Эти слова Пушкин адресовал толпе, которая «в подлости своей радуется унижению высокого» (1). И эти же слова 15 апреля 2019-го года взял в название своей статьи секретарь Союза писателей России Александр БОБРОВ – «О САМОМ СУЩЕСТВЕННОМ. ВРЁТЕ, ПОДЛЕЦЫ! Неюбилейная отповедь пошляку». Но кто ж такой этот пошляк, в отношении которого применено слово «подлецы»? А это - в отношении «гражданина Эстонии Веллера, который долго не вылезал из всех телепрограмм Соловьёва до тех пор, пока не понёс какой-то бред про евреев-соплеменников, и постоянно вещал на “Эхо Москвы”, пока не поругался с ведущими и не бросил в них кружку с чаем. Но продолжает хамить и изгаляться над русской литературой и Пушкиным на новых столичных площадках» (там же).
И действительно, 27 апреля 2017 года писатель Михаил Веллер «во время прямого эфира на радиостанции “Эхо Москвы” устроил скандал, посчитав, что ведущая Ольга Бычкова сбивает его с мысли. Бычкова в ответ заявила, что будет время от времени задавать вопросы. Это вывело гостя из себя: он швырнул микрофон, затем плеснул ведущей в лицо водой из чашки, бросил чашку и ушёл с оскорбительными словами в адрес ведущей. Главный редактор радиостанции Алексей Венедиктов заявил, что приостанавливает сотрудничество с Веллером до принесения писателем извинений» (2).
Но случайно ли такое поведение Веллера? Да, нет, - и до этого, 15 марта 2017-го года, он «на телеканале “ТВЦ” вышел из себя и бросил стакан в ведущего. Веллер объяснил свой поступок тем, что он теряет над собой контроль, когда ему заявляют, что он говорит неправду» (3). Интернет сразу же отреагировал на это статьёй «Не смог принять правду: Веллер метнул стакан в голову ведущего «Право голоса». Роман Бабаян отделался легким испугом». Ну, а я, вспомнив молодость, откликнулся следующими стишками:
У Бабаяна нет стакана,
Чтоб метко в Веллера метнуть;
У Бабаяна нет нагана,
Чтоб хулигана припугнуть!
И остаётся Бабаяну
Лишь указать на дверь буяну,
Да на прощание коленкой
Под зад как следует толкнуть!
Однако почему Веллер «теряет над собой контроль, когда ему заявляют, что он говорит неправду», ежели от него самого «неправда» повсюду так и прёт? И ведь не зря Бобров насчитал в словах Веллера три лжи:
1. «кто-то вроде Белинского начинает пускать слюни розовые на восторженных фразах, что “в Пушкине был явлен нам гармонический русский человек, который появится во всем совершенстве разве что лет через 200”…». И вот ответ Боброва: «Сказал это не Белинский, а ученик Пушкина - Гоголь, которого Веллер тоже терпеть не может и считает, что в «Мёртвых душах» нет ничего смешного».
2. «Пушкин был внуком Ганнибала. А Ганнибала звали Абрам. А Пушкин был Сергеевич, Александр Сергеевич, - то, может, папу звали Сергей Абрамович … Погодите. А как звали маму? … спросите-ка вы у российского школьника, как звали маму Пушкина? – Не знает он, как звали маму Пушкина!» И вот ответ Боброва: «То есть, Веллер не мог …сделать вывод об отчестве пушкинского папы. Львович его отчество, неуч, а не Абрамович! Даже и мама его, урожденная Ганнибал, не была Абрамовна. Абрамовичем был его дед по матери, Осип Ганнибал. И вот этот человек по президентскому гранту (!) поучает последних оставшихся юных любителей литературы в библиотеке. Уму непостижимо…».
3. «Он и в интервью “Российской газете” вешал лапшу: “Мы не должны забывать, что при жизни Пушкин никогда не был номером первым, он был третьим. Первый был Крылов, второй - Жуковский, третий - Пушкин».
