Глава 7.
Город творит свою магию.
Моя загадочная писательница словно пряталась от меня, уходя в параллельный мир. Но спустя несколько дней все-таки звонила сама и мы долго болтали по телефону. Наконец она согласилась прийти на свидание, а я решил устроить ей сюрприз. Я вдруг стал мечтательно-романтичным, испытывая острое желание превратиться в капитана Грея и приплыть к моей мечте под алыми парусами.
А что, это мысль! Ну, алые паруса – это уже бренд, защищенный авторскими правами. Но свежий ветер и речную волну еще никто не запатентовал! Я позвонил своему старому приятелю и получил от него телефон одной маленькой фирмочки, у которой можно было арендовать катер.
После недели дождей Питер, умытый, свежий, накрыла знойная теплынь. Солнце светило так, что не спасали солнечные очки и приходилось щуриться от слепящих бликов, отражающихся от воды. И сверкающий золотыми куполами город плыл по синим-синим волнам под звонким голубым небом. Встретив Ксению у метро «Гостиный двор» на выходе на канал Грибоедова, я повел ее к маленькой пристани, где нас уже ждал старый морской волк со шкиперской рыжеватой бородкой и в капитанской белой фуражке с золотым якорем.
- Игорь Иванович, - представился капитан, пожимая мне руку, и повел нас на катер.
Элегантная белая посудина, похожая на сложившую крылья чайку, покачивалась на легких волнах. Мы уселись на скамейку на корме, и капитан тронул штурвал. Быстроходный и легкий катер юрко маневрировал между экскурсионными корабликами, переполненными туристами. Развернувшись, мы отправились мимо собора Спаса на Крови в сторону Казанского.
Мысленно я обратился к городу на Неве: «О, Петербург, сказочник и добрый волшебник, подыграй мне, стань соучастником, помоги произвести впечатление, очаровать, заколдовать самую красивую девушку на свете!» И город с заговорщицким видом подмигнул мне солнечными бликами, отразившимися в окнах проплывающих мимо домов.
- Посмотрите налево, - заговорил я голосом заправского экскурсовода, вдруг проявив дар красноречия, - мы проплываем мимо шедевра русского зодчества собора Воскресения Христова или Спаса на Крови. Как вы, несомненно, знаете, милая барышня, собор построен прямо на месте, где был смертельно ранен император Александр второй, тот самый, который отменил крепостное право. Деньги на строительство собора собирали по всей России. Долго не могли выбрать проект. Многие известные архитекторы боролись за право строить храм-памятник великому царю-освободителю, но конкурс выиграли Альфред Парланд и настоятель Троицко-Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий.
- Откуда ты все знаешь? – с улыбкой на очаровательном личике спросила Ксения.
- Это мой самый любимый храм в городе! Посмотри какой он необычный. Он же как будто прямо из сказки о царе Салтане! А внутри ты была? Там потрясающие мозаики, выполненные по эскизам самых знаменитых русских художников, Васнецова, Нестерова, Рябушкина и многих других. Впервые я попал в этот храм еще в детстве и потом раз десять просил родителей отвести меня туда еще раз, пока не рассмотрел все картины в деталях.
- Ты хочешь сказать иконы? – переспросила Ксения.
- Именно картины. Они хоть и на библейские сюжеты, но я их не воспринимаю иконами, настолько они живые, дышащие, совсем не похожие ни на одну из иконописных школ. Красота запредельная! А ведь этот храм в конце тридцатых годов хотели уничтожить, разобрать по кирпичику! – Ксения удивленно округлила глаза. – Но война помешала. А во время блокады в храме был морг. Туда свозили погибших от голода ленинградцев. А после войны в начале шестидесятых, когда решили отреставрировать храм, в центральном куполе реставраторы обнаружили застрявший в стропилах немецкий фугас весом под 150 килограммов! Провисел там этакий подарок на память больше пятнадцати лет и не взорвался. Представляешь?
- Чудо, обыкновенное чудо! – Ответила Ксения, придерживая у лица русые пряди и провожая взглядом уплывающие назад сказочные по своей красоте разноцветные купола. – Стыдно признаться, всю жизнь живу в Питере, а внутри собора ни разу не была.
- Обязательно сходим, когда схлынет поток туристов, – пообещал я.
Катер нырнул под мост. После яркого солнца мы на мгновение ослепли, и я прошептал на ушко своей спутницы:
- А прямо сейчас мы проплываем под Невским проспектом, и ноги тысяч туристов и горожан ступают почти по нашим головам.
