6
„Оральный секс“ (судебный процесс с Л.О.)
После февральского вторжения семьи Л.О. в наш дом в Пимбле, но до их заявления в полицию, родители настоятельно рекомендовали Л.О. записать всё то, о чём он поведал матери 01.02.04 ( в тот самый день, когда рассказал о домогательствах),
в форме стэйтмента (заявления), что Л.О. и сделал 08.02.04 в её присутствии и под её контролем. Обвинение в оральном сексе было описано достаточно подробно: „Наклоняя мою голову, он хотел, чтобы я взял его пенис в рот. Я отказался и каким-то образом избежал принуждения. На время он оставил свою затею, но позже вернулся к ней вновь. Результат был прежним. Тем не менее, он добился своего, сделав мне „это“. Я старался концентрироваться на чём-либо другом, надеясь таким образом перенести всё происходящее и уменьшить отрицательный эффект“.
Это было не просто правдоподобно. В это было трудно не поверить. Однако, вскоре началась мистика. Через 4 дня , 12.02.04, в интервью полиции Л.О. ни словом не обмолвился об оральном сексе. То же – 16.02.04. То же – в течение последующих 9 месяцев, в период расследования дела прокуратурой. Во время судебного заседания в начале ноября 2004 г. Л.О. вновь не упомянул оральный секс. И только когда начался перекрёстный допрос, адвокат защиты, с целью показать лживость свидетельств Л.О., спросил его, почему он „забыл“ рассказать суду о таком серьёзном обвинении. Ответ был неожиданным: „ Потому, что это неправда. У нас никогда не было орального секса“. Адвокат предъявил Л.О. его первый стэйтмент. После чтения реакция Л.О. была ещё более поразительной: „Я не читал этот стэйтмент с момента написания. Я не могу помнить всё...“
Таким образом, Л.О. признался в даче письменных, детальных показаний в связи с обвинением в оральном сексе, никогда не имевшем места. Он также признался, что не сказал об оральном сексе в полиции и прокуратуре, т.к. забыл,...что написал об этом в своём первом стэйтменте. Другими словами, Л.О. признал фабрикацию собственного обвинения.
Реакция судьи была более, чем своеобразной. Обращаясь к жюри, она сказала: „Прокуратура не должна доказывать, что обвиняемому несколько раз не удалось вставить свой пенис в рот потерпевшего, т.к. всё это не является элементами предъявленных обвинений.“
__________________________________________
„Стенной шкаф и порно СD“ (судебный процесс с Л.О.)
Согласно свидетельствам Л.О., я демонстрировал ему порно клипы в течение 10 месяцев 2003 года ( 40 понедельников!). Часть клипов, как показал Л.О., была записана на СD, которые якобы хранились в стенном шкафу моего кабинета. Родители, видимо желая добыть доказательства, попросили Л.О. взять СD из шкафа во время их неожиданного визита к нам 03.02.04. Вне всякого сомнения, они рассчитывали на внезапность визита: ведь если в течение целого года CD лежали в одном и том же месте, они, наверняка, продолжают там находиться. Позже, полиция, со своей стороны, предложила Л.О. на диаграмме кабинета и на фото шкафа обозначить место нахождения CD.
Когда семья Л.О. 03.02.04 вошла к нам в дом, Л.О. незаметно юркнул в кабинет и вернулся ...ни с чем. Позже он „объяснил” родителям, что я якобы переложил CD. С диаграммой и фото история вышла более „впечатляющей“. Дело в том, что в том месте, на которое дважды указал Л.О., никогда не было ящиков (он настаивал на ящиках), где могли бы лежать CD, там всегда (с момента, когда дом был построен 40 лет назад)висела одежда (сначала предыдущих хозяев, затем – наша). Л.О, не мог этого знать, когда делал обозначение на фото, т.к. это было фото закрытого шкафа. Когда же адвокат защиты предъявил Л.О. фото открытого шкафа, Л.О. был категоричен: „Они переделали шкаф“. Тогда защита обратилась к суду с просьбой показать видео открытого шкафа, сделанного полицией в феврале 2004 года во время обыска в нашем доме. Просьба была удовлетворена. Видео полиции и фото защиты полностью совпадали. Таким образом, фабрикация Л.О. была доказана.
Реакция судьи была аналогичной её реакции на ложь Л.О. в связи с оральным сексом: „Прокуратура не должна доказывать, что ящики были с левой, а не с правой стороны шкафа, т.к. это не является элементом преступления“.
