Лиссабон после Одиссея

 
Я и сам не люблю, если кто-то чужой копается в жизни моей страны, брезгливо переворачивая дорогие сердцу страницы. Мне обидно, когда посторонний, словно следователь при обыске, равнодушно листает наш с вами семейный альбом. Но португальцы сами виноваты: зачем они дали мне визу?

Лиссбоа – так первые обитатели Пиренейского полуострова назвали этот город, где нам с женой предстояло провести пять дней. Судя по карте, город расположился западнее своих родственников, других европейских столиц и выгодно отличался от них приятным удвоенным «с» -– Ли-с-с-боа!

По легенде поселение основал Одиссей, здесь он провёл несколько горячих ночей с местным фан-клубом своих поклонниц, поэтому горожане сегодня гордо называют себя его потомками. И по праву.
Потом произошло много других важных событий, которые предлагаю пропустить. Регулярно менялись короли, по воскресеньям Святая Инквизиция развлекала жителей кострами, но, в целом, было скучно. История города сразу пошла живей, как только была нарушена тысячелетняя монополия арабов и Венеции на торговлю индийскими специями. Чёрный перец, корица, имбирь, куркума и кардамон перепродавались на Лиссабонских рынках с наценкой 1000 процентов. Когда крутые португальские пацаны, такие как Васко да Гама, отжали у арабов готовый бизнес, вся Португалия на этом отлично заработала. Разбогатев, знать принялась строить дома повышенной этажности, за что вскоре и поплатилась. Но об этом позже.

К середине восемнадцатого века Португалия владела настолько обширными колониями, что порой сама не ведала, где они заканчиваются. В Лиссабоне точно знали, что далекая Бразилия – их земля, сюда же пририсовывали куски Индии, например, любимое россиянами Гоа. Португальцы владели добрым шматом западной Африки и кучей всякой островной мелочи. Остальной мир ещё не был открыт, но тоже принадлежал им. Короче говоря, вот вам первая в истории колониальная империя.

Страна лопалась от золота. Работать никто не хотел, мальчики мечтали быстрее вырасти, наняться матросом на корабль, год-другой пограбить и вернуться домой при славе и богатстве. Каравеллы отплывали, полные надежд, и возвращались тяжело гружённые драгоценностями, по самую ватерлинию. Завоеватели из португальцев получились настолько успешные, что лучше бы и не надо. Успех обеспечивала гремучая смесь проповеди христианской любви и грабеж, обман, жестокость завоевателей. Всё вместе это создавало взрывную волну, которая сметала целые цивилизации на своём пути.
Местные сообщества, зачастую намного превосходящие европейцев по уровню богатств и общему развитию, не обладали и малой толикой их агрессивной жадности. А, главное – не было у них стремления убивать чужаков. В Индии португальцев до сих пор терпеть не могут, хотя владели ей, в основном, англичане.

Итак, Лиссабон рос, строился, и, казалось, так будет всегда. Но тут вмешалось само провидение, анкету городу испортило знаменитое Лиссабонское землетрясение 1755 года, зарегистрированное даже в Санкт - Петербурге позвякиваем чашечек в кофейном кабинете императрицы Елизаветы Петровны.

– Уж не в Лиссабоне ли беда? – встревожено спросила Императрица и продолжила свой завтрак.

И действительно, в ту минуту Лиссабон рухнул, а выбравшихся из-под обломков горожан накрыло цунами. Что тогда не обвалилось, то утонуло. На этом бы выдохнуть, высохнуть и поставить точку, но нет. К вечеру вспыхнул страшный пожар, а как, из-за чего – нам некого спросить, от горожан остался только почтовый индекс. Мне нравится думать, что Создатель трижды за день совершил эти диверсии случайно. Тщательно уничтожив город, Он обратился к нескольким выжившим с небрежными оправданиями:

– Да, некрасиво вышло, верные мои католики, примите извинения и прочая…, но следующие страницы мировой истории будут писаться уже без вас. Найдётся, кому грабить и убивать индейцев Америки, не переживайте сильно.

Так оно и получилось, смотри историю США.

Последующие годы португальцам было не до мировой экспансии, всё золото ушло на восстановление страны. Из политического и экономического центра мира Португалия опять сползла на краешек Европы, где ютится и по сей день. Но об этом позже.

Современный Лиссабон архитектурно похож на все южные города сразу, а своим стремлением выглядеть столично, он по-хорошему наивен и провинциален. Нас с женой это даже подкупило – не Париж и отлично. Меж европейских столиц этот город – как сельская восьмиклассница среди замужних дам. Ну, да – прыщи, ну, да – детская косметика и подростковая угловатость. А кому-то нравится. Есть любители.

