В письме, что я отправил мистеру Дюбуа вместе с настоящей рукописью, я просил не слишком менять стилистику и содержание текста, пусть он и не подходит под рамки научно-популярной статьи. Наверное, потому, что я сам до сих пор не могу до конца поверить в происшедшее, и воспринимаю изложенные ниже события как страшную историю, которая случилась не со мной, да и вообще, быть может, не случилась.
В мае 1934 года мне пришлось покинуть Аркхем и в поисках нового материала прибыть в небольшой городок на севере штата Мэн, название которого вам ни о чём не скажет. Я и сам не подозревал о его существовании, пока главный редактор журнала «Наука и чудачество» Патрис Дюбуа по прозвищу «французский дьявол» не вызвал меня в свой кабинет, чтобы дать поручение, изменившее всю мою жизнь.
- А, мистер Лестер, я ждал вас несколько позже, - улыбнулся Дюбуа, когда увидел меня в дверях. Я имел обыкновение всегда и везде приходить раньше положенного и ничего поделать с этим не мог. – Прошу вас, присаживайтесь, - он указал на небольшой диванчик, обитый кожей, где частенько засыпал, задерживаясь в редакции до поздней ночи. Сам Дюбуа редко кого удостаивал чести расположиться на этом диванчике, так что я сразу понял, что «французский дьявол» приготовил для меня нечто особенное.– Ваш последний материал про этого сумасшедшего алхимика чудо как хорош. Только между нами – у него действительно получилось золото?
- Я и сам не мог в это поверить, - кивнул, - но мы сделали пробу. Оно не очень чистое, но всё-таки…
- Подумать только! – воскликнул Дюбуа. Едва ли он был искренен. Про «французского дьявола» не раз говорили, что в нём умер выдающийся актёр. Но сейчас главный редактор явно переигрывал. Я прекрасно знал, что статья вышла откровенно неважной, и в другое, более сытое время, когда тысячи читателей не лелеяли бы мечту о чудесном превращении в золото совсем не благородных металлов, Дюбуа наверняка бы не поставил этот материал в номер. – Вчера мне пришлось уволить Дженкинса, - сообщил «французский дьявол». Он сказал это с настолько отрешённым видом, что я вновь подумал об актёрском таланте главного редактора. Кабинет – его сцена, а я зритель, у которого необходимо вызвать нужные эмоции, заставить переживать, прежде всего, за судьбу журнала. Дженкинс был далеко не лучшим автором «Науки и чудачества», под его творчество обыкновенно отводились последние полосы, перед юмористической страничкой. Но Дюбуа он нравился за прямоту и трудолюбие. «Пишет он, конечно, так себе, - неустанно повторял главный редактор журнала, - но он хочет писать, и будет это делать, даже если я выдам ему в качестве гонорара пачку дешёвых сигарет». И если «французский дьявол» наконец решился избавиться от Дженкинса, значит для «Науки и чудачества» настали не лучшие времена.
- Всё настолько плохо? – спросил я, подавив гнетущие меня мысли.
- Последний номер разошёлся хуже некуда, - ответил Дюбуа. Улыбка исчезла с его лица. – Мы не смогли продать даже основной тираж. Обычно проблемы были с дополнительным.
- Вы хотели сказать - «обычно вообще не было проблем», – поправил я.
- Такое «обычно» было слишком давно, - горько усмехнулся Дюбуа. – Читатель теряет к нам интерес. Мы слишком предсказуемы и слишком легкомысленны. И никакие алхимики нас не спасут.
- Я уже понял, что статья не получилась, - кивнул я. – А что, по-вашему, может нас спасти?
- Думаю, нам нужен материал, написанный в несколько ином ключе. Нечто мрачное и зловещее. Вы ведь знаете, мистер Лестер, страх – он как наркотик, иначе «Жуткие истории» давно бы уже закрылись, - Дюбуа повернулся к большому окну, выходившему на безлюдный переулок. На улице было пасмурно, и казалось, что «французский дьявол» слился с серыми тучами, нависшими над Аркхемом. – Вы способны дать мне такой материал, мистер Лестер?
