Он медленно, ошарашенно поднялся, не сводя с кольца взгляда.
В принципе, такого эффекта я и ждала.
После коньяка и короткого сна, в который я случайно провалилась, поджидая князя, мне было совсем весело. Немножко, правда, царапало что-то во сне, который мне успел присниться, но я помнила только красивые розовые цветы, а что может быть плохого в красивых розовых цветах?
Главным же было то, что я подружилась с Джокондой и что она оказалась не Джокондой. Я была рада, что одной тревожной занозы больше нет. Оказывается, она была, тревожная эта заноза, когда я смотрела на портрет.
А теперь её не было. И жизнь была прекрасна, и в кухне ждали вкуснющие пирожки, и князь был со мной, и можно было его немножко помучить.
И я водила кольцом перед его растерянной физиономией.
- Это невероятно, - сказал он, заворожённо тараща глаза. - Этого не может быть, потому что этого быть не может. Слушай, неужели тоже под диваном?
- Ну что ты, - сказала я тожественным речитативом. - Его принесло мне мо-оре. Море седое и полное тайн. Как хорошо ты, о, море ночное... в лунном сиянии, словно живое...
Он выглядел ужасно обескураженным, и я не выдержала: взяла его за руку и вложила кольцо в ладонь.
- Владей. Это ведь твоё.
- Ничего не понимаю, – искренне бормотал князь, разглядывая кольцо. – Значит, всё это время оно было дома... Значит, я вернулся с ним домой и не заметил. И как-то уронил с руки... Интересное кино... – он хмыкнул. - Может и плавки где-то здесь? – он посмотрел на меня одним глазом. – Леди, вы хорошо поискали под диваном?
Я фыркнула, а он опять лёг на спину и начал вертеть солдатиков, а потом кольцо перед глазами.
- Там ещё бусы были, - оповестила я. – Керосиновые. Нора рассказала, как вы их рассыпали...
- Бусы керосиновые... – он помотал головой. – Ну, пани... ты всю жизнь мою выкопала лёгким движением руки. Да уж, теперь это точно история жизни... – задумчиво пробормотал он. - А знаешь, что интересно? Что это кольцо нашла именно ты. Не я, не мама во время уборки, не Веруська, а именно ты...
- Ну там же моё имя, - сказала я со значением.
Он поднял на меня глаза.
- Значит, оно твоё, - сказал он спокойно. - Ты его нашла, на нём твоё имя – значит, оно твоё.
- Элегантное решение, - я помолчала. – Как всегда.
- Что-то не так? - он взял меня за руку. – Давай не будем дуться из-за всяких глупостей. Которые уже в прошлом.
- Мой медальон – тоже, наверное, глупость, – не выдержала я. – Ты его, кстати, отдал сестрёнке?
- Нет, - он покачал головой. – Мала ещё, обойдётся. Сам носил. Чуть не потерял. Чуть не умер, когда чуть не потерял. Но это отдельная история, длинная и душераздирающая.
- Хочу послушать, - сказала я.
- Как-нибудь послушаешь, - отозвался князь, вертя солдатиков.
- Нет, - сказала я неожиданно твёрдо. - Сейчас.
Он бросил солдатиков, посмотрел на меня.
- Я что-то не то сказал?
- Наоборот, - сказала я упрямо. - Ты ничего не сказал. Ты мне просто вообще ничего не говоришь. Я всё из тебя вытаскиваю. Нора увидела меня впервые в жизни, и то сразу рассказала историю про бусы...
- Вот коза-дереза... – пробормотал он с досадой. - Я её когда-нибудь всё-таки прибью...
Я не засмеялась. Я даже не улыбнулась, и он почувствовал моё настроение. Протянул руки, притянул меня к себе.
- Хорошо, я тебя понял. Давай никуда не пойдём, я буду целый вечер рассказывать, но только я уже жрать хочу. Мы собирались сходит пообедать цивилизованно. Или хотя бы поужинать. И потом я не знаю, что рассказывать. Я правда, не знаю, что нужно тебе, чего ты хочешь. Я запутался. Давай ты будешь спрашивать.
