Глава 17. Диплом
Начала учебного года, Мишка ждал с нетерпением и тревогой. В его голове постоянно крутилась одна мысль: «Знают ли в техникуме, про драку и суд?» Эта неизвестность давила на психику, и от неё возникали вопросы: «А что будет если меня отчислят из учебного заведения? Тогда выходит, что три года учёбы коту под хвост? Как это перенесёт мама? Что будет со мной дальше?» На эти вопросы отвечать не хотелось, и отмахиваясь от них, парень думал: «Да что будет, то будет! Скорее всего сразу же заберут в армию. Хотя судимых берут только в стройбат. Ну что ж, стройбат, так стройбат! Как говорится по делам и заслуги…»
Но к его удивлению, первое собрание группы, которого он ждал и боялся, прошло тихо и мирно. Виктор Васильевич поздравил всех с окончанием производственной практики и началом учебного года. Потом, как обычно завёл свою нудную шарманку о том, каких успехов добились учащиеся группы на производстве, какие им присвоены разряды, и сколько замечательных характеристик, и похвальных грамот они привезли с практики. Слушая его, Мишка, внутренне усмехаясь, думал: «Знал бы ты, полковник, про гусей и баранов, ты бы по-другому сейчас пел». Но тот ничего об этом не знал, как и не знал он, о суде над одним из учащихся его группы, и Мишка догадавшись об этом – успокоился.
Единственной новостью, омрачившей собрание, было то, что на производственной практике погиб, учащийся параллельной группы Геннадий Мурашов. Для Мишки, узнавшем об этом ещё вчера от Серёги, работавшим на практике вместе с Генкой, это сообщение новостью уже не являлась. Серёга рассказал, что Генку придавила упавшая на голову стрела ямобура. Так как Мурашов был хорошим парнем, и их товарищем, ребята, взяв бутылку вина, помянули его. Расчувствовавшись, они вспомнили, что Генка был сирота, а значит деньги, полученные им за лотерейный билет, достанутся государству. Парням было очень жалко Генку, но они были молоды, полны сил и наивно верили, что с ними такое никогда не случится. Жизнь неумолимо двигалась вперёд, новые события накатывали одно за другим, и вскоре про трагическую смерть Мурашова все забыли.
По традиции, учащихся четвёртого курса заселяли в общежитие всегда на самый верхний этаж, то есть четвёртый. Не избежал этой участи и Мишкин выпуск. Согласно этим же традициям, на этаж, где жили четверокурсники, редко поднимались воспитатель и комендант общежития. Парни, поработавшие по полгода в СМП и «Связьремах», не могли не заразиться вольницей, царившей там. Приехавшие с производственной практики, загоревшие, повзрослевшие, с трудовыми мозолями на руках, и зачастую немалыми денежками в кармане, они зная, что им простится многое, вели себя очень независимо. Многие из них, справедливо считали, что учёба закончилась, или как минимум отодвинулась на второй план. И зачем напрягаться, если дипломы у всех будут синего цвета? А там распределение куда-нибудь в тмутаракань, а затем служба в армии. А если всё это известно наперёд, то совсем ни к чему корпеть над учебниками, и бездарно растрачивать молодые годы. Они, эти годы, безвозвратно уходят, и никому ещё не удалось повернуть время вспять или остановить его. А раз так, то значит нужно сейчас, пока ты молод, здоров и полон жизненных сил, веселиться, любить девчонок, а такие глупые пустяки, как учёба, могут подождать.
С практики многие ребята привезли магнитофоны, и теперь, почти в каждой комнате звучала музыка. А так же по поводу, и без повода устраивались застолья, на которых, кроме парней, частенько бывали и девчонки. Как они просачивались в общагу и выходили из неё, было окутано тайной. Мишка, с усмешкой наблюдая за всем этим, думал, что три года назад, когда его выгнали из общежития, он, живя на нелегальном положении, в комнате у Вовки Насача, всё это уже видел, а раз всё повторяется, значит жизнь невозможно остановить – она идёт по кругу. И через год те, кто сегодня учится на третьем курсе, так же как сегодня они, приехав с практики, будут устраивать застолья, любить девчонок и считать, что это и есть смысл жизни.
Сентябрь, приближался к концу, но на удивление всех, на улице стояла сухая и тёплая погода. Лето не хотело уходить, и женщины, радуясь последним ласковым денькам, то же не торопились менять летние наряды на осеннюю одежду. Сдав отчёт по практике, Мишка отправился в Центральный универмаг за новой рубашкой. В магазине, стояла невыносимая духота, и он, потолкавшись около часа, среди покупателей, но так ничего и не купив, потный и раздражённый, устремился на свежий воздух. Лавирую среди встречного потока людей, парень, у самой двери, столкнулся с молодой темноволосой женщиной, одетой в светлое нарядное платье. Подняв на неё глаза, он хотел извинившись, продолжить свой путь, но что-то в облике женщины показалось ему очень знакомым, и Мишка ещё раз посмотрел на неё. «Так это же Анюта – кухарка с генеральской дачи!» – вспомнил он. «Вот так встреча! Здравствуй, Анюта, это я Миша! Помнишь меня?» – улыбаясь, произнёс парень. У женщины, до этого недоумённо смотревшей на него, вдруг потеплели глаза, и она вымолвила: «Господи, царица небесная, ты той хлопец, шо робыв минулым литом на даче у генерала?» И засмеявшись, добавила: «Там ты ж був стриженый, а зараз кучерявый! Я тебе не признала!» Осмотрев Мишку с ног до головы, она с восхищением произнесла: «Но ты став ще краще! Такий гарный парубок!» Взяв его под руку, она не умолкая, повернувшись на сто восемьдесят градусов, потащила его из магазина: «Як же добре, шо мы зустрилысь. Пидемо у холодок. Я тоби шось розповидаю». Парень, ошарашенный напором Анюты, не имея никакой возможности вставить хоть словечко в её непрерывный певучий монолог, безропотно шёл рядом с ней. Остановившись в тени здания, женщина, положив свои руки в Мишкины ладони, смотря ему в глаза, сказала: «Миша, мене учора присвоилы звання старший лейтенант. И я запрошую тебе в гости. Будемо святкуваты. Заразом подивишся як я живу». Парень сразу вспомнил, как они прошлым летом на генеральской даче «святкувалы нарождённая» Анюты, и от этих воспоминаний у него пересохло во рту, и что-то сладко заныло под ложечкой. Сглотнув слюну, он спросил: «А Николай Семёнович где?» «Микола Семэныч? Вин на дачи», – успокоила его женщина. Ошалевший, от нежданно-негаданно свалившегося на него счастья, не в силах вымолвить хотя бы слово, Мишка, молча махнул головой: «Согласен».