- Если мне будет, с чего его писать, то почему бы и нет?
- Что ж, я могу подсказать вам направление. Слышали о Конраде Андрузе?
- Совсем немного. Нечистый на руку археолог, его имя пару раз всплывало в бульварных газетах. Чем он может быть нам интересен?
- Обстоятельствами своей смерти, - Дюбуа отвернулся от окна и медленно опустился в своё кресло. Возраст этого кресла был сравним с возрастом кокетливой женщины – точно установить его было невозможно. Знаю только, что когда журнал только-только зарождался, главный редактор притащил его из своего дома. Шли годы, авторы приходили и уходили, а кресло всё так же стояло в кабинете Дюбуа, всегда готовое принять хозяина в свои грубые, но надёжные объятья. «Французскому дьяволу» предлагали заменить этот антиквариат чем-то более изящным, но тот был непреклонен. «Для меня «Наука и чудачество» ассоциируется, прежде всего, вот с этим креслом, - то ли в шутку, то ли всерьёз заявил как-то Дюбуа. - И если оно и покинет стены редакции, то только вместе со мной».
- Я не читаю криминальные хроники, - покачал я головой. – Нахожу их несколько угнетающими.
- По официальной версии, Андруза зарезал собственный брат Вернон, после чего заполз в подвал местной библиотеки, где и умер от голода. Однако в материалах расследования не отражен тот факт, что Конрад нашёл в последней своей экспедиции некий предмет, который по привычке забрал себе. Теперь вы понимаете, чего я хочу от вас, мистер Лестер?
- Вы предлагаете мне сочинить страшную сказку о том, как археолога и его брата погубило какое-то древнее проклятье?
- Вы мыслите в верном направлении. Только постарайтесь, чтобы в материале было как можно меньше мистики. Поговорите с полицейскими, расспросите местных, только слишком не увлекайтесь. У некоторых людей отмена сухого закона вызвала излишний восторг, так что они могут завалить вас отборными небылицами о демонах и древних чудовищах. Повторюсь, мистер Лестер, таким небылицам в статье не место. Как можно больше фактов и правдоподобного вымысла. Вам всё понятно?
- Вполне, - вдохнул я, поднимаясь с дивана. – Когда приступать?
- Сегодня же. Заберите у Николь билет на поезд и отправляйтесь. Думаю, недели вам хватит. И помните, в ваших руках будущее журнала, мистер Лестер.
- В таком случае постараюсь вас не подвести. До встречи! – бросил я и вышел из кабинета. Меньше всего мне хотелось заниматься сочинительством, достойным разве что какой-нибудь дешёвой газетёнки, в которую заворачивают завтрак, но выбора не было.
В душном вагоне поезда ехать пришлось около трёх часов. За это время я успел ознакомиться с материалами по делу Андруза, любезно предоставленными в моё распоряжение главным редактором. По мере изучения упомянутых материалов, у меня возникало всё больше сомнений в правдоподобности официальной версии произошедшего. Брат Конрада Вернон не производил впечатления человека, способного на убийство. Жил довольно скромно, зарабатывал на жизнь изготовлением на заказ различных оптических приборов. Люди, знавшие Вернона, утверждали, что он был славным малым, совершенно незлобивым и отзывчивым. Что могло сподвигнуть молодого человека на убийство брата? По какой причине он спрятался в том злополучном подвале и фактически заморил себя голодом? На эти вопросы местная полиция предпочла не отвечать. А обыватели были настолько заняты своими проблемами, что не обратили внимания на вопиющую поверхностность проведённого расследования.
Неужели Вернон Андруз сошёл с ума, подумал я. Впрочем, сумасшествие, насколько мне было известно, не овладевало человеком столь внезапно. По крайней мере, без вмешательства внешних факторов. Так скоро человек теряет разум только в результате сильнейшего потрясения. Имело ли оно место в случае с Верноном? Исключать такую возможность не следовало, однако проверить это предположение мне не представлялось возможным. Оба Андруза унесли свои тайны с собой, а я считал себя слишком образованным человеком, чтобы прибегать к помощи медиумов.