- Когда я недавно начала спрашивать, мы поссорились, - напомнила я. - И я никогда не знаю, ты шутишь или нет. Мне всегда кажется, что ты смеёшься. С тобой невозможно говорить серьёзно.
- Пани, если я говорю серьёзно – это верный признак того, что у меня плохое настроение.
Я посмотрела на него. У него был совершенно невинный и уморительный вид. Ну вот, как можно быть недовольным таким очаровательным мальчиком? С ним только можно обниматься и целоваться...
- Понимаешь, я так никогда не жила. Мы с тобой всё время валяемся в постели. И самое ужасное, что мне это нравится и больше ничего не хочется. Это неправильно. Мы должны понять, кто мы есть. И что у нас на душе творится.
- Я просто это не умею, - сказал он. – Я особо не рассказываю о себе и не знаю, как это делать правильно. Тогда, на берегу, я рассказал тебе, потому что ты спросила. Если бы не спросила, я бы так и ходил вокруг да около и маялся. Ты просто спроси меня о чём-то, я постараюсь быть честным. Если тебе так важно. Но пообещай, что не развернёшься и не уедешь.
- Обещаю. А ты обещай, что будешь говорить серьёзно и честно.
- Я буду честен, клянусь. Хотя мне ужасно трудно.
- Ну, отлично, пошли пирожки есть, а потом устроим детектор лжи.
- Нет, давай сейчас, на пустой желудок. Сытый человек склонен к вранью.
Он повернул мою руку ладонью вверх и положил поверх свою.
- Ваша честь, - забормотал он дурашливо, - я клянусь на руке самой прекрасной на свете девушки говорить правду и только правду. И если я солгу, пусть я скончаюсь у её ног в голодных судорогах. Я клянусь отвечать честно, хотя это так страшно, что я закрою глаза.
Он действительно закрыл глаза и устроился поудобнее.
- Я готов, - объявил он.
- Отлично. Откуда у тебя это кольцо?
Он засмеялся с закрытыми глазами и показал мне большой палец.
- Я купил это кольцо в сувенирном киоске, - сказал он. - Продавец сам гравировал надписи по желанию отдыхающих. В основном, достопримечательное. «Ялта», «Севастополь» или просто «Крым». У наших пацанов была мода на такие кольца, они на них писали всякую ерунду, кто внутри, кто снаружи. Я надел это кольцо, потому что был влюблён, и ни разу не снимал до того утра, когда ушёл на призывной пункт. Оно дождалось моего возвращения, запертое на ключ. Когда я вернулся из армии, я надел его в тот же день. Я думал, что его смыло в море в ту роковую ночь, но оказывается, оно вернулось домой, чтобы его нашла девушка с именем Вероника, лучшая на свете. Вот вся история кольца, правдивая от первого до последнего слова. Ваша честь, это простой вопрос. Я чист перед законом?
Хорошо, что он лежал с закрытыми глазам и не видел моего лица. Для него это был простой вопрос. А мне вдруг стало не просто. И какое-то время я сидела, борясь с неожиданным чувством грусти. Не ревности - просто грусти, что эта, ещё одна красивая история его жизни, относилась к другой женщине, а не ко мне. И с этим приходилось мириться.
Я вздохнула и отогнала эмоции.
- Ты суеверный?
- Да.
- Ты можешь ударить женщину?
- Да.
- Да?? – обмерла я.
Он открыл один глаз.
- Ваша честь, я говорю правду и только правду. Я не только могу, но и неоднократно лупил Норхен.
- Но это, наверное, не то...
- Почему не то? Она же женщина.
- Ну ладно... Тебе когда-нибудь хотелось убить человека?
- Да.
- Да??
- Ваша честь, мы будем ахать или слушать мою горькую правду? Да, не раз хотелось, например, одного прапорщика в армии, думаю, тебе лучше не знать, за что. Поехали дальше.
- Хорошо. У тебя были женщины в армии?
Теперь завис он. Я увидела, как напряглись его скулы.
- Подсудимый, не задерживайте следствие, пирожки простынут, - мстительно сказала я.