Купив в магазине бутылку белого «Муската» и разнообразные закуски, Мишка и Анюта сели в автобус и поехали на Салтовку, где жила женщина. Выйдя из автобуса, Анюта показав парню на стоящую, в ста метрах от них, типовую панельную пятиэтажку, сказала: «Ось моя хатынка. Живу я в крайнему пидъезди, на другому этажу, квартира номер шестнадцать. Шоб нас разом не побачилы сусиды, пидемо по одному. Спочатку я, а через пяток хвылын ты. Двери я замыкаты не буду. Якщо никого не зустринеш на площадци, швидко заходь». После того, как женщина скрылась в подъезде, парень выждав оговоренное время, вошёл в дом, и перепрыгивая через три ступеньки, взбежал на второй этаж. Оглянувшись по сторонам, и не обнаружив ничего подозрительного, он прошмыгнул в квартиру. Анюта, поджидавшая его в прихожей, тот час же, защёлкнула замок, и чтобы его было нельзя открыть снаружи, заблокировала кнопкой.
Прихожая, в квартире женщины, оказалась настолько крохотной, что двум взрослым людям разойтись в ней было просто невозможно. И когда Анюта, проходя мимо Мишки, случайно коснулась его своей грудью, тот, переполненный ещё в автобусе кипящими внутри его чувствами, привлёк её к себе, и приник поцелуем к солоноватым губам женщины. Проведя рукой по спине, он почувствовав, что кроме халатика, в который успела переодеться Анюта, на женском теле больше нет ничего. Дрожащий от возбуждения парень, стал расстёгивать на нём пуговицы. Анюта, представлявшая в своих мечтах, встречу с молодым человеком, как красиво обставленное с вином, поцелуями и нежными ласками романтичное свидание, поняла, что ещё секунда, и все её красивые мечты окажутся на грязном коврике тесной прихожей. Пересилив себя, она оторвавшись от Мишкиных губ, прошептала: «Не поспишай, хлопец, не поспишай. Все у нас буде…» Высвободившись из объятий, женщина пройдя на кухню, добавила: «Я зараз накрою стол, а ты розклади диван».
Понимая, что она права, парень, тяжело вздохнув, и как был в обуви, пошёл выполнять поручение. В комнате кроме дивана, стояли полированный шифоньер, телевизор «Рекорд» на тумбочке, рядом с ним была дверь на балкон, а на стенах висели несколько фотографий в рамках. Разложив диван, Мишка, открыл дверь на балкон, и чтобы как-то убить время, стал разглядывать фотокарточки. В основном это были фото Анюты, сделанные в разное время, начиная с детских лет и заканчивая зрелым возрастом. На одной из фотокарточек, женщина была одета в мундир лейтенанта милиции. Парень так увлёкся рассматриванием фотографий, что не сразу услышал приглашение к столу, а услышав, поспешил на зов Анюты. На кухонном столе красовалась бутылка «Муската», два высоких бокала, в вазочках лежали шоколадные конфеты и фрукты, а в тарелках – нарезанные тонкими ломтиками колбаса, сыр и ветчина. Женщина, обведя стол рукой, улыбнувшись сказала: «Святкуваты будемо. Видкрывай пляшку, я зараз вернусь». И она вышла из кухни. Когда, Мишка, открыв вино, налил его в оба бокала, в комнату, одетая в милицейский мундир радостно улыбаясь, вошла Анюта. «Як я выгляжу?», – покрутившись перед парнем сказала она. Потом коснувшись пальцем звёздочек на погоне добавила: «Треба отметить». Усевшись за стол, женщина, попросила Мишку сказать тост. Тот поднял бокал, и открыв рот хотел произнести что-нибудь приятное в адрес Анюты, но тут из прихожей раздался резкий и продолжительный звук электрического звонка. С бокалами в руках, женщина и молодой человек, застыли от этого звука. Через несколько секунд звонок повторился. Чувствовалось, что человек нажимавший на кнопку, точно знает, что в квартире кто-то есть. Стерев с лица улыбку, Анюта поставила вино на стол, и стараясь не шуметь вышла в прихожую. Следом за ней, вылез из-за стола и Мишка.
Открыв глазок, Женщина, посмотрев в него, воскликнула: «Ой, Микола Семэныч! А я думкаю, хто це трезвонить! Зараз я вам отчиплю, Микола Семэныч!» Тараторя без остановки, она жестами показывала парню, чтобы он спрятался, ушёл, исчез наконец. Но Мишка, услышав, что за дверью стоит Николай Семёнович, поначалу впал в ступор, но быстро оправившись, он выскочив в комнату, начал растерянно искать куда бы спрятаться от милицейского майора. Но в однокомнатной квартире Анюты спрятаться было негде. Паника охватила парня, он явственно представил, что будет, когда майор войдёт в жилище Анюты и обнаружит его, и тут взгляд молодого человека остановился на балконной двери. «Балкон! Вот моё спасенье! Это же второй этаж!» – вереницей пронеслись мысли, в его голове. Дёрнув на себя дверь, Мишка выбежал наружу. Посмотрев вниз, он увидел под собой ещё зелёный газон. Не теряя ни секунды, парень перемахнул через ограждение, и ухватившись за стальные прутья, повис в воздухе. Прыгать было страшновато, но ещё страшнее оказаться в руках ревнивого милиционера. Зажмурив глаза, молодой человек разжал руки и полетел вниз.
