Я лежу в горячем мареве высокой температуры. У меня пара-вирус, так этой весной называется эта инфекция, которую я подхватила бог знает где, в таком большом городе, как наша Москва заболеть, ничего не стоит.
Я то-погружаюсь в забытье, то -всплываю на поверхность. Мне плохо, я устала, температура не падает и я начинаю искать выход. Надо отвлечься, надо не думать о том , что мне плохо, не прислушиваться к ноющей боли в суставах, не замечать изнуряющей головной боли.Надо думать о хорошем, а еще лучше вспоминать...
К примеру то утро, каких может быть много или не быть ни одного. Как повезет. И я закрываю глаза, подставляю лицо теплому осеннему солнышку, вдыхаю легкий прозрачный воздух... и как по волшебству: исчезает душный полумрак спальни.
Я не здесь , я там, где мне хорошо.Там, где время замедляет свой бег и кажется, что ты победила его.Тяжелый кофр оттягивает плечо, я карабкаюсь на гору, кажется, что ей нет конца.И вот я на вершине. Подо мной этот город, цветные причудливые домики теснятся друг за другом, огибая реку. Они все разные, "с излишествами", с башенками, лепниной, невероятной раскраски. Город расположен в ущелье и окружен лесами.
То тут, то там- рваные куски утреннего тумана. Я замираю, который раз восхищаясь красотой этого города.Город - курорт с лечебными источниками стал для меня тихой гаванью, когда мы с моим мужем купили квартиру в старой, еще довоенной вилле с башенками в тихом районе Драговицы, который расположен прямо над курортной частью города.
Этот район весь застроен небольшими такими же старыми виллами, очень разными, но очень необычными, с каминными трубами, с эркерами и, как я уже говорила, с башенками.
Виллы эти не такие помпезные, как в районе русской церкви, наша слегка обшарпана, выцветшего голубого цвета, живет в ней всего пять семей. Рядом с нами, через стенку, живет старый чешский кардиолог, он церемонно раскланивается со мной, приподнимая шляпу:"Добры дэн, пани", в руках у него неизменная корзина с дровами -пан любит посидеть у камина.
Над нами живут веселые два жеребца, как я их называю, два рослых чешских парня, они что-то привозят-увозят, видимо, чем-то торгуют.На первом этаже живут русские. Он-молодящийся мужчина за 55, она-капризная 30-летняя особа, уставшая от жизни, от трехлетнего малыша и своего нарочито веселого мужа. Нам он обрадовался, искренне, так как в этом районе русских мало, в основном-чехи, было видно, что готов дружить, но равнодушный и безразличный взгляд его жены, говорили об обратном. Видим мы их теперь редко, здороваясь издали.
Еще одну квартиру занимала недоброжелательная чешка, но она выехала и мы не успели с ней познакомиться. Теперь эта квартира временно пустует. Весь наш маленький район живет европейской жизнью, в девять вечера жизнь в нем замирает, тишина и воздух по вечерам- деревенский. Жизнь кипит внизу, туристической зоне, но до нас эти звуки не долетают - мы достаточно высоко.
Солнце поднялось и его косые лучи осветили домики, скользнули по крышам, подчеркнули фактуру камня, вот, теперь -пора снимать.Я ставлю кофр на камень и достаю из него свое сокровище,свой Хассель. Он тяжелый, но уже привычно ложится в левую руку, правой рукой я буду крутить рукоятку затвора. Я его полюбила, полюбила тяжело, долго не могла привыкнуть к его весу, неудобству, но зато теперь- когда я думаю о нем, становится тепло на душе.
Мы полюбили друг друга:я и Хассель. Слияние наше происходит достаточно редко, но я каждый раз жду его с нетерпением.
Вот и сегодня, когда я стою над этим красивым городом, пристраивая камеру на штатив, на фирменную головку Хассель, я испытываю наслаждение, сравнимое разве только с волнительным свиданием с любимым мужчиной.