Город стоит на семи крутых холмах, что превращает пешеходные экскурсии в спортивные мероприятия. Через пару часов ноги чувствуют, что хорошо поработали и просят отдыха, а желудок требует еды. Тротуары тут настолько узки, что вдвоём, держась за руки, вы по ним не пройдёте. А, значит, лиссабонцам нет смысла создавать семейные пары. Молодые женятся лет в сорок, живя в любви и согласии до развода. Рождаемость низкая, как и везде в Южной Европе, беременных женщин я за пять дней не видел ни разу. Общая для всех беда, а тут ещё, как специально, узкие тротуары.

Из культурных особенностей меня поразил старенький трамвай номер 28. Он, как сообщалось во всех буклетах – «лучшее средство для знакомства с центром города!». Так и оказалось. Мы бегали за этим трамваем по всем возможным культурно-историческим закоулкам, стояли в засадах, разве что не ложились на рельсы, но загнать и оседлать его не смогли. Он бодро проносился мимо положенных ему трамвайных остановок, приветствуя нас радостным, озорным звоном. Оказалось, отличный способ узнать чужой город.

Прошлое у Лиссабона блестящее, будущее – восхитительное, а вот с настоящим не задалось. В городе полно музеев, футбольных клубов, но нет ни одного приличного металлургического завода с трубами и цветными дымами. Для автомобилей действует строгий стандарт Евро 4. Если бы меня попросили простыми словами объяснить, что это такое, я бы сказал так: утренний перегар от вчерашней вашей пьянки много вреднее для природы этой страны, чем выброс из автомобильного глушителя. Даже дизельные автобусы лет двадцать как не дымят, сейчас дымить им стыдно. Автобусы мужественно глотают собственный выхлоп и бодро ползут в гору. В самую жару ветер с моря работает, как дорогой кондиционер с нотками морской соли. От всего этого в Лиссабоне резко улучшилась экология и вырос поток туристов.

Туристов здесь столько, что они вытеснили горожан с улиц, из ресторанов, из постелей. Местные жители робко прячут тела за стойками баров, скрываются за баранкой такси и уныло водят китайские экскурсии меж встречных людских рек. Китайцы крепко держатся за руки, они очень боятся затеряться среди неотличимых для них европейцев. Так и хочется крикнуть им: "Цепи кованые - раскуйтесь!"

Ладно, китайцы, но теперь и сами португальцы не улыбаются, поскольку туризм накрыл город почище любого цунами. Приезжих здесь в два раза больше, чем горожан – целый миллион. Дошло до того, что коренные лиссабонцы организовали движение протеста под девизом: «Здесь живут люди!» Эти бесстрашные горожане ведут свою маленькую освободительную войну без всякого шанса на успех. Склоним же наши головы перед мужеством отчаянных смельчаков. Но чуть позже.

А сейчас – минутка политкорректности.
С каждым годом растёт процент жителей этого города, не страшащихся воздействия прямых лучей солнца. Те, кто не страшатся – очень милы, доброжелательны и кудрявы. Они разговаривают на том же португальском языке, что и все остальные горожане. Разве что чуть активнее при этом жестикулируют и лучше остальных приспособлены, как я уже говорил, к жаре. Они считают себя потомками мавров, изгнанных крестоносцами с Пиренеев ещё восемь веков назад, и теперь, просто вернувшихся домой. Живут они, почему-то, на окраинах и в таких строениях, на фоне которых наши хрущёвки выглядят вполне достойно. От остальных горожан их отличает наличие пятерых детей и цвет кожи. Согласны ли вы, что в этом абзаце я не нарушил ни один закон Евросоюза?

Первую ночь мы жили в историческом центре, где я просыпался, кашляя и чихая, от густого цветочного запаха, более похожего на райский смог. Запах проникал из соседнего сада сквозь толстые стены отеля. Бешеная трель невидимой мне птахи, напоминающая одновременно рёв болида и скрип его тормозов, превратила мой сон в бесконечную «Формулу 1». До спасительного рассвета оставалось четыре часа.
«Сил моих нет терпеть такое наслаждение», – подумал я. Уж лучше наши родные наглые комары. Они честнее и не прикрываются ангельским обличием, творя своё кровавое дело. В этот момент проснулась жена и закрыла окно. В мир сразу вернулись покой, тишина. И сон.