- Ваша станция, мистер! – сообщил проводник, когда поезд остановился в очередной раз.
Я схватил свою дорожную сумку и поспешил к выходу из вагона. На перроне меня ожидали. Это был мужчина средних лет, среднего роста, одетый весьма неприметно. Я предполагал, что «французский дьявол» телеграфирует кому нужно, потому и не был удивлён.
- Добро пожаловать в наш тихий городок, мистер Лестер, - произнёс незнакомец, протянув мне руку. – Я детектив Уолтер Престон, мистер Дюбуа сообщил мне о вашем прибытии.
- Весьма польщён, - улыбнулся я. – Не ожидал, что меня будет сопровождать полицейский детектив.
- А вы предпочли бы общество какого-нибудь безумного старика, помешанного на оккультных науках? – спросил Престон с едва уловимой усмешкой.
- Вовсе нет, - ответил я. – Оккультные науки – это не то, что нужно моему будущему материалу.
- Как знать? - пожал плечами детектив. – Идёмте, я оставил свой автомобиль неподалёку.
- Как долго мне надлежит с вами возиться, мистер Лестер? – поинтересовался мой сопровождающий, когда мы уселись в его «Форд».
За то недолгое время, что машина простояла на солнцепёке, салон успел сильно нагреться, так что Престону пришлось опустить стёкла, дав мне возможность вдохнуть хоть немного воздуха. Я с неудовольствием отметил, что климат здесь более жаркий и сухой, нежели в Аркхеме, где я чувствовал себя относительно комфортно в любое время года. И солнце. Его было слишком много, казалось, оно светит со всех сторон, обжигая своими прикосновениямимою изнеженную кожу. Быть может, это и есть тот Город Солнца, о котором писал Томаззо Кампанелла, подумал я про себя. Вслух же сказал:
- Вижу, вы не в восторге от моей компании, детектив.
- Поймите меня правильно, лично вы не вызываете у меня неприязни. Но ваш визит отвлёк меня от весьма любопытного расследования, так что чем скорее вы закончите здесь свои дела, тем скорее я смогу завершить свои.
- Уверяю вас, я не задержусь в вашем городке. Мне самому хочется быстрее здесь управиться, ваш климат мне не очень подходит.
- В таком случае, не будем терять времени. Говорите, куда ехать. Желаете ознакомиться с полицейскими протоколами или предпочитаете более неофициальную обстановку?
- Думаю, для того, чтобы закладывать за воротник время ещё слишком раннее. Отвезите меня в участок, поработаю с бумагами, хотя я не уверен, что найду там что-то новое.
- В участок так в участок, - Престон включил передачу, и машина тронулась с места.
- Могу я спросить, что это за любопытное расследование, о котором вы говорили? – осторожно поинтересовался я.
- Вижу, вы ничего не пропускаете мимо ушей, мистер Лестер. Да, дело действительно из ряда вон. Три дня назад пропал Гарри Ньютон, хозяин антикварного магазина в центре нашего городка. Мы нашли только машину Гарри, буквально вмятую в столб. Не уверен, что после такого удара Ньютон мог уцелеть, однако его тело так и не обнаружили. Но самое странное не это, - детектив сделал многозначительную паузу. – Эксперты, работавшие с автомобилем, утверждают, что Гарри сбил какое-то крупное животное, по весу определённо больше человека, от чего и слетел с дороги. По крайней мере, о том свидетельствуют вмятины на капоте и бампере. Вот только мы не нашли это самое животное. Ни его, ни Гарри. Как вам?
- Довольно мрачно, - согласился я. – Если только не предположить, что мистер Ньютон выбрался из машины и поволок тушу сбитого животного в какой-нибудь укромный уголок, отъедаться и залечивать раны.