Оставив в стороне тот факт, что без каких-либо улик или показаний очевидцев доказать „элементы преступления“ было попросту невозможно, зададим вопрос: „Если это было не столь важно, где якобы лежали CD, для чего полиция попросила Л.О. сделать диаграмму, обозначить соответствующее место на фото и сняла на видео открытый шкаф? Всё это было сделано в связи с тем, что обвинения, относящиеся к 2003 году (пять из восьми, включая обвинение в изнасиловании), согласно показаний Л.О, были связаны с демонстрацией порно, и полиция, естесственно, не имела права игнорировать этот факт, не могла его не расследовать. Кроме того, было совершенно очевидно, что человек, обладающий нормальной памятью (Л.О. обладал фотографической памятью, моментально запоминая нотный текст!), не мог не помнить, где в течение 10 месяцев(!) хранили CD, если их каждый раз доставали и клали обратно на его глазах!
То, что Л.О. сознательно лгал, ясно, как Божий день. Но как полиция и прокуратура допустили такой чудовищный ляп? „Потерпевший“ дал полиции столько информации (CD переложили, на схеме указано место, где они якобы лежали, словесно описан шкаф). Во время обыска эта информация наверняка проверялась и анализировалась: после того, как было сделано видео, оно безусловно, было показано Л.О. А Л.О. на суде говорит несусветную чушь, которую любой эксперт легко опровергнет! Знаете, как дело было? Никто ничего не анализировал и не проверял! „Органы“ довольствовались показаниями Л.О. Неважно, были ли CD, как выглядел шкаф, переделывали ли его. Важно только то, что говорит обвинитель, - независимо от того, это правда или ложь, - потому что человек, на которого показывает „потерпевший“, заранее виновен. „Органы“ не интересует истина!
__________________________________________
„Демонстрация порно и показания полицейского компьютерного эксперта“(судебный процесс с Л.О.)
Как было сказано выше, согласно показаниям Л.О., 5 обвинений, приходящихся на 2003 год, были связаны с демонстрацией порно. Он настаивал на том, что на протяжении 40 понедельников, за 15 минут до конца каждого урока, я якобы вёл его на 2-й этаж нашего дома, в мой кабинет, и, используя компьютер, показывал видео клипы гомосексуального содержания. Это сопровождалось сексуальными домогательствами, и в конце концов , по словам Л.О., закончилось изнасилованием. В свидетельствах Л.О. было несколько довольно странных деталей. Во-первых, он утверждал, что ему никогда не показывали интернетовские порно-фото, только видео клипы; во-вторых, - что он не хотел смотреть порно и закрывал глаза, а я насильно открывал ему веки (и так – 40 раз!); в-третьих, что его никогда не мастурбировали, не играющим на рояле (только играющим??!); в-четвёртых, что сексуальные домогательства и демонстрация порно происходили только по понедельникам, никогда – по другим дням недели (хотя Л.О. бывал у нас регулярно по пятницам, а иногда, и по четвергам). Эти детали вряд ли вызвали бы доверие у рационально мыслящего человека. Однако, наиболее серьёзные противоречия свидетельств Л.О. были связаны с показаниями полицейского компьютeрного эксперта.
Констэбль Нг информировал суд, что порно клипы [на хард драйве сохранились только названия клипов, и строго говоря, согласно существующим правилам, - визуальная и аудиоинформация, представляемая в суде, должна соответствовать кондициям, когда её можно протестировать,- такие „свидетельства“ не должны были быть допущены судом, а если к этому добавить, что к моменту суда хард драйв был необратимо повреждён полицией, - что также противоречит условиям компьютерных свидетельств, - станет ясно, с каким уровнем ответственности (вернее безответственности, если не беззаконности!) „органы“ отнеслись к расследованию] существовали в компьютере только 6 недель - между 02.08.03 и 10.09.03. Характерно, что Л.О. после 10 месяцев „просмотра“ дал суду название толька одного (!) клипа, но этого названия не оказалось среди обнаруженных экспертом.
Требует пояснения наличие названий порно сайтов в компьютере. Прежде всего отмечу, что речь не шла о нелегальной порнографии. Далее, доступ к моему компьютеру был открыт 5-и украинским студентам, признавшимся на процессе, что они постоянно загружали порно, и Л.О, проводившем в моём кабинете множество часов в одиночестве.[Когда адвокат защиты спросил Л.О., пользовался ли он моим компьютером в моё отсутствие (защита имела очевидца, подтвердившего этoт факт), он ответил: „Нет!“ И этим выдал себя. Ему никогда не запрещали „рыться“ в „паутине“.Более того, поощряли поиск сайтов, связанных с искусством, литературой. Не говоря о компьютерных играх, не требующих никакого поощрения. Л.О. боялся выдать свой интерес к порнографии. Только этим объясняется его странное отрицание пользования компьютером].
