Дверь с шумом распахнулась и охнув сорвалась с петель. По досчатому полу дробно застучали сапоги. Они носились в доме, ища добычу. И разом затихли. Настала тишина. По полу во множественных вариациях были оставлены отпечатки ног и надломленных рёбер. По стенам застыла кровь и разбитое в мясо лицо...
Я поднимаюсь по лестнице, пытаясь усмирить острым колом выпершую из груди одышку. Сердце больно стучит в висках, словно тяжкий кузнечный молот. Вокруг меня притаился знакомый полутёмный узкий мирок двухходового тамбура. Вот и непрочная, поблёскивающая лоснящимся металлом дверь. Она прогнута вовнутрь. И повсюду - следы. Даже не потолке.
Настырливые отпечатки паучьих лап, ловко пробывших в гостях у добропорядочных граждан. Их так же много, как ментов на митинге. И все они спешат. Спешат пролезть и пойти дальше. Спешат в гости. Спешат из гостей. Спешат, не замечая на пути дверей...
Открываю холодильник. В холодильнике замшелые консервы и нетронутая бутылка пива. В морозилке. Достаю консерву и с отвращением выкидываю банку в окно. Из окна ещё неделю будет дурно пахнуть. Пиво - продукт цивилизации, не способной производить никакие нормальные напитки. С надеждой заглядываю на дно бутылки через узкое скользкое горлышко. Оно блестящее и натруженное - как вагина вавилонской шлюхи. На дне остался только запах от пива. Как тень благородных предков. Они мертвы - с полагающим им достоинством...
А ещё паучьи следы копошились в камине, перебирая золу и злорадно рассыпая её по паркету. Огня в камине давно уже нет. Потому что в камине нет дымохода. Но если знать, где нажать, то без особых усилий можно создать иллюзию горящего пламени. Это пламя будет гореть со скорость 25 кадров в секунду, полутенями освещая с королевским размахом обставленную комнату. Если бы Людовик XIV жил в XXI веке, он бы именно эту комнату посчитал Янтарной. Несмотря на то, что весь янтарь из комнаты утащили вездесущие паучьи лапы...
На столе настежь распахнута мормонская Библия. Она развёрнута в том месте, где Колумб с лицом победителя ступил на индийскую замлю. На следующей странице в ожидании чуда притаились индейцы. Лица свирепо разукрашены, в глазах - непримиримая решительность...
И паучьи лапы... вот они дошли до окна и сиганули в грязные каналы городских улиц. И им всё нипочём...