- У вас прекрасное чувство юмора, - кивнул Престон. –Но мне почему-то не смешно. Ещё пара недель, и меня вынудят закрыть это дело, а я хотел бы во всём разобраться. И тут, откуда ни возьмись, появляется Патрис и просит меня оказать ему услугу в счёт старого долга. Теперь понимаете, почему ваш приезд не принёс мне удовольствия?
- Да, теперь мне ясно. Возможно, вы сочтёте меня излишне любопытным, но какие обязательства связывают вас с нашим главным редактором?
- Любопытство – не порок, в особенности для сотрудника такого журнала, как «Наука и чудачество», - заметил детектив, свернув с главной улицы к участку. – Дюбуа помог мне найти докторов для моего отца. Лёгкие у него были неважные. К несчастью, мы слишком поздно спохватились. Приехали, мистер Лестер.
- Соболезную, - произнес я с некоторым смущением и вышел из автомобиля. Престон показался мне человеком весьма положительным, и теперь я был искренне рад, что именно в его обществе мне предстояло собирать материал для будущей статьи.
Последующие несколько часов мы с детективом Престоном провели в архиве полицейского участка. Дело Андрузов закрыли всего месяц назад, потому найти его не составило большого труда. Как я и предполагал, материалы полиции не дали мне ровным счётом ничего. В них косноязычно излагались уже известные мне факты – да, Конрад Андруз был найден с перерезанным горлом у себя дома, да, соседи свидетельствовали о том, что Вернон вошёл в дом вместе с братом, а через несколько часов другие соседи видели, как он выбежал оттуда. Таким образом, Вернон Андруз стал главным подозреваемым, его объявили в розыск, однако юноша не спешил появляться на людях. Волею случая, на Вернона наткнулся смотритель единственной в городке библиотеки, решивший обследовать её подвал после того, как услышал доносившиеся оттуда странные звуки, более всего похожие на истеричный плач. К несчастью, к тому моменту Вернон Андруз уже был мёртв. Причиной смерти медицинские эксперты называли крайнее истощение организма, вероятнее всего, молодой человек продолжительное время ничего не ел. Поскольку других подозреваемых у полиции не было, дальнейшее расследование прекратили.
- Да, из этого статью мне точно не сделать, - сказал я с досадой, закрыв папку из жёлтого картона. Мне было откровенно жаль потраченного времени, однако я понимал, что эти бумаги в любом случае стоило проверить, пусть даже и для того, чтобы убедиться в их бесполезности для моего предприятия. – Возможно, имеет смысл поговорить с детективом, который вёл дело? Ведь не всё и не всегда включают в официальные документы.
- К сожалению, это невозможно, - покачал головой Престон. – Детектив Комбс подал в отставку три недели назад. Точно сказать не могу, но вроде бы он уехал в Провиденс, к своей больной тётушке.
- Чёрт-те что, - выругался я. – И что прикажете теперь делать? Бегать за этим Комбсом по всей Америке? Собирать сплетни местных пьяниц?
- Я бы предложил осмотреть дом Конрада, пока такая возможность ещё есть, - спокойно сказал детектив. - Послезавтра его пустят с молотка. Если желаете, можем ещё побродить по подвалу библиотеки, вдруг там на вас снизойдёт вдохновение. А уж потом присоединимся к местным пьяницам. Они, к слову, не так безнадёжны, как вы о них думаете.
- Пожалуй, это хорошая мысль, - со вздохом согласился я. – Прошу прощения за то, что сорвался. На мне лежит слишком большая ответственность, возможно, этот материал определит будущее журнала, и мне очень не хотелось бы искать другое издание.
- Прекрасно понимаю, мистер Лестер. Давайте всё же не давать воли чувствам и надеяться на лучшее.
Я поблагодарил Престона за его участливое отношение ко мне, и мы направились в обиталище Конрада Андруза – выполненный в классическом стиле двухэтажный дом с большими окнами необычной для американской архитектуры формы. На первом этаже одно из окон было разбито. Полиция утверждала, что разбил его Вернон, после чего убил брата осколком стекла. Мне же в такое верилось с трудом. В гостиной, где находились Андрузы в ту злополучную ночь, было предостаточно предметов, каждый из которых Вернон мог бы использовать как орудие убийства, не рискуя притом изрезать руки. Впрочем, если брать во внимание гипотетическое сумасшествие юноши, его поведение можно объяснить.