Кстати, о мужчинах. Я сегодня от них сбежала. У нас гостит наш друг из Израиля - Михаил Левит, очень замечательный фотограф. Мы дружим семьями , но в этот раз Михаил приехал к нам один, без Любы. Мы прожили здесь вместе две замечательных недели , наполненных творчеством и радостью существования. Сегодня мы все улетаем, вернее, разлетаемся. Мы летим в прохладную октябрьскую Москву, а Михаил - домой, в Иерусалим, где еще по-летнему жарко. Утром они отправились по своим делам.
Здесь надо сказать, что жить мы с Володей умудряемся на две страны:Россия и Чехия. В России у нас работа, а все свободное время мы проводим здесь: в Карловых Варах. И есть у нас есть одна пламенная страсть: мы любим фотографировать. Все у нас в фотографии очень серьезно: с выставками, которые часто проходят , с членством в разных солидных организациях, но самое главное-это постоянное желание снимать и постоянный поиск аппаратуры, желательно с кнопочкой "шедевр".
Так вот.Когда все разошлись, я подхватила свой кофр и вышла из дома. Мой путь лежал к отелю Ричмонд. Расположен он на ровном месте, обсажен вокруг красивыми большими деревьями, незаметно переходящими в лес. Был октябрь и я надеялась, что листва уже покрылась желтизной.Я бодро прошлась по Выхглядке, что тянется над Центром Карловых Вар, спустилась, поднялась на другой склон и вот я уже ищу ракурс.
Утреннее солнце нещадно бьет в объектив. Мешают ветки, закрывая панораму города. Я достала маленький фотоэкпонометр и сдела замеры. Даже, если они будут не очень точными, не беда! На дисплее цифрового задника есть график, который называется гистограмма и я вседа смогу определиться в том, чего мне не хватает: светов и теней, именно так говорят фотографы светА и тени.Громко хлопает зеркало, когда я нажимаю на кнопку пуска. Камера сотрясается, прийдется снимать с поднятием зеркала.Я знаю, что многих ужасно раздражает этот хлопок, но мне он - музыка! Я испытываю удовольствие от процесса съемки.
Все. Время остановилось.Оно словно исчезло для меня. Есть только то, что я вижу в видоискатель призмы. Я немного спускаюсь по тропинкам, которые опоясывают туристическую зону, они укреплены, есть перила, можно ходить по ним очень долго тренировать мышцы и сердце.
Я снимаю в контровом свете и думаю о том, что как здорово, что судьба свела нас с Мишей Левитом, фотографом, который снимает вот уже 45 лет и почти все эти годы он снимает портреты. Это удивительно, что , снимая цветок, он снимает портрет...цветка.Вот так он заточён, а я всегда снимаю жанр, мне нужен смысл, действие,неважно, что я снимаю:макро или пейзаж. А Миша...он стал нам настоящим другом и Учителем.
Особенно, когда мы оборудовали в подвале свою маленькую студию. Дело в том, что когда мы купили квартиру, то оказалось, что к ней в комплексе идет полуподвальное помещение, ровно половина того, который находился под нашей виллой. Зрелище было ужасное, все
пространство завалено мусором и залито по колено водой. Мы принялись делать ремонт и вот, спустя год, у нас образовались две комнатки:одна маленькая, одна большая и коридор между
ними вел к двери, выходящей, в то время на лужайку. А тогда, когда к нам приехал Миша, чтобы немного поработать, научить нас этому непростому делу-съемке портретов, готова была маленькая студия, а в большой активно шел ремонт.
Наши местные друзья позаботились о том, чтобы у нас были желающие сфотографироваться и получить свой портрет. Это были замечательные денечки! Мы спускались вниз, в;подвал и начиналось действо. Модели переодевались в разные одежды, а мы их фотографировали, вернее, делал это Миша, а мы тоже для себя щелкали, пристроившись рядом и, в основном, мешая Мише.
Я с удивлением наблюдала за переменой, происходящей в нем: он много говорил, смеялся,балагурил, окутывал модель своим обаянием, спустя какое-то время мы все были ;очарованы им, его худая нескладная фигура порывисто двигалась, впрочем не задевая ни одного провода под ногами.