Приземлившись на газон, Мишка, не удержавшись на полусогнутых ногах, повалился на траву. Ещё не поднявшись с земли, он увидел стоящую на тротуаре пожилую тётку, с осуждением смотревшую на него. Понимая, что валяться под балконом Анюты, долго не стоит, а также нельзя допустить, чтобы эта тётка подняла шум, парень, поднявшись с газона, сделав страшное лицо, сквозь зубы процедил: «Молчи, старая! Ты ничего не видела!» Та лишившись дара речи от его слов, судорожно закивала головой. Мишка, посмотрел вверх – на балконе никого не было. Не задерживаясь, он побежал прочь от дома Анюты. Не успел он спрятаться за угол, как тётка оправившись от страха, противным голосом заверещала: «Держите, вора! Я видела его! Он скрылся вон там!» Обернувшись назад, и увидев, что за ним никто не гонится, Мишка, быстрым шагом пошёл к автобусной остановке.
На его счастье, автобус подъехал к остановке одновременно с ним. Сев на заднее сиденье, парень посмотрев в окно на Анютин дом, усмехнувшись подумал: «Интересно, как она будет оправдываться перед майором, за накрытый на кухне стол на две персоны, и парадный мундир?»
Последний учебный семестр подходил к концу. После него у четверокурсников были каникулы, а за ними два месяца преддипломной практики. А потом, финал четырехлетнего обучения – работа над дипломным проектом и его защита. И всё – прощай город Харьков!
В отличие от производственной, преддипломная практика была неоплачиваемой, и каждый из студентов сам себе выбирал место где практиковаться, и сам договаривался об этом. Начальники предприятий, куда ребята просились практикантами, брали их с охотой. Зарплату студентам платить было не надо, а поэксплуатировать, пусть даже по мелочам, возможность предоставлялась.
Какой-то дальний родственник Юрки работал небольшим начальником в «Дистанции сигнализации и связи» их родного городка, и через него удалось договорился, что их (Юрку и Мишку), возьмут туда на практику. Парни, понимая, что им в скором времени придётся надолго покинуть родной дом, этому очень обрадовались. Если к практике прибавить каникулы, то они смогут пожить на Монастырке два с половиной месяца.
Перед самым окончанием семестра, четверокурсникам раздали темы дипломных работ, и каждому назначали руководителя проекта. Мишке достался директор техникума. Узнав об этом, он поначалу расстроился, но подумав решил, что ему наоборот повезло. Свободного времени у директора мало, а возможностей много, и он найдёт способ облегчить жизнь себе, а значит и своим подопечным. С такими мыслями, парень и уехал на каникулы, плавно переходящие в практику.
«Дистанция сигнализации и связи» или, как называли её железнодорожники ШЧ, располагалась в отдельно стоящем здание, недалеко от вокзала. На четырёх, отходящих от станции направлениях, в пределах пятидесяти километров, все линии связи, светофоры, а также станционные устройства сигнализации и автоблокировки, обслуживали работники дистанции. Треть здания ШЧ занимала контора во главе с начальникам, а на остальных площадях располагались производственные помещения.
Парней в первый день практики, в своём кабинете, принял начальник ШЧ – крепкий седой неулыбчивый мужчина в очках, и железнодорожной форме. Звали его Борис Иванович. Мишка и Юрка ещё до встречи с ним были наслышаны о крутом нраве начальника, поэтому зашли в его кабинет настороженно. Борис Иванович, поговорив с практикантами об учёбе, темах дипломных работ, и узнав где они живут, предупредил парней, что иногда, чтобы помочь коллективу, придётся поработать физически. Закончив беседовать с парнями, он вызвал начальника станционного цеха, русоволосую миловидную женщину лет сорока, и представив их друг другу, поручил Тамаре Петровне (так звали начальника цеха), обеспечить студентам прохождение практики.
Выйдя из кабинета, Тамара Петровна, повела практикантов знакомить со своим цехом. Сначала они заглянули в помещение ручной телефонной станции. Там, перед опутанным шнурами коммутатором, сидела женщина с телефонной гарнитурой на голове, и приятным голосом отвечала на вызов каждого абонента. Затем вставляла штекер в нужное гнездо и соединяла с требуемым номером. Полюбовавшись, как ловко она справляется со своими обязанностями, начальник цеха и практиканты, перешли в линейно-аппаратный зал. Здесь они увидели чистое просторное помещение, в котором рядами стояли стойки многоканальной высокочастотной связи. В зале было очень тихо, а в проходах между оборудованием, ходила хрупкая симпатичная девушка, в синем сатиновом халате. «Познакомьтесь, ребята, – это Лида, техник линейно аппаратного зала. А это, Лида, студенты из Харькова – Миша и Юра. Будут проходить в нашем цехе преддипломную практику», – произнесла Тамара Петровна. Девушка, засмущавшись, кивнула головой, и сославшись на неотложные дела, удалилась в другой конец зала. Следующее помещение куда начальник цеха привела практикантов, называлось автоматическая телефонной станция (АТС). Здесь так же, как и в предыдущем, рядами стояли стативы с оборудованием и был невыносимый шум. Парни, уже не раз бывавшие на АТС, знали, что этот шум издают электромеханические устройства под названием шаговые искатели. Подчиняясь, электрическим импульсам, транслируемым по проводам от телефона на станцию, они притягивая и отпуская электромагнит, пытаясь отыскать нужный номер, с треском «шагали» по контактам. И чем больше абонентов в данный момент пытались позвонить, тем шумнее было в помещение АТС. Обслуживала автоматическую телефонную станцию, молодая девушка, по имени Вера. В отличие от Лиды, работающей в линейно-аппаратном зале, она была весёлой, бойкой и непоседливой. Представив практикантов и девушку друг-другу, Тамара Петровна, поинтересовалась у парней темами их дипломных проектов. И услышав, что Мишка должен проектировать АТС ёмкостью пятьсот номеров, а тема Юркиного проекта называлась: «Организация каналов дальней связи при помощи аппаратуры высокой частоты», начальник цеха сказала: «Ну вот и замечательно. Будете помогать девочкам, они хоть и не так давно у нас работают, но многому могут научить». И улыбнувшись, добавила: «Кстати, они не замужем, глядишь к концу практики свадьбу сыграем». Вера, услышав слова начальницы, смущённо потупилась, а парни многозначительно переглянулись.
