Есть в Молдавии недалеко от села Копанка место под названием Старое Русло. В ненастную погоду туда и пешком не добраться. Летом… Проточная жизнь, динамика её ушла из этого уголка вместе Днестром. Заросший пруд с вечерней симфонией лягушек и плеском рыбы на заре, могучим лесом и старым турецким садом, зловещей тишиной в полдень привлекают человека для оценки своего места в гармонии природы.
Осенью Старое Русло выглядит по-другому. Лес, усыпанный жёлтой листвой, просвечивается насквозь. Тишина, но какая-то другая, притаившаяся в ожидании больших перемен.
Турецкий лес шуршит листвой,
Деревья лысой головой
Кивают пасмурному небу.
В чащобе дикой и глухой
Забытый всеми пень большой
Весь опалённый желтизной,
Как старец с древней сединой,
Поведал мне свою легенду.
"В те времена на берегу Днестра
Хозяйкой жила тишина,
И только изредка в покой
Вплетался жуткий волчий вой.
Соседка, юная Сосна,
Нам украшением была:
Всё дело в том, что здесь росли
Одни лишь Буки да Грабы.
Моя широкая спина
Сосну от зимних ветров защищала,
А в жаркий день – её листва
Мою хладила, как могла.
Казалось, жить бы мне с Сосной
Под солнцем вечным и луной
Столетья – малый срок для нас,
Тысячелетья – в самый раз.
Однажды в лес пришла беда.
Турецких янычар орда
С далёких войн домой плыла
По водам тихого Днестра.
Уж вечерело, за горой
Теснились тучи чередой.
Примолкли звери. На Сосну
Я руку положил свою –
Ты понимаешь, что рука
Корягой только лишь была.
Бытует мненье средь людей,
Что он глава природы всей,
Любовь и страсти лишь ему
Доступны только одному.
Ошибка это или нет?
Ты дашь в конце мне свой ответ.
В лесу над тёмною рекой
Они разбили стан большой.
Заполыхали над водой
Костры с обильною едой.
Под кроной плотною моей
Расположился сам Гирей
С дружиной личною своей.
Шумело войско разными цветами,
Обоз пестрел персидскими коврами,
Звон наковален, говор дальний,
И грустный взгляд рабынь печальный.
Но вот удары топора
Раздались часто у костра.
Любовь моя, красавица Сосна,
Слегка цепляясь за меня,
Как бы прощаясь навсегда,
Упала рядом у костра.
Зловещий символ, молний свет
Черкнул по небу свой привет.
Земля и небо, воздух – пища,
Канаты корни, крона, листья.
Мы чувствуем небес движенье
И грозных сил земли трясенье.
Затих костёр, умолкли люди.
Дрожанье слабое земли
Я ощутил в тиши ночи
И понял – утренней зари
Мне не увидеть без Сосны.
И в час ночной, когда в смятенье
Пришли и Небо и Земля,
Слегка я корни отпустил,
И далее гром всё завершил.
Крик, шум, проклятья, стоны –
Останки пышного шатра
В лесу остались навсегда".
Замолк рассказчик.
Дождь осенний уныло землю поливал,
Да Ветер меж деревьев голых
Со свистом листья догонял.
Из Архива Анатолия Штаркмана, написано в 1978 году, опубликовано в 2003 году. Посвящается дню рождения Пушкина 26 мая 1799 года (по старому стилю), по-новому – 6 июня 1799 года.