Так или иначе, свидетельства компьютерного эксперта доказали, что, во-первых, показания Л.О. о „40 понедельниках“- „фикция“, и, во-вторых, что после 10.09.03 ни одного из преступлений, в которых меня обвинил Л.О., не могло быть совершено (полицейский эксперт показал, что в случае, если после 10.09.03 использовались CD, эта информация осталась бы на хард драйве). Почему это важно? Потому что 13.09.03(!) Л.О, написал мне поздравительную открытку следующего содержания:
„Дражайший Профессор!
Можно прочесть все книги мира, увидеть все чудеса света, побывать во всех уголках земного шара, быть обладателем всевозможных академичиских дипломов и иметь наилучшую репутацию, однако, ничто из перечисленного не в состоянии принести человеку счастье.
Ваше присутствие в моей жизни и Ваша безграничная преданность музыке пробудили во мне огромное уважение и любовь к Вам не только как к музыканту и пианисту, но как к необыкновенному человеку. Я не могу представить жизнь без Вас. Ваша тёплая забота на протяжении последних пяти лет не только воспитала во мне музыканта и научила постигать музыку, но также помогла мне стать лучше как личность, друг, человек. Невозможно передать словами, что я чувствую сердцем: это так глубоко. Я надеюсь, что в этот Ваш день рождения, и в последующие многочисленные дни рождения Вы будете продолжать вдохновлять тысячи людей, имеющих счастье находиться рядом с таким, Богом данным миру, даром.
С глубочайшей любовью и восхищением, Л.“ (см. прил. №2)
Когда мой адвокат спросил Л.О., как тот мог написать столь тёплые, глубокие и искренние слова после того, как с ним произошли все эти ужасные вещи, его ответ был: „Совсем не обязательно, что я написал это после, открытка написана 13 сентября“ (отметим, что с 21 по 30 сентября я находился в Корее, а временнoй предел последнего обвинения обозначен прокуратурой 30-м сентября). Тогда адвокат предложил Л.О. прочесть вслух то, что тот написал более года назад. Закончив читать открытку, Л.О. не выдержал напряжения, и когда адвокат задал вопрос: „Когда Вы это писали, любили ли Вы Его?“, - буквально сломался: тело ссутулилось, он тяжело опустил голову на руки и сидел так до тех пор, пока не поспешила на выручку судья. Она своей возмутительно некорректной репликой, полностью извратившей то, о чём спрашивал адвокат, - „Какая разница, любит он Вашего клиента сейчас или нет?“ (вопрос был не о „сейчас!“), - полностью разрушила стратегию защиты.
Тем не менее, ответ Л.О. относительно времени написания фактически явился признанием того, что все обвинения, относящиеся к периоду до 13 сентября были сфабрикованы. Этот вывод подтверждает и то обстоятельство, что согласно представленным суду свидетельствам, Л.О. теоретически мог быть подвергнут насилию (а Л.О.настаивал на изнасиловании!) только в период между 02.08.03. и 10.09.03. Содержание открытки, написанной 13.09.03, безоговорочно доказывает тот факт, что в момент написания Л.О., - как подросток и ученик, - с лояльностью, любовью и уважением относился к своему учителю. Абсолютно немыслимо представить, что подобные слова мог написать юноша вскоре после того, как был изнасилован.
[Судья, несмотря на просьбу адвоката защиты, не включила в своё послание жюри ни свидетельства полицейского компьютерного эксперта, ни факт написания открытки, хотя и первые и вторая до сих пор являются неопровержимыми доказательствами лжи Л.О.].
_________________________________________
„Глава из автобиографии и поздравительная открытка к моему 50-летию“ (судебный процесс с Л.О.)
В своём первом стэйтменте 08.02.04 Л.О. обозначил время, когда сексуальные домогательства якобы начались: за два месяца до начала июля 2002 года. Это значит, что c мая 2002 г. Л.О. уже находился под гнётом сексуального преследования.
то же время:
1. По свидетельству родителей Л.О. и его собственному, он попросил отца и мать не посещать его уроки по фортепиано, - по его словам, без их присутствия я преподавал якобы значительно лучше, - между июлем и августом 2002 г. [Согласно логике, он должен был, наоборот, настаивать на присутствии родителей, чтобы не допустить домогательств]. Отец Л.О. свидетельствовал, что перестал постепенно посещать уроки с августа-сентября. Причём, эту информацию он дал как в полиции, так и , после некоторого „сопротивления“, - в суде.
2. 28.06.02 Л.О. отдал своему школьному учителю проект „Автобиография“, одна из глав которой была посвящена мне:
„Эта глава полностью посвящена ему и его работе. Этот необыкновенный человек был единственным, кто вдохновил меня на труд и профессиональные достижения после того, как я был почти готов навсегда бросить занятия музыкой.