В «Дистанции сигнализации и связи» была почти воинская дисциплина. Рабочий день здесь начинался в восемь часов утра и если кто-то опаздывал хотя бы на пять минут, его без всякой жалости лишали месячной премии. То же самое касалось и обеденного перерыва. Опоздавших или ушедших раньше времени работников, зачастую, стоя в коридоре, вылавливал сам начальник ШЧ. Кроме того, он частенько не предупреждая никого о своём визите, внезапно появлялся в рабочих помещениях и если кто-либо из сотрудников занимался посторонними делами, так же лишал их премии. Если у работника в течение года было три взыскания, он считался злостным нарушителем трудовой дисциплины и подлежал увольнению. Поэтому сотрудники дистанции боялись Бориса Ивановича пуще огня.
В отличие от производственной практики, которая у Мишки проходила бурно и весело, преддипломная была скучной, и скрашивали её только Вера и Лида. Уже в первый день выяснилось, что девчонки были подружками, и что они закончив в Ростове железнодорожный институт, в прошлом году приехали сюда по распределению. Общежития для работников железной дороги в городке не было, и им приходилось снимать угол у одинокой бабушки, недалеко от вокзала.
Так получилось, что и темы дипломных проектов и симпатии парней совпали: Мишка проектировал АТС, и ему нравилась Вера, а Юрке симпатична была Лида, что совпадало с темой дипломного проекта. Рабочая обстановка не очень располагала к заигрываниям, и некоторое время Мишка и Вера осторожно присматривались друг к другу, боясь даже высказать робкие симпатии. Девушка была старше парня на три года и это то же накладывало на отношения определённый отпечаток. Но оставаясь наедине в одном помещение с утра до вечера, невозможно избежать физических контактов. И однажды, когда Вера, показав практиканту, как устанавливать на место шаговый искатель, спускаясь с лестницы-стремянки, вдруг оступилась, Мишка, удерживая её от падения, а возможно и травмы, обхватил девушку руками. Та, поначалу напугалась, а когда почувствовала на своей груди сильные мужские руки, замерла. От неожиданности случившегося, застыл и парень. Какое-то время они стояли не шевелясь, а потом Мишка не в силах противостоять разгорающемуся в его душе чувству нежности, коснулся губами выглядывающей из-под синего рабочего халата обрамлённой пушистыми завитками беззащитной шеи девушки, и одновременно с этим, запустив руку под сатиновый халат погладил её упругую грудь. Вздрогнув, Вера, чуть слышно проговорила: «Не надо Миша, сюда могут войти», – и высвободилась из его объятий.
После этого случая, парень и девушка потянулись друг к другу. Развития отношений хотели оба, но встречаться было негде: на дворе стоял февраль с его бесконечными метелями, на квартире у Веры мешала бабушка, привести девушку к себе домой Мишка не мог, и единственным местом для их свиданий оставалась работа. Здесь, пугаясь каждого постороннего звука, они спрятавшись за стативами целовались. Вера, панически боявшаяся, что их за этим занятием может застукать начальник ШЧ, не позволяла Мишке ничего кроме поцелуев, а тот понимая её состояние старался сдерживать свои чувства.
Весна наступила внезапно, ещё вчера шёл снег и мела позёмка, а сегодня ярко светило солнышко, капало с крыш, пахло сыростью и пробивая себе дорогу среди снега и льда, бежали к реке ручьи. От обильного таянья снегов, вскоре вздулись Валуй и Оскол, затрещал вспучился лёд, вода вышла из берегов и затопила прибрежные луга, леса и поля. Мишка, три года не видевший половодья, каждый день после работы приходил на мельницу и стоя в толпе зевак наблюдал за ледоходом.
Наконец, очистив пойму реки от снега, гнили и мусора, и оставив после себя ил, водоросли, а в небольших впадинках и рыбу, вода схлынула и вошла в своё русло. Весеннее солнце стало быстро согревать землю, и в лесах зацвели нежно-синие пролески, а на сухих пригорках лесные фиалки. Молодёжь, за зиму соскучившаяся по природе, потянулась в лес. Юрка и Мишка тоже предложили девчонкам в ближайшее воскресенье отправиться на вылазку, те с радостью согласились. И хотя в Монастырском лесу было много цветов, парни знали, что там после полой воды ещё больше грязи, и пообещав девушкам показать вход пещеру, о которой они им много рассказывали, расхвалив прекрасный дубовый лес и великолепные панорамные виды, открывающиеся с горы, а также держа в своих головах далеко идущие корыстные планы, они решили сводить их на Лысую гору.
Воскресенье выдалось, почти по-летнему, тёплым и солнечным. Вылазка планировалась на весь день, и парни, с вечера запаслись вином и продуктами. Кроме того, Мишка по просьбе девушек взял гитару, а для того чтобы резать хлеб, колбасу и сало, вытащил и положил в рюкзак, хранящийся под стрехой сарая, финский нож. В воскресенье, в десять часов утра, парни с гитарой, и с рюкзаком, сидели на скамейке, у автобусной остановки, дожидаясь своих подружек.
Автобус прибыл по расписанию, пассажиров в нём было немного, и парни сразу заметили, что Вера приехала одна. Когда девушка, одетая в серые брючки, и плотно обтягивающий её фигуру свитер, вышла из салона, у Мишки, видевшем её только в синем рабочем халате, перехватило дыхание. Вера выглядела очень эффектно. Приветственно помахивая рукой и улыбаясь она подойдя к парням объявила, что Лида не приедет, так как её срочно вызвали на работу. Услышав это, Юрка, подмигнув другу, сказал: «Жаль, конечно, ну раз так, то я тоже не пойду. У меня дома дел полно, да и вам интереснее будет сходить вдвоём». Девушка хотела что-то возразить ему, но Юрка отдав другу рюкзак и взяв у него гитару, повернувшись пошёл в сторону Мишкиного дома. Проводив его взглядом, Мишка поднявшись со скамейке, посмотрев на Веру, спросил: «Ну, что пойдём?» Та, в знак согласия кивнула головой.
