Я эмигрировал в Австралию, в Новый Южный Уэльс, из Украины вместе с женой и дочерью (обе - профессиональные пианистки) в 1998 году, получив приглашение на постоянную работу из Австралийского Института Mузыки (АИМ), что в Сиднее. Эмиграция была условием приглашающей стороны. Еще до переезда мы получили вид на жительство, а через два года, гражданство. Надо сказать, что наша жизнь на Украине была вполне достойной. Мы имели хорошую работу, безупречную репутацию и поддержку правительства. К 44 годам я получил почетное звание „Заслуженный деятель искусств Украины“ и академичиское звание профессора, воспитал 17 лауреатов международных конкурсов, издал книгу и довольно часто выезжал за рубеж. Однако, соблазн материального благополучия был велик, и мы оказались на зеленом континенте. Моим условием эмиграции администрации АИМ было разрешение привезти из Украины 5 студентов и их бесплатное обучение в институте.
По приезде, мы жили одной семьей: сначала всемером, а позже – восьмером (1 студент, - А. Е., - полтора года жил в доме У. Томсона, артистического директора Сиднейского международного фортепианного конкурса, но в октябре 1999 г. переехал к нам). Содержать такую большую семью было непросто: у нас не было спонсоров, а родители студентов не имели возможности помочь. Я много работал. У жены тоже хватало забот по дому: она готовила, убирала, стирала, обхаживала всю семью. Чуть позже она стала интенсивно преподавать, совмещая эту работу с концертмейстерской. Наша профессиональная карьера, как, впрочем, и карьера всех 5 студентов и дочери развивалась очень успешно. Я был приглашен на работу в Японию и Корею, куда летал 5-6 раз в год, участвовал в австралийских и зарубежных педагогических конференциях, телевизионных и документальных программах, давал мастер-классы. Студенты получили множество премий австралийских и международных конкурсов в Европе, США и Азии. Словом, все развивалось как нельзя лучше. Через 4 года, достигнув совершеннолетия, - кому-то исполнилось 18, кому-то 21-22, - парни разъехались по квартирам. Однако, мы оставались единой семьей: праздники, дни рождения отмечались вместе в нашем доме. Один из студентов, - самый старший, - женился на нашей дочери. Молодые стали жить отдельно (увы, позже, они расстались). Впервые за долгие годы мы с женой по-настоящему принадлежали друг другу (в Украине 23 года мы прожили под одной крышей с моей тещей). В конце 2003 года к нам в гости приехала из Германии моя сестра с семьей. Мы замечательно провели Рождественские и Новогодние праздники. Ретроспективно, я поражаюсь тому, что нашей компанией в это время были люди, ровно через месяц обвинившие меня в страшных преступлениях...
Беда пришла поздним февральским вечером 2004 года. Семья одного из моих австралийских студентов, 15-летнего Л.О., 03.02.04 неожиданно явилась в наш дом и обвинила меня в сексуальных домогательствах. Эти люди, кто еще несколько дней назад были нашими друзьями, заявили, что их информировала другая семья, чей 12-летний сын бросил занятия фортепиано 2-мя месяцами ранее, о моих якобы гомосексуальных наклонностях, а их собственный сын, 01.02.04 узнав об этом от матери, признался в насильственной гомосексуальной связи со мной, якобы длившейся полтора года. Мне было поставлено условие: либо в течение 2-х недель покинуть страну, либо идти в тюрьму. В последнем родители не сомневались. „В Австралии, - утверждали они, - верят всему тому, что говорят дети“.
Для нас с женой этот вечер стал своеобразным „11 сентября“. Следующим утром,
04.02.04, я сообщил обо всем случившемся моему боссу, директору института. А около часа пополудни на моём мобильнике раздался звонок, который иначе как мистическим до сих пор назвать не могу. Звонила К. Дан, Президент Сиднейского международного конкурса пианистов. Мы не виделись и не общались с 2001 года (около двух с половиной лет!). И вдруг: «Виктор, почему Вы не хотите готовить к Сиднейскому конкурсу А. Гаврилюка?» Я: «Мадам, А. Гаврилюк уже достаточно взрослый человек, чтобы принимать самостоятельные решения. Вам необходимо говорить об этом предмете с ним, а не со мной». На этом разговор закончился. Я не сомневаюсь в том, что мой ответ был воспринят ( чем он в сущности и был), как прямой отказ иметь дело с Sydney International. Мои же интуиция и аналитический экзамен этого контакта, а также сопутствующих ему обстоятельств, недвусмысленно указали на витающую где-то рядом тень артистического директора У. Томсона, о чьей предполагаемой роли во всём моём деле пойдёт речь ниже...Вечером того же дня по моей просьбе родители Л. О. приехали на встречу. Местом встречи они избрали офис его матери. Мне было сказано, что если я хочу извиниться и предпринять дальнейшие соответствующие шаги, они готовы меня выслушать. (Лишь позже, читая стенограмму этой встречи, - и разговор в нашем доме, состоявшийся 03.02.04, и этот разговор были тайно записаны родителями на пленку, - я осознал, что это был шантаж. Доказательством тому – факт, что и первая (03.02.04), и вторая (04.02.04) аудиозаписи были отданы в полицию лишь 17.02.04, и только после того, как Л.О. 16.02.04 во время допроса упомянул о них. Любопытным также представляется то обстоятельство, что после их визита в наш дом 03.02.04 родители Л.О. сделали заявление в полицию, лишь узнав 05.02.04 из телефонного разговора с зам. директора института о моём рапорте администрации АИМ. Однако, это их заявление было сделано только... 10.02.04, то есть, через неделю после сделанного ими неофициального обвинения и моего официального рапорта). В ответ, я еще раз (как и 03.02.04) категорически отверг все обвинения и уверил их, что только сумасшедший мог обвинить меня в подобных вещах, и что я буду защищать себя и свою семью.