К сожалению, на последнее Бобров не дал ответа, лишь ограничившись словами «вешал лапшу», но для раскрытия этой «лапши» я не могу не спросить: «А разве не сам Жуковский признал первенство Пушкина, подарив ему после первой же его поэмы портрет с надписью «Победителю ученику от побеждённого учителя»? Тут, правда, надо уточнить, что первая поэма молодого Пушкина называлась «Руслан и Людмила». И именно против критиков этой поэмы выступил И.А.Крылов с эпиграммой «Напрасно говорят, что критика легка». И именно Крылов «закрыл глаза умершему поэту» 29 января 1837-го года, а впоследствии вместе с Жуковским и другими вынес из Конюшенной церкви гроб с телом Пушкина (4). И именно Крылов никогда не сравнивал себя с Пушкиным. И тем более – не возвышал себя над ним! Ну, а главное, Веллер, абсолютно не зная ни потаённых произведениях Пушкина, ни статьи Лациса «Верните лошадь!», ни исследования диалектологов Касаткиных, ни данного расследования, не может судить о «нашем всё» объективно.
Но, если мы копнём старые времена, то и ранее, когда Михаил Швыдкой ещё вёл телепрограмму «Культурная революция», Веллер выходил отстаивать довольно сомнительную позицию «Пушкин безнадежно устарел», о чём Владимир Бояринцев написал следующее: «Желание “разобраться” с А.С.Пушкиным возникает у любого русофоба на любом историческом отрезке времени. Решил удовлетворить это желание и министр культуры России с простой “русской” фамилией Швыдкой в своей телевизионной программе, тему которой он обозначил как: “Александр Сергеевич Пушкин безнадежно устарел”, не удосужившись заглянуть, допустим, в “Словарь русского языка” Ожегова, где слово “безнадежно” пишется и произносится с буквой «ё». …были приглашены, по мнению Швыдкого, видимо, русские люди и знатоки поэта: Михаил Веллер — писатель, “философ”, автор “бестселлеров” “Гонец из Пизы” и других, читавший лекции о современной русской прозе в университетах Милана, Иерусалима, Копенгагена, похожий одновременно на старых комиков Гарина и Мартинсона, и Светлана Конеген … Веллер же …сказал примерно так: “Народ в основе своей туповат… раз Пушкин гений, значит и каждая его запятая гениальна… Кто же будет сейчас сам для себя читать Дубровского?.. Примитивная архаица, достаточно примитивная же вещь… Ни фига она не дышит гениальностью…”. Веллеру “возражает” другой “знаток” русской литературы Светлана Конеген: “Как может устареть Пушкин, если он давным-давно является устойчивым национальным брендом?! Мы должны говорить о Пушкине-мифе; по сути, Пушкина-писателя на сегодняшний день вообще не существует как такового, существует Пантеон различных фантомов, который объединяется этим общим именем — Пушкин”. Отметим, что по определению: а) английское слово brand переводится в числе прочих значений как “клеймо”, “печать позора”, “сорт”, “качество”, “марка” и имеет поэтическое значение “факел”, “меч”; б) мифы — повествование, басня, предание — создания коллективной общенародной фантазии. Таким образом, знаток иностранных языков Конеген не знает только русского языка, при этом она и Веллер “хочут ученость свою показать”, а по другой мысли Конеген, Пушкина — поэта и писателя как будто бы и вовсе не существовало, после чего Швыдкой вынужден был сказать “оппонентам”: “…Похоже, вы единомышленники» (5).
Ну, на таком «знатоке» русской литературы как Светлана Конеген мы останавливаться не будем, поскольку она уже честно призналась журналистам, что предпочитает "шататься по самым бессмысленным тусовкам, ловить мух, пороть чепуху, пускаться во все тяжкие". Правда, ещё она занималась бальными танцами и верховой ездой… Но только не Пушкиным!!
Тянем ниточку дальше и выходим на юбилейный для Пушкина 1999-й год, после чего смотрим – а какой же подарочек преподнёс тогда Веллер «солнцу русской поэзии»? А такой же, что и другой подлый «пушкинист» – наш ростовский поэт Евгений Рябцев, напечатавший к юбилею книгу «113 прелестниц Пушкина», в которой насобирал сплетни и антинаучные догадки типа «ночного свидания с графиней Фикельмон», но при этом так и не смог насчитать даже половину из указанных в названии 113-ти «прелестниц». Т.е. по сути – пасквиль! И причём Рябцев сделал это совершенно синхронно с Веллером, который в свою очередь, будучи в США (уж не помог ли дядя Сэм?!), издал оскорбительную для Пушкина книжонку под названием «Памятник Дантесу».
