Вчера вечером ты ушла. Это даже на ссору было не похоже. Ты просто молча ушла, и твоего голоса я больше не слышал. Растворилась в этом мире, а я остался гнить по ту сторону.
Я долго смотрел на телефонную трубку, потом в зеркало, потом снова на телефонную трубку. Я ощущаю затылком твои нежные руки, ерошащие мне волосы, и по спине пробегает дрожь. Потому что я никому кроме тебя не позволял этого делать. Твое имя не на моем языке, оно находится где-то глубже. Я знаю, что если услышу твой голос, то меня кто-то пнет под дых, четыре клапана моего сердца сожмутся и меня им вырвет. А еще я знаю, что поступаю как полный идиот. Разве можно описывать все свои самые чистые чувства посредством таких омерзительных слов? Поэтому я и не звоню. Это бесполезно. У меня просто не выйдет. На моей левой груди шрам, и на самом деле, я хотел бы, чтобы он остался после того, как я вырезал бы свое сердце и вложил тебе в руки, только не урони в грязь. Но он остался от ржавого штыря, на который я напоролся в детстве. Если бы можно было вживить себе в голову провода и установить между нами нейронную связь, я был бы счастлив. Потому что больше не нужно пытаться объяснить, что я всегда имею в виду.
Из-за хронической бессонницы у меня под глазами два темных пятна. А еще из-за нее я простоял рядом с телефонной трубкой целую ночь.
Вчера вечером ты ушла, а сегодня утром какой-то парень в белом халате говорит, что тебя никогда не было. Мне кажется, у него не все дома.