Воспоминания, картинки прошлого – как они появляются, всплывают в сознании человека? Вот об этом я могу с уверенностью сказать, только исследуя свой прожитый жизненный путь. Ну, а что же остаётся делать пенсионеру, который честно отпахал, отдал трудовой долг своей любимой Родине, освоив с десяток рабочих специальностей. Теперь, на пенсии, имея массу свободного времени и столько же бессонных ночей, пытаюсь привести в порядок и проанализировать всё, что когда-то увидели мои глаза, услышали мои уши, пережили мои сознание и сердце. Очень часто, толчком к таким воспоминаниям оказываются встречи с друзьями, коллегами – пилотами.
Несколько дней тому назад, ко мне в гости зашёл Володя - бывший мой второй пилот (на данный момент тоже уже пенсионер). Несколько часов общения и масса воспоминаний после такой встречи. Настоящая цепная реакция – весь вечер, половина ночи и следующие дни, вспоминаются уникальные случаи, которыми полна профессия лётчика. Что такое лётный экипаж? Если это авиахим работы, то это небольшой коллектив, возглавляемый командиром, в состав которого входят – второй пилот, авиатехник, авиамеханик, тракторист погрузочного трактора, загрузочная бригада, водитель дежурной машины. Казалось бы, небольшой коллектив но, сколько, внимания и умения требуется от командира, чтобы найти общий язык с каждым человеком и достичь взаимопонимания и чёткого выполнения каждым своих обязанностей. От этого зависели безопасность полётов и наши жизни.
Сразу же несколько примеров такого взаимопонимания, когда не нужны даже слова, а член экипажа уверенно знает о твоих дальнейших действиях. Работаем в Крыму, посёлок Кировский, подкормка удобрениями посевов пшеницы. Наш грунтовый аэродром находится буквально на краю огромного военного аэродрома, наши взлётно – посадочные курсы параллельны, поэтому мы, при выполнении полётов, не мешаем друг другу, да и по радио всё время на их частоте. Особенностью погодных условий той местности являлось расположение аэродрома между берегами Сиваша и Чёрного моря – всё зависело от направления ветра – или с Азовского, или с Чёрного моря, которые могли принести или унести возникшие над морями туманы.
В тот памятный день, с утра наблюдалась дымка, но фактическая видимость была на уровне моего минимума и позволяла начать полёты, а принятый прогноз погоды тоже соответствовал минимуму. Загрузились удобрениями и на поле, которое было километров за двадцать от аэродрома, на берегу Сиваша. Пока летели туда и выполняли обработку поля, прошло минут пятнадцать и, возвращаясь, я вдруг понял, что впереди, над аэродромом сплошной туман. Пришлось вернуться к обрабатываемому полю, там чётко просматривалась линия берега Сиваша. Накручивая круги над полем, обдумывал сложившуюся ситуацию (теплилась надежда на лёгкий бриз со стороны Сиваша). Через пол часа барражирования решаюсь возвращаться на площадку. Зная, что по данному маршруту (не допуская уклонения курса вправо, где находится военный аэродром) нет никаких препятствий выше двадцати метров, занял высоту тридцать метров и взял курс точно на свою авиаплощадку.
Строго под самолётом слегка просматривалась пролетаемая местность, внимательно высматривал знакомые особенности, которые были вокруг авиаплощадки. И вдруг – крик второго пилота:
- Юра впереди огни!
Действительно, впереди линия из трёх огней! И как-то сразу мысль – техник разжёг костры… Решил садиться с прямой, закрылки на максимум. Как только коснулись земли, второй (молодец) убрал закрылки, а я по тормозам. Самолёт остановился – видимость почти нулевая. Стоим, двигатель на малых оборотах – рулить не знаю куда. И вдруг, из тумана, метрах в десяти перед самолётом появляется фигура с белым флагом и вежливо так приглашает следовать за ним. Так и завёл нас на стоянку. Это техник – умница догадался разжечь костры для облегчения посадки самолёта и почти за руку привёл нас на стоянку. К сожалению, в тот день туман так и не дал нам возможности летать. Зато вечером, за рюмкой чая, мы с удовольствием хвалили сообразительность нашего техника.
Из своей лётной жизни знаю, как умение, внимание, сообразительность техника экипажа часто спасало нас от ЧП и возможной катастрофы. Полёты в Прибалтике, недалеко от Юрмалы. Авиаплощадка весьма ограничена для взлёта, имеются неровности. После загрузки самолёта удобрениями – авиатехник даёт команду на запуск двигателя и выруливание на старт и взлёт. После выведения двигателя на взлётный режим, боковым зрением замечаю – авиатехник несётся к самолёту и энергично машет руками. Убираю газ, торможу и чувствую - самолёт кренится влево. Когда выскочили из самолёта – увидели неприятную картину – лопнул болт крепления левого колеса, а подкос гребёнкой воткнулся в землю. Так внимание техника, провожавшего взглядом самолёт, спасло наши жизни. Оказывается, в Аэрофлоте это был уже не первый случай. После исследования нашего болта в лаборатории НИИ, выводы были доведены во все отряды, был увеличен диаметр и изменена технология выточки болта и произведена замена болтов на всех самолётах Ан-2. Не оставило наш экипаж без внимания и наше Полтавское командование. На следующий же день к нам прилетела внушительная компания – командир отряда, замполит, главный инженер, инспектор по безопасности, представитель министерства ГА. Руководство хозяйства выделило приличную сумму, чтобы достойно отметить героев. Поэтому в лесу была накрыта шикарная поляна, где в торжественной обстановке был зачитан благодарственный приказ нашему экипажу. Мне, как командиру вручили именные, командирские часы с надписью. Я, конечно, возмущался – ведь всё произошло благодаря внимательности нашего авиатехника, но командир настоял на своём решении.
