Гидромет хроники, часть Ю

 
Студентам - гидрометовцам всех времен посвящается.

   
Ю:    Юра Симонян.

     «Вот скажи мне, БАбу!» - вопрошал Юра к студенту–иностранцу,  делая ударение в его имени на первый слог.
      «БабууУ», - привычно поправлял его иностранец, прибывший к нам на учебу из дружественной нам Индии.
     Бабу – так звали невысокого, щуплого, интеллигентного  индуса. Индус учился на пятом курсе океанографического факультета, учился успешно, планировал поступать в аспирантуру, писать высокоучёные статьи и продвигать советскую и отечественную-индийскую науку в высокоучёные дали. Более чем за пять лет получения всей полноты советского высшего образования в СССР, а точнее в Одессе, а ещё точнее в ОГМИ, Бабу дополнительно и бесплатно обогатился лёгкими одесскими акцентами, приобрёл полезные навыки, при этом ещё и изрядно обрусел.
     Неожиданно для своей индусской природы, Бабу начал раз-от-разу полюблять заглянуть с друзьями-товарищами в гриль-кафешку «Черномор», по улице Чкалова, дабы с несвойственным рядовому индусу вожделением отведать брызгающий горячими мясными соками румяный, толстенький  мититей, виртуозно изготовленный поварихой тётей Софой из свежей говядины пополам со свининой и сладким молдавским луком. Из той самой говядины, которую в Индии принято считать чуть ли не священной, и той самой свинины, которая, по нелепому стечению исторических обстоятельств, в Индии уважением не пользуется вовсе. Скушав горячий мититей, Бабу начинал проявлять живой Топонимический интерес к историям города, в каком в настоящее время он учится и живет, и выпытывать у своих местных товарищей, в частности, с какой целью городские власти переименовали звучную "Большую Арнаутскую" в труднопроизносимую "Чкалова", и почему в новом названии после буквы "Ч" не стоит какая-нибудь гласная, которая была бы там, по его разумению, очень кстати.
     Также, развивая свои познания в географическим пространстве Одесских улиц, дворов и двориков, Бабу стал не прочь попить холодного пивка после лекций, в ближайшем к институту пивном баре, в компании со своими сокурсниками и студентами других курсов и факультетов. Выходя из института, Бабу спрашивал: "Где мы сегодня идём?" - и после недолгого обсуждения  он получал правильное название того места, где именно следовало в этот раз взять и пойти.
 
     Одним из таких пивных заведений, где собирались после лекций студенты, был «Бар для некурящих».
 
     «Бар для некурящих» устроился в просторном подвальчике большого доходного дома дореволюционной постройки,  на углу улиц Воровского, ясное дело, в недавнем прошлом Малой Арнаутской и Советской Армии, которая бывало носила тоже очень даже звучное название. «Бар для некурящих» был сам по себе вне всяких историй и времен. Над входом в сам бар, перед ступенями, ведущими вниз, размещалась соответственная скромная вывеска, ступени ограждались витым кованым парапетом, дубовыми перилами, далее следовала тяжелая широченная дверь на воротных петлях, за дверью возникал сам – пивной бар, в таинственном сумраке и пивном духе. Захаживали сюда студенты разных вузов и конечно же простые,  добропорядочные граждане - любители пива, жители и гости нашего города. 
     Под не очень высокими, густо закопчёнными каменными сводами «Бара для некурящих» накурено было всегда. Особенно под большой табличкой, что висела на стене, напротив длинной барной стойки. Табличка гласила: «У нас не курят!!!»
     Сидячих мест не было.
     Стояло всё.
     Стоял сизый сигаретный дым, лениво колыхаясь, упираясь в потолок и заволакивая все подземные помещения бара, залы и подсобки.
     Сквозь этот стоячий, колышущийся дым просматривались призрачные фигуры стоявших посетителей.
     Стоял тусклый электрический свет. Вокруг людей стоял плотный приглушенный гомон.
     На стоячих высоких столиках стояли газеты, на газетах стояла закуска, в основном в виде разнообразной рыбы, вокруг рыбы стояли бокалы с пивом. 
     Стоял крепкий многосложный запах – смесь рыбы, пива, дыма и человеческих организмов.
    
