Отрывок из романа «Во всём виноват Колобок»
Соловей–Разбойник отродясь не отличался силушкой, а уж тем более богатырской. В детских играх да забавах он никогда не верховодил, а частенько, чего греха таить, бывал бит, особенно пацанами из соседних деревень. Бывало пойдет в лес по грибы да по ягоды, так его поймают, отлупят, причем лупили за то что сдачи дать не мог. Вот так и протекало его босоногое детство сдобренное синяками да шишками.
Но как известно Природа–мать пустоты не терпит, не стерпела она и в случае с Соловьем. Драться он не научился, зато научился звать на помощь своих деревенских пацанов. Ну а поскольку в те далекие времена мобильных телефонов не было, то существовал только один эффективный способ подать сигнал бедствия и призыва на помощь – свист. Вот Соловушка и научился свистеть. Стоило ему свистнуть, как прибегали свои, ну а что происходит с теми, кто бьет наших, думаю пересказывать не стоит, сам процесс и последствия более–менее известны всем.
Со временем, уже ближе к юности, он научился свистеть так, что самый забойный хэви–метал в сравнении с его свистом, воспринимался не более чем робкий шепот. Такое не могло Соловью не понравится, как никак удаль молодецкая играла, и пусть не в бицепсах и кулаках, а всего лишь в глотке, но все равно, требовала выхода наружу и превращения во что–то более конкретное, нежели чем призыв к тривиальной драке. Так Соловей, незаметно для себя и окружающих, стал Разбойником чем вскорости и прославился.
Бывало сидит на дереве, при дороге, на небушко любуется, птичек слушает. Глядь, ухарь–купец едет, весел и пьян, или же еще какой люд, но сразу видно, что при деньгах или при товаре. Свистнет Соловей, народ кто куда, в основном в обморок падали, как кисейные барышни. То, что от свиста Соловейкиного якобы дух испускали, вранье все это, не было такого. Даже умом далеко не все трогались, разве что бусурмане, но те пожиже против наших будут, а вот пугались все, даже очень сильно.
Соловей–то вовсе и не хотел, чтобы все в дальнейшем получило такой оборот, оно вышло как–бы само собой. Однажды он свистнул, решил просто пошутить над проезжавшими мимо торговыми людьми. На его свист, по старой привычке, сбежались деревенские дружки–приятели и намяли бока, опять же, по старой привычке, проезжим. Глядь, а у них какое–никакое барахлишко при себе имеется. Ну взяли себе кому что приглянулось и по домам. Соловей даже с дерева не успел слезть, как дружки его скрылись, унося на себе какие–то мешки.
Сообразили быстро, и не очень–то перетруждаешься, дело еще сызмальства привычное и в хозяйстве прибыток немалый. Очень скоро Соловья стали просить, мол, чуть что, ты свисти, а мы мигом будем. Самое интересное, просили не только свои, но и жители соседних деревень, те, кто когда–то лупил Соловья. А что, Соловью не жалко, да и уж больно работать не хотелось. Так и повелось, сидит Соловей на дереве, проезжих высматривает, увидел едет кто заслуживающий внимания, тут же свистит. Путники от его свиста или в обморок падают или же ничего толком не соображают, а местные тут как тут. Для порядка наминают бока, забирают то, что получше и по домам, ищи их, лес кругом. Соловью оставят, так сказать, его долю, это само собой разумеется, а сами опять мирные хлебопашцы.
Правда вскорости откуда–то появились подозрительные личности, промышлявшие душегубством по большим да малым дорогам. Попросились в шайку, которой, к слову сказать–то, и не было и уже было приготовились поставить дело на широкую ногу, как откуда ни возьмись появилась Ольга Никитична. Раньше Соловей с ней не то чтобы был не знаком, здоровались при встрече, но разговоров меж собой не разговаривали и дружбы не водили:
– Соловушка, пентюх непутевый, ты кого это привечаешь да дружбу хочешь свести? Это же душегубы–убивцы! Одно дело пошутить, похулиганить и совсем другое дело ради какого–то барахла человека жизни лишить. Не бери греха на душу, грехов этих на тебя итак понаприлипает, не надо их самому на себя наклеивать.
– Ольга Никитична, дык просятся, неудобно отказывать. – Соловей был слегка озадачен.
Ольга оставалась непреклонна:
– Посвистом разбойничьим свистеть это одно, а душегубством заниматься – совсем другое. Не бывать этому в Лесу!
– Да я и не хочу душегубствовать. Тут ведь в чем дело, многие из тех, с кем начинал еще в ребяцкие игры играть, даже те, кто лупил меня, уже справными хозяевами стали, им прибегать на свист уже вроде бы как и не с руки, а без них что я могу? Попусту свистеть поотвык, а больше ничего и делать не умею.
– Один ты не останешься, не бойся, мы–то на что? А этих, эй, Леший–Лесовик, проводи гостей незваных к кикиморам да русалкам, пусть займутся ихним воспитанием, заодно и позабавятся, а то жалуются, скучно им.