Он летал, он парил, он был
волшебником. А модели были очень разные. К примеру, были уверенные в своей неотразимости, особенно хозяйки каких-то магазинов. Они вели себя нагло и Миша сдерживался с трудом. А однажды к нам пришла настоящая миллионерша. О том, что она к нам идет было слышно загодя. Мы услышали шум, голоса и в нашу маленькую студию ввалилась шумная дама в шляпе и в каком-то невероятном пальто, Миша приложил совсем небольшие усилия для очарования этой особы и она уже была влюблена в него, как в прочем и все женщины, имеющие с ним дело.Она меняла шляпки, много говорила о Париже, о маленьких магазинчиках на Риволи, Елисейских полях, где были куплены эти шляпки. Много кокетничала.Я всегда очень переживаю, когда вижу женщину, пытающую откорректировать свой возраст, одеждой для очень молодых девушек, поведением не соответствующим возрасту, все это очень печально. Поэтому я - фотограф и всем говорю, что существо я бесполое, пресекая этой фразой все ухаживания противоположного пола. В моей жизни мне часто приходилась всем доказывать то, что хорошенькая блондинка-это не диагноз, думаю, что , спустя некоторое количество лет, мне это удалось. Мне очень интересно с мужчинами и скучно с женщинами, меня не интересуют тряпки и украшения и , если надо выбирать между бриллиантом и объективом, будьте уверены, что я выберу объектив.
Я снимаю, а солнце поднимается все выше, но уже октябрь и оно светит не сверху, а давая хороший боковой свет. Внизу, подо мной старинная Мельничная колоннада, длинный, целых 132 метра навес с колоннами, построили его где-то в 1871 году, вначале она всем не понравилась, но прошли времена и вот уже не возможно представить город без этого строения, точно так, как это было с Эйфелевой башней или стеклянным куполом над Лувром, которые современники называли не иначе, как уродство, портящее облик города.
Время неумолимо бежит, а я уже изрядно устала, но надо знать мой характер, я продолжаю идти и вот я на ровной поверхности, у Ричмонда. Поляна залита светом, листья еще не набрали нужной, красивой желтизны, но они все равно прекрасны, они светятся в лучах солнца, вдалеке я вижу странную мужскую фигуру в котелке и с тросточкой, она удаляется по аллее, мне едва удается ее снять. Я кружу в этом желтом солнечном пространстве, забыв о времени, об усталости.Проходит не один час и я понимаю, что мне уже пора и, убрав в кофр камеру, я быстрым торопливым шагом, пускаюсь в обратный путь.
Я иду по этим сказочным улицам, мимо меня течет быстрая речка Тепла, в ней отражаются невероятной красоты домики, я их знаю наизусть. Вот широко раскинулся роскошный Гранд Отель Пупп, красивое здание было когда-то местным Дворянским собранием до тех пор, пока в 1776 году сюда приехал некому неизвестный кондитер Ян Иржи Поп, который очень выгодно женился и купил это здание, а заодно и дома, стоящие рядом. И тогда бывший кондитер стал называть себя Иоган Георг Пупп и спустя некоторое время в 1895 году уже потомки Пуппа объединили эти здания и создали вот такой удивительной красоты отель в стиле необарокко. И не хочется говорить о грустном, но с 1951 по 1989 год отель назывался "Гранд Отель Москва".
Времена, когда Чехия была советской, чехами вспоминается крайне неохотно. И простить ввод наших войск в Прагу они нам не могут до сих пор. Пражская весна, когда была предпринята попытка демократии, попытка построить социализм " с человеческим лицом" была активно раздавлена в августе нашими танками.
Я иду очень быстро, почти бегу, потому что через час надо выезжать в аэропорт, по-чешски это - летище, там приземлится летадло и встретит нас приветливая летушка, так смешно на чешском зовется стюардесса.
Но, даже то, что я так тороплюсь, не мешает мне вновь и вновь любоваться красивыми видами любимого города.
Вот справа от меня очень красивое помпезное здание-это драматический театр, он небольшой, напоминает мне красивую шкатулку, построен он архитекторами Ф. Феллнером и Г. Гелмером в 1886году. Внутри его тоже очень красиво, особенно красив занавес, расписанный вручную.
