеялась. - Таких случайностей не бывает, дорогуша. Никогда не поверю, чтобы просто так…
- Но это так и есть, - перебила её мисс Хьюстон. - Я думала, что иду на самый обычный спектакль…
И тут она чуть-чуть приврала. Вернее, даже не чуть-чуть. Она конечно же глубоко верила и надеялась на то, что сегодняшний вечер будет феноменальным, но не могла даже представить…
- Обычный спектакль! - Жанна-Зоуи засмеялась ещё громче. - Ох, как неприлично… Вы и про Тёмный Квартал не слышали?
- Что вы, я живу самой обычной жизнью. Работаю в газете… - Софи начала чувствовать, как её груди загорается новое, невиданное до этого момента ощущение. Какое-то дикое, живое. Живее, чем всё то, что она испытывала до этого.
- В газете! - воскликнула Кракэнн.
Бурный разговор захватил мисс Хьюстон, и она превратилась из обычной работницы безымянной газеты в леди Дарк, загадочную и прекрасную, такую же, как, например, Жанна. Слова, мысли, всё шло так быстро и интенсивно, что Софи едва заметила, как к стоящему справа от неё стулу подплыла бледная худая фигура. И если бы Кракэнн не воскликнула бы гордо и радостно: «А вот и он!», то не обратила бы на это никакого внимания. А так она обернулась.
Обернулась, и увидела лицо. Возвышенное и строгое, и при этом чем-то неприятное, какое-то жестокое. Красивое? Да, этого слова тут было мало. И если Аллисант Стардаст, в пылу своих страхов и сомнений, не увидела истинной красоты Эльвентиуса Даркшейда, или была близка, чтобы увидеть, но не успела, то София увидела всё и сразу, словно через прозрачное стекло. Тонкий нос, изящные брови, острые скулы, томный взгляд, наполненный усталостью и скукой, губы, сведённые в какую-то не то улыбку, не то оскал. И глаза! Глубокие, такие же уставшие, как и взгляд, их наполняющий, и такие прекрасно цветные. Такие радужные…
«Странный тип.» - подумала София. «Наверное дикий зануда...»
- Может быть и зануда, - выдохнул Эльвентиус как-то раздражённо и безучастно. Читать мысли ему было не впервой.
- О, Эльвентиус, она такая милая, - словно не слыша его сухих слов, затараторила Жанна.
- Ничуть не сомневаюсь, - присыпав свои слова сарказмом, улыбнулся Эльвентиус. - Ничуть.
- А Кэрол с вами? - поинтересовалась Кракэнн.
- Кэрол? Он… - Даркшейд обернулся, но не увидел своего знакомого модельера. - Он шёл за мной, но видимо был увлечён очередными модельками…
- Да, я его понимаю, - рассмеялась Зоуи.
- Я нет, - покачал головой Эльвентиус. - Я мало чего и кого понимаю последнее время. Вы тоже.
Последние два слова иной обратил Софии. Она тоже ему не понравилась. Их взаимная неприязнь была видна невооружённым взглядом. Однако, Жанна решила об этом умолчать.
- Я? - пролепетала София тихо.
- Вы. Не уверен, что даже понимали. Может, вам и не суждено понять…
Эльвентиус прислонился к спинке стула и показательно закинул голову вверх. Взгляд его пал на большую люстру.
- Какая тоска… - прошептал он. - И нет ничего, что меня спасёт.
- Я есть! - воскликнул Кэрол Джэрол, выбравшийся из объятий моделей. - Ну что, значит «Анэбэл»!
- «Анэбэл»! - прокричал Джо своему другу.
Он немного наклонился вперёд, и Софи заметила что иной, сидевший с краю, а теперь она знала, что он иной, чтобы это не значило, спрятал своё лицо в тёмных волосах и принял позу, схожу с той, что только что принял Мастер Тёмного Квартала. Что именно это значило, она не могла сказать. Да и придумать тоже.
В зале потушили свет. Все разговоры смолкли, и началось представление.