Но совершенно иные ощущения и воспоминания остаются в душе, когда внезапно сталкиваешься с риском, со смертельной опасностью в полёте при выполнении спецрейсов, а экипаж состоит только из командира и второго пилота (иногда может присутствовать на борту ещё проверяющий). В таких экстраординарных случаях, твоя жизнь и жизнь доверившихся тебе пассажиров может зависеть, за доли секунды, от опыта, сообразительности и положительной реакции одного из членов экипажа.
Вырулили на взлёт с площадки подобранной с воздуха, которая весьма ограничена по размерам. На борту – тяжело больная на закреплённых носилках, сопровождающие её доктор и две медсестры. Вывожу двигатель на взлётный режим и отпускаю тормоза, и вдруг, после того, как самолёт пробежал по полю метров семьдесят, прямо перед самолётом выносятся два ишака. В голове мелькает мысль: – убрать газ нельзя (или сейчас врежемся в животных или самолёт станет на нос при резком торможении) и тут срабатывает интуиция и опыт второго пилота – выпускает закрылки на максимум. Самолёт уже набравший кое-какую скорость отрывается от земли и я, буквально в нескольких сантиметрах от спин чёртовых ослов, с небольшим снижением, набираю скорость и преодолеваю заросли саксаула на краю площадки. Да, это был настоящий стресс, после которого так хочется жить! Выбрал для своего рассказа такую тему, что даже растерялся – сколько же таких рискованных случаев возникает в памяти. Неужели всё это было со мной?
Всего один полёт с человеком, судьба которого в те дни потрясла меня, но память об этом часто возвращает меня к тому времени. Первая поздняя осень моей лётной жизни в Аральске, я со своим командиром Миладием Арбузовым дежурим в ожидании санзадания. С самого утра синоптики предупредили – возможны осадки с обледенением, дымка, низкая облачность. Где-то около десяти часов в аэропорт прибыла машина «скорой помощи». Хорошо знакомая нам медсестра – тётя Зоя, рассказала:
- На одном из рыбацких сейнеров у радиста обнаружили психические отклонения, его на катере вывезли на остров – заповедник Барса-Кельмес, откуда его необходимо переправить самолётом в Аральск.
Вместе с медсестрой полетит и мать радиста. Они немцы и живут в Аральске с 42-го года, когда их выслали на поселение из Ленинграда во время войны. Как мать переживала за судьбу единственного, любимого сына, которому днями исполнилось тридцать лет. Срочно подготовил штурманский расчёт, а самолёт был готов ещё с утра. Синоптики на консультации предупредили, что дадут лётный прогноз только ради срочного санзадания, они знали и очень уважали маму радиста, но просили, по возможности не рисковать.
На остров, по западному, обрывистому берегу Арала, на малой высоте долетели спокойно. На местном аэродроме нас уже ожидали. Мама кинулась к сыну, обняла, заметно, что он её узнал, прижался к ней, гладит по голове. Боже, как же это страшно – видеть своё дитё в таком состоянии. Красавец сынок, ростом под два метра, спортивная накачанная фигура, тридцать лет, не курит, не пьёт и такая беда. Когда объявили, что нужно вылетать – он вдруг расплакался, упал на колени, просил его пощадить. Это пробудился его страх, который его преследовал последние месяцы. Он всё это время твердил, что его хотят убить, даже прислали самолёт, чтобы сбросить в море. Только после долгих уговоров и успокоительных уколов удалось усадить этого бедного парня в самолёт. Его мама уложила его голову к себе на колени, и мы наконец-то вылетели.Чтобы сэкономить время и быстрее доставить больного к врачам решили лететь не по маршруту, по берегу моря, а напрямую через море. Уже при взлёте начался сильный дождь, а после набора 150-ти метров высоты заметили, что на крыльях появилось обледенение, сразу же началось уменьшение скорости – пришлось увеличивать газ. На несколько минут скорость восстановилась, но это ненадолго. И когда двигатель стал работать на взлётном режиме – появился страх. Скорость медленно падает, рули малоэффективны – в голове полный сумбур, а внизу море. И вдруг, как вспышка в мозгу, начинаю говорить командиру:
- Если воздух холодный, около нуля градусов, но море должно быть ещё тёплым – около пятнадцати градусов, а значит над самым морем, воздух обязательно будет выше нуля. Командир кивает головой – согласен. Плавно, без резких движений начинаем снижаться. Где-то на высоте пятидесяти метров начала увеличиваться скорость, даже удалось уменьшить режим работы двигателя. И только на высоте пяти метров над водой, увидели, что расчалки и крылья начали освобождаться ото льда.
Да, довольно тяжело выдерживать такую высоту над неспокойным морем длительное время, но зато самолёт устойчив, двигатель спокойно работает на крейсерском режиме. Диспетчер, при подходе к Аральску предупредил:
- На аэродроме дождь, возможно обледенение.
Диспетчера у нас в Аральске были умницы, они полностью доверяли умению и опыту пилотов. Они ведь прекрасно видели нас, наш полёт на экранах радаров и ни одного лишнего слова в эфире, чтобы не подвести нас.
После посадки, скорая забрала больного парня с мамой, а мы всем аэропортовским коллективом остались обсуждать, сочувствовать их беде. Местные очень тепло отзывались о маме – она была хорошим фельдшером в Аральске и многим помогала в беде. Её сына подлечили и, как рассказывала тётя Зоя (наша постоянная медсестра «скорой»), они получили разрешение и выехали на ПМЖ в Германию.
Вот и делаю сейчас выводы для себя из таких воспоминаний опасных, рисковых случаев в своей лётной жизни – живи, делай добро, цени каждый миг, подаренной тебе жизни!!!