Ну, а если окунуться ещё и в советские времена, то лучше всего о безграмотности Веллера сказал Сергей Довлатов: «Что делается с сов. литературой? У нас тут прогремел некий М. Веллер из Таллина, бывший ленинградец. Я купил его книгу, начал читать и на первых трёх страницах обнаружил: «Он пах духами» (вместо «пахнул»), «продляет» (вместо «продлевает»), «Трубка, коя в лавке стоит 30 рублей» (вместо «коия», а ещё лучше — «которая»), «снизошёл со своего Олимпа» (вместо «снизошёл до»). Что это значит?» (6).
А это значит, что Ленинградский университет необоснованно выдал диплом филолога безграмотному Веллеру, после чего сразу же и возникает вопрос: а почему тот вообще туда поступил, если после школы ему было бы ближе поехать в Москву, где есть не менее славный университет, да и других ВУЗов с филологическим уклоном хватает? Ан нет! В Ленинграде у Веллера еврейские родственники («Семья отца жила в Санкт-Петербурге в нескольких поколениях» - Википедия), о месте работы которых (уж не в ЛГУ ли?!) Веллер не распространяется. Но эти родственники, я думаю, были весьма требовательны, что и отразилось в воспоминаниях Веллера, приправленных философским иносказанием и представлением своих еврейских родичей под маской «наследия веков». Вот его слова: «Дело было на четвертом курсе. Хотя я прилично учился в Университете, на меня вдруг стало давить наследие веков. Этот груз мировой культуры меня буквально пригибал к земле. Я впал в отчаянную депрессию… Не в силах побороть охватившее меня уныние, я решил: всё, баста, пора валить отсюда в пампасы! Но что мне светит, если я уволюсь из Университета? Правильно, армия! И дело было даже не в том, что я боялся дедовщины (тогда мы о ней почти ничего не слышали). Просто мне хотелось абсолютной свободы. И вот я прихожу в районный диспансер просить академический отпуск. Меня спрашивают: «На каком основании?» Говорю: «Вы знаете, у меня уже несколько месяцев повышенная стипендия раскладывается на шесть рублей за охотничий билет. Десять рублей – за двухствольное ружье. Два с половиной рубля уходят на пачку патронов. А остальное – на бутылку водки с закуской». Тогда меня спрашивают: «А с собой покончить вы с помощью этого ружья можете?» Я отвечаю: «Дело не в том, что могу. Я просто не знаю, как этого избежать». В результате мне два месяца пришлось ходить в диспансер, где меня два раза в день кормили и пичкали какими-то таблетками. Таблетки я сплевывал. …После всех этих мытарств я получил-таки свою справку, оформил академотпуск и с чистой совестью свалил в Среднюю Азию» (7).
А я, смотря на эти слова, ещё раз начинаю понимать, как справедлив был Сергей Довлатов, говоривший о безграмотности Веллера. И действительно, выражение «уволюсь из Университета» бессмысленно, поскольку студента из ВУЗа можно только отчислить! Ну, а слово «уволюсь» применяют лишь к тем, кто РАБОТАЕТ в учреждении.
Однако такая уж чистая совесть была у Веллера перед уходом в академический отпуск? И вот тут не мешало бы обратить внимание на то обстоятельство, что у него не только мать и отец врачи, но и дед со стороны матери тоже врач! Ну, а что такое для врачей (или их знакомых) во времена т.н. «застоя» получить справку о болезни родственника? Ерунда! Тем более, когда эта справка может и в дальнейшем потребоваться тому, к кому неумолимо приближается армейский призыв. И этот призыв наступил в 1972-м году, когда Веллер, будучи свежеиспечённым выпускником Ленинградского университета, был призван на срочную службу, на которой пробыл всего… 6 месяцев! Но почему, если такого срока срочной военной службы тогда не было? А потому что его (внимание!) комиссовали! Ну, тут уже не грех и вспомнить, что папеле у Веллера был не просто врач, а военврач, закончивший в своё время Военно-медицинскую академию и соответственно имевший немалое воинское звание. Ну, и, конечно, справка из психдиспансера, которую Мишенька Веллер получил ещё в университете, для ВВК могла пригодиться.