Из–за дерева вышел мужичонка непонятного вида и возраста и поманил за собой несостоявшихся “компаньонов” Соловья. Те, без каких–либо признаков возмущения и несогласия, спокойненько так пошли за Лешим, а уж куда пошли, Соловей так и не узнал.
Вроде бы ничего не изменилось в соловьевой жизни, как и прежде сидел он на дереве у дороги и при появлении прохожих или проезжих свистел. Народ как и прежде от посвиста соловьиного падал в обморок, реже стоял или сидел крутя головой и ничего не соображая, вот только вместо деревенских выходил Леший и уводил путников с собой в лес. Что удивительно, при появлении Лешего, потерявшие сознание как–то быстро в него возвращались, но не ругались и не буянили, а можно сказать, покорно шли за ним в лесную чащу. И надо сказать, что потом возвращались. Но возвращались уже какими–то другими, взгляд у них был уже другой, чище что–ли, осмысленнее. А некоторые не возвращались никогда, видать нагрешили много, но таких мало было, потому что народ, он по большей части все–таки хороший. И точно так же оставляли что–то Соловью, но это уже наверное в знак благодарности, а может быть еще в знак чего–то, неизвестно. Так вот и жил Соловей, разбойничал.
Правду сказать, что после того разговора с Ольгой Никитичной, деревенские по первости все же пару раз прибегали, но увидев Лешего на свою, как им казалось, законную долю добычи почему–то не претендовали. Грозились как следует отлупить Соловья за предательство, но не отлупили, все так и осталось на уровне обещаний. А по окрестным деревенькам пополз слух, мол, в лесу завелась нечистая сила и верховодит ей Соловей–Разбойник, так что лучше туда не соваться, а то костей не соберешь. Вообще–то последствия посещения леса в представлении каждого жителя окрестностей были свои, отличавшиеся лишь красочностью подробностей, но все были единодушны в одном – в лесу нечистая сила и верховодит ей Соловей–Разбойник.
Но печки надо было чем–то топить, да и грибы с ягодами из–за того, что Соловей якобы ни с того ни с сего стал Разбойником и предводителем нечистой силы, местным жителям не разонравились, поэтому как ходили в лес раньше, так и продолжали ходить нисколько не опасаясь этой самой нечистой силы да и самого Соловья тоже. Все эти рассказы неизвестно на кого были рассчитаны если сами деревенские в них не верили. Наверное просто поговорить меж собой было особо не о чем, это между собой, а рассказывая об этих страстях несусветных людям приезжим не сколько пугали последних, а сколько хвастались, мол, смотрите какое диво–дивное в нашем лесу живет, бойтесь и завидуйте.
Люди же приезжие и проезжие от рассказанного может и пугались, но деваться было некуда. Дорога, та, что шла через этот лес, была самой короткой и удобной. Объездная дорога это еще верст пятьдесят, с гаком, если не больше и на ней тоже шалили. Причем если на этой, короткой, дороге шалили всего один раз под соловьевы пересвисты, то на объездной дороге случалось что и два, и три раза приключалось такое, правда без свиста. Так что, по старой народной привычке, из двух зол выбирали меньшее. Поэтому ничего окрест не изменилось, вернее изменилось.
Случилось так, что проезжал через лес Илья Муромец, из отпуска в стольный град возвращался, на службу. Вот скорее всего по привычке и свистнул Соловей. Видел же, мужик здоровый да и при оружии, однако не утерпел, свистнул.
Илья Муромец свиста соловьиного не испугался, даже не поморщился, а лишь поманил к себе пальцем:
– Иди–ка сюда, музыкант.
Соловей даже и не подумал ослушаться Илью, слез с дерева и подошел к нему, даже шапку свою баранью, разбойничью, зачем–то снял.
– И кто же ты такой голосистый будешь? – Илья слез с коня и присел в траву, а конь, хоть и богатырский, воспользовался моментом и принялся эту самую траву щипать.
– Соловей я, люди разбойником прозвали, а имени своего уж и не помню. – как–то покорно сказал Соловей.
А что ему оставалось делать, если он первый раз увидел человека, которому от его свиста хоть бы хны, Ольга Никитична не в счет.
– Значит разбойничаешь, людей жизни за барахло лишаешь. – со вздохом сказал Илья Муромец. – Эх, дать бы тебе по ушам, да боюсь что отвалятся.
– Душегубством я не занимаюсь, это у нас тут запрещено, только грабим, но не сильно. А ты то кто будешь?
– Ну хорошо коли так, коли без душегубства. – весь вид Соловья говорил о том, что не способен он на такое, наверное потому Илья ему и поверил. – Звать меня Илья Муромец и еду я в стольный град на службу государеву, из отпуска возвращаюсь.
– Ишь ты, у самого князя служишь. – то ли с завистью, то ли потому, что не приходилось до этого Соловью встречаться со слугами государевыми, почти шепотом сказал он.