- Не пугай! – засмеялась девушка, но наш кораблик уже вынырнул на свет, оставив позади шумный, запруженный людьми и машинами Невский.
- А ты знаешь, что строивший Казанский собор архитектор Воронихин был в свое время крепостным графа Строганова? – спросил я, поворачиваясь направо. Мимо нас проплывала стройная колоннада Казанского собора.
- Неужели?
- Да. И сам крепостник ходатайствовал за проект, продвигая молодой талант, перед государем. И добился своего! Храм стал памятником и символом ратных побед в войне 1812 года. Здесь же Кутузов похоронен. Кстати, Воронихина тоже звали Андреем, - с гордостью добавил я, как будто имел хоть какое-то отношение к великому зодчему.
- Ты нос то не задирай! – засмеялась Ксения и шутливо щелкнула меня по носу. – О, а это же банковский мостик! Какие они красивые!
Восторг моей спутницы вызвали строгие златокрылые фигуры грифонов, застывшие на стремительно приближающемся к нам мосту.
- Красивые и мистические! В мифологии грифоны являются стражами тайн, сокровищ и жизненных путей. Правда по легенде заслужить благосклонность этих крылатых львов можно только поцеловав грифона над хвостом…подчеркиваю, НАД хвостом, и положив ему на лапу монетку.
- Серьезно? А ты так делал?
- Естественно! Я не мог упустить такую возможность.
- И что, нашел свое сокровище? – недоверчиво улыбалась моя спутница.
- Кажется, да, наконец нашел, - ответил я и посмотрел в самую глубину ее серых глаз. И мне открылась такая бездна, что я готов был утонуть в ней немедленно. Даже дыхание перехватило.
Но наш катерок, набрав скорость, свернул в Крюков канал, а потом в Мойку, все ближе подплывая к самому центру города. Впереди нас ждал Синий мост.
- Ты знаешь такую примету, - заговорил я, оценивая быстро сокращающееся расстояние до моста, - что, проплывая под мостом нужно загадать желание и поцеловать кого-нибудь? Тогда желание непременно сбудется.
- Неужели? – Ксения недоверчиво подняла брови.
Но тут пологая арка моста впустила нас в сумеречный таинственный мир, а я притянул к себе девушку и поцеловал, не давая ей вырваться из моих объятий, пока катер не миновал все долгие 90 метров самого широкого в городе моста. А капитан со шкиперской бородкой, как будто уловив мой мысленный посыл, еще и замедлил ход катера.
- Мы так не договаривались, Андрей! – с притворным возмущением, хохоча во все горло Ксения высвободилась из моих рук.
- Успела загадать желание?
- Нет! Нельзя же так неожиданно.
Я поднял лицо к ослепительно голубому небу и молитвенно воздел руки:
- Хвала великим зодчим, перекинувшим десятки мостов через реки и каналы Петербурга! О, прекрасная Ксения, покорившая мое сердце, у тебя будет еще масса возможностей. Только успевай загадывать желания.
- Ты что, собираешься целоваться под каждым мостом? – возмутилась моя кокетливая муза, но в глазах ее плясали озорные искорки.
- Конечно! У меня одно желание, но очень большое, и, чтобы оно непременно сбылось, потребуются все мосты Питера!
- А вы наглец, Андрей Клементьев! – покачала прелестной головкой Ксения.
- Я не наглец, я романтик.
Наш катерок свернул в зимнюю канавку и проплыл под аркой, соединяющей Большой Эрмитаж с Эрмитажным театром. После очередного моста и очередного, украдкой сорванного с губ поцелуя, глазам нашим открылась самая красивая панорама города: справа тянулся к небесным высям шпиль Петропавловского собора, где на самой верхотуре балансировал золотой ангел, впереди кружевные арки Биржевого моста соединяли Васильевский остров с Петроградской стороной, а слева стрелка Васильевского острова сверкала белоснежным зданием биржи в обрамлении строгих и изящных Ростральных колонн.
- Куда поплывем, господа, - подал голос наш капитан, - в малую Невку направо или по большой Неве налево?
Мы посмотрели с Ксенией друг на друга и в один голос ответили:
- Налево!
- Плывем по большой Неве мимо зданий двенадцати коллегий, - добавил я, - помашем ручкой основателю города на вздыбленном коне, а потом я покажу тебе, где я учился.