Но был ли комиссованный из армии Веллер психбольным или нет, для Ленинградского университета почему-то большого значения не имело. И поэтому родной ЛГУ (с возможными родственниками!) сразу же дал ему направление в школу, где он «вёл группу продленного дня, а также уроки русского языка и литературы в восьмилетке» (8). Но как же совмещалась психболезнь Веллера и его работа с детьми? Думаю, что эту болезнь никто тогда и не замечал по причине её отсутствия. Ну, а среди друзей «косить под дурака» не было зазорным. Тем более что и отношение интеллигенции к т.н. «психам» в то время было лояльным: Галич пел на домашних магнитофонах: «И пусть я псих, а кто не псих? А вы не псих?», а среди пациентов чуть ли не каждого дурдома интеллигенты обязательно находили «честных диссидентов», якобы посаженных туда без всяких оснований. Тут, правда, примечательно и то, что уже после развала СССР бывший Министр здравоохранения рассказывал, что к нему часто обращаются бывшие больные с просьбой изъять из архивов психбольниц их истории болезни, поскольку ныне (т.е. при Ельцине!) они стали весьма известными политическими и общественными деятелями. Вот так-то!
Однако вернёмся к Пушкину и разберёмся в том, что на него наговорил Веллер: «это был немного такой скандальный молодой человек, любитель выпить, любитель сыграть, любитель пройтись по бабам. Еще он писал стихи. Вот, в сущности, и все, чем он занимался».
И что сказать? Ну, во-первых, то, что перечисленные Веллером «грехи» Пушкина вполне естественны для любого МОЛОДОГО человека и полностью соответствуют пушкинскому лицейскому стихотворению «К Каверину». Вот оно:
Всё чередой идёт определённой,
Всему пора, всему свой миг;
Смешон и ветреный старик,
Смешон и юноша степенный.
Пока живётся нам, живи,
Гуляй в моё воспоминанье;
Молись и Вакху и любви
И черни презирай роптанье;
Она не ведает, что дружно можно жить
С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом;
Что ум высокий можно скрыть
Безумной шалости под лёгким покрывалом (9).
Ну, а если Веллер, которого смело можно отнести к указанной в данном стихотворении презренной черни, не понимает простые истины типа «Гуляй пока молодой», то это уже его проблема или проблема его психиатра.
Да молодой Пушкин «немного скандальный», но чья бы корова мычала, если Веллер, будучи уже в пенсионном возрасте, сам скандалит так, что даже главный редактор радиостанции "Говорит Москва" Сергей Доренко (недавно трагически погибший!) вынужден был сказать: «Михаил Веллер потерял лицо»! А также добавил: "Веллер не будет оскорблять моих коллег, я хочу, чтобы это было понятно. Других вариантов нет". И я могу добавить по-пушкински: «Смешон ты, ветреный старик». Правда, когда Сергей Доренко ещё и сказал о Веллере: "Проблема в том, что он настаивает на том, что он – ребенок, он пытается выглядеть ребенком, а Бычкова – мамочка, и эта мамочка должна ему постоянно подыгрывать, а мамочка была плохой в этот раз, ребенок топал ножками, плевал в мамочку, но мамочка должна простить", то я почему-то задумался ещё и над тем - а не впал ли Веллер в детство?
Смотрим дальше на писания Веллера: молодой Пушкин, якобы, «любитель выпить». Ну, а когда ж ещё ему пить? Уж не в старости ли, до которой он, кстати, так и не дожил?! И поэтому он правильно делал, что пил, будучи молодым и неженатым! И это полностью соответствует есенинскому стиху: «Пойте, пейте в юности».
Далее: Пушкин – «любитель пройтись по бабам». Ну, да, кровь-то молодая у Пушкина играет, гормоны буйствуют. А этим он и отличается от злобного старичка Веллера, которому остаётся лишь метать стакан в женщину и обзывать её «тупой скотиной». А вот Пушкин любил «милых южных дам», из-за чего, как вспоминает М.Н.Лонгвинов, многие из них очень расстроились после его отъезда: «Пушкин уехал, к общему огорчению одесской молодежи и особенно дам. Через несколько времени дядя получил от него прелюбезное письмо… Вскоре получил он второе письмо… Письма эти не сохранились у дяди: одесские дамы тотчас выпросили их у него и разделили между собою по клочкам; всякой хотелось иметь хоть строку, написанную рукой поэта» (10).
