- Куда-то делись все нормальные бомжи... - сетовала на жизнь большая, серая крыса сидя на железном помойном баке. - Говорят жить лучше стали. Не знаю.
Не видела... Одни "синяки", да "обмороки" остались. Поговорить толком не с кем.
Ни о "сквере", ни о Крыме... Постмодернистов не помусолить. Движение религиозные не потроллить. Даже о наболевшем, про введения в оборот клозетов для средних полов и то не с кем обсудить...
Тунеядцы одни шастают.
Свою жизнь сгребли и выбросили на помойку.
Жизнь выбросили, а сами остались.
Вот уж правильно писал Фёдор Михайлович: " Страданием своим русский народ как бы наслаждается".
Никакой романтики.
Раньше истории у всех: детектив, триллер.
Нынче синтетическая, опиумная тоска одна.
Ты меня вообще слушаешь? - обратилась она к кому-то, - Ну посмотри на меня хотя бы...
Потом крыса взяла небольшую паузу, дернула носом и залихватски закинув одну лапу на другую на манер кокетливой дамочки, продолжила.
- Редко когда мелодрама жизненная встречается. Все чаще глупость, безволие. А ведь Питер. Культура... Раньше помню, куда не плюнь, а все в профессора попадёшь, в академика.
Учителя, врачи, кого только не было у помойки. Жить лучше стали? Не знаю, не знаю...
С нынешней публикой и поговорить-то не о чем толком. Не интересуются ничем, не читают...
Вот раньше помню, бомжи интеллигентные были. Сядут в кружок, помойку подожгут для согрева, газеты разложат, на них какие - никакие харчи. Но прежде их прочтут. Обязательно! Обсудят, прочитанное.
Кому на Руси жить хорошо все выясняли, дискутировали. А уж после трапезничать...
На лавки в башмаках спать раньше не лезли. Культура. У одного, Петра Сергеевича даже на этот случай сменные бахилы были. Сама видела, врать не стану. Он вообще был, бомж — легенда. Таких поискать. Нет таких больше. Вот помню, сдаст бутылки и на вырученные деньги в комиссионку за углом. Томик Достоевского достанет и начнёт в слух перечитывать. А на сдачу хлеба пол буханки купит. Сам поест и меня угостит. Вот это был интеллигент настоящий, ни то что теперь...
Фёдор Михайлович ещё писал об этом:"Перестать читать книги — значит перестать мыслить".
Жить лучше стали? Не знаю, а может помоек больше стало? Они и разбрелись, затерялись... Эмигрировали...
Что молчишь все время? - раздраженно спросила у кого-то крыса. - Это уже просто не вежливо!
Эмигрировали, - задумчиво повторила она, - не люблю эмигрантов, ничего личного конечно. И не всех, но не люблю. А ты из этих, да? Из... Неопределившихся? Ну что смотришь? Не понимаешь ничего по-нашему?
Да-а. - грустно согласилась с чем-то она, - Помоек больше стало. В головах уж точно. Раньше народ добрее был и приветливее. Бывало подойдёшь, разговор какой завяжется, отобедать предложат. А теперь вижу, сидит, елозит пальцем по своему телефону, радуется чему-то. Ну я к нему, думаю, хорошо человеку наверно, дай с ним порадуюсь, может угостит чем. А он в крик, в истерику. СЭС, кричит. СЭС! Да, что там кричит, орёт прямо. Ненормальный. А я не СЭС, я - Анфиса.
Вот и Фёдор Михайлович писал: "В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток."
Эй! Вот. Вот только этого не надо! Я тебя прошу, не надо! Я все таки дама. Что тебе кустов мало что ли? Зачем прямо здесь? Ну, не... Фу!
Вот об этом я и говорю! Сплошное нравственное падение и бескультурие!
Фёдор Михайлович ещё на эту тему так писал :"Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно."
Невозможно, - повторила она загробным голосом, - Ну? Ясно тебе, что- нибудь? Молчишь? Ну молчи. Дурень...
А потом удивляются, за что я не люблю эмигрантов... Нагадят, натопчут и валят... А убирать? Убирать кто будет? Слуги плохой страны в которой вы напакостить изволили? А вы то, что сделали, чтобы эта самая страна лучше стала? Что сделали, я вас спрашиваю?!
Молчишь? Красивый ты мужик, но тупой. Хоть и скворец. Полечкой тебя звать буду.
Тебе пойдет...
- А ещё, - не выдержал наконец скворец, - Фёдор Михайлович писал: ""...я убежден, что в Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности.
Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния! Между тем это административный центр всей России, и характер его должен отражаться на всем..."
- Ну ты чего? Полечка, - ошарашенно захлопала на него она своими чёрными глазками - бусинками, - не обижайся... Это я так... На правду...
- И еще он писал, : " Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой." - Потом немного помолчал и добавил, - А вообще, этот ваш Пётр Сергеевич весь двор Достоевским затерорризировал, хоть бы кого полегче выбирал... Балларда там... Или Гинзберга.
Ладно, полечу пообедаю.
А то уже девять вечера, а у меня ни в одном глазу. Да и надоела ты мне. Все. Привет.