Думаю, что не ошибусь, если предположу, что тюрьма многих людей приводит к Богу. Не к формально-ритуальному, но на самом деле существующему, к которому вы обращаетесь, как к собеседнику, и главное, ощущаете его присутствие, т.е. верите в его реальность. Верите в то, что он вас слышит, очень надеетесь на его защиту, помощь. Происходит это от того безысходного отчаяния, в которое рано или поздно погружаются все без исключения заключённые. И тем из них, кто воспринимает пребывание в тюрьме, как очищение души, открывается путь к вере, утешению, надежде...
Тюрьма делает всё для того, чтобы вам было плохо, очень плохо. Вас унижают, к вам относятся, как к ничтожеству, вас могут избить, убить. В какой-то момент вы начинаете понимать, что путь ожесточения и злобы, на который вас толкают ваши мучители, только усугубляет положение: вам становится ещё хуже. И вы пробуете сначала не реагировать на зло, затем, прощать, - специально, внутренне прощать, - зло творящих, и постепенно, молясь утром и вечером, прощая каждый день каждого, кто вас унизил, обидел, вы начинаете ощущать, как ваша душа теплеет, открывается для добра. Но вся штука в том, что это происходит лишь тогда, когда вы погружены в это состояние прощения и общения с Богом постоянно, т.е. когда душа неустанно трудится. Это нельзя делать от случая к случаю. Это как дыхание. Либо вы дышите и живёте, либо...
Как прав А.И.Солженицын, когда пишет, что „когда нам плохо – мы ведь не стыдимся Бога. Мы стыдимся Его, когда нам хорошо“. И ещё: „На гниющей тюремной соломке ощутил я в себе первое шевеление добра. Постепенно открылось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями – она проходит через каждое человеческое сердце – и через все человеческие сердца. Линия эта подвижна, она колеблется в нас с годами. Даже в сердце, объятом злом, она удерживает маленький плацдарм добра. Даже в наидобрейшем сердце – неискоренённый уголок зла.
тех пор я понял правду всех религий мира: они борются со злом в человеке (в каждом человеке). Нельзя изгнать вовсе зло из мира, но можно в каждом человеке его потеснить“.
„Тюрьма, как чёрная дыра...“
Тюрьма, как чёрная дыра, - затягивает,
Всё в прошлом белое, всё будущее – в чёрном.
От скрежета железа ночью вздрагиваю,
Не ощущая явь в спросонье вздорном.
Несбыточны мечты, убиты чаяния.
Вся жизнь зачёркнута единым росчерком.
Отчаяние, отчаяние, отчаяние
Сковало душу, вытеснив всё прочее.
„Окну тюремной камеры“
1
Тебя – решёткою, и ты,
Скорбя о жёсткости людей,
Даруешь взору – сплошь кресты,
Как символ душ в судьбe твоей
2
Какие стоны , мольбы, плач
Навзрыд и скупо затаясь,
Хранят кресты? – судьба – палач
В них проступает, зло смеясь.
3
Cтены спесивость в пол-окна
Гордынно-важно восстаёт,
А коронована стена
Колючей сталью – беглых ждёт.
4
И всё же, как в любой судьбе,
Всегда добру приходит срок:
Кусочек неба, - вслед мольбе,-
Послал тебe в награду Бог.
5
В нём - крест летит, взмывая ввысь,
И вырываясь из полон -
Ощирившейся стали визг
Отчаен, слышен стены стон.
6
Небес свободы редкий дар
Твой крест обрёл и в тот же миг
В ответ на гибель злобных чар –
Оживших душ победный крик.
7
В нём – сладость воли, святость чувств
К деянью чудному творца,
Творец в улыбке прячет грусть:
Чреде крестов не зрит конца.
8
В тюремной камеры окне,
Когда настигла грусть-печаль,
Открылась мудрость жизни мне.
Недосягаема, как даль.
„Обретаю безразличие“
Обретаю безразличие – Будды будни,
Абсолютно счастливым бреду по жизни,
И на воле о воле не брежу присно,
И в неволе невольным не стану, не буду.
Ненависть, извергаясь тупо-яростно,
Из толпы, обжигает, жаждет ответа,
B молчаливой молитве, - вожделении света,-
Возлюблю, но не очень сильно, не страстно.
Принимаю смиренно нисходящие свыше
Боли и радости – без различия,
Отторгаю, отряхиваю всё лишнее,
K тишине припадаю, что б Его услышать.
A услышав, теряю реальности суть ,
От любви, воссеявшей так нежно, так лично,
Я готов ко всему отнестись с безразличием,
Только взор обрати, только, Господи,будь!