– Не служу я, а землю нашу от бусурман всяких защищаю и не только от них, а вообще от всякой нечисти. Вот и с тобой надо бы что–то сделать, потому как никакой от тебя пользы, один вред.
– И как же ты защищаешь то? – Соловью стало интересно.
– А вот так и защищаю. Если нападает на нас кто, так выхожу в поле с дружиной и бьем супостата что есть мочи, покуда всех не перебьем или не разгоним. Только что–то много их ноне развелось, так и лезут со всех сторон, не успеваем отбиваться. – начал было рассказ Илья.
– Илья, а ты возьми меня с собой, ну, тоже землю нашу защищать. – неожиданно даже для самого себя, попросил Соловей. – Честно говоря, надоело сидеть тут на дереве да пугать всех подряд, мало их, а развернуться негде.
– А что?! Хорошая идея. – немного подумав согласился Илья. – Вот только придется дружину от тебя куда–то прятать, а то ты как свистнешь, так и у них тоже ум за разум зайдет. Ладно, собирайся, поехали.
– Да что мне собираться–то, вот он я, весь собраный. – весело сказал Соловей.
– Немного же ты наразбойничал. – усмехнулся Илья, – Ладно, садись позади меня, да шапку хоть одень, а то продует еще, возись потом с тобой.
Илья сел на коня, Соловей пристроился позади и они поехали в стольный град, на службу государеву, службу ратную – так сказать, старослужащий и новобранец.
По дороге Илья рассказал о службе и вообще, как ему живется. Соловью это понравилось, ему, если честно, давно уже надоело сидеть на дереве, а куда себя деть, он не знал, вот и продолжал маяться дурью. Так что, можно сказать, повезло.
По приезду в стольный град, Соловей был определен на службу, все честь по чести, ну а вскорости и бусурмане в очередной раз пожаловали. И что удивительно, Соловей своими талантами чуть было Илью Муромца без “работы” не оставил.
Ну, в начале битвы, как водится, богатыри меж собой сражались, силу своего войска показывали. Здесь конечно же Илье равных не было, ну, бывало потрепахается бусурманский богатырь можно сказать для вида, а потом или вообще падает или убегает куда глаза глядят.
Да, поначалу бусурмане даже смеялись, слова обидные кричали, мол что это за войско такое, в котором всего–то два человека: один с виду как бы и воин, а второй вообще, мужичнока какой–то, из всех доспехов только и есть, что шапка баранья?!
Но стоило Соловью разок свистнуть, как сразу становилось понятно, что к чему. Вернее будет сказать, что как раз понятно бусурманам не становилось, потому что после Соловьева свиста, нечем им уже было понимать, в их головах как будто бы бомбы взрывались и они переставали что–либо соображать, ну разве что одно понимали, тикать отсюда надо как можно быстрее и как можно дальше.
Так и служил Соловей в стольном граде, а в отпуск приезжал в свой лес, к Ольге Никитичне. В первый отпуск приехал, подарки всем привез и рассказал Ольге Никитичне чем теперь занимается. Ольга Никитична была довольная, не подаркам конечно, хотя и подарками наверное тоже, а тем чем Соловей занимается и приняла гостя. Так они и подружились. Потом уж Соловей каждый год в лес приезжал, в отпуск.
Как говорится, много с тех пор неизвестно куда воды утекло, изменились времена, изменилась жизнь. Правда бусурмане не исчезли, вернее одни исчезли, а появлялись другие. И сейчас бусурмане тоже были, только гораздо более хитрые и подлые чем те, прежние. Все–то они старались чужими руками напакостить, а сами как бы в стороне, непричем, ракеты всякие понапридумывали.
Вот с этими ракетами сейчас и была связана служба Соловья. Правда это тайна военная и государственная и даже не за семью печатями, а наверное за семью тысячами, но кое–что, совсем чуть–чуть, все–таки узнать удалось.
Оказывается сейчас Соловей занимался тем, что отворачивал ракеты бусурманские, разумеется если они полетят, с их курса. Наши ракету обнаруживали, ну, техники–то сейчас много всякой преумной, и как обнаруживали, так наступал черед Соловья. Соловей не изменяя себе за многие годы, просто свистел в ее сторону и ракета, сойдя со своего электронного ума, разворачивалась и летела аккуратно туда откуда прилетела. Вот такая сейчас была служба у Соловья, но это опять же, если верить отрывочным и недостоверным слухам. Ну и еще конечно, ученые исследовали, так сказать, феномен Соловья, все пытались понять, как ему это удается, да все без толку.
Вот таков он, Соловей, бывший Разбойник. Конечно много из его жизни и биографии, в силу различных причин, неизвестно, а то и просто засекречено, но в общих чертах что он из себя представляет, из вышеописанного, понять можно. Опять же, не стоит терять надежду, вполне может быть, что по ходу происходящих событий, еще что–то из его жизни станет известно.