     Вокруг двух тесно сдвинутых высоких стоячих столиков плотно стояли студенты-гидрометовцы.
В центре этих двух столиков стояла кучкой россыпь из мокрых монет различного достоинства и пару мокрых смятых денежных купюр, достоинством от трёх до одного рубля. Под столиками стояли разнокалиберные портфели, сумки, папки и портфели-«дипломаты».
     Всякий, вновь подошедший гидрометовец, добавлял в общую горку с монетами свою долю мелочи, столько, сколько он мог себе позволить потратить на данный момент без особого ущерба для скромного студенческого бюджета, после чего мог тут же взять один из свеженаполненных пивом бокалов и с удовольствием отхлебнуть большой вкусный глоток холодного пенного напитка!
     Не стояли только пустые бокалы.
     Бокалы тут же забирались и неслись к барной стойке, где стоял недремлющий бармен - Саша, одетый в накрахмаленную до "состояния стояния" белую форменную курточку с подкатанными рукавами и воротником-стоечкой.      

     Перед Сашей стояли два высоких пивных крана, посредством которых Саша непрерывно превращал пустые пивные бокалы в полные.
     Саша был невысок ростом, широк в плечах, обладал лаконичной, отрывистой речью, парой крепких увесистых кулаков и парой крепких немногословных товарищей, подрабатывающих постоянными клиентами, так необходимыми всякому бармену во всяком приличном питейном заведении, особенно когда возникает необходимость быстрого подавления спонтанных пивных путчей в самом их хмельном зародыше. Плюс сочувствующая интеллигенция.
     И кто знает? Будь в своё время такой конкретный Саша-со-товарищи в той самой мюнхенской пивной,  может и не успел бы Адик Шикльгрубер, в девичестве Гитлер, пырскнуть своими мерзотными идеями, не возбудились бы тогда же от его очарования некоторые европейские и американские доброхоты,  ротшильды-рокфеллеры, не вложились бы они в это тухлое дело, и не устроили бы они нам поганую бойню на всю Азию и остальные окрестности с вечно паразитирующей на ней продажной, некритично-демократичной и либеральной Европой.
 
     «Роль личности в истории» - тема большая и ёмкая. В самый раз - для обсуждения за бокалом пива в «Баре для некурящих».
    

