- Знаете, какая сама страшная приставка в русском языке, доктор?
- Нет.
- «Недо-». Она всегда говорит о том, что что-то можно было сделать, но этого не случилось. Недолюбили, недообнимали, недоделали. Как будто начали и бросили на середине пути. Будто бы разочаровались в том, что начали и забыли навсегда. А человек, к которому все эти действия относились, он так и остановился где-то в подвешенном состоянии с тупой надеждой, что к нему все же вернутся… Нельзя так людей бросать, понимаете… Можно.. можно… я закурю? – Миша поднял глаза на врача.
- Да, конечно, - он протянул сигарету сидевшему напротив пациенту. - Но ведь есть еще «не». Ладно бы, когда просто недолюбили, ведь они хотя бы попытались…
- Нет! – резко произнес Миша. – Нельзя так! Ты либо ценишь, либо нет, либо обнимаешь, либо…
- Я понял…
- Нет, вы не поняли. Можно просто не любить. Это, по крайней мере, честно. Можно не хотеть, не дружить. В этом нет надежды. Никто вообще-то и не обязан. Но соглашаясь на что-то, начиная действие, его всегда, всегда, вашу мать, надо доводить до конца! Мы же иначе сами рождаем этих страшных людей: недолюбленных, недоцелованных… А они потом сидят и ждут, как маленькие дети, когда к ним наконец-то придут. А если этого не происходит, внутри начинает копиться злоба. Она ведь тяжелая, как камень, доктор! Сидишь и думаешь, что же я сделал не так?! Почему они… - из Мишиных глаз прыснули горячие слезы. Он ударил кулаком по столу так сильно, что пепел с сигареты разлетелся в разные стороны, попал на руки. Но боли не было…
В кабинете врача повисло свинцовое молчание.
- А рассказать вам про недосказанность, доктор? – тихо произнес пациент.
- Попробуй.
- «Это только на один месяц, милый», «Мы придем за тобой, Миша, сынок…», «Нам жрать нечего, ты пойми…», «Неуправляемый ты какой-то стал…», «Миша, Миша, Миша…» Суки! И так идут дни, дети смеются, ведь ты не одни из них. У тебя есть родители, а у них нет. Но что это за родители, которые родного сына в детдом сдают? Я семь лет просидел с мыслью, что они меня заберут! Семь лет, доктор! Вы даже не пред…
Миша сорвался в истерику. Его серьезное лицо исказила гримаса детского ужаса, руки затряслись, изо рта вырвался громкий всхлип, больше похожий на рык.
Все это время доктор молча смотрел на пациента. Ни одна мышца его лица не дернулась ни при виде слез, ни при звуке первых воплей. Он давно привык к тому, с каким отчаянием плачут убийцы.
- Миша, прекрати, - спокойно произнес доктор, - ты же знаешь зачем мы здесь. Миша, давай поговорим.
Истерика начала затихать, но пациент решительно не хотел поднимать голову. Он боялся посмотреть в глаза человеку напротив.
- Расскажи, ты осознавал, что происходит?
- Вы не понимаете. Последние два года родители вообще перестали приходить. Совсем. Будто бы меня никогда в их жизни не было. А когда я наконец смог сбежать и вернуться домой, то там уже другие люди жили, - Миша наконец поднял глаза. – Я же пять лет их искал! Пять лет! А они просто… Они… Переехали… Другого мальчика родили… И начали его любить, а я…
- Я повторяю вопрос: ты осознавал, что ты делаешь 23 марта 2017 года?
- ..Бывает же, другой конец страны, и встретить этих тварей! Идут, улыбаются, пацана этого своего нового развлекают!
- Миша…
- Нельзя так поступать! Доктор! Я столько лет их ждал, а они!..
Доктор наклонился вперед и прямо глядя ему в глаза произнес:
- Зачем ты убил их, Миша?
- Потому что они этого заслужили! Твари! Гниды! Ненавижу!
- И мальчик заслужил? Ему 4 года было, ты понимаешь это?!
- Какая разница?! Какая?! – заорал он и резко обернулся к охранникам, стоящим за его спиной. – Я не хочу… Не хочу больше говорить! Уведите меня! Умоляю, уведите! Уведите…
Он замахал стиснутыми в наручниках руками, снес документы со стола, почти накинулся на врача, когда его наконец-то схватили четыре огромные лапы.
- Я хочу к себе! Я не хочу… Я все сделал правильно… Они заслужили… - продолжал орать Миша.
- Подождите, мне нужно ему кое-что сказать, - крикнул доктор, когда макушка пациента почти скрылась за дверью кабинета. – Заведите его обратно.
Зареванного пленника снова усадили за стол.
- Миша, это были не твои родители, не твоя семья. Просто чужие люди, которых ты не знал. Их любили, Миша. А ты просто взял и убил их.
Глаза пациента за секунду наполнились ужасом. Он удивленно посмотрел на человека в белом халате.
- Нет.. Этого не может.. Нет… - Миша обхватил лицо руками.
- Еще как может, - спокойно произнес доктор и повернулся к охране. – А вот теперь уводите.
Когда Михаил Колесников оказался за дверью кабинета, доктор взял красную печать, со всей силы шлепнул «Вменяем» напротив его фотографии и спокойно закрыл папку.