Осмотр дома не принёс сколь-нибудь значимых результатов – полицейские поработали здесь основательно, а все записи Конрада были переданы в распоряжение музея при Мискатоникском университете, о чём извиняющимся тоном сообщил мне Престон. Я в очередной раз убедился в том, что спешка, с которой Дюбуа отправил меня сюда, была излишней. Возможно, мне удалось бы сделать хороший материал, даже не покидая Аркхем.
- С каждой минутой мне все больше кажется, что в этой поездке нет никакого смысла, - разочарованно произнёс я.
- Не отчаивайтесь, мистер Лестер, - детектив похлопал меня по плечу. – У нас остались ещё подвал и виски.
Это меня мало утешило, поскольку слабости к спиртному я не питал, да и надежды обнаружить в последнем пристанище Вернона Андруза что-либо интересное у меня не было. Впрочем, судьба распорядилась иначе.
Нехитрый тайник Вернона я заметил практически сразу после того, как мы прибыли на место.
- Детектив, - позвал я и указал на камень радиусом в добрый десяток дюймов, кое-как вставленный в нишу в стене. – Как вы думаете, что это?
- Похоже на тайник, - заключил Престон после непродолжительного осмотра. – Странно, что Комбс не обратил на него внимания.
- А может быть, обратил, да предпочёл о том умолчать? – предположил я. – Вы ведь не знаете наверняка, по какой причине он решил оставить службу. Вдруг дело не в больной тётушке?
- Вы считаете, он нашёл что-то такое, чего находить не следовало? Как в этих глупых рассказах, которые печатают в «Жутких историях»?
- Ну почему же глупых? – возразил я. – По-моему, Лавкрафт весьма неплох. По крайней мере, он в высшей степени убедителен.
- Только не говорите, что воспринимаете всерьёз таких писак, - умоляющим тоном произнес детектив и взялся обеими руками за камень. – Давайте уже узнаем, что там спрятано.
В тайнике обнаружился лишь клочок жёлтой бумаги с адресом. Нельзя было сказать точно, сколько он здесь пролежал, однако Престон узнал почерк детектива Комбса, так что сомнений не оставалось – записку оставил он.
- «Хэмптон-драйв, 34». Что бы это значило? – мой спутник выглядел озадаченным.
- То, что нам не помешало бы туда съездить, - сказал я, несколько оживившись. Наконец-то в этом проклятом лабиринте появилась нить Ариадны. Вопрос был лишь в том, куда она могла нас привести. – Это далеко?
- Минут пятнадцать езды. Может, всё-таки по стаканчику?
- Ну нет, детектив, - я был настроен решительно. – Давайте проверим адрес, возможно, это то, что я ищу. Вы ведь сами заинтересованы в том, чтобы поскорее от меня избавиться, вот он - ваш шанс.
- Чёрт с вами, - махнул рукой Престон. Похоже, я его изрядно утомил. И правду говорят, что полицейским ищейкамдалеко до бешеных псов от журналистики.
Двигатель «Форда» прокашлялся и издал протяжный рык, машина сорвалась с места и устремилась к Хэмптон-драйв со скоростью, раза в полтора превышавшую разрешённую на этой улице. Я не стал ничего говорить Престону, потому как прекрасно понимал его желание избавить себя от моего общества. Теперь же я понимаю, насколько глупобыло устраивать тогда ночные гонки, ведь мы мчались на встречу с ужасом, искалечившим наши жизни.
Дом 34 по Хэмптон-драйв встретил нас пустыми окнами-глазницами и распахнутой входной дверью. Петли едва слышно скрипели в порывах ночного ветра, будто шёпотом предостерегали случайных прохожих: «Не входи!». Но как часто мы слушаем такие предостережения?
- Похоже, Комбса нет дома, - заключил Престон. – Желаете зайти внутрь?