Далее: Пушкин – «любитель сыграть». Да, играл: и в карты, и в бильярд, и в шашки, и т.д. Но при этом Веллер просмотрел главную пушкинскую игру, у которой ставки были очень высоки, а проигрыш мог обернуться судом и ссылкой в Сибирь. Речь, конечно же, о потаённых произведениях, за одно из которых («Гавриилиаду») Пушкину пришлось отвечать перед самим императором. Ну, а если б были установлены подставные авторы, то и им бы очень не поздоровилось. Но всё это, конечно, не для средних умов, и не для такого «знатока» как Веллер.
«Еще он писал стихи». Да, к своему 25-летию, которое ему испоганил Воронцов, послав «на саранчу», Пушкин написал много стихотворений, несколько поэм и начал «Онегина» и «Цыган». И при этом он издавался с 15 лет. В отличие от того же Веллера, у которого только «в 1978 году появляются первые публикации коротких юмористических рассказов в ленинградских газетах». А в 1978-м году Веллеру было уже 30 лет...
Далее слова Веллера: «Потом произошла другая история. Пушкин начал писать «Евгения Онегина», уже будучи знаком читающей публике России. Публика пожала плечами и спросила друг у друга, что это такое. Критики объяснили, что, кажется, они перехвалили юный талант, потому что они-то ожидали после «Руслана и Людмилы»…, а здесь какие-то весьма примитивные вирши, в которых ничего нет, никакого искусства, никакой красоты! Примитивный слог, примитивный лексикон, и в сущности даже не понятно, зачем это он такое стал писать; что, видимо, иссяк его талант. Нет, но вы послушайте: правил – заставил, занемог – не мог, это что, рифмы, что ли?»
И опять я вынужден сказать: «Чья бы корова мычала». Веллер, который никогда не писал стихи, вдруг взялся судить о рифмах и об «Онегине»! А ведь сразу же после прочтения первой части «Онегина» в ноябре 1824-го года В.А.Жуковский писал Пушкину: «Читал “Онегина“ и разговор, служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе». Повторю: НЕСРАВНЕННО! И это не только настоящая оценка, сделанная настоящим поэтом, но ещё и дополнительный ответ к вопросу о выдуманном Веллером третьем месте Пушкина.
Далее Веллер пишет: «В Одессе (куда его сослали) граф Воронцов поселил его в своем дворце». ЛОЖЬ! Пушкин жил в гостинице в номере, расположенном рядом с номером Ф.Ф.Вигеля, о чём последний и писал в своих воспоминаниях: «Рядом со мной, об стену, жил Пушкин, изгнанник-поэт». Но с кем же тогда Веллер путает Пушкина? Ответ таков: он путает его с Александром Раевским, который был родственником жены Воронцова и который, по словам того же Вигеля, «поселился в Одессе и почти в доме господствующей в ней четы».
Далее Веллер пишет: «Он предоставил Пушкину полное гостеприимство вплоть до собственной жены. У княгини Воронцовой Пушкин сразу же встретил понимание…» Мой ответ: во-первых, не княгини, а графини, т.к. Воронцов был возведён в княжеское достоинство в 1845-м году, т.е. через 21 год после того, как Пушкин покинул Одессу. А, во-вторых, активный любовный роман с Воронцовой начался у Пушкина лишь после отъезда Амалии Ризнич, т.е. в мае 1824-го года.
Далее: «Однажды граф, обозленный тем, что Пушкин у него ест, у него пьет, ездит в его экипаже, говорят спит с его женой, а про него в благодарность пишет известные стихи: «Пулумилорд, полуневежда, полуподлец…» и т.д. То есть поистине неблагодарный гость. Обозленный граф написал в Петербург слезную бумагу, чтобы этого паршивца убрали с глаз его долой и навсегда, потому что делать с ним нельзя ничего, к делу приспособить невозможно, и он вообще, граф, умывает руки». Ответ таков: после бранного слова «паршивец» Веллера смело можно назвать «подлецом» и при этом дать ему по физиономии.