Хорошо, что португальцы любят вкусно поесть, плохо, что я не знаю, как им в этом помочь. Нужны повара, а у них до сих пор сплошь да рядом судовые коки. Нация мореплавателей, привыкшая обходится солониной из бочек, смело замыкает мой личный гастрономический рейтинг. Прошло уже достаточно времени, после посещения самого популярного в Лиссабоне фуд-корта, а вкус жареного чеснока на горелой треске до сих пор во мне. А что, если это навсегда? Не стоит также верить интернет-блогерам и путеводителям. И там, и там правды ровно столько, чтобы нельзя было подать в суд за прямую дезинформацию. Так, например, все в один голос утверждали, что Лиссабон славен десертами. Это не просто не так, это не так – не так.
Но зато, какой у них вкусный кофе! Невероятный, фантастический, лучший в Европе. В любом месте, независимо от статуса заведения, вам гарантировано высокое наслаждение. Кофе здесь, это – религия, объект культа и национальное достояние. Заказать его нелегко, поскольку такие термины, как эспрессо, латте, американо – не в ходу. Но, что принесут, то и будет вкусно.

– Я не говорю по-английски! – гордо произнесла по-английски официантка на центральной улице Лиссабона. Перед этим она принесла нам не то, что мы просили, перепутала заказ, но, молодец, не стушевалась. Да и что ей, туристов с каждым годом всё больше, а официантов новых уже не делают.

Когда-то Португалия была младшим партнёром Англии в борьбе за Испанское наследство и с тех она пор старательно забывает английский язык, поскольку чувствует себя униженной могущественной союзницей. Тем более, что с наследством ничего не вышло. Понятно, что экономика, культура и язык Португалии тяготеют к Испании, с которой у неё, как оказалось, много общего, например, культура, история, география и даже граница. Злопамятная Испания своей мощной тушей зажала худую Португалию в угол площадки, да так, что и не дёрнешься, чуть что, сбросит в море. Читайте по слогам: Para aquellos que no saben espaol, el portugus les parecer; demasiado difcil. Здесь написано: для тех, кто не знает испанского языка, португальский кажется слишком трудным. Но кто здесь его не знает!

Мы с женой, как ни старались, а вдвоём не отличали их «здравствуйте» от их «здравствуйте, конечно, но мы уже закрыты». Казалось, мог выручить всё тот же английский, он, вроде бы создавал канал общения с официантами. В России это называется диалогом. Но английский здесь, увы - белый шум, это позже мы сообразили, что надо было ругаться по-русски. Пользы от официантов было бы столько же – ноль, а нам, какое-никакое, облегчение.

Меня неизбежно спросят после этой поездки, красивы ли местные красавицы? Всё сильно зависит от того, с кем вы путешествуете. Я был с женой. И мой ответ – решительное «Нет!» Красавица была одна, всегда рядом и на третий день она увлекла меня в странный музей истории моды. Там её интересовало всё, кое-что восхищало, и тогда она будила меня. Пыльные девы в драгоценных одеждах семнадцатого века подмигивали мне искусственными глазами, но не могли распалить воображение уральского парня. Да, красиво, но не Версаль.

По-настоящему поразила меня экскурсия для незрячих, доброжелательный экскурсовод просил слепых людей ощупывать уникальные экспонаты, подробно объясняя назначение и историю каждой детали одежды. Если кому-то нужно объяснять разницу в жизненных укладах наших стран, вот вам разница.

В другом музее, посвященном всемирной истории денег, всем туристам позволяют брать в руки слиток настоящего золота. Не все это могут – слиток тяжелый.
Моим рукам оказалось приятно держать концентрированное богатство, трогать его. Возникло ощущение прямо-таки физиологического удовольствия. Следующим в плане числился музей эротической скульптуры, но мы, по воле жены, туда не пошли. Да и что я там не трогал, правда, дорогая?

Последние два дня судьба нас не баловала, надо было посетить три замка и две резиденции португальских монархов. По странной прихоти, свои замки короли строили на самых вершинах гор, где нет приличных дорог и куда завоеватели, обычно, подниматься ленились. Мы же очень не ленились. И упорно, шаг за шагом взбирались на пики нашей мечты, дыша разряженным воздухом, гордясь своим мужеством. Наверху нас всегда встречала огромная очередь организованных японских туристов. Что касается самих королевских замков, тут я бы поспорил. Не Рублевка. Правда, с гор всегда отличные виды, особенно духоподъёмно выглядит вереница потных, усталых туристов, отчаянно ползущих нам с женой на замену.

Обратно мы улетали с грустью, неизвестно ведь, когда ещё захочется сюда вернуться. Есть страны на вырост, и есть страны, с которыми всё понятно. Не обижайся, дорогая Португалия.
Впереди нас ждало новое приключение – шестичасовая пересадка в гигантском свежевыстроенном аэропорту Стамбула. Турки там невзначай воплотили все штампы советской фантастики. Но об этом позже.