Катер сделал большой круг по акватории, давая нам возможность полюбоваться монументальными равелинами Петропавловской крепости и детищем архитектора Тома-де-Томона с квадригой несущихся коней на фронтоне. Мы даже разглядели статуи морских божеств, украшающих подножия Ростральных колонн. Но никакие, самые гениальные творения рук человеческих не могли сравниться с божественной красотой моей спутницы. А она, подставляя лицо встречному ветру, с порхающим крылом волос за плечами, смотрела вперед на выплывающий из-за крыш Адмиралтейства огромный купол Исакия, на скачущего на вороном коне Медного всадника. И по губам ее бродила тихая счастливая улыбка. Ах, будь у меня такая возможность, я бы не отрывался от этих губ…
- Ты здесь учился? – вернула меня с небес на землю моя спутница, указывая на здание Академии Художеств справа по борту.
- Да. Одно из самых старых учебных заведений империи. Указ о создании Академии Художеств подписал еще сам Петр за год до своей смерти. Но осуществила его мечту лишь дочь Елизавета Петровна. Но располагалась Академия тогда в другом месте. Само это здание построено при Екатерине Великой. Кстати, образование в стенах Академии было построено по ступенчатой системе. Чтобы пройти все пять ступеней требовалось 15 лет. Поэтому учеников принимали с 5-6 летнего возраста. Когда они подрастали, лучших из лучших за государственный счет отправляли на стажировку за границу. Но изучали не только рисунок, живопись, скульптуру и прочее, но и общеобразовательные дисциплины. Так что из этих стен выходили высокообразованные талантливые люди. Здесь учились Суриков, Васнецов, Серов, Поленов, Врубель. Преподавали Репин, Шишкин, Куинджи, Маковский. Не скрою, поднимаясь по парадной лестнице Академии, я всегда ощущал невероятную гордость и чувство сопричастности к чему-то великому.
Катер подплывал к гранитной набережной у стен Академии с уходящей к воде лестницей. По обеим сторонам лестницы на гигантских постаментах возлежали каменные сфинксы.
- Причалим, капитан? – спросил я, вдруг почувствовав острое желание показать Ксении диковинных химер вблизи.
- Как пожелаете, - ответил старый морской волк и повернул к берегу.
- Но чувство гордости не мешало мне периодически прогуливать занятия и не вовремя сдавать работы. Студенты, они везде студенты. Ты это знаешь не хуже меня. Но Академия все-таки умудрилась вырваться из общего ряда, обзаведясь собственным призраком.
- Призраком? – удивилась Ксения, убирая с лица мешающую прядь волос.
- Да. Лично я с ним не встречался. Видимо, был не самым ленивым и отстающим. Но рассказывали, что первый ректор Академии Кокоринов не просто умер от болезни, - я понизил голос и добавил ему таинственности,- а повесился на чердаке этого здания. С тех пор его призрак является иногда нерадивым студентам Академии. После такой встречи в них просыпается неудержимое рвение к учебе.
- Врешь ты все! – махнула на меня рукой Ксения. Но по ее лицу я видел, что ей нравятся мои байки, ей интересно и весело. Душа моя парила над синими Невскими волнами от счастья.
Мягко коснувшись причала бортом, катер остановился. Я выскочил на гранитные плиты набережной и помог Ксении, держа ее за руку. Поднявшись по нескольким ступеням, мы остановились у подножия сфинкса. Древнее существо с телом льва и головой человека взирало на нас глазами Вечности.
- Интересно, сколько им лет? – спросила Ксения, обходя гранитный постамент.
- Вроде бы три с половиной тысячи, - ответил я, придерживая девушку за талию.
Видимо, в ней скрывался какой-то магнит, потому что руки мои неудержимо тянулись прикоснуться, обнять, прижать к себе. Я не наглец, я романтик, уговаривал я сам себя, убирая руки за спину. Боже, дай мне силы и терпение! И чтобы отвлечься от собственных навязчивых стремлений и желаний, я стал рассказывать:
- У них головы не просто человеческие. Это портретное изображение фараона Аменхотепа. Статуи сфинксов стояли возле храма этого фараона около Фив в Египте. А эта необычного вида корона свидетельствует о том, что фараон был властелином двух царств – Верхнего и Нижнего Египта.
- А надписи что означают? – девушка осторожно провела кончиками пальцев по гранитному постаменту.
- Полное имя фараона с перечислением всех его владений и титулов. Ну, как у наших императоров: император Российский, а также малой и белой Руси, царь Казанский, Сибирский и прочее, прочее. Полчаса приходилось перечислять. Египтяне ничем от наших царей не отличались.