Сначала шли молча, думаю о чём-то своём, но когда уже на выходе из Монастырки, они проходили мимо поселкового кладбища, парень засмеявшись, произнёс: «Видишь вон могилки? А вокруг них дома. Вон тот, дом Юркиного деда. Он выходит и окнами, и калиткой прямо на погост. Другие, стоящие вокруг, соприкасаются с кладбищем огородами. Те, кто живёт всю жизнь рядом с местом захоронения людей, привыкают к этому и забывают всякие суеверные страхи. И не боясь ничего, они не только днём, но и ночью, ходят короткой дорогой, то есть через погост. Казалось бы, а что тут страшного? Подумаешь кладбище… Пробежал быстренько между могилок, шмыгнул в калитку, и ты дома! А мы с пацанами, наверное, в классе пятом, шестом, этих смельчаков пугали. Стащим из дома по простыне, и затаимся на погосте где-нибудь за памятником или деревом. Вот бежит какая-нибудь девчонка или бабёнка между крестами и могилками, когда стемнеет, домой. Бежит торопится, ей всё равно страшновато, хоть и делала она это не единожды. А тут мы, накинув на себя простыни поднимаемся, когда молчком, а когда с подвыванием. Вот тут случается всякое, кто-то креститься начинает, другие, стремглав, в ужасе убегают, а нам смешно. Но однажды одна бабёнка в обморок упала, тут уж нам не до смеха было. Что делать, а вдруг у неё разрыв сердца случился? Но слава Богу, пока мы решали, что делать, она оклемалась, и мы успокоившись потихоньку исчезли. И после этого больше уже никого не пугали». «Да, шутки у вас, скажу тебе, были весёлые. У меня бы от такой шутки точно сердце остановилось», – выслушав рассказ Мишки, произнесла Вера.
До Лысой горы шли чуть больше получаса, по дороге парень рассказывал, как они в детстве ловили в Осколе рыбу и раков, показал место где воровали фурцевских гусей. Слушая его, девушка, то смеялась, то осуждающе качала головой. Когда поднялись на саму гору, и перед глазами во всей красе открылась панорама городка, то Вера от восхищения ахнула. «Покажи где вокзал», – попросила она Мишку. «Вокзал отсюда не видно, он закрыт другими зданиями. Но в каком направление он находится, я покажу. Вон видишь движется пассажирский состав? Так его «голова», находится в районе вокзала», – ответил парень, обнимая девушку. Вера, почувствовав Мишкину рука на своей талии, плотнее прижалась к нему. «Сегодня она будет моей. Сегодня у нас всё получится», – заранее радуясь тому, что должно было случиться, подумал молодой человек. Когда они налюбовавшись красивыми видами двинулись дальше, парень заметил, что с моста в сторону Лысой горы, направляются какие-то люди. «Не одни мы решили пойти, но ничего лес большой, надеюсь, друг-другу не помешаем», – промелькнула мысль в его голове.
Пособирав фиалок, осмотрев вход в пещеру, и нагулявшись досыта по лесу, они, изрядно устав, решили отдохнуть на полянке, у разрушенной часовни. Место, где остановились молодые люди, было просто прекрасным. Мало того, что сама полянка была солнечной и со всех сторон её окружали могучие дубы, с неё открывался великолепный вид на реку Оскол и стоящий за рекой, полуразрушенный монастырь. Вверх и вниз от места отдыха убегали узенькие тропинки.
Постелив на травку, старенькое байковое одеяло, которое Мишка предусмотрительно захватил с собой, он, усадив на него Веру, набрал в лесу сухого хвороста, и развел в сторонке костёр. Пока молодой человек занимался костром, девушка успела достать и порезать продукты. Так как стакан был один, парень, наполнив его до половины, протянул Вере. К его удивлению, она не стала отнекиваться, а сказав: «Я благодарна тебе за прекрасный сегодняшний день, который ты мне подарил, Миша», – до последней капельки выпила вино.
И хотя алкогольный напиток было слабым и сладеньким, после того, как девушка второй раз приложилась к стакану, у неё разрумянились щёчки и заблестели глаза. Придвинувшись к ней, Мишка, прильнул поцелуем к её сладким от вина губам. Вера, захмелев, от выпитого вина и страстного поцелуя, увлекая за собой парня, безвольно опрокинулась на спину. Тот, понимая, что наступил миг, единственный шанс, когда он прямо сейчас может получить от девушки то, чего он желал всё это время, не прекращая поцелуя, рукой, попытался отыскать застёжку на её брюках. И когда он кажется нашел нужный крючок и хотел расстегнуть его, Вера, напряглась, и отстранившись от Мишкиных губ, прошептала: «Сюда кто-то идёт, Миша». Молодой человек, прекратив возиться с крючком, прислушался = действительно, кто-то громко разговаривая, поднимался по тропинке снизу. «Давай спрячемся в кусты. Мало ли кто, это может быть, вдруг хулиганы», – прошептала девушка. Подняв с земли «финку», и сунув её в карман, Мишка, ответил: «Хорошо». Собрав в узел одеяло, и схватив рюкзак, молодые люди затаились в кустах на опушке леса.
Через несколько минут, запыхавшись от подъёма, на полянку вышли парень и девушка. Увидев дымящийся костёр, парень удивлённо, сказал: «Свет, смотри-ка костёр! Здесь кто-то совсем недавно был! Давай и мы отдохнём. Я сейчас дровишек наберу, а ты что-нибудь сообрази поесть». Мишка, сразу узнал в парне Витьку Ширяя, одного из тех, кто в прошлом году зверски избил его у школы. «Ну вот и настал час мести, сейчас ты мне ответишь, гнида, за всё», – сжимая в кармане ручку ножа, думал он. Увидев, что Витька направился в лес, молодой человек, шепнув Вере, что ему нужно поговорить с приятелем, стараясь не наступать на сухие ветки двинулся, в том же направлении. Ширяй собирал хворост, и Мишка, вычислив в уме его вероятный путь возвращения к костру, спрятался за ствол дуба, мимо которого должен был пройти враг. Когда тот набрав валежника, поравнялся с деревом, мститель с ножом в руке, вышел навстречу. Увидев, его, Ширяй от неожиданности остановился и побледнел. Пользуясь его замешательством, Мишка, почти вплотную подошёл к нему, и приставив нож к горлу, по-блатному ощерившись, сказал: «Ну, что, падла, не ожидал? Если жить хочешь, то быстро повернулся спиной!» Витька, впавший в ступор, не двинулся с места. Тогда мститель, чтобы привести его в чувства, чуть нажал на «финку». Капля крови выступившая из-под кончика ножа, поползла по шее. «Ты, что, козёл, оглох? Я тебе сказал, повернуться спиной!» –повторил он. Почувствовав боль, Ширяй, мгновенно выполнил команду. «Теперь на колени!» – скомандовал Мишка. Витька, не выпуская из рук охапки хвороста, повалился на колени. Мститель размахнувшись, ударил его ногой по рёбрам. В утробе Ширяя, что-то чавкнула и он, со слезами в голосе, заскулил: «За что ты меня? Тебя Худяк бил, я тебя и пальцем не тронул?» «Заткнись, падаль! Заорёшь – зарежу! Не имеет значения, бил, ты или нет. Ты был там и этого достаточно», – Мишка, снова, ударил врага со всего размаха, ногой. В утробе того, опять что-то чавкнуло, и Витька откликнулся глухим стоном. «Говори у кого из вас мама судья, по просьбе которой завели на меня дело?» Ширяй будто не услышав вопроса, промолчал. «Говори, падла», – ткнул его ножом в спину Мишка. Почувствовав боль, Витька, через силу выдавил из себя: «У Пискуна, мать судьёй работает. Это она мусоров просила на тебя дело завести. «Ау, Витя, ты где потерялся? У меня всё готово», – раздался с поляны девичий голос. Услышав его, Мишка, ещё раз пнув своего врага ногой, сказал: «Ответь ей, что сейчас придешь». И когда Ширяй ответил девушке, мститель, добавил: «По-хорошему, тебя, козла, сейчас зарезать и закопать тут надо, но не хочется, мразь, об тебя руки пачкать. Иди, зовет тебя. Но помни, лишнего вякнешь, в следующий раз, я тебя закопаю». На прощанье, ещё раз пнув стоящего на коленях врага, он сплюнув, не оглядываясь, пошёл к Вере.