- Мы ведь всё равно здесь, почему бы и нет, - ответил я, покинув казавшийся теперь таким уютным «Форд». Несколько секунд – и мы уже стояли в прихожей дома. Здесь царил несколько зловещий беспорядок, словно некая немыслимая человеку сила обрушила свой гнев на предметы мебели и одежду. Ветхий комод, вероятно, служивший некогда украшением этой тихой обители, был разбит буквально в щепки, плащи - изорваны в клочья, а на стенах в нескольких местах отчётливо виднелись длинные глубокие борозды, более всего напоминавшие следы когтей какого-то неведомого зверя. Картина была настолько жуткой, что я на некоторое время утратил дар речи. Престон кое-что повидал на своём веку, но даже ему было явно не по себе. Впрочем, он всё ещё был способен мыслить рационально, и потому захлопнул входную дверь. Нечаянные гости нам были ни к чему.
Потратив некоторое время на блуждание по неосвещенным коридорам и комнатам – по какой-то причине электричества в доме не было – мы пришли к выводу, что детектив Комбс давно покинул это место. К несчастью, все свои бумаги он, похоже, прихватил с собой, так что наше с Престоном путешествие оказалось напрасным.
- Мы не проверили подвал, - спохватился мой спутник. – Может, мы найдём что-нибудь там?
Спустившись по короткой лестнице, мы оказались у массивной деревянной двери. Она была заперта изнутри.
- Как такое возможно? – удивился я. – Комбс? Комбс, вы там? – не знаю, на что я рассчитывал, однако вскоре за дверью послышались робкие шаги.
- Назовите себя, - потребовал хриплый, похожий на старческий, голос.
- Я – Чак Лестер, из журнала «Наука и чудачество». Со мной детектив Престон. Мы хотели бы поговорить.
Дверь приоткрылась, и мы увидели Комбса. Выглядел он ужасно – растрёпанный, осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, свидетельствовавшими о недостатке сна. Страшно подумать, что могло заставить мужчину, к тому же полицейского детектива, запереться от всех и довести себя до такого состояния.
- Быстрее входите, - сказал Комбс и впустил нас в подвал. Дверь снова закрылась, оставив нас в кромешной темноте. Комбс извинился и зажёг лампу. – Я уже давно не испытываю в ней необходимости, - пояснил он. – Глаза привыкли.
Мы проследовали за нашим провожатым в обустроенное им логово и расположились на каких-то ящиках. Комбс пристально посмотрел на нас с Престоном и спросил:
- Зачем вы сюда пришли?
- Мы нашли записку, - сообщил Престон, показав Комбсу клочок бумаги из тайника. – Это вы её написали?
- Разумеется, я. Только я надеялся, что её найдут раньше. Хотя кто знает, может быть, тогда бы визитёры столкнулись бы с Ажнаби. Теперь же эти существа потеряли интерес к моему жилищу. Не знаю, как надолго.
- Ажнаби? – переспросил я. – Кто это? Что здесь вообще произошло?
- Произошло? – горько усмехнулся Комбс. – Нет, мой мальчик, правильнее было бы сказать «происходит». Ничего ещё не кончено. Ажнаби здесь, рядом с нами. Наш глаз их не видит, но они повсюду, и уходить они из нашего мира не собираются.
- Бредни сумасшедшего, - покачал головой Престон. – Мы от него ничего не добьёмся.
- Послушайте, - Комбс неожиданно оказался рядом со мной и схватил меня за плечи. – Вы ведь и не такие небылицы протаскиваете в свой журнал. Почему бы вам меня не выслушать?
- Я слушаю, - осторожно сказал я, мягко, но настойчиво отстраняясь от Комбса. – Только вы пока ничего конкретного не сообщили.