Он продолжает оставаться тем, кто, несмотря на все трудности, связанные с обучением детей и взрослых, находит время давать мне 3 урока в неделю, в то время, как многие 2 недели ждут своего урока. Я вряд ли смогу передать словами то, что он значил и значит для меня в моей жизни, что я чувствую по отношению к нему в моём сердце. Он не только настойчиво и неуклонно вёл и ведёт меня к профессиональным высотам, но и, вместе с моими родителями и близкими, помогает в формировании моего характера и личностных качеств. Он поднял меня с уровня заурядного пианиста на уровень профессионального музыканта с четырьмя сольными программами за плечами и множеством других достижений.
Впервые я узнал о нем в середине августа 1998 года от моей учительницы по скрипке, Хелен Айерс. На самом деле, именно она способствовала нашему визиту к Профессору. Мы, - я и мой отец, сопровождавший меня, - последовали ее совету. Профессор жестом пригласил нас в класс, предложил сесть и подождать, пока он закончит урок с предыдущей студенткой. Когда она ушла, он попросил меня что-нибудь сыграть. Я кое-как исполнил „Рондо в турецком стиле“ Моцарта, после чего он спросил: „Ты хочешь становиться концертный исполнитель?“ (Я должен заметить, что в то время английский Профессора был проблематичным, но все же „понимаемым“). Я ответил утвердительно. „В этом случае, - сказал он, - подготовка начнется прямо сейчас!“. Так я стал его учеником. Я знаю, что это звучит вполне обыденно, но для меня это был один из самых волнующих моментов моей жизни. Стать учеником маэстро – кое-что значило!
На том же уроке он задал мне пьесу И. С. Баха, сопроводив это словами: „Будем посмотреть, что ты с этим сделаешь!“ Дома „посмотреть“-то я „посмотрел“, но „сделать“ с этим ничего не смог. Когда на следующем уроке он исполнил пьесу для меня, я заплакал. Его игра вызвала не только слезы, но и глубочайшее уважение, не покидающее меня с тех пор. Никто, ни один музыкант, никогда не играл с такой пронзительной глубиной, заставившей расчувствоваться столь уверенного в себе подростка, имеющего собственное мнение, каким я был. Его игра подавила мою волю и подсознательное сопротивление чувствительности. Это был совершенно потрясающий опыт. Действительно, потрясающий.
Постепенно, мало по малу, мой репертуар увеличивался, как и уровень пианизма по сравнению с тем, который я продемонстрировал во время нашей первой встречи.
развитием моего профессионализма развивались и наши отношения. Он стал не только моим ментором и учителем, но и большим другом. Со временем, я начал видеть настоящего Профессора: не только строгого, стремящегося к совершенству профессионала, исправляющего мои недостатки, но и скрывающуюся за „железной маской“ его профессии добрую душу. Я увидел Виктора Макарова без звания „Профессор“ перед его именем. Я думаю, если бы каждый в этом мире имел такое же доброе сердце, мир был бы значительно лучше.
После 4-х лет обучения у Профессора, он каким-то непостижимым образом продолжает вдохновлять меня, создавая на уроке атмосферу всеобъемлющего энтузиазма, напряжение которого очень трудно описать. Одно дело говорить и читать об этом, и совершенно другое – находиться там самому. Этот опыт – незабываем. Вы полностью подчиняетесь ауре звука, голоса и силы, наполняющих комнату. Класс становится дворцом: он король; вы, – простой смертный, с изумлением ловите взгляд его величества. И, о, чудо, сердечность и тепло, распространяющиеся вокруг подобно свету, рождаемому прекрасную музыку, когда-либо слышимую вами, уносят вас далеко-далеко, погружают в транс, полностью лишают власти и растворяют в райском вихре бессчисленно поющих звуков. Вы можете только сидеть и слушать.“ (см. прил. №3)
3. После вопроса адвоката, как Л.О. мог написать эту главу после 2-х месяцев сексуальных домогательств, Л.О. ответил: „Все, написанное в автобиографии – чистая правда, т.к. это написано до начала растления“. Другими словами, Л.О. признал, что он не смог бы написать подобное, если бы домoгательства в это время имели место, а также – несоответствие его 1-го стэйтмента.
4. 15 месяцев спустя, 13.09.03, Л.О. написал вышеприведенное письмо-открытку к моему 50-летию аналогичного, - если не более эмоционального, - содержания.
[Этим 2-м документам-доказательствам, один из которых – рукописный, суд не придал вообще никакого значения, полностью их проигнорировав.]
__________________________________________