Но давайте всё-таки разберёмся в его передёргиваниях. Во-первых, обеды чиновников губернаторской канцелярии во дворце губернатора были тогда обычаем и поэтому Пушкин иногда на них присутствовал. В основном же он обедал «в весёлом кругу друзей» (11) в ресторане Оттона, расположенном на первом этаже гостиницы. В экипаже графа Пушкин не ездил. Далее: «говорят спит с его женой». Кто говорит? В 1824-м году таких слухов ещё не было, а после громкого скандала Раевского от 1828-го года слухи могли быть о многих любовниках графини Воронцовой. Далее: «пишет известные стихи: «Пулумилорд, полуневежда, полуподлец…». Ответ таков: относить эпиграмму с «полу-невеждой» Воронцовым ко времени пребывания Пушкина в Одессе торопиться не стоит. Когда же у Тырковой-Вильямс я читаю о Пушкине, что «вся Одесса повторяла его остроты и эпиграммы, направленные против графа Воронцова (Тыркова-Вильямс, т.I, с.421), то и говорю песенными словами: «Я вам не скажу за всю Одессу, Вся Одесса очень велика». Но при этом и уточняю время, поскольку эпиграммы на Воронцова Пушкин писал и после неё, в связи с чем и возникает потребность разделения их как по времени, так и месту написания. И поэтому, не отрицая написания Пушкиным эпиграмм в Одессе, хотелось бы уточнить, - а какие именно эпиграммы написаны там были и на какие именно слова в них мог реагировать Воронцов? Но как найти эпиграммы, которые распространялись устно, а те, кто их знал, записать их для потомства не догадались? Пока никак.
Ну, а поскольку эпиграмма с «полу-невеждой» всё же дошла до нас, то и давайте посмотрим, что о ней говорит Т.Г.Цявловская: «В Академическом издании эта эпиграмма датирована «предположительно январём-мартом 1824г.» Однако есть некоторые основания для иной датировки написания эпиграммы. Впервые (для нас) появляется она в день окончания «Цыган», то есть 8 или 10 октября 1824 года в письме Пушкина к Вяземскому. … Вопрос «Каков Воронцов?» связан, вероятно, с сообщением Пушкина в том же письме, что он из письма дяди знает о приезде к Вяземскому жены. Вернулась она из Одессы, где дружила с Пушкиным и где была свидетелем всей истории высылки Пушкина. Неужели, будь эта эпиграмма написана ещё в Одессе, Пушкин не дал бы её Вере Фёдоровне для Вяземского? Он сообщал ей даже случайные пустячки…» (12). Вывод же Цявловская делает следующий: «Итак, эпиграмма на Воронцова создаётся, по-видимому, в октябре 1824 года и доводится до совершенства в ноябре (13).
И действительно, время её написания наиболее вероятно не в Одессе, а после неё. Ведь обратите внимание, что до того момента, пока Пушкин полностью не понял, что его принудительная высылка из Одессы связана с доносами Воронцова, он слова «подлец» к нему не применял. Он даже слово «невежда» до отъезда из Одессы применял к Воронцову косвенно. Например, в слове «вандал», которое, по Далю, частично содержит в себе понятие «непросвещённого человека» и которое Пушкин употребил 14 июля 1824г. в письме к А.И.Тургеневу. А до этого, в письме к Вяземскому от 7.07.1824г., он даже называл Воронцова «просвещённым Вельможей»! Правда, с оттенком иронии. Кроме того, видя, что текст первой редакции эпиграммы довольно сырой, трудно представить, что таковым он был у Пушкина в течение нескольких месяцев, т.е. до октября 1824 года.
Подходя же к выражению «полу-герой», Т.Г.Цявловская совершенно верно пишет: «Однако если прочитать это слово без оглядки на текст Жуковского, то оно звучит не издевательски, а даже, может быть, и положительно: полу-герой» (14). А я бы добавил, что с учётом мощного заключения эпиграммы в виде слов о «надежде, Что полный будет наконец», которое не зря было оставлено и в окончательной редакции, при восприятии эпиграммы на слух возможно было даже и представить Воронцова «полным героем». А это в авторский замысел Пушкина не входило! Не нужен ему был Воронцов ни как «полу-герой», ни как «четверть-герой».
