Андро и Гинея
В бескрайних просторах вселенной живут, как в большой квартире, волновые сущности – похожие на электромагнитные вихри, в частности, в форме эллипсоидов, или яйца, различные по величине, по своим способностям, и иным возможностям. Они не знают ни времени, ни расстояний, не знают эмоций, но знают имена-коды своих соседей и сущностей иерархической зависимости. Они созданы высшей сущностью (Богом) для контроля над материальными сущностями различных конструкций, рассеянных по небольшим квартиркам – объектам (планетам) вселенной. Они имеют огромную информативную базу (базу данных), пополняемую из опыта сопровождения материальной жизни, и используют её в последующих циклах сопровождения.
Они сопровождают жизни биологических существ, которые сами себя называют людьми, планету Землёй, звезду, дающую им свет и тепло, Солнцем, галактику Млечным путём …. И люди догадываются, что кроме тела в них есть что-то, что одухотворяет их жизнь, что это является божьей данностью, и зовут это душою, а в религиозных группах – ангелом хранителем. Но земляне всё ещё верят, что любовь – земное чувство, а не божеская данность.
***
Они прошли, проскочили мимо друг друга, но какая-то сила остановила обоих, заставила оглянуться, чтобы узнать почему? Не узнали, но сила увеличилась и заставила сблизиться.
- Ты кто – спросил он – как тебя зовут? – и опять пауза, и глаза смотрят в глаза,
- Если я Гинея, то вы Андро…ник – произнесла она с расстановкой и, казалось неуверенно.
- Это удивительно, но так!... Только все меня зовут Андро. Но как это произошло?...
- Я тоже не понимаю, что-то свыше, как будто вы намеренно задели меня, и кто-то прошептал ваше имя.
- Твоё, твоё! Моё! Я – ты…
Их глаза снова поймали друг друга и всё, что было до этого, все дела и заботы его и её, ушло, провалилось, перестало существовать. Только изредка они метались в подтверждение своего вертикального положения и свободы движений; и руки их метались, дрожали, не находя ни пристанища ни занятий. Они сблизились, и руки их нашли то, что искали. Она коснулась его груди, он её волос; две другие руки оказались соединёнными. По ним пронеслась вибрация, подтверждающая закономерность и естественность их встречи. Время остановилось.
***
- Удачное соединение, я давно искал встречи с тобой, теперь мы побудим вместе до следующего собрания – говорил Аа-ик*, витая вокруг Ыр-ки*.
- Ты полагаешь, получится история Ромео…- кинул Ыр-ки в Аа-ик пучок своих мыслей.
- Пожалуй, нет, характеры, поведения людей поменялись. История Ромео и Джульетты трагична, а мы договорились о большом счастье, посильно избегая влияния окружения. И мы сможем порадовать Его хорошей эманацией* по чистоте и количеству. Союз золотой монеты с Византийским императором всегда был удачным – ответил Аа-ик.
- Надо найти ещё пару, тройку наших приятелей; мы не должны пустить это предприятие на самотёк, должна получиться замечательная композиция. Я видел Гу-ин и Бр-ку, они сейчас свободны – Ыр-ки развеселился от своего плана, расставляя будущие события.
- Вот, смотри – Аа-ик развернул* перед Ыр-ки план, в котором было уточнение: четверо детей, двенадцать внуков и …
***
Куда и зачем направлялись до этой встречи Андро и Гинея, все их интересы, остались где-то по ту сторону действительности, в прошлой жизни; в этой, мгновенно появившейся, новой, они ещё не знали, что делать, но то, что теперь их двое, стало неоспоримым фактом. Разряды непонятной и сладкой вибрации, проносящейся по их рукам, не давали им разнять их. Сомнамбулические движения Андро постепенно вылились в шагание; они пошли. Они шли мимо шумящих, огромных деревьев, мимо колючих кустов и цветов, мимо каких-то заборов, дверей, по тропинкам и тротуарам, по лестницам вверх и вниз…. Они шли, наслаждаясь этой новой, ни на что не похожей жизнью, не зная никакой другой.
- Гинея, Гинея, ты любишь… цветы?
- Люблю ли, люблю ли, люблю я цветы. Андроник, Андроник, ты ждал ли меня.
- Всю жизнь я любил и только тебя. Гинея, Гинея, Гинея моя.
- Андроник, Андроник – Гинея твоя.
- Я твой навсегда, навсегда, навсегда…Гинея, Гинея, Гинея моя.
- Андроник, Андроник – люблю я тебя,
- Гинея, Гинея – пою я тебя, любовная песня моя для тебя.
Они испытывали наслаждение, произнося имена друг друга, и слыша их в ответ. Они пили и не могли утолить жажду этих чудных минут. И взаимовибрации неслись от одного к другому непереставая, через сомкнутые, как будто навеки спаянные, горячие ладони, подтверждая закономерность и естественность этого события.
