Место действия: вагон электрички.
Время: утро.
Сидят напротив друг друга:
Рыжик, здоровяк лет сорока,
Манюся, худая подвижная особа
тридцати лет;
Гражданин у окна
(Спит, закрыв лицо кепкой.)
Старик
(Читает газету.)
Старушка, жена его
(Вяжет.)
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Манюся. А ты помнишь, Рыжик как я била тебя тапками по физиономии? Ты был такой смешной!
Рыжик. Конечно, помню, Манюся. За дело мне тогда досталось, за дело. А помнишь, как я тебя голую выгнал на балкон, чтобы всем показать, какая у тебя совершенная фигура? Перед домом собралась небольшая толпа восхищенных зрителей… И все аплодировали!
И как ты можешь после этого утверждать, что я отъявленный эгоист?
(Старик опускает газету и осматривает парочку. Старушка пожимает плечами. Спящий у окна шевелится во сне.)
Манюся. Ну, еще бы, любимый, как же забыть такое?
Рыжик. Манюся! Давай лучше поговорим о духовном, возвышенном!
Манюся. Давай! Помнишь, как-то, в кои-то веки, пошли мы в театр, и ты встретил там приятеля, и вы напились до положения риз, и ты полез на сцену знакомиться с артистками и чуть не сорвал спектакль? С тех пор я больше не люблю театр! Из-за буфетов, где все же продают тайком спиртное!
Рыжик. Ладно тебе, Манюся… Быль молодцу не в укор! Зато я тебя обеспечивал материально. Надеюсь, хоть на это не будешь возражать!
Манюся. Еще как буду! Меня обеспечивает муж.
Рыжик. (хохочет) Твой муж старый, плешивый скряга. Этакая мелкая и безобидная разновидность Синей Бороды. Злодей скупости. Представляю, как он тебя обеспечивает! А правду говорят, что он уморил голодом свою первую жену и двух любовниц?
Манюся. Слушай, драгоценный ты мой! Я тебе все позволяю, по причинам, о которых не хочу сейчас распространяться, но всеми богами заклинаю тебя: не трогай моего мужа. Это святое.
Рыжик. Чего же ты изменяешь столько лет своему праведнику?
Манюся. Жаль, что под рукой нет тапок… Если ты не заткнешься, я сниму с ноги ботинок и… Мужа не трожь! Я перед ним виновата… И не дам глумиться над этим светлым человеком, большим ученым, организатором науки!
Рыжик. Подумаешь, большой ученый. Вшивый кандидат наук. Да я больше его зарабатываю. И не экономлю на женщинах, как некоторые… Ну, ладно, не сердись
(Пауза. Манюся отвернулась от Рыжика и смотрит в окно своей памяти.)
Манюся. А ты помнишь нашу первую встречу?
Рыжик. На танцах в доме отдыха. Я тебя сразу выделил из толпы.
Манюся. А я тебя. Ты был строен как молодой бог. Рост. Плечи. А усы! Какие были у тебя усы! Кто мог бы устоять перед такими усами? Кто угодно, только не я, желанный мой!
Рыжик. А ты помнишь, любимая, как мы встретились впервые как мужчина и женщина?
Манюся. Еще бы! С тех пор мы встречались много-много раз. Ты приходил ко мне, кода тебе это было нужно, и я никогда не могла тебе отказать. Знаешь, в Африке в джунглях живет такое замечательное племя, женщины которого никогда не говорят мужчинам «нет». Наверное, в жилах моих течет кровь тех страстных негритянок из экваториальных зарослей...
СЦЕНА ВТОРАЯ
Старик. (кричит) Прекратите! Хватит! Я позову милиционера. Как вам не стыдно! Почему моя супруга должна слушать эти гадости? Я вас спрашиваю, бесстыдники?
Рыжик. Это что еще за предмет старины? Сопите в тряпочку, праведники. Вы все тут еще хуже меня. Тоже мне еще. Поговорить нельзя! В стране демократия, поймите же, наконец, мастодонты...
Старушка. Вася, Васенька, Василий Яковлевич! Успокойся. Рты им не заткнешь. Совести не прибавишь…
Старик. Нет, не замолчу, Катенька. Не позволю этим срамникам, этому ****уну и шлюхе, развращать тебя в моем присутствии.
Рыжик. Слушай дед. Ты хоть и дед, но я тебя предупреждаю. У меня условный рефлекс. Когда на меня орут, я бью. Я левой рукой три кирпича разбиваю. Прими во внимание этот факт.
Старик. Принял! (Громко бьет Рыжика газетой по физиономии. Рыжик вскакивает, хватает старика за грудки.)
Старушка. Помогите, на помощь!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(Спавший у окна человек вскакивает
и бросается на Рыжика.)
Негодяй! Изничтожу. Искалечу! В порошок сотру. Манюся, жена моя, как ты могла!
Манюся. Муж! Здесь? Как? Откуда? Рыжик, оставь его, не смей его бить, слышишь!!! Он законный!
