«Пацан просто хотел с тобой развлечься!»
Слова твоего друга короткой очередью влетели в рой моих бабочек. Безошибочно и точно в цель.
Разноцветные осколки крыльев взметнулись вихрем, как в калейдоскопе и понеслись хаотичной феерией вверх-вверх, выше и выше, в поисках выхода. Я и не знала, и не думала, что крылья бабочек, могут быть такими острыми и колкими, разлетаясь красно-желто-голубыми брызгами, наполняя треском бьющегося стекла, дребезжанием оборванных струн, клокотом лопнувших артерий, всю меня, до краёв, до края, до переполненности и невыносимости. И, безжалостно превращая, в кровавое месиво всё на своём пути, кромсая в лохмотья вены, жилы, струны.
Жить не хочется, а умереть не получается.
Кровавое месиво, вперемешку с осколками крыльев и обломками слов, бьется о стенки, не находя выхода, и разливается соленым морем внутри.
Всё, всё остаётся внутри меня. Переполняя, и разрывая на части, болью, солью, нестерпимостью...
Вдруг или не вдруг, вспомнились события почти тридцатилетней давности. Тогда так хотелось жить, но так легко умиралось, а кровавое месиво разливалось вокруг меня. Лужа крови становилась всё больше, как и мысль «я сейчас умру». Мысль не билась в истерике, не стонала от жалости, не устраивала броуновского движения в черепной коробке. Она спокойно возникла и потянула за собой другие мысли: надо положить голову ниже ног, чтобы сохранить сознание, надо в рот глюкозы, куда-то под язык, надо мужа, надо рассказать ему, как жить без меня, ведь у нас двое детей, маленьких, и он не умеет их кормить, и укладывать спать… И я рассказываю ему, начиная с фразы «я сейчас умру, ты только не бойся, потом обязательно женись, возьми бездетную и с ней не рожай, тогда она будет любить наших» И не было никакого страха. Умирала спокойно и безболезненно. Не умерла, «скорая» успела приехать, пульса уже не было, давление нули, на лицах недоумение и паника, а как иначе? Труп, в маленьком озерце крови, смотрит огромными глазищами и распоряжается: «капельницу заряжайте, скорее!»
Может, мне и сейчас, капельницу? Только вен нет, месиво, и «скорой» нет, и причины умирать нет, всё внутри меня, кровь внутри меня, вся. И страха нет. Только боль страшная.
В голове мысль «может умру от боли», плавает спокойно, не устраивая броуновского движения, отгоняя ошметки веры, надежды, счастья…и только тянет за собой бесконечную вереницу вопросов: разве так врут, сердце, которое электрическим током пульсирует на кончиках пальцев, губы, которые впиваются с жадностью и неутолимым голодом, глаза…глаза…разве глаза могут врать?! И этот пульс, один на двоих, который качает воздух басами. «Я люблю тебя, дуру, я люблю тебя…» в самые губы. Ладонями сжимает мою голову, плечи, трясёт, шепчет, кричит, целует, кусает, сосёт пальцы, злится, нюхает, хватает, прижимает к стене и сходит с ума. И сводит с ума. Бесконечный захлеб. Бесконечно мотаю плёнку, бултыхаю свои растерзанные внутренности, вспоминая и анализируя. Станиславский сказал бы «верю!» И я, верю…
Но, твой друг сказал «пацан просто хотел развлечься»
У моих бабочек не было бронежилетов, а теперь и бабочек нет…калейдоскоп. Потряси, раз, один узор, два – другой, и ничего, никогда не повторится. Неповторимые узоры из мертвых бабочек…
Ты тоже никогда не повторишься и уже никогда не ответишь на главный вопрос, который взрывал мой мозг и, конечно, продолжает взрывать «зачем? зачем ты говорил о любви?» У тебя и без любви, были все шансы со мной развлечься, ведь бабочки были живы…и вера...жива...
Не надо боятся тех, кто не любит. Да, они могут убить, по-настоящему, ножом, пистолетом, кулаком, кровь будет снаружи, вокруг. Не бойтесь, боли не будет, я знаю. Но, будет шанс на спасение, будет «скорая», будет капельница…
Бояться надо тех, кто делает вид, что любит, они не убивают, они оставляют кровавое месиво внутри, они запихивают в тебя боль поцелуями в губы, пальцами рук в лопатки, вбивают пульсом в запястья и горло, и оставляют, и остаются там, навсегда. И ты живёшь потом, с этой болью, губами, пальцами, глазами, каждый день, час, минуту. И нет такой «скорой» и такой капельницы, которая может спасти или хотя бы обезболить на час.
Я живу. Вокруг меня красивый мир, мир, который я люблю. А внутри? В густом кровавом сиропе плавают острые калейдоскопные узоры, они продолжают меняться, но также ранят и режут всё на своём пути, поэтому раны не заживают. Внутри всё переполнено обрывками веры, надежды, ошметками слов, лохмотьями памяти и вопросами, вопросами без ответов…И только маленький комочек, размером с мой кулак, остался целым внутри меня, спрятал и хранит в себе бережно самое ценное, что подарил мне Бог – любовь. Любовь к тебе, который просто хотел развлечься…
Ведь любовь, это не вопрос ума. И силой мысли её не убьешь. Как никто не может убить сердце, в котором живёт любовь, даже острые разноцветные осколки бабочек…даже ты, поцелуями в губы…без любви...