Хмурое утро
Рокот автомобильных моторов за окном вытаскивает мое сознание из лихорадочного забытья. Сны еще не оставили меня, но гул машин нарастает, и последняя нить сновидения обрывается...
Открываю глаза и вижу нависшую над столом люстру. (В эту квартиру я въехал месяц назад, и этот громоздкий источник света перешел ко мне от прежних хозяев.) Пытаюсь снова заснуть, однако шум снегоуборочной техники мешает. Расставаться с теплой постелью не хочется, и я лежу, анализируя кусочки недавних картинок: усыпанная окурками лестничная площадка, открытая настежь дверь в незнакомую квартиру и облаченные в карнавальные костюмы люди, играющие с огромными куклами. «Что за чушь…»
Я поднимаюсь с дивана и «шлепаю» прямиком в кухню, зажигаю конфорку на газовой плите «Идель». Из форточки сквозит. За окном бледный рассвет, копья забора, заснеженный, утыканный кривыми стволами «американских» кленов парк и серая кирпичная стена увеселительного заведения «Ночная птица». Много лет тому назад на этом месте стояла «Ромашка» - стандартных размеров кафе-стекляшка. Я вспоминаю миниатюрную ученицу-раздатчицу в накрахмаленном колпаке с синими глазами и густыми длинными ресницами, которым не требовалась тушь…
Кофейник отчаянно сигналит паром. Заливаю кипятком заварку, добавляю листья смородины и иван-чая, достаю из «домашнего» холодильника банку варенья и предаюсь неприятным уже размышлениям. Неделю назад в моем почтовом ящике появилось адресованное бывшему собственнику извещение (повторное) от судебных приставов, обязывающее предоставить какому-то гражданину доступ в эту квартиру и забрать полагающуюся ему по суду о разделе имущества мебель. Обратив внимание на то, что извещение явно запоздалое (решение по разделу выносилось почти четыре года назад) я решил разобраться. Встреча с судебными приставами несколько прояснила ситуацию, но вопросы остались. В частности мне было непонятно, почему кухонный гарнитур времен царя Гороха, люстра и тумбочка под телефон хранились в квартире более трех лет, а другое, более ценное имущество было забрано истцом сразу после развода. «Похоже, что истец сознательно не вынес мебель» - высказал я версию. Но приставы не придали ей значения. Чтоб поставить в этом деле жирную точку – передать истцу все, что ему полагается, была назначена встреча на утро ближайшего воскресения, то есть на сегодня.
В половине десятого раздается звонок, и я иду открывать дверь. В прихожую едва ли не разом втискиваются незнакомые мне люди, запустив свозящий из распахнутой в подъезд двери морозный воздух.
-А где приставы? – интересуюсь я, невольно уступая им дорогу.
-Да без них разберемся, – отвечает молодой мужчина невысокого роста и, едва переступив порог, «щупает» цепким взглядом громоздящиеся в комнате мои вещи. Приземистая, отталкивающей наружности женщина, посмотрев на меня так, словно я ее только что обокрал, осматривает комнату. Двое топчутся в прихожей, гадая, вероятно, их ли это тумбочка. Тем временем «Шустрый» подбирается к люстре.
- Тут должен быть хрусталь, – вводит меня в замешательство мамаша.
- А золота, случайно, не оставляли? – отвечаю я, увидев, что она уже сунула нос в домашний холодильник – встроенный в стену под окном шкаф.
Тем временем шустро взобравшийся на табурет мужчина (я предполагаю, что он приходится мамаше супругом и отцом шустрому парню), торопится с люстрой, и я опасаюсь, что он упадет или вырвет с корнем провода.
- Во сколько оцениваете люстру? – спрашиваю я.
-Отдам за тысячу, – отвечает Шустрый.
Я вынимаю из кармана портмоне.
- Газовую плиту отдам за три, – входит он во вкус.
-А плита разве тоже попала под раздел? – удивляюсь я.
Он протягивает мне лист бумаги с печатями, и я убеждаюсь, что судья Макарова включила в реестр газовую плиту и именно «Идель».
- Хорошо, что она унитаз не разделила на раковину и смывной бачок, – говорю я и, не раздумывая, даю отмашку на вынос плиты.
Папаша (он давно уже стоит с разводным ключом наизготовку) приступает к делу. Заметив, как он лихо орудует «галкой», я на всякий случай предупреждаю об опасности утечки газа.
- Аварийку вызовете, – советует сквозь зубы мама.
Не прошло и трех минут и «Идель» «едет» прихожую, «заметая» след шлангом. Вслед за плитой выносится ногами вперед стол. «Шустрый» и папа примеряются к вытяжке.
- А ваша бывшая не явится за ней? – интересуюсь я, вспомнив, что вытяжка отошла его даме.
- Да, что вы, – улыбается он.
- Даю за вытяжку тысячу… – предлагаю я.
- Согласен.
- Тогда, на всякий случай, расписку.
- Вы часом не из уголовного розыска, – отвлекаю я его товарища, все время «принюхивающегося» к моим узлам и коробкам.
- Угадали, – усмехается он. – Мы все тут менты, бывшие и настоящие.
- Травы какой-нибудь тут не оставьте, – предупреждаю я, стараясь выглядеть добродушным.
Шустрый передает расписку и начинает вспоминать, сколько трудов и денег вложено им в эту квартиру. Мамаша спотыкается о мой простенький телефонный аппарат. Шустрый интересуется судьбой прежнего. Я пожимаю плечами.
Семья уходит и у меня словно гора с плеч. Я ловлю себя на мысли, что даже бы выпил. Но пива я не люблю, а для крепких напитков время еще ранее.
Любопытство разбирает меня, и я решаю подробней выяснить предысторию своей квартиры у риэлтора, который рекомендовал выбросить мебель на помойку.
Пять-шесть лет тому назад шустрая молодая парочка отселила через обмен в общагу пьющую женщину, после чего жилплощадь была приватизирована на супругу (компаньон уже использовал свое право). Затем пара «разбежалась». Недвижимое имущество разделу не подлежало, и его продажа, которая случилась вскоре, не требовала согласия бывшего супруга. У «Шустрого», когда его поставили перед фактом, оставалась одна зацепка – штамп в паспорте о регистрации по данному адресу. Районный суд сохранил ему регистрацию, и покупатель вполне мог расторгнуть сделку. Но, видимо квартира ему так понравилась, вероятно, из-за цены, что он пошел другим путем: по истечению определенного времени Верховный суд отменил решение районного. «Шустрый» не отступился и стал уговаривать нового собственника перевести квартиру в нежилое помещение и продать с обоюдной выгодой. Собственник на всякий случай перерегистрировал недвижимость на бабушку и проинструктировал ее не открывать никому дверь. Но «Шустрый», зацепившись за мебель, продолжал надоедать, и квартира, от греха подальше, была выставлена на продажу через агентство и вскоре обрела нового хозяина, который решил рассказать об этом.
(Казань 2013)