Девушку, Мишка застал на том же месте, где оставил. По тревожному выражению её лица он понял, что дожидаясь его она очень волновалась. Рассказывать Вере где он был и что делал, парень не стал, а она, проявляя такт, не стала спрашивала. Но было видно, что настроение у Веры было испорчено. Собрав свои вещи, молодой человек и девушка, отправились домой. Возвращались они молча и каждый думал, о том, что такой замечательный день, закончился по воле случая до обидного неудачно.
В понедельник, у Юрки разболелся зуб, и он отпросившись у Тамары Петровны, не приступая к работе, скривившись от боли, отправился на экзекуцию к зубному врачу. Где-то через полчаса после его ухода, Мишку вызвал к себе начальник ШЧ. Зайдя к нему в кабинет, практикант увидел, что там кроме хозяина, находится ещё какой-то незнакомый седовласый мужчина. Предложив студенту присесть, Борис Иванович начав издалека, спросил его, помнит ли он разговор о том, что может наступить момент, когда их(практикантов) попросят помочь предприятию безвозмездно физически поработать. Мишка ответил, что да – помнит. Тогда хозяин кабинета, показав на седовласого сказал: «Знакомься, это старший электромеханик со станции Лантратовка, зовут его Пётр Николаевич. Монтёр у него у уволился, а он один не справляется с подготовкой к лету. Нужно тебе на денёк съездить и помочь ему. Спецодеждой он тебя на месте обеспечит, что делать расскажет. Так что, счастливого пути». Пётр Николаевич и Мишка, понимая, что разговор окончен, поднявшись вышли из кабинета. «Когда ехать нужно?» – спросил, электромеханика практикант. «Как когда? Прямо сейчас. Через десять минут пригородный поезд отправляется. Через час на месте будем. Назад на этом же поезде в четыре часа домой уедешь», – ответил Пётр Николаевич.
Лантратовка, находилась в пятидесяти километрах, южнее городка, и действительно, через час, Мишка и электромеханик, вышли из пригородного поезда на перрон этой небольшой станции. Когда практикант переоделся в старенькую спецовку, Петр Николаевич повёл его знакомить с фронтом работ. Задание, полученное студентом, было не сложным. Требовалось залить расплавленным битумом, десятка полтора, соединительных клеммных коробок на кабелях управляющих светофорами. Электромеханик, показал парню где жечь костёр, в чём растопить битум, мелом поставил крестики на коробках, которые нужно было залить, и даже открыв на одной из них крышку, тоже мелом начертил полоску, указывающую уровень заливки. Спросив практиканта всё ли ему понятно, и получив утвердительный ответ, Пётр Николаевич ушёл по своим делам.
В этом месте следует пояснить, для чего существуют клеммные коробки, как они выглядят, и где ставятся. Каждый человек, хотя бы один раз ездивший по железной дороге, обязательно видел на станциях, разъездах и переездах, в промежутках между путями, точащие из земли чёрные коробочки разной формы и размера. Это и есть клеммные коробки. Если сравнить железнодорожную станцию с живым организмом, то роль мозга, управляющего этим организмом выполняет диспетчерский пункт, а кабели, расходящиеся от него к светофорам, электроприводам стрелок, и другим исполнительным устройствам, являются нервной системой. Но те же светофоры могут находиться в значительном отдалении от диспетчерского пункта, и для того чтобы проложить этот «нерв», приходится раскатать не один «барабан» кабеля. Вот для того чтобы соединить несколько кусков кабеля между собой и ставят клеммные коробки. Оба конца соединяемого кабеля заводят в коробку. снимают с кабелей оболочку, зачищают жилы и расключают на клеммы. После выполнения всех этих операций, коробку, чтобы из земли в неё не попала влага, заливают расплавленной битумной массой. Вот эту работу электромеханик и поручил студенту.
Мишка разжёг костёр, поставил на два кирпича ведро с кусками битума, и закурив папироску, стал ждать, когда тот расплавится. Битум плавиться не торопился, и чтобы не терять время, докурив, практикант, пошёл отвинчивать крышки у ближайших клеммных коробок. Когда битум расплавился, он одев брезентовые рукавицы, снял ведро с огня и отправился заливать. Чтобы расплавленная битумная масса не попала на клеммники, Мишка накрыл их тряпочкой, и только после этого, тоненькой струйкой стал лить горячую жидкую смолу. Так переходя от одной точки к другой, он не торопясь выполнил почти всё задание. Оставалось залить ещё одну коробку у входного светофора, но до прибытия пригородного поезда ещё оставался час, и практикант был уверен, что он успеет это сделать.