***
Шумной толпой налетели: Гу-ин, Бр-ку, Ар-ин и Фа-ку, они устроили хоровод вокруг Ыр-ки и Аа-ик. Они так суетились и пели, что Ыр-ки стал прятаться за Аа-ик и просил их приберечь свои песни для скорого будущего. Аа-ик, немного успокоив прибывших, стал смотреть, не получили ли они негативных вирусов за прошедший период жизни на Земле. Он увидел в последнем слое Фа-ин изменённую структуру. Это новая, неопробованная технология не нравилась Аа-ик, и он решил не оставлять её. Эта технология обещала исключить вопросительность в характере будущего сына Гинеи.
- Убери эту Q-технику – направил Аа-ик к Фа-ин фразу; Фа-ин не стал сопротивляться и умчался к Клав-ро, но, задержавшись в его преддверии, где маячил Ла-ри, решил сменить Q на G-технику, обещающую меланхолию и музыкальность биологического тела на Земле.
- Аа-ик, Ыр-ка и др. – условность кода монады (души) по которому в волновом мире находятся, встречаются монады свободные от материального тела; временно находящиеся в телах, контролируют все физиологические и психические процессы тела, имеют кармический инструмент и инструмент сознания. (По Р.Монро)
- Эманация – излучение материального тела электромагнитного характера с особой, ещё непознанной космической компонентой. Есть предположение, что именно эти излучения и связанные с ними чувства люди назвали любовью.
- Развернуть - в волновом мире означает представить свои мысли в условном виде, абсолютно понятном волновому собеседнику.
* * *
- Гинея, Гинея, что это с нами, мы любим, мы любим, и нет вокруг нас никого, ничего.
- Андро, как прекрасно всё это, любимый, и нам так чудесно в едином, едином.
Они остановились, потому что Андро увидел дом своего детства. Почему он здесь, зачем? Пронеслось одним мигом в его голове.
- О Гинея, я, кажется, жил здесь когда-то давно. Зайдём, может мама нас встретит теплом и заботой.
- Андроник, конечно, конечно – войдём и посмотрим, нельзя ли здесь свить нам гнездо.
***
- Довольно, плясать вам и петь, мы делом должны уж заняться, - посыпалось из Аа-ик. Ыр-ка прильнула к нему, засунув прилетевшую братию в свою «авоську».
- Когда понадобитесь, я достану вас, каждого по одиночке, и шум ваш бесполезен.
- Правильно, надо быть серьёзнее – сказал Аа-ик и погладил волною вибраций тело Андроника.
***
- Андроник, ты вздрогнул, о милый, не бойся, как шёлк твои кудри и плечи как атлас.
- Гинея, Гинея, как радостно мне, руки твои словно крылья, так ласково в них и уютно.
- Андро, о Андроник, я рук твоих ласку предвижу, и жажду их, жажду, Андро, о Андроник.
- Гинея, Гинея…- Андро захлебнулся, Гинею поднял он на руки, и вошёл с ней в родительский дом.
- Мама, мама - это Гинея, нас двое. Мы одно целое, нас двое в одном.
Гулям, от неожиданности всплеснула руками, и хотела было поругать сына, но какое-то чувство ласковости, теплоты, овладело ею, и она заплакала.
- Мама, мама, что с тобой, ты не рада – Андроник опуская Гинею, подошёл к ней, чуть склонившись, поцеловал.
Андроник был её пятым сыном, считая двух дочерей, седьмым, младшим ребёнком. Его чудесная, неожиданная и незнакомая своей открытостью, своим красивым всплеском, любовь; новая в своей силе и явной прочности, вселили в Гулям необычайную твёрдую уверенность в правильности действий Андро и одновременно нежность к сыну и его возлюбленной. Её карие глаза утеплились, она молчала и как-то загадочно, склонив голову чуть набок, долго смотрела на них, любуясь.
***
- Приветствую вас. Удачно вы соединились. – Сказал Га-ка, увидав Аа-ик и Ыр-ку – Мне осталось совсем немного, вам останется в наследство два коровьих Боу, шестнадцать овечьих Оси, кошачий Ри, собачий Пси, куриные Ци и домашний Йоо. У всех здесь слои в традиционных, устойчивых наборах. Я вижу ваше единство в конце Омин-ых кругов, Ыр-ка первым освободится от «чалок».
- Да, это нам уж известно, но теперь нас занимают детали – сказал Аа-ик - совмещения, реализация планов наших подопечных: Гу-ин, Бр-ку и других, устройство наших связей. Нам и повеселиться не будет времени.
***
Гулям с удивлением осознавала, как это без её ведома и помощи, без участия отца, братьев, так красиво и счастливо обрёл, сомнений никаких, семью, её любимиц. Может быть, именно моя внутренняя любовь незримо участвовала в этом соединении. Такая мгновенная, неожиданная и красивая любовь обещала долгую, надёжную семью; но вдруг она подумала о родителях Гинеи и спросила:
- Гинея, а какие у тебя родители, надо б с ними познакомиться.
