Ветшает обувь — остаётся поступь.
Уходят годы. И пускай шагают —
Нам по пути. Поскрипывает гравий
За шагом шаг, размеренно и просто.
И где следы вчера рыдавшей бури?
Умыли их невиннейшие росы.
Притихшие слова за перекрёстком
Растерянно мигают.
Проза курит.
***
Дни,
будто ложкой в стакане,
В мути мешали сахар.
Был чайный сервиз в тумане.
Дождь причитал да ахал.
Казалось, всё так ненужно...
Остыло давнишней правдой...
Но помню — звенело оружие!
И звали вперёд петарды!
Наверно, молилась истово,
На грани.
И Он услышал.
Мой голос, в пылу расхристанный,
Сквозь стены прошёл и крышу.
И ты появился.
Чудо —
Мир словно переиграли.
Звенела, блестя, посуда.
Лил дождь.
Разве лил?
Едва ли.
Хлестал.
Грохот. Оскал
Ослепительно-белый.
Радуга — мелом.
***
О ком я думаю? Конечно, о тебе!
Мечтаю день и ночь, того не замечая!
Так рельсы долгожданного трамвая
Улётом — вдаль...
А он звенит, пространство оглашая,
Что счастье есть!
Оно в простом глотке
Лесного воздуха, в березовой коре,
Пронзительно сияющей на фоне
Листвы густой! И позабыт покой,
Когда в прозрачной синеве несётся он,
С резными перелесками играя,
Когда в душе трезвон,
Весёлый перезвон
Блистательного, ветреного мая!
Да, моя радость, мы вместе уплыли
В край, где теряются дни.
Да, мое солнце, под нашими крыльями
Бледные чахнут огни
Старого города, бредом живущего
Райских, засохших садов;
Кислым вином запивающим крошево
В жалких остатках зубов;
Колоколами истошно зовущего
Юность, что сдохла давно;
Старого города — старого нищего
В полузабытом кино.
Господи, имя какое красивое!
Снега белее на солнце горящего
Вечных вершин, что вонзаются в синее
Небо, где коршуны кличут парящие.
Господи, имени музыка звонкая
Слышится: словно возникла течением
Горных ручьёв, что ласкают ребёнка
Спящего слух и сулят пробуждение.
Господи, имя, как свежесть альпийская!
Ей не надышишься. Нету спасения
От красоты, что рождается, чистая,
В звуках прозрачного произнесения.
Острые грани скал.
Эхо в хрустальных горах
Музыкой в зеркалах
Имя твое ласкает.
Тает звёздный узор:
Там... моё сердце ...там...
Мерно идёт караван
Тропами россыпей гор.
Ловят кристаллы вершин
Голубоватый туман.
Там... моя нежность ...там...
Эхо моей души...
***
В мирах, где текут дороги
Среди перламутра грёз,
Летают единороги,
Меняя законы звёзд.
На дно, среди скал хрустальных,
В озёра, прозрачней рос,
Хребтов ледниковых тайны
Стекают в простой вопрос.
Но в снах, где порядок древний
Сквозь хаос вращает ось,
Ответ растворяет нервы,
Вливаясь в законы звёзд.
Стою на краю бездны.
Гляжу в темноты морок.
Мой мир, наконец, треснул:
Летит звездопад-город.
И надо поднять новый.
Какой — может быть, знаю.
Косит в небесах подкова,
И всякую ночь тает.
Лишь звёзды в пространстве падают.
Я знаю, звёзды — не вдребезги.
И так убиваться надо ли?
И строить, когда во тьме ни зги?
Когда не понять, что ясно-то,
Настолько оно ослепительно.
На солнце гляжу напрасно я:
Оно — лишь мой сон мнительный.
Рехнувшись до нужной стадии,
Дно с небом смешав безжалостно.
Оно в этой жизни — надо ли?
Ответь, отзовись, пожалуйста...
***
Словно кто-то рванул стоп-кран:
Всё вокруг покатилось кубарем.
Замерцал и погас экран.
Да и чёрт с ней,
С хвалёной удалью.
Поостыну, вернусь в себя.
Всё путём.
Ничего не сдвинулось.
Всё впитает в себя земля,
Лишь бы небо не опрокинулось.
Лучше вдребезги, без затей.
Ну и пусть, будто снег на голову.
Я не знаю, за что коней
Ты зарезал.
Мне было солоно.
Спокойно...
Вокруг — океан.
В нём колышутся льдины,
Движутся айсберги.
Где-то Гольфстрим свои воды несёт...
Где-то, не здесь.
Здесь седой небосвод попадает в путину
Ночей бесконечных,
Как айсберги.
Счёт им — несчёт...
Где-то Гольфстрим...
Он не мой, этот путь караванный.
Лучше не видеть Саргассово море в цвету.
Лучше во льдах любоваться
Сияньем полярным, Южным Крестом
И глядеть, просто так, в пустоту.
***
Взбесилась метель.
Все исчезло куда-то —
Ты меня обнял.
Ночной снегопад.
Вспомнить пытаюсь тебя
В бездне летящей.
Снега порывы.
Не могу дотянуться
До твоей души.
Утренний ворон.
От снега сияния
Светлые ночи.
Жар-птица в руках.
Не было никогда, но...
Было как будто.
Каменный сад помогает собрать воедино
Дребезги строчек и слов и выводит из снов.
Небо опять разгорается пламенем синим.
Взвешены радость и грусть коромыслом весов.
Снова иду по дороге. Слова, словно птицы,
Песни слагают и нежность с ладоней берут.
Вдруг понимаю: ты лишь для того появился,
Чтобы создать. Остальное —
Быльё на ветру.
Пытаться выложить из букв живое.
Создать из иероглифов рассказ.
Изжарить солнцем. Остудить луною.
И вздёрнуть на голгофе напоказ.
Зачем? Вопрос хороший в поднебесье.
Солдат-ответ нагрянет на постой:
Убить себя. В себе — пустого беса.
И выстрел чтобы был не холостой.
***
Спасибо Мастеру, что выдумал меня.
Ведь я об этом даже не мечтала:
Извлечь огонь ударами кремня,
Спалить тоску и жить начать сначала.
А может, это был лукавый бог,
Игривый мальчик? Золотые стрелы
И смех в глазах. И тысяча подков
Мне на пути.
Я — этого хотела.
2016