Незадолго до Троицы поехал я на велосипеде за 30 км от города с тем, чтобы посетить забытый погост и привести в порядок бабушкину могилу. Путь мой пролегал по холмам, по горам, по бездорожью и, что ещё хуже - по трассе, где велосипедисту только знай шарахайся от фур, лесовозов, пьяных тракторов и лихачей...
Во второй половине дня я был на месте. Для 50-летнего не столь уж плохой результат. К тому же велосипед был навьючен, как тот ещё ишак.
И с этим своим ишачком захожу я на светлое просторное кладбище среди одичавшего обезмолвевшего родного края...
Прежде здесь и церковь - и не малая! - стояла, в честь Покрова Пресвятой Богородицы, с 18 века, деревянная. Сожгли. И церковное село Старик по обе стороны речки Изгожки располагалось... Упразднили, разобрали, перевезли. Последний батюшка, отец Михаил, в 1937-м был арестован, осуждён, сгинул не весть где...
Теперь пусто, только ветер свищет в зарослях ольхи на бывших колхозных полях. Я один на кладбище, аки перст. И с момента приезда тружусь во все лопатки над приведением в божеский вид бабушкиной могилы. А в могиле этой родовой помимо праха бабушки любимой, ещё и её братец с женой и невестка их Анна из деревни соседней Линёво. В 1940-м Анна, всего 25-летняя, стала вдруг молодой вдовой. Её муж Вася, сын Ивана Яковлевича и Анны Ермолаевны, был в 1939-м году призван в армию. На чудом уцелевшей фотографии - рослый степенный мужчина в форме красноармейца. Взгляд на редкость спокойный и умный, взгляд человека, внутренне готового принять, как должное, любой оборот судьбы.
Погиб Вася в финскую кампанию, зимой. Шли наши разведчики в белых масхалатах через речку. Вася отделился от группы - чтобы попить воды из полыньи. Успел сделать несколько глотков - пуля финского снайпера оборвала его жизнь.
Молодая жена была в положении. Получив похоронку, сильно затосковала. Уж больно любила своего Васю. По любви сошлись, в любви жили... Родила Аня дочь и умерла. Детство Ларисы пришлось на страшную пору войны, оккупации. Когда после войны пошла в школу, училась плохо, заикалась, росла молчаливой и, как говорили соседские злые языки, не вволю умной...
Прибрал я родовую могилу. Вдали, за холмами, догорал закат. Ветер кручинился в старинных липах и клёнах, которые столько всего помнят и оттого шумят всегда печально. Пора мне в дорогу, не ночевать же на погосте...
И вдруг хлынул дождь! Настоящий ливень. Я укрылся под сень почтенного дерева. И смотрю: за дорогой, совсем близко, перед кустом, вошла в землю столбом светящимся радуга! Впервые в жизни я увидел такое: один конец радужного моста упёрся в землю чуть ли не у меня под носом - метрах в двадцати. И играет этот столб прозрачный, как живой - всеми цветами! Я отошёл от старинной липы и направился к радуге, думал: она будет удаляться с моим приближением. Но она и не собиралась отступать! И я, сам не свой от удивления, вошёл в радугу, как в дивную реку. И невероятной неземной радостью наполнилось всё моё тело, до самой последней клеточки. Это было схоже только с одним знакомым мне чувством - "когда любишь, и любят тебя". Тогда испытываешь необыкновенную лёгкость - как в невесомости...
Дождь иссяк. Радуга поблекла и растаяла. Я вернулся к велосипеду и погнал его в гору. До глубокой ночи я крутил педали. И только далеко за полночь вернулся в мой город, в котором не спали одни фонари.
С тех пор знаю: чудеса, хоть и очень-очень редко, но всё же случаются иногда.
2019
Примечание.
В кавычки здесь взята строчка из "самопальной" (то есть не официальной, созданной не профессионалами и не на эстраде, а во дворах исполняемой под "три гитарных аккорда") песни 70-х годов ХХ века "Поезда":
"Ты шептала, что ждать так легко,
Когда любишь и любят тебя"...
На снимке - тот самый "ишачок", нагруженный вЕрхом.