Апрельское солнышко, заглядывая в окно, нещадно жарило Петровичу прямо в глаза. Как не вертелся мужик, но не мог найти от него покоя - солнечный заяц был настолько велик, что занимал весь диван, а также часть пола и половину стены.
Закрыв лицо газетой, Петрович попробовал было уснуть, но при каждом богатырском выдохе здорового организма станицы газеты приподнимались, а затем били по розовым круглым щекам. Спать совершенно не хотелось.
Помаявшись минут пять, Петрович вздохнул и поднялся. На кухне, куда он ретировался от солнечного света, он отрезал, словно отрубил, от батона добрую его половину, и, взяв из холодильника пакет молока, принялся наворачивать за обе щёки, от чего те стали ещё румянее.
Аккуратно и внимательно пережёвывая, бросил Петрович свой взор в окно, на огород, и вздохнул. Теплица, поскольку снег с неё за всю зиму сбрасывался… ни разу, требовала ремонта, подсыхающая земля – лопаты, черенок которой сиротливо валялся возле недокопанной осенью грядки.
«Доем, - вздохнул Петрович, - и пойду теплицу делать. Всё равно, моя вторую неделю орёт, что у всех людей уже в теплице понасеяно, у нас у одних… Да и работы, - мужик внимательно осмотрел теплицу через окно, - ну, кому на час, мне на два. Ещё час поменять черенок на лопате. За один скрип, чтобы».
- Ай! – вскрикнул он от неожиданной боли в пальце и посмотрел на руку – батон давно кончился, а задумавшийся над трудами праведными Петрович этого даже не заметил.
Пришлось брать вторую половинку батона, которая на вид казалась меньше предыдущей. Чтобы компенсировать «недостачу» Петрович располосовал батон посередине, снабдил его хорошим куском масла и снова собрал воедино.
Глянув на часы, Петрович прикинул, что за сегодня больше ничего не успеет, так что грядку вскопает завтра, а потом пойдёт убирать дрова в дровяник. Раньше ему удавалось отбрёхиваться от жены тем, что дрова должны подсохнуть, но на днях принесли предписание из поселения убрать дрова до конца месяца.
Петрович тяжело вздохнул и припал к пакету. Последние капли молока упали в широко распахнутый рот, и Петрович вздохнул ещё тяжелее. Достал второй пакет и принялся жевать дальше, прикидывая сколько дней ему понадобится на уборку дров, ремонт двух досок на тротуаре, которые зимой покрывал, предательски растаявший неделю назад снег, а также навешивание калитки, сорванной шутниками ещё в святки.
Перекусив, Петрович направился было в прихожую, чтобы одеться и пойти чинить теплицу, но отяжелевший живот стащил на себя всю кожу даже с лица так, что верхние веки съехали прямо ему на глаза.
«А, - вздохнул Петрович, - всё равно сначала надо ручку на молоток насаживать, так что с теплицей сегодня всё равно не успею».
Вздохнул и пошёл в комнату. Лёг на диван, накрылся газетой, и, несмотря на то, что она также как и полчаса назад стала бить его по розовым, кровь с молоком, щекам, густо захрапел.