Пробегая, скорее проходя марафонским шагом еще сто метров, я в изнеможении падаю на скамейку у Храма Святой Марии Магдалины. Он построен где-то в 1732 году и там проходят всякие органные концерты. Я сижу, запрокинув голову, и дышу, как загнанная лошадь. Надо мной два купола храма и белые облака плывут так быстро, что кажется, что это храм плывет и облака цепляются за его купола. Идти определенно не хочется, кофр уже весит во много раз больше, чем он был утром.
Я закрываю глаза и думаю о том, что с возрастом начинаешь ощущать все иначе. Теперь я могу точно определить такую, к примеру, категорию, как счастье. Причем не как раньше - постфактум, а здесь и сейчас. Когда мы сидели с Мишей и Володей по ночам и обрабатывали на компьютере фотографии, вернее обрабатывал Миша, а мы помогали ему советами, я ощутила это единение, это слияние в одно целое, устремление одно на всех. И тогда подумала, что вот оно- счастье!
Точно так-же я думаю, когда прижимаю к себе своих мальчишек Тимофея и Мотю и слышу как бьются их маленькие сердечки в худеньких тельцах, как доверчиво прижимаются они ко мне и опять фиксирую -счастье! И только о несчастье я стараюсь не думать, не фиксировать, а пробегать быстро, зажмурившись очередную черную полосу туда - к белой.
Прошло еще немного времени, когда ноги уже не держали, а кофр весил почти столько же , сколько вешу я, оказалась я у нашей виллы. Вниз ко мне выбегает встревоженный Миша, он, очевидно, стоял у окна и переживал. Володя бегал по окрестности, пытаясь меня искать, но так и не нашел. Увидя мое измученное состояние, не стали ругать меня, а простили бедного фотографа, ведь "не корысти ради, а пользы для."
Потом был самолет, потом прощание, и все закончилось для меня.Эта осень подарила мне солнце и счастье. Никогда больше не будет таких ярких красок, такого свежего воздуха, паутинок, летящих и цепляющихся к моим волосам.Может быть я не права, но это будет уже другая осень, другое золото листвы, другие облака пронесут купола Храма Марии Магдалины надо мной, другое ощущение счастья.
...Я открыла глаза, вокруг было темно и тихо. Температура упала, лоб был холодным и влажным.С трудом поднявшись с постели, покачиваясь я подошла к окну.Там, за окном спал усталый город. Город, в котором мне суетно и неспокойно, город, который нагоняет на меня морок своими многочасовыми пробками, душит тяжелым свинцовым воздухом.
В нем живут мои близкие, в нем живу и работаю я. Он огромен, он красив и безобразен одновременно. Он высасывает все соки, но дает силы для творчества. Он вампир и донор. Каждое утро я еду по его пыльным, после зимы, улицам, вижу элитные дома, купола храмов, зажатые со всех сторон постройками, Кремль с его башенками, Москва-реку и Яузу, в которую в одном и том же месте регулярно падают машины, вижу море цветов , нищету и убожество.
Я помню этот город совсем другим:чистым и просторным. В моей памяти всплывает одна такая картина из детства. Начало 60-х. Мы: моя мама, ее сестра с дочерью и я - в Парке им. Горького, мне 8 лет, лето, вдруг начинается ливень. Мы укрываемся под деревом, дождь колотит по листьям, он теплый, листья светятся на солнце. Дождь перестает так-же внезапно, как и начался. Мы, мамы и дети, снимаем обувь и идем босиком до метро "Октябрьская", а потом, доехав до "Академической", идем босиком до дома. Я несу свои сандалии, скрепив их между собой, чтобы не потерялись. Сейчас это невозможно представить, а тогда улицы были настолько чистыми, что можно было вот так ходить.
...Я смотрю в окно на город, на редких прохожих, на спины машин, запрудивших наш двор и думаю о том, что тот пара-вирус, который поселился во мне, нет не болезнь, а то состояние, которое поделило мое сердце на две половинки, трудно вылечить, трудно изменить, да и надо ли это делать?
Два города в одном сердце. Это не так много. Главное:иметь большое сердце и открыть его для веры и добра, для любви и надежды.Надежды на лучшее.
Москва - Карловы Вары.
2011