Отвинтив последнюю крышку, он накрыв тряпкой клеммник, уже хотел было лить смолу, как вдруг обнаружил, что оболочка кабеля снята ниже допустимого уровня, а значит расплавленный битум зальёт жилы кабеля. Оглянувшись назад, и увидел, что до вокзала не менее пятисот метров, Мишка подумал: «Что же делать, бежать, искать Петра Николаевича? Тогда я точно не успею на поезд. Оставить так, как есть и закрыть коробку? Но начальство поставит мне в упрёк, что не выполнил задание. А может залить, до того уровня, что отметил электромеханик, да и дело с концом? Он опытный, он давал мне задание. Ну и потом. когда он принимал кабель, наверняка видел, что оболочка снята ниже чем положено, и раз меня об этом не предупредил, значит считает, что можно залить. Это его хозяйство, а я такие коробки впервые вижу, какой с меня спрос… Да и что этому кабелю будет… Залью». Налив битума до нужного уровня, Мишка, завинтил крышку, и с чувством выполненного долга пошёл на станцию. Подойдя к вокзалу, он увидел, что часы висевшие на фасаде здания, показывали без пяти четыре, то есть до прибытия пригородного поезда осталось пять минут. Боясь опоздать, он, забыв обо всём на свете, со всех ног помчался в служебное помещение, где находилась его одежда. Быстренько переодевшись, и на ходу отрапортовав Петру Николаевичу, что задание выполнено, практикант побежал к стоящему у перрона поезду. Не успел он вскочить на подножку, как состав тронулся. Домой Мишка вернулся, как обычно в половине шестого.
На следующее утро, когда практикант зашел в помещение АТС, Вера, пришедшая раньше, сообщила, что его срочно требует к себе начальник ШЧ. Идя по коридору к начальнику, Мишка думал: «Наверное, поблагодарить хочет за вчерашнюю помощь». Зайдя в кабинет, он увидел, что Борис Иванович разговаривает по телефону. Чтобы не мешать ему, студент остановившись у двери, стал терпеливо ждать, окончания разговора. Когда начальник положив трубку, перевёл взгляд на практиканта, тот понял, что никто его благодарить не собирается. Хозяин кабинета долго рассматривал парня и наконец спросил: «Тебе сколько лет?» Не понимая зачем ему задали этот вопрос, Мишка ответил: «Скоро девятнадцать исполнится». «Это хорошо, что девятнадцать, совершеннолетний уже, а значит за свои поступки должен отвечать. Я к примеру, в девятнадцать на фронте был, а ты разгильдяй, диверсии совершаешь. Я тебя под суд отдам!» – сорвался на крик Борис Иванович. «О чём вы? Какие диверсии?» – испуганно спросил, практикант. «Каков наглец, он ещё спрашивает «какие диверсии!» – передразнил парня хозяин кабинета. «Вчера на перегоне Старобельск – Лантратовка, по твоей милости, на четыре часа было остановлено движение! За такое при Сталине ты бы сейчас не со мной разговаривал, а со следователем!» – зловеще произнёс начальник. Студент, не понимая ничего, снова испуганно спросил: «А я здесь причём?» «А кто вчера заливал коробки на станции Лантратовка? Я что ли?» – вкрадчивым голосом спросил Борис Иванович. «Я», – чуть слышно, ответил Мишка. «Значит это ты нарушил технологию при заливке клеммных коробок, и после этого в кабеле случилось короткое замыкание, и перестали работать светофоры. Вот за это с тебя и спросим», – строгим голосом, произнёс начальник. Практикант, наконец догадавшись в чём его обвиняют, и в какую серьёзную передрягу он попал, чтобы снять с себя хоть часть вины, начал выкручиваться: «Я ничего не нарушал, а сделал так, как мне сказал электромеханик. Вообще-то я учился на связиста и к светофорам никакого отношения не имею. Я ни за что не расписывался, меня никто не инструктировал, меня вы попросили помочь». Внимательно посмотрев на него, хозяин кабинета, вздохнул, произнёс: «У тебя, когда конец практики?» «Через неделю», – ответил Мишка. «Тогда вот что, практикант-диверсант, пользы от тебя никакой, а неприятностей за неделю ты можешь принести много. Сейчас я приглашу Тамару Петровну, она напишет тебе и твоему дружку характеристики, и чтобы с завтрашнего дня вашего духу здесь не было». Через час Мишка и Юрка покинули «Дистанцию сигнализации и связи», а через неделю они уехали в Харьков.
На следующий день, после возвращения с преддипломной практики, руководители проектов собрали своих подопечных. Мишке и ещё пяти студентам было велено явиться в кабинет директора техникума к десяти утра. Когда пять парней и одна девушка уселись за длинным столом для совещаний, директор, полный мужчина с абсолютно лысой головой, похожей на бильярдный шар, ощупав каждого из присутствующих строгим взглядом, без всяких предисловий и экивоков, сказал: «Вы должны понимать, что мне как человеку, имеющему очень мало свободного времени, нет никакой возможности часто консультировать вас. Поэтому мы поступим следующим образом: сейчас вы пойдёте в архив и подберёте там каждый в соответствии с темами ваших проектов консультационный материал и приступите к работе. Разумеется, об этом никто кроме меня и вас не должен знать. На следующую консультацию соберёмся через месяц. К тому времени проект должен быть готов на семьдесят процентов». Сняв трубку телефона, он набрал номер, и когда ему ответили произнёс: «Ираида Семёновна, сейчас к вам придут шесть студентов, и под мою ответственность, они подберут для себя, и на какое-то время унесут из архива отобранные ими консультационные материалы. Помогите им, пожалуйста». Положив трубку, директор обращаясь к учащимся, сказал «Вы свободны. Вас ждут в архиве».
Ираида Семёновна, седовласая женщина, поздоровавшись со студентами, попросила каждого написать на листочке тему дипломного проекта. Собрав у всех листочки, она повела ребят между рядами стеллажей, до самого потолка заставленных папками с документами. Время от времени останавливаясь, заведующая архивом, показав рукой на стеллаж говорила, что консультационные документы по данной теме на этих полках. Мишка после того, как она назвала тему его дипломного проекта, оставшись один, просмотрев папки, не поверил своим глазам. Это были дипломные проекты студентов, учившихся до них. Отыскав работу, полностью соответствующую его теме, он забрав папку отправился к Ираиде Семёновне. Та записав в обычную тетрадку архивный номер папки, Мишкину фамилию и номер группы, сказала, что он свободен. В общежитие, переполняемый радостью, парень летел словно на крыльях.
