Когда я стоял у порога существования с необрезанной пуповиной, то не подозревал, что предстоит жизнь по льготной цене и не задумывался, звонить ли в дверь прежде чем теребить лён повествования.
Это уже потом надежды, зачастую ничем неоправданные, скапливались в целлоФАНовом пакете иллюзий, а плохо выдрессированные слова толпились в голове и, нетерпеливо подталкивая друг друга, вылезали наружу.
Молодость моя проходила в стеснённых условиях коммунальной квартиры, где каждый плевок в соседскую кастрюлю что-нибудь да значил.
Теперь-то я каюсь, но не казню себя, хотя и признаюсь что, заблуждался, и по многу раз.
Я ходил в школу злословия с 1 по 10 класс, где изучали общепринятые правила. Их достоверность меня доставала.
По собственной ленности или недомыслию я не всегда находил дверь, на которую указывали мне учителя.
Лучше бы меня ударили по голове веслом и послали на галеры.
Не помню точно кто именно предложил мне обменяться с ним чувством юмора, но я наотрез отказался - зачем обмениваться, когда его можно выгодно продать.
После этого меня часто посещала залётная птица сновидений.
Одно из них подсказало, что не мешало бы набить водяной матрас лаврами, а не деньгами, чтобы столетиями почивать на нём. Ведь никто и не предполаГАЛЛ, что я займусь плагиатской живодёрней у классиков французской поэзии абсурда.
Вот вы о себе вроде бы всё знаете, а мою личность до сих пор удостоверяют.