- Ты вот, скажи мне, БАабу, какой есть твой родной язык? – спросил Юра.
- Английский, - ответил индус БабУ, мелко отхлебывая маленький глоток Жигулевского.
- Хорошо! – сказал Юра, - я понял! А русский ты знаешь?
- Знаю. Хорошо, - ответил Бабу.
- А, за сколько лет ты его выучил? – уточнил Юра.
- За один год, даже меньше, - скромно ответил индус, доброжелательно поглядывая на собеседника.
- О! Вот оно, чё! – воскликнул Юра. - За один год! А я ваш английский постоянно учу, начиная с пятого класса и все ещё толком не выучил! А знаете почему?
- Почему?
- Да потому, что у нас по-русски всё всегда понятно! Каждое слово, каждое название, каждый предмет, что не скажи по-русски – всё понятно! А у вас по-английски - ничего и никогда не понятно!
- По-английски тоже все понятно, - возразил индус.
- Как это все понятно? – не унимался Юра. - Да вообще ни черта не понятно! Вот, например, - Юра приподнял со стола бокал с пивом и сделал из него глубокий, большой глоток, опустошив бокал на половину, - как по-вашему, то есть по-английски, будет «бокал» ???
- A glass! – ответил Бабу.
- Э глаз!!! – с издевательской иронией и нескрываемым сарказмом подхватил Юра, - какой такой «глаз», чей глаз, кому в глаз???  Вырви глаз? Рыбий глаз? Воблый глаз? ... Вообще! Ничего! Не понятно! То ли дело – «бокал»! «Бокал!!!» Леша, вот ты - большой, мудрый математик, тебе понятно? - спросил Юра студента, что стоял напротив.
- Ессстессственно - понятно! Ещё проще, чем диффуры в частных производных... – меланхолично ответил Леша, по кличке "Мудрый Полторатько", отпил при этом хороший глоток пива и вкусил нежного филея от ставридки холодного копчения.
- Диффуры? - запнулся Юра. - Диффуры - это как?
- Диффуры - это дифференциальные уравнения, которые можно решать, допустим, в частных производных. В метеорологии, например, при решения уравнений конвекции в приближении Буссинеска- пояснил мудрый Лёша.
- Ага..., - застрял на полуслове Юра. - Диффуры. Конвекции и бусинеска. Спасибо, Лёша, объяснил! Понятно. А тебе, Поручик, понятно?
- Ясен пень! – тут же ответил Вовчик, по кличке "Поручик". - Чего уж тут не понять? Диффуры - функции нескольких переменных, частные производные, метод Бернулли, метод Лагранжа - что может быть проще. А бокал он и в Африке бокал, а уж в Индии и подавно! - усмехнулся Поручик и сверкнул золотыми фиксами. - Хотите я вам лучше свежий анекдот про поручика Ржевского ... расскажу?
- Подожди! Потом расскажешь! Вот и я то же говорю, - продолжал Юра. - Всё всем понятно. Бокал! Он и есть бокал. При чем здесь «глаз» ???
- Три рубля! – вдруг сказал Бабу.
- Чего три рубля? – не понял Юра.
- Три морковь! – продолжил Бабу. – Тоже ничего не понятно!
- А-а-а-а! Три рубля. Три морковки. И что?
- Нет! – сказал индус. - Три рубля, - и показал всем три пальца, - и три, три… - Бабу потер при этом пальцами об стол, – морковь! Три морковь! Не понятно!!!
     Юра вдруг замолчал и тяжело задумался… Потом сказал: «Да. Может быть и не понятно. Хотя мне – всё понятно. А вам?» – обратился он к русским студентам.
- Морковь – мужчина или женщина? – тут же спросил Бабу.
- В смысле? Какой у неё род?
- У него!
- У неё! Морковь! Она! - Конечно женский!
- Почему женский? Как ты можешь отличать? Где это видно, где разница?  Форма? Как определить? Морковь на женщина не похож! Он на другое похож...!
- Вот ты странный! – возмутился Юра. - Морковь, любовь, свекровь..., метель, свирель, капель..., панель,  шрапнель, шинель – всё женский род, мягкий знак на конце. Мягкий знак! Ььььь-ь-ь!!! - Юра всем своим лицом, руками и остальным телом произнес и показал мягкий знак... - Он в русском языке - смягчает. Как бы ласково звучит, по-женски. Понимаешь?! Чему вас там на уроках русского языка учили???!
- Да, учили! – ответил Бабу,  - кисель, портфель, апрель –  мягкий знак, мужской род...
- Да потому, что – кисель, портфель, апрель, картофель, ббб...ть,  тем более - уголь!!! не могут быть женского рода, потому что кисель – это Он! И картофель - он! По нему понятно! Он – это ОН! Она – это она! Что тут может быть не понятно?!!! Ты в шахте был, под землёй, в забое??? Вагонетки с углём видел когда-нибудь? Сур-р-р-р-рровые как шахтёры! И корррабль тоже! – громко вещал Юра.
- Корабль в английский язык – женского рода, – уверенно возразил Бабу.
- И правильно! – ответил Юра, - мягкий знак на конце!
- A ship! – произнёс Бабу.
- Что - «э шип»? – растерялся Юра. Ты чё меня путаешь? Корабль он всегда мужского рода!
- А в английском – женский!
- Вот! Что я..., и требовалось доказать! Ни черта у вас не понятно! А у нас, на русском – всё понятно!

- Нам тоже всё понятно! - весело загалдели стоявшие вокруг. - Ты, Юра, скажи лучше, чей очередь за пивом ходить, дальше пиво пить, и чья пустой бокал здесь "он зе тейбл" долго стоять?
- Чья стоять? – спросил Юра.
- Как чья? Твоя очередь стоять, бокала брать, за пивом ходить, повторять!!! И все понятно!

     Юра угрюмо сгрёб со стола и сунул в карман горсть мелочи, собрал пустые бокалы, после чего косо чертыхнулся, развернулся и пошел к пивной стойке «повторять», прорезая густой дым и ряды посетителей...       
     Остальные смотрели за его уверенным как у ледокола движением, стояли и думали: «Это ж, надо ж ждать – надо ж  дать… всем возможность что-то умного сказать...»

     Особым шиком считалось умение нести одновременно в двух руках 10 полных полулитровых бокалов.
 
     Юра носил 12!