- Да, - буркнул он, не открывая глаз.
- Ты поддерживал с ними отношения?
- Нет.
- Ты писал им?
- Нет.
- Кто такая Белка?
Он так долго молчал, что я решила, что он уснул. Лежал с закрытыми глазами и молчал. Я уже совсем было собралась шандарахнуть его подушкой, когда он коротко вздохнул и ответил:
- Девушка.
Я покусала губы. Всё-таки, чутьё меня не обмануло.
- А... когда ты с ней познакомился?
- Зимой тысяча девятьсот сорок второго года.
Он молчал. Я тоже. Это не могло быть правдой. Но и ложью это не должно было быть.
- Она... героиня какой-то книги? – осенило меня.
- Нет. Впрочем, не знаю.
Я озадаченно молчала, и он открыл глаза и взял меня за руку.
- Я, честно, не знаю, - сказал он. – Я клянусь, я говорю правду. Я тебе всё расскажу. Просто это долго. Сейчас ты кончишь меня мучить, мы пойдём пить кофе из новой кофеварки, и я всё расскажу. Мне нужно тебе рассказать, и мне важно, что ты скажешь. Веришь?
Я молча кивнула. И мне сразу расхотелось спрашивать дальше.
- Терзайте дальше, ваша честь, я готов.
- Последний вопрос. Ты сильно голодный?
- Жутко! – заорал он, вскочил и чмокнул меня в щёку, потом в другую, потом в нос. Я засмеялась.
- Спасибо тебе, – он внезапно стал серьёзным. – За то, что ты не задала самых страшных вопросов. Я бы не знал, что ответить. И давай больше не будем в это играть. Это тяжело. Пошли есть.
- Нет, я так не согласна, - разочарованно заверещала я. – Я тебя пытала безжалостной рукой, теперь ты меня. Я тоже хочу отвечать на ужасные вопросы.
- Нет, - сказал он. - Я не буду тебя пытать. Мне тебя жалко. Это тяжело. И вообще, говорить правду - неженское дело. Это мужское дело. А женщины должны элегантно обманывать.
Наверное, у меня был разочарованный вид, и он сжалился и посадил меня на колени.
- Ну, ладно, задам пару ужасных вопросов. Скажите, подсудимая, какое вы имеете отношение к некоему Вячеславу Радивилову?
- Ваша честь, - сказала я весело, – я являюсь его наложницей.
- Любимой наложницей, – он поднял палец и опять чмокнул меня в нос.
- Значит ли это, что вас связывает только постель?
Я запнулась. Это было не смешной вопрос
- Правду и только правду, - зарычал князь, и я засмеялась.
- Ваша честь, я скажу так: я бы не хотела с ним расставаться.
Почему так много могут значит самые простые слова? Я ничего особенного не сказала, но мы оба замерли, прижавшись друг к другу и почти не дыша, чтобы не спугнуть чувства.
- Скажи ещё, - прошептал он тихо, - ты была бы рада, если бы я работал и жил в Москве?
Я обрадованно ахнула и сразу отмерла. Мне кажется, я даже подпрыгнула.
- В Москве?! Конечно! Конечно же, да! Ой, это было бы так здорово! Это же...
- Понял, - сказал он. – Можешь дальше не продолжать. Суд удаляется на совещание в кухню, я буду разбираться с кофеваркой, а ты – всё остальное. Вперёд!
Через десять минут кухня наполнилась благоуханием. Ни князь, ни кофеварка не подкачали. Я же к огромной радости нас обоих, обнаружила на дне сумки пакет с домашними котлетами и торжественно разогрела их на сковороде. Князь сходил в подвал и вернулся с банкой солёных помидоров.
- Шикарно, - сказал он, усаживаясь за стол, - я так понимаю, мы с тобой уже традиционно опять не выходим в свет.
- Давай вечером выйдем. - придумала я. - Ты мне сейчас всякое расскажешь, мы это обсудим, а потом вечером ужинать пойдём.
- Хорошо, - сказал князь. - Тогда слушай. Итак, всё началось с того, что я вышел из леса...
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/06/04/1109