- Хорошо, - Комбс сделал глубокий вдох и подошёл к небольшому столику в центре своего убежища. Только теперь я заметил потрёпанный дневник, лежавший посередине столика, будто некий ритуальный предмет. – Вернон Андруз спрятал это в тайнике, на который вы наткнулись в подвале библиотеки. Его брат Конрад во время последней своей экспедиции обнаружил утраченную рукопись арабского гения Альхазена, занимавшегося вопросами оптики задолго до учёных Старого Света. Альхазен первым сделал предположение о том, что человеческий глаз воспринимает свет, отражённый видимыми предметами. Впоследствии Витело переработал труды Альхазена в свою «Перспективу», тем самым популяризировав идеи арабского исследователя в Европе. Считалось, что в фундаментальной «Книге оптики» семь томов, однако это не соответствует истине. Восьмой том Альхазен был вынужден спрятать. И именно этот текст нашёл Конрад.
- Любопытно, - заметил я. – Но какое отношение работа арабского учёного имеет к смерти Андрузов?
- В тексте Альхазен сообщал о том, как обнаружил способ изменить длину волны отражённого света, чтобы расширить зрительное восприятие человека. Он создал прибор, позволявший видеть незримое, и практически сразу столкнулся с неведомыми существами, что обитают в нашем мире, стараясь не обнаруживать своего присутствия. Учёный назвал их «Ажнаби», то есть «пришлые». Доподлинно неизвестно, откуда они явились и что им нужно от человеческого рода, однако пришельцы жёстко пресекали все попытки Альхазена сообщить об их существовании. Затем Ажнаби приказали Альхазену уничтожить устройство и все результаты исследований, однако учёный повиновался им не до конца. Он спрятал рукопись с чертежами так, чтобы пришельцы об этом не узнали, и спокойно дожил свой век.
- Весьма занятно, - я изо всех сил старался воспринимать сказанное Комбсом не как плод больного воображения. - Выходит, Конрад Андруз стал для Ажнаби угрозой, намереваясь обнародовать найденный текст? Почему же Ажнаби не вступили с ним в переговоры?
- Не знаю, - признался Комбс. – Возможно, в их обществе, по аналогии снашим, есть и сторонники дипломатического подхода, и любители перерезать пару лишних глоток. Видимо, Конрад столкнулся с последними.
- И мы должны принять это на веру только потому, что так написал сумасшедший, заморивший себя голодом в сыром подвале?– с сомнением спросил Престон.
Я же решил промолчать. С одной стороны, Ажнаби могли стать отличным материалом, как раз тем, что хотел получить «французский дьявол». В то же время я понимал, насколько неправдоподобной кажется история, рассказанная Комбсом. Да и только ли кажется? Бывший детектив сейчас больше походил на сбежавшего пациента психиатрической клиники, и кто скажет наверняка, что пришельцы существуют не только в его воспалённом сознании? Но следы когтей… Вспомнив о них, я невольно поёжился. Что, если Комбс говорит правду? Что, если Ажнаби заметили, как мы входили в его дом, и теперь будут преследовать нас?Об этом даже думать не хотелось.
- Я понимаю, детектив Престон, как это выглядит со стороны, - сказал Комбс и достал что-то из кармана своих омерзительно грязных брюк. – Но кроме дневника Вернона в тайнике было ещё и это устройство.
Упомянутый Комбсом предмет напоминал нечто среднее между моноклем и подзорной трубой. Я бы хотел описать его более подробно, однако мои познания в области оптики скудны настолько, что для меня изготовленный Верноном прибор так и останется навсегда «непонятной штуковиной». К тому же, мне всё-таки думается, что не так важно, как было сделано устройство. Его назначение – вот на что стоило бы обратить внимание.
- Вернон сделал его по чертежам Альхазена, - почти прошептал Комбс. – Прибор, который позволяет увидеть Ажнаби. Я был глуп настолько, что решил его опробовать. И я увидел их. А они не любят, когда на них смотрят. Опасаясь за свою жизнь, я спрятался здесь, оставив записку в тайнике Вернона на случай, если кто-нибудь пойдёт по следу. Теперь вы тоже знаете о существовании пришельцев. Очень хорошо, что вы работаете в журнале, мистер Лестер. Нужно рассказать об Ажнаби, человечество должно знать о своих невидимых соседях, какие бы цели они не преследовали. Обещайте, что сделаете это!
