"И опять твои заботы от беды меня спасут,
Красоту уносят годы, доброту не унесут…"
(Борис Дубровин)
Не скажи ей сестра за столом тех удивительных слов про Андрея, Тамара иначе отреагировала бы на его ночной звонок. Но слова Валентины, упавшие на благодатную почву после жарких его поцелуев и прежних слов, увенчавшихся неожиданной и пылкой близостью с ним, о чём она сестре ни намеком, - будто открыли ей глаза, застланные слезами обиды. Тамара вдруг остро почувствовала, что Андрею плохо, иначе не было бы этих объятий и нежных слов. Поэтому она поднялась и среди ночи поехала к нему в больницу, его отчаяние и страх за жизнь сына полоснули её по сердцу. Правда, Тамару смущала встреча с Ютой – как мать она не сомневалась в том, что и та тоже в больнице - какая же мать оставит своего грудничка в опасности…
Как же она удивилась, когда увидела Андрея одного у реанимационного отделения – тот сидел на скамейке, опустив тяжёлую голову на руки, локтями упёршись в колени. Тома тихо подошла.
- Ну ты как? - присела она рядом.
Андрей обрадовался:
- Как хорошо, что ты приехала! Я ничего о нём не знаю. Он там, а оттуда никто не выходит…
- Рассказывай, что случилось…
- Да ты понимаешь… Хрипы какие-то появились ночью, стал задыхаться.
- Вас с хрипами сюда привезли?
- Да нет, хрипы появились уже здесь. Дома он просто беспробудно спал. Когда я пришёл, её дома не было…
- Как это?
- Ох, Тома… Эта дура напоила Павлика димедролом, чтобы уйти погулять… Я пришёл, он весь обделанный спит. Понёс в ванную подмыть, а он не просыпается, висит на руке тряпочкой. Я не знал, что и подумать. Потом Юта пришла, пьяная, заявила, что не подписывалась сидеть с ребёнком, хочет к морю… В общем, чушь всякую несла. На мой вопрос – почему ребёнок спит, ответила, что димедрол ему дала, а сколько – не помнит. Я нашёл на кухне пластинку, а там не хватает трёх таблеток. Представляешь? – Андрей вздохнул, встал. – Тома, димедрол взрослый, я как увидел… Ну и тут же вызвал скорую. Пока те ехали, Павлик заплакал, я ему дал воду, он попил, потом кашку съел, я сварил, а тут и скорая приехала. Привезли сюда, взяли кровь, положили в интенсивную терапию… Потом появились эти хрипы.
- А ЭКГ делали?
- Там вроде всё в норме. Вот анализы не очень, я сам видел, но не понял, тебе бы они, конечно, больше сказали, я имею в виду анализы… Томочка, умоляю, поговори с ними, узнай, а то я с ума тут сойду…
Таким Андрея Тамара ещё не видела. Он чуть не плакал и смотрел на неё как на фею с волшебной палочкой…
- Успокойся. С ним тоже врачи сейчас разбираются…
- Да тебе бы одного взгляда на ребёнка хватило…
- Не преувеличивай, пожалуйста. Я тоже не волшебник. Тем более после димедрола… Там запускаются процессы торможения, к тому же индивидуальная реакция… Кто его знает, что она ему до этого давала. Ребёнка нужно наблюдать, тем более грудничка…
- Не трави душу, и так тошно… Пойди к ним, узнай, я тебя прошу… Скажи, что ты педиатр, назови свою фамилию, наверняка они о тебе наслышаны, не откажутся от твоей помощи… Мало ли что там у них сейчас происходит… Тома!!! Услышь меня!
- Не паникуй, Андрей!
В это время послышались шаги, и двери реанимационной открылись, выпустив Зинаиду Фёдоровну. Она подошла к Андрею:
- Всё в порядке, хрипы сняли, но нужно будет малыша понаблюдать. Скоро его переведут в палату. А вы, простите, мама Павлика? – обратилась она к Тамаре.
- Нет, я его… тётя, - нашлась Тамара. – Тоже педиатр, вот Андрей и позвонил мне, сказал, что Павлик в реанимации. Он очень растерян. Родители, особенно любящие, часто паникуют, да вы это знаете лучше меня…
Зинаида Фёдоровна улыбнулась:
- Знаю, - кивнула и спросила: - А мамы у Павлика нет?
Андрей печально кивнул.
- Всё будет хорошо, не волнуйтесь, - устало сказала врач. – Мы взяли повторный экспресс-анализ крови, там уже показатели получше… Идите в палату, скоро вы его увидите…
И она ушла. Андрей мешком осел на кушетку. Тамара примостилась рядом.
- А ведь Юта бросила нас, - горько усмехнулся он. – Так и заявила, что уезжает к морю с кем-то там…
- Так может, оно и лучше, Андрей?
- Хорошо тебе говорить…
- Да уж, так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать…
- Прости, ляпнул, не подумав… Но как теперь мне жить?
- Это, конечно, не риторический вопрос, ты прав… Подумай. Надо хорошенько подумать, прежде чем рубить… Может, это ещё не конец, и твоя гулёна одумается, мать всё-таки…
- Ты бы видела её вчера… Послушала бы… Там всё уже ясно, как божий день… Ох, Тома, примешь ли ты нас с Павликом, а? – взял он её за руку и провинившейся собакой заглянул в глаза.
- Неожиданное предложение… Да, может, у вас с Ютой ещё всё наладится… Так и будешь бегать от одной к другой, нервы мне и дочке мотать?
- Не буду, Тома! Прости меня, я идиот, вёл себя… Да что говорить! Ты – единственный человек, который меня всегда понимал… И всегда помогал!
- Хм… Час от часу не легче! Значит, я для тебя не любимая женщина, а палочка-выручалочка? Андрей, что ты несёшь? Ты сам себя слышишь?
- Тома, я в отчаянии, мне так плохо, хоть волком вой!
- Придётся брать себя в руки! Ты отец двух детей! Кому они, кроме тебя, нужны?! Ты их защита, поэтому нельзя раскисать, не кисейная барышня. Ты врач, хирург, но прежде всего ты – отец! Слава Богу, Павлик жив, и надо его поднимать. Тебе – в первую очередь… Я просто не узнаю тебя, Андрей…
- Я всё понял, Тома. Ты только не гони меня. Я без тебя точно пропаду. Мы без тебя пропадём… Тома – ты моя единственная и любимая, - заплакал Андрей…
Тамара погладила его по голове. Таким беспомощным она ещё его не видела, и ей было больно за него. И Томе захотелось вернуть, увидеть того Андрея, которого она любила, помочь ему поверить в себя и стать сильным, каким он был прежде, когда был рядом с нею.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/06/12/1385