- Мои папа и мама умерли, они попали под автомобиль, я живу с сестрой, она старше меня. – Гинея немного помолчала и твёрдо произнесла – теперь у меня самый родной Андроник.
- А звать то сестру, как?
- Фаня, Фаина, она меня вырастила, ей было тогда двенадцать лет, как мы остались одни.
- А тебе сейчас уж сколько?
- Мне уже пятнадцать – Гинея уловила маленькую тревогу – и скоро будет шестнадцать.
- Андро, надо б сходить к Фаине, пригласить к нам в гости.
Гинея засветилась, она любила сестру. Андро подхватил на руки Гинею, как будто он не мог перемещаться иначе, без возлюбленной на руках, без своей половинки.
- Мы мигом – Андро ринулся к двери. Гинея под взглядом Гулям высвободилась из объятий Андроника.
- Да, да, мы сейчас сходим.
***
- Ну вот и начались будни – Аа-ик закружил Ыр-ку – нас ожидает драма первого соединения...
- Никакой драмы, были, есть и будут простые естественные начала. Дефлорация проще первого поцелуя – Ыр-ку кинула в Аа-ик целый ворох красивых примеров из давних веков.
- Да! Ты сам, Аа-ик, из более высокого уровня, твоя иерархическая ступенька на два шага выше.
- Этот наш этап будет для нас и для Гу-ин, и для Бр-ку повышением статуса и уровня возможностей.
***
Гинея раздваивалась: она, то упивалась своим волнующим, красивым чувством к Андронику, то неожиданно и с удивлением начинала внимать окружающему и их совместному походу к какому-то новому, с одной стороны, и родному с другой – дому; к любимой, дорогой Фанички. И Андроник, как бы заново родившись, родившись для совершенно иной, похожей на ангельскую жизнь, начал постигать её в оболочке, когда-то бывшей ему хорошо известной, жизни. Их движения, то ускорялись до бега, то замедлялись до полной остановки. Слова любви уступили место словам глаз. Их взгляды то упирались друг в друга и говорили о любви, то скользили по милому лицу, волосам, формам тела, рук, ног…
Гинея в глазах Андроника была прекрасной, красивей всех ранее виденных девушек; её крупные восточные глаза, тёмные слабо вьющиеся волосы, закрывающие плечи, полные, красиво очерченные коралловые губы, всё, всё ему нравилось и притягивало как магнитом. Его руки непроизвольно тянулись к волосам, к шее Гинеи. В один из моментов их остановки его притянуло к любимому телу, но его губы встретили не волосы, а именно губы. Гинея бессознательно повернула губы навстречу губам Андроника. Это был даже не поцелуй, это было слияние душ, соединение душ самыми сокровенными, чувственными местами, и было оно так осторожно и нежно, как будто слились две плавных волны, два дуновения ветерка, два нежных голоса слившихся в унисон. За губами последовали руки, прижатие тел, объятия рук было обмороком мозга. Когда же мозг очнулся, сжатие тел сначала усилилось, потом стало медленно ослабевать. Когда объятия разомкнулись, глаза, наполненные слезами, нежностью, доверием и полной отдачей себя другому, продолжали их соединять; и уже по иному они не смотрели друг в друга.
Андроник в глазах Гинеи был обетованной землёй, где можно было ощущать свою полную защищённость, ожидать ласки и того неизбежного, жизнетворящего события, для чего и готовилась вся суть девочки Гинеи из коренной ветви жителей ближней Азии. Её сознание уже требовало постоянно ощущать прикосновение к любимому. В один из моментов, при взгляде сбоку, ей показалось, что лицо Андроника стало лицом отца: те же густые, чёрные брови, чуть выгнутый нос и впалые щёки, производившие выражение взрослости. Правда у отца были густые, похожие на каменные, усы и квадратный раздвоенный подбородок. Этому мгновенному сравнению, делавшее отца более молодым, а Андроника взрослее, Гинея обрадовано улыбнулась, и мысленно прижалась сразу к двум лицам.
***
- Ну вот, первый поцелуй, самый сложный, самый ответственный момент. Дальше всё, всё будет легче, проще.
- Ты прав Ыр-ку. – Аа-ик замер, перебирая варианты развития событий – мы решили следовать высшей форме человеческих взаимоотношений.
***
Фаина замерла от неожиданного, но прекрасного вида сестрёнки с лучистыми глазами, с милой улыбкой, казалось жившей на лице извечно, а главное от чувства обретения сестрой очага и крепости замужней женщины, так явно сквозившее во всём её облике, осанке, позе; от чудесного, величественного в её глазах, вида источника этой крепости – от мужчины, великолепного в своей мужественности и силе. Она даже не выразила удивления, но только радость и где-то глубоко похороненную зависть или ревность, не нашедшей своего семейного счастья женщины.
Они ещё ничего не сказали, а Фаина, поняв сразу всё, почувствовав неотвратимость и незыблемость этой любовной связи, кинувшись к ним, воскликнула:
- Генуська, милая, как я рада, сбылись мои чаяния. – Она обнимала и целовала сестру, но