- А как эти гиганты попали сюда, в Россию?
- А ты не знаешь эту историю? Приобрел сфинксов Андрей Муравьев. Путешествуя по святым местам, он увидел этих сфинксов в Александрии. Они были выставлены на продажу. Муравьев сразу решил, что эти мифические существа должны попасть в Россию и отправил письмо в соответствующее ведомство, ведомство доложило императору, император согласился. Но пока бюрократическая машина скрипела ржавыми колесами, сфинксов уже купили во Францию. И стоять бы им на берегу Сены, но случилась очередная французская революция. Так что нам всем повезло! Доставили их морским путем с большими трудностями, даже отбили часть лица вон у того сфинкса во время падения, трос оборвался. Так и стоит теперь покалеченный. Архитектор Тон специально проект набережной разработал для сфинксов. Так что приняли их в России с уважением и почтением. И теперь сфинксы охраняют город.
- Да, здорово, - задумчиво прошептала Ксения, разглядывая мифическое животное. – Сколько необычных существ населяет Петербург!
Мы вернулись на борт, и катер понесся в акваторию залива, где нас встретил благодатный ветер такой силы, что моя нежная спутница зябко поежилась, обхватив руками свои хрупкие плечики и не слова не возразила, когда я ее обнял, укрывая от ветра и летящих в лицо холодных брызг. Да здравствует балтийский ветер! Так и сидели в обнимку на скамейке катера, тесно прижавшись друг к другу, онемев от счастья и вслушиваясь в собственное сердцебиение, то и дело замиравшее от такой близости.
Пока плыли по заливу, солнце плескалось в синих волнах, а ветер все сильнее надувал белые паруса моей любви. Счастливая улыбка не сходила с моей физиономии, точно приклеилась. А душу переполняло ощущение такого безмерного счастья, что я с трудом сдерживался, чтобы не заорать во все горло: «А люблю тебя, Ксюша!!»
Вошли в Фонтанку. Я всем своим существом чувствовал, что не только природа сегодня, но и город, мой любимый город заодно со мной. Мой город творил свою магию, околдовывал, завораживал, протягивая невидимые нити между нами, соединяя наши судьбы. Наконец, полюбовавшись яростными конями Клодта и их укротителями на Аничковом мосту, пришвартовались на маленькой пристани.
Окрыленные водной прогулкой, наполненные морским ветром, прошлись по набережной Фонтанки, свернули направо и зашли в первое попавшееся кафе. В маленьком уютном кафе, млея от счастья, я кормил свою музу байками и мороженным, а она смеялась так заразительно и звонко, что на нас оборачивались люди и тоже улыбались.
Вышли из кафе и медленно, оттягивая минуту расставания, пошли по Невскому в сторону гостиного двора. Мы, как дети, держались за руки, и наслаждались потоками солнца, заливавшего Невский проспект. Ведь в Питере редко бывают такие теплые солнечные дни. Но щедрое лето дарило нам свои подарки!
Остановились у входа в метро.
- Я тебя провожу? – спросил я в надежде, что закончится этот волшебный день не скоро и расстанемся мы не скоро. Но надежды мои были напрасными.
- Нет. Не надо, - моя упрямая богиня была непреклонна.
- Ну, почему, Ксюша? Почему я не могу тебя проводить до дома? – вопрошал я с обидой в голосе, привлекая к себе красавицу. Я склонился к ней, пытаясь поцеловать, но она отвернулась и прижала кончики пальцев к моим губам.
- Потому, что ты очень торопишься, Андрей.
- Ты так считаешь? Ладно. Я не могу тебя проводить, не могу поговорить с тобой по телефону, потому что ты его все время отключаешь. И поцеловать нельзя? Если я не поцелую тебя сейчас, то не доживу до утра, просто умру. Ты смерти моей хочешь?!
Видимо физиономия моя выражала такую отчаянную мольбу, что Ксения рассмеялась.
- Да ты еще и шантажист! – и снисходительно поцеловала меня, привстав на цыпочки.
- Не пропадай на долго! – крикнул я ей вдогонку, когда ее тонкая фигурка уже готова была исчезнуть в толпе спешащих к метро пассажиров. – Такое ощущение, что живешь ты в Зазеркалье, куда мне нет дороги.
Но мои последние слова она уже не услышала. Я обреченно вздохнул и поплелся в сторону дома.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/06/07/1056