Муж. Наконец-то, я выследил вас. Меня предупреждали, но я не верил. Не мог, не хотел. Теперь своими ушами… Боже мой, зачем весь этот ужас? Клянусь честью, я убил бы себя, если бы не писал докторскую! Какой позор, какой стыд!
(Хватается за голову, ощупывает макушку.) Вот они, вот… Растут, костяные, острые, козлиные!
Манюся. Успокойся, Боря. Что ты говоришь? Как ты мог поверить гнусным наветам? Небось, Ксюшка оговорила? Вот дрянь! Тоже мне, подруга называется! Мы же репетировали, понимаешь? Репетировали!
Ты же знаешь, я ходила в драмкружок! Ты ведь сам всегда называл меня комедианткой, вспомни, дорогой! Рыжик — мой партнер по сцене и ничего более. Скоро у нас творческий отчет: играем спектакль о семейной жизни, о современных мужчине и женщине! А ты, как всегда, все принял на свой счет, глупенький?! Кстати, рыжие мужики мне никогда не нравились! Какой же ты у меня ранимый, попочка!
Муж. (строго) А почему он называл тебя по имени?
Манюся. Сейчас так модно! Сценарий пишут прямо на актера! Как костюм шьют! А действующих лиц называют именами исполнителей. Ну, что бы было совсем как в жизни и даже еще круче! Наш уважаемый режиссер-постановщик Пантелеймон Захарович требует полного слияния актера с воплощаемым образом… Мы у него все под своими собственными именами творим! Стыдись, Боря! Сразу видно, что ты плохо знаешь современный театр, Рыжик, подтверди, чего ты молчишь, как истукан!
Рыжик. Все точно, Манюся, правильно говоришь. И в кино так. Вспомни хоть фильм «Верные друзья». Ох, и любил я его в детстве! Там играли три артиста: Чирков, Борисов и Меркурьев, и звали их в фильме, как в жизни: Борис, Александр и Василий.
Муж. (неуверенно). Ну, что же, очень может быть… (Рыжику) А куда это вы, собственно, направляетесь вдвоем?
Рыжик. Куда? Я от переживаний даже сам позабыл, куда еду! Манюся, ты не напомнишь?
Манюся. Мы едем… в общем, наш худрук поручил нам провести переговоры с руководством Ржанского дома культуры железнодорожника по вопросам аренды зала. Между прочим, нам на следующей выходить! Поедешь с нами?
Муж. Нет, пожалуй, вернусь в Москву. Мне сегодня просто необходимо показаться на работе. Скоро защита! Да! Так что, извините, составлю вам компанию как-нибудь в другой раз.
(Все трое встают, берут вещи, выходят.)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Старушка. (плачет)
Старик. Ты, что Катенька?
Старушка. Вася, почему люди стыд потеряли? Как же жить-то теперь? Что будет, Васенька? Они же к обезьянам вернулись опять…
Старик. Они от них и не уходили. А сейчас просто их времечко открытое настало. Все их существование на бесстыдстве построено. Все на «беса» начинается! Бесстыжие разговоры. Бессовестные дела… Бесовский обман. Деньги не зарабатывают, а добывают преступным способом, делают себе богатство на пороках людских: на водке, табаке, блуде и грязи. Много ты видела по телевизору человеческих не каркающих передач? Не телевидение, — а сплошное «В мире злых бесстыжих животных»!
Старушка. А как же мы, Вася? Как нам-то доживать?
Старик. Мы, Катенька, нынче для них вроде отработанного материала, что-то наподобие компоста под их огурцы. Барыша им доставить не можем, а больше их ничего, кроме денег, не волнует. (оглядывается)
Вот и водонапорную башню проехали! Выходить нам пора! Бери-ка сумку, что полегче, с хлебом, да возьми пакет с семенами!
Старушка. Вась, тебе тяжело будет, ведь и тебе тяжести тоже нельзя!
Старик. Кто сказал? Я у тебя еще молодец, Катерина! По пять кило картошки беру, могучий я дуб! Жаль, что того огольца, как следует, не проучил! Ведь они про театр-то все выдумали, как считаешь?
Старушка. Мужа жаль. Доверчивый он, видать… Не повезло ему с этой вертихвосткой.
Старик. Зато мне счастье улыбнулось. Пятьдесят лет с тобой! И не помню, ссорились мы хоть раз или нет?
Старушка. Ссорились, Вась, как же, без этого не бывает!
Старик. А я не помню! Не помню, и все тут. Раз не помню, значит, не ссорились! Вся жизнь, как песня была. Осталось, Кать, только хорошее!
Старушка. Вась, а Вась…
Старик. Чего?
Старушка. Я тебе не изменяла. Не все женщины такие, как та… Ты не думай!
Старик. А я и не думаю! Слушай, ты возьми только пакет с семенами, остальное, я сам! Сила есть пока! Пойдем, Катя, пойдем, голубка моя сизокрылая! К выходу надо готовиться заблаговременно!
(Встают и выходят.)
Конец.