Днем позже, 05.02.04, я собрал у нас в доме украинских студентов и, в присутствии жены, поведал им о происшедшем.Через 2 недели, 18.02.04, меня арестовали и предъявили обвинения, после чего отпустили под подписку о невыезде. Арест и обвинения неожиданно широко освещались всеми масс-медиа.В тот же вечер, - между 10 и 11 часами, - 3-е студентов (А.Е., А.Г. и Е.У.) из 5-х, приехавших с нами из Украины и обучавшихся у меня 12-14 лет, заявили в полицию о том, что якобы подвергались сексуальным домогательствам с 12 лет. Через некоторое время, в связи с этими обвинениями, меня вновь арестовали и снова отпустили до судебных процессов, начавшихся только в ноябрe. Я продолжал преподaвать (по решению судьи на каждом уроке должен был присутствовать кто-нибудь из врослых). Все мои ученики, их родители, наши коллеги и друзья в Австралии и многих странах мира сплотились, встав на мою защиту. Последним днем моей работы (09.12.04) был день накануне объявления первого приговора...По краю жизни...
По краю жизни, по краю
Судьбой ведомый, шагаю,
Что завтра будет- не знаю,
И дней чреду не считаю.
Тюремных дверей грохот –
Сменяет ночной ропот
Птиц беспокойных стаи:
Символом воли стали.
Сном забываюсь жданным –
До тишины жадный:
Гомон двора с „братками“
Мозг накаляет до края.
Праздные будни точат
Душу, что нет мочи,
жизненных сил расцвете Данте коснулся отметин.
Круг за кругом сжигая,
Сущий смысл постигаю
Чести, дружбы, любови
И разлуки с тобою.
__________________________________________
...Я отдавал себе отчет в том, что между сталинским режимом и австралийской демократией существует огромная разница. Ведь никому в голову не прийдет заявить, что в Австралии господствует диктатура, или что Австралия – полицейское государство. Да и условия содержания в сталинских лагерях и австралийских тюрьмах Нового Южного Уэльса несопоставимы. Но в то же время, так много „составляющих“ моей судьбы и всего того, что со мной произошло в этой процветающей стране, было столь подробно описано автором „Архипелага“, и касалось совсем другой страны, политической системы, исторического отрезка времени, - случилось более полувека назад, - что, по-началу, я был сражен какой-то мистической общностью абсолютно полярных систем, - я ведь эмигрировал из Украины в свободно-демократическую, по моему мнению, Австралию, - а затем, вчитываясь, стал находить ответы на многие волновавшие меня вопросы. Когда же за четыре страницы до конца третьего тома, можно сказать, „на излете“ „Архипелага“, А. И. Солженицын вдруг рассказал случай из жизни его сослуживца М. Я. Потапова, обвиненного в растлении малолетних (5-ти и 14-летних девочек-соседок), - свидетелем на суде был 6-летний мальчик, подробнейшим образом описавший насилие, а это ведь не австралийский подросток начала 21-го века с его невероятной „интернетовской“ информированностью, но советский 6(!!!)-летний, „образца“ 1962 года, - и осужденного на 12 лет (мой срок!), а затем, после апелляции, получившего 10 лет (снова совпадение с моим делом), и лишь после вмешательства лично А. И. Солженицына и Верховного Суда РСФСР, через несколько лет, полностью оправданного [Потапову удалось доказать сфабрикованность
обвинений и показаний юного „свидетеля“, который, как выяснилось, был детальнейшим образом инструктирован взрослыми!], я понял, что совершенно неважно, в какой стране вы живете, важно, какие этические и духовные ценности исповедует население. Важен менталитет народа!
__________________________________________