Однако почему же для нас важна датировка эпиграммы Пушкина с «полу-невеждой» Воронцовым? Да потому, что я хочу показать, что данная эпиграмма не написана наспех или под влиянием эмоций, а каждое её слово обдуманно и правдиво, и поэтому никакой «клеветы», как пишет Юрий Дружников в книге «Узник России», в себе не содержит. Ведь клевета – это порочащая кого-нибудь ложь. А относить к клевете хоть и колкие, но правдивые слова из эпиграммы Пушкина на Воронцова, как это делает Дружников и другие антипушкинисты, недопустимо!
Смотрим теперь странные слова Веллера: «делать с ним нельзя ничего, к делу приспособить невозможно», и спрашиваем, а Пушкин-то кто? Повар, столяр, плотник? Разве перед отъездом Воронцова из Петербурга в Одессу в июле 1823-го года княгиня Е.И.Голицына не устроила в своём известном салоне графу прощальный вечер, на котором композитор А.Н.Верстовский исполнил кантату «Чёрная шаль» на слова Пушкина? Разве А.И.Тургенев перед отъездом Воронцова на место назначения не говорил с ним о Пушкине? Разве он не „истолковал ему Пушкина, и что нужно для его спасения»? И разве тот же Тургенев не извещал Вяземского: „Я говорил с Нессельроде и с графом Воронцовым о Пушкине. Он берет его к себе от Инзова и будет употреблять, чтобы спасти его нравственность, а таланту даст досуг и силу развиться"? Ну, а Воронцов дал таланту Пушкина «досуг и силу развиться» по-своему: отправил его, известного поэта, чиновника министерства иностранных дел, получавшего денежное довольствие не в генерал-губернаторской канцелярии, а напрямую из Петербурга, на саранчу!
Однако, стоп! Не будем терять время на разбор всей ахинеи Веллера. Тем более что у него в кармане может быть припрятана очередная справка от психиатра, прикрывшись которой он «закосит под дурака» и заявит: «Это была моя шутка». И придётся ему объяснять, что за некоторые шутки и по роже бьют! И это приносит пользу. Ведь, даже и Жириновский, у которого Веллер, как попугай, позаимствовал метание стаканов, после данного ему одним из депутатов Госдумы решительного отпора, драться перестал. Правда, в момент метания в Немцова своего стакана Жириновский всё-таки был моложе Веллера.
Ну, и в какую же категорию можно отнести Мойшу, ой, извините, Михаила Веллера? А с учётом издания его мерзкого рассказа «Памятник Дантесу» в США, где легко было продать свою душонку дяде Сэму, и дальнейшего незаслуженного охаивания Пушкина – к врагам Пушкина! А далее, как я уже говорил: «Враг Пушкина – враг России».
Ну, а поскольку завтра всё-таки праздник, то я и хочу закончить благоразумными словами Александра Боброва: «А в преддверие 220-летия рождения национального гения и Дня русского языка, хочу напомнить всем коллегам, писателям и преподавателям, а ещё шире – всем родителям и подлинным гражданам России: не слушайте и гоните клеветников России и помните, что Пушкин – наше всё, что его надо читать с детства и до самых крайних дней…» (15). И это так!
Примечания.
1. Пс 227.34.
2. Википедия.
3. Википедия.
4. Черейский, с.217.
5. Бояринцев Владимир «Перестройка: от Горбачева до Чубайса», «Культурная революция», 2005, e-reading.club.
6. Википедия.
7. «Невское Время» Михаил Веллер: «Слава подается в одном флаконе со сплетнями», 27 апреля, «Легенда о психиатрии».
8. Википедия.
9. С2 12.7.
10. ПВС т.1, М.Н.ЛОНГИНОВ «ПУШКИН В ОДЕССЕ».
11. Летопись,1.
12. «Пушкин на юге», Кишинёв, «Штиинца», 1961, с.187.
13. там же, стр.188-9.
14. там же.
15. Александр БОБРОВ, секретарь Союза писателей России: О САМОМ СУЩЕСТВЕННОМ 15.04.2019 г. ВРЁТЕ, ПОДЛЕЦЫ! Неюбилейная отповедь пошляку».