Моя соседка по лестничной клетке, Нина Алексеевна, она такая старая, что я даже стесняюсь спросить: Сколько ей лет? Вот, что она рассказывала о своей юности:
Родом она из какой-то деревни Самарской области, во время войны её отправили в «область», где она поступила в одну из многочисленных тогда ФЗО – школ фабрично-заводского обучения. Что называется, «полный пансион» - общежитие, питание, форма. На практике всё оказалось не так радужно, как представлялось из деревни.
Работники столовой крали продукты, и ученикам оставалось очень мало. Если «городские» после занятий и работы на заводе могли хотя бы поужинать дома, то, что было делать приезжим? Пустые щи, каша без признаков масла, а с какими-то жилами, называемыми «гуляш», едва сладкий чай. Жаловаться бесполезно – «Война, понимаете, всем тяжело!» Правда, работники столовой и руководство школы особо истощёнными не выглядели...
И Нина поняла, что зимой протянет тут ноги. Подкопила хлеба и сбежала по осени в родную деревню. Прожила там всю зиму, немного отъелась, окрепла. А весной за ней приехала милиция. Оказывается, «за самовольное оставление рабочего места» на неё заведено уголовное дело. Законы такие были.
Нина дала показания, когда и как она безрезультатно жаловалась, и её, видимо, пожалели. Не посадили, то есть, а вернули в школу. Некоторых работников пищеблока милиционеры поймали с полными сумками продуктов. Вот их, кажется, посадили. И в борще вдруг появилось мясо, а в каше масло! Начальник училища отделался взысканием по партийной линии, «за отсутствие контроля». Ага, «отсутствие»! Всё он хорошо контролировал и свой хлеб тоже краденым маслом густо мазал и свиной поджаркой заедал.
И вторая история, тоже связанная с хлебом насущным, точнее, с его отсутствием.
Молодёжную бригаду от завода отправили в деревню для оказания помощи на уборке урожая. А Нина была комсоргом. На заводе им завидовали – «Отъедитесь, деревня не город!» Ребята и девчата работали ударно, а вот питание... никакое, в общем. Суп, в виде подсолённой воды, с плавающими в ней одинокими капустными листьями и прошлогодней картошкой. На второе – эта же гнилая картошка, чай еле-еле жёлтенький. Несколько дней терпели, работали. Потом бригада послала своего комсорга к председателю колхоза. Нина, несмотря на юный возраст, была девушкой боевой, устроила в Правлении скандал, но без результата:
– Сколько на вас выписано, столько и даём, больше взять негде! – огрызался председатель.
– Но как же работать?
– Ничего не знаю!
С этим она и вернулась к бригаде. Посудили-порядили и постановили: завтра на работу не выходить. Представляете? Это в сороковые годы!
И не вышли.
К обеду приехал на двуколке председатель. Обзывал ребят и девчат «врагами народа», «вредителями» и «саботажниками». Требовал выдать зачинщиков забастовки и грозил милицией, которую он уже вызвал из «района», чтобы этих зачинщиков арестовать. Но приехала не милиция, а первый секретарь. Отдалил в сторону вопящего всяческие хулы председателя, поговорил с Ниной и другими, осмотрел «обед»... И уехал с председателем в деревню.
Ребята сидели, как на иголках и ждали самого нехорошего, но случилось хорошее. Ужин был великолепен. На следующий день появились и крупы и масло, свинина, чай, сахар и компот! И «молодая» картошка. Всё, что на самом деле было выписано для питания бригады и что бодро растащили по сусекам председатель и всяческие его прихлебатели. Первый приказал всё вернуть, а то, что уже сожрали, возместить из своих средств. "Повторяю: своих, а не колхозных! Проверю!"
Никого официально не наказали. Первый ещё раз поговорил с бригадой и посоветовал не жаловаться и в городе об инциденте молчать. А хорошее питание он до конца их работы гарантирует.
И было так! :)
Спасибо вам, Нина Алексеевна, за рассказы!