Едва я открыл рот, чтобы ответить Комбсу, раздался оглушительный грохот и дверь в подвал едва не слетела с петель. Что-то массивное пыталось пробиться в наше убежище.
- Проклятье! – прорычал Комбс. – Это Ажнаби. Они проследили за вами.Вам надо уходить!
- Как? – воскликнул Престон. Он определённо не ожидал, что за ним будут гоняться существа из другого мира. – Выйти можно только через эту дверь!
- Я об этом позабочусь. Вот, - Комбс сунул мне в руку прибор Вернона. - Теперь встаньте позади меня. Когда скажу – бегите!
Ещё один удар. На этот раз дверь не выдержала и упала, подняв тучу пыли. Комбс заревел и бросился вперёд, на невидимую тварь, стоявшую в проёме. В ту же секунду Ажнаби схватил его и ударил о стену. Послышался хруст костей.
- Сейчас! – прохрипел Комбс, вцепившись в пришельца из последних сил. – И не оглядывайтесь!
Мы с Престоном бросились к машине, теша себя надеждой, что Ажнаби пришёл сюда один. К счастью, так и оказалось.
- Чак, прибор! – прошипел Престон, повернув ключ зажигания (я поблагодарил небеса за то, что в «Форде» детектива был электростартер).
Поняв, что от меня требуется, я приложил «монокль» к глазу. Улица изменилась до неузнаваемости. Другие цвета, другие краски, другое небо… И они. Существа, открытые Альхазеном. Огромные, в полтора-два раза больше человека. Цилиндрические туловища, покрытые серой бугристой кожей, четыре мощные ноги, три пары тонких трёхпалых рук и грибовидные головы, усеянные дюжиной глаз-точек. Ажнаби. Они шли к нашему автомобилю вдоль дороги со стороны Невилль-авеню, намереваясь, очевидно, закрыть наши уста навеки.
- Престон, быстрее! - крикнул я, справившись с оцепенением. «Форд» рванул с места, оставив чёрные следы от шин на асфальте, и покатил прочь. Неважно куда, главное – подальше отсюда. Подальше от Ажнаби. Я всё же надеялся найти в городке место, свободное от этих тварей. Место, где мы могли бы спрятаться, хоть на какое-то время.
Однако сбыться моим надеждам было не суждено. Один из пришельцев необычайно быстро для своих размеров выскочил прямо перед машиной. Престон ударил по тормозам, но было уже поздно. «Форд» врезался в огромную тушу Ажнаби, переднюю часть от удара смяло, а Престон сильно ударился головой о лобовое стекло. Паутиной разошлись в стороны трещины, на стекле появилось кровавое пятно, быстро увеличивавшееся в размерах. Не помня себя от страха, я выпрыгнул из машины и побежал, не отрывая «монокль» от глаза. Казалось, Ажнаби были везде. В какую сторону ни посмотри. Они шли сзади, они шли спереди, выпрыгивали с боков. Несколько раз меня чуть не схватили. Не знаю, существует ли Бог, но иначе как божественным чудом моё успешное бегство с Хэмптон-драйв не назовёшь.
Как только я оказался в относительной безопасности, мною овладело желание написать о том, что случилось, и отправить написанное мистеру Дюбуа. Он хотел жуткую историю, так вот она. Что может быть страшнее толпы невидимых разъярённых пришельцев из другого мира, преследующей тебя по пятам? Изготовленный Верноном Андрузом прибор я послал курьерской почтой всё тому же Дюбуа, надеюсь, он придумает, что с ним делать дальше. Я же более ничем не могу помочь человечеству, не ведающему, какой ужас обитает совсем рядом. Возможно, одно из обнаруженных Альхазеном существ стоит сейчас у вас за спиной, и когда вы дочитаете эти строки, оно свернёт вам шею. Но я не теряю веры в то, что однажды мы заставим Ажнаби уйти из нашего мира. И что моя смерть не будет напрасной.