Отыскав среди первокурсников хорошего чертёжника, он договорился с ним, что тот за десять рублей скопирует ему все чертежи для дипломного проекта. Пояснительную записку, решил переписать сам. За месяц до защиты, когда некоторые его однокурсники, не сделали и половины задания, Мишкин дипломный проект был готов.
Вечером перед защитой диплома, парни в общежитие наглаживали брюки и рубашки, ну и что там говорить, конечно, волновались. Среди одногруппников, представлять дипломный проект, Мишка заходил третьим. Немножко нервничая, он открыл дверь в аудиторию, за столом сидели четыре человека – члены Государственной комиссии. Троих: директора техникума, заведующего отделением «Проводная связь» и преподавателя дальней связи он знал, четвёртым был председатель комиссии, приехавший из Москвы, управляющий треста «Трансвязьстрой». Развесив чертежи и вкратце рассказав о проекте, парень выжидающе замолчал. Первым вопрос задал председатель, но не Мишке, а членам комиссии: «Товарищи, кто был руководителем данного проекта?» «Я», – словно школьник, поднявшись со своего места, ответил директор. Затем, управляющий трестом, повернувшись к студенту произнёс: «Что ж не дурно, очень недурно. А куда, молодой человек, вы бы хотели поехать работать после окончания техникума?» «В Сибирь», – не задумываясь, ответил парень. «Похвально, очень похвально. Нам нужны молодые кадры. Ну что ж, товарищи, учитывая отзывы рецензентов и то, на каком высоком уровне сделан проект, мне кажется, что эта работа заслуживает отличной оценки. Нет возражений?» – повернувшись к членам комиссии произнёс председатель. Возражений от членов комиссии не поступило.
Через два дня состоялось распределение на работу и вручение дипломов. Список мест куда можно было распределиться был очень широк от Молдавии и Кавказа, до Карелии и Дальнего Востока. Мишка, романтик в душе, всегда мечтавший посмотреть дальние края, испытать трудности первопроходца, свой выбор сделал задолго до распределения, ему очень хотелось уехать на какую-нибудь сибирскую стройку. Просмотрев список, он чуть поколебавшись, выбрал «Связьрем-15», базирующийся на станции Вихоревка, Восточносибирской железной дороги. Друг Юрка решил ехать в строительно-монтажный поезд располагавшейся в Абакане.
Получив в актовом зале из рук директора дипломы, а в бухгалтерии деньги на проезд до места работы и по сто рублей подъёмных, Юрка и Мишка, поехали в общежитие за вещами. На четвёртом этаже царило веселье. Вчерашние четверокурсники, а сегодня уже дипломированные специалисты, слегка пьяные, весёлые и счастливые обнимались, приглашали друг-дружку выпить на прощание, и обещали через каждые пять лет встречаться в Харькове. Друзья, собиравшиеся вечером уехать домой, решили в пьянку не втягиваться. Выпив по стаканчику вина, и попрощавшись с ребятами, они поехали на вокзал.
Несмотря на то, что Юрка и Мишка были при деньгах, билеты, по устоявшейся привычке, взяли до ближайшей станции, и сразу, как только поезд выехал за пределы большого города, пошли в ресторан. Настроение у парней было замечательным, учёба осталась позади, полученный диплом приятно ласкал душу, и открывал благоприятные жизненные перспективы. Ну почему бы за это, за всё не выпить?
Народу в ресторане было мало, и изрядно проголодавшиеся к этому времени друзья, заняв столик в середине зала, заказали бутылку портвейна, холодные закуски, по солянке и антрекоту. Официант почти мгновенно принёс вино, хлеб, и на тарелочке, порезанные тонкими ломтиками копчёную колбасу и сыр. Ехать было четыре часа, и парни не торопясь, как-то незаметно приговорили за дорогу три бутылки вина. Изрядно захмелевшие, взяв с собой ещё одну бутылку портвейна, они сошли на Сортировке.
Проснувшись утром следующего дня Мишка с удивлением огляделся – он был в родительском доме. Превозмогая головную боль, парень попытался вспомнить, как он сюда добрался. Но сколько он не напрягал память, последнее что удалось ему воскресить, это как пошатываясь из стороны в сторону, они с Юркой прошли через вагонное депо, и спустившись с железнодорожной насыпи, уже на окраине Монастырки выпили бутылку вина. Дальше в голове зиял чёрный провал пустоты.
Мама, увидев, что Мишка проснулся, подойдя к нему, ласково спросила: «Сынок, похвалился бы дипломом, так хочется мне на него посмотреть». «Сейчас покажу, мам», – поднявшись с кровати, сын, пытаясь отыскать пиджак, посмотрел по сторонам. Его нигде не было. На стуле лежали скомканные брюки и рубашка, на полу валялись носки. Нагнувшись, парень, заглянул под кровать, но и том не обнаружил то, что искал. «Потерял! Я где-то потерял пиджак!», – пронзила мысль ещё одурманенный алкоголем мозг. И тут, Мишке стало так страшно, что его прошиб холодный пот, он вспомнил, что в карманах пиджака, кроме диплома были паспорт, направление на работу и деньги. «Надо искать! Нужно сбегать к Юрке, может быть он помнит, как мы добирались до дома», – ничего не объясняя, смотревшей на него с тревогой матери, он, на ходу натягивая брюки и рубашку, выскочил во двор.
На улице ярко светило солнышко, в лесу за речкой громко щебетали птицы, день обещал быть тёплым и по-летнему щедрым на купание и отдых. Не замечая ничего вокруг, парень подбежал к калитке, и уже собрался её открыть, но вдруг в его голове мелькнула мысль, что для начала необходимо осмотреть свой двор, чем чёрт не шутит! Круто развернувшись, он зацепился взглядом за куст сирени росший в стороне от входа в дом. Приблизившись к нему, Мишка, обойдя его увидел валяющийся под сиренью скомканный собственный пиджак. Ещё не веря своему счастью, он поднял его, и осмотрел карманы, паспорт, направление на работу, деньги и самое главное – новенький диплом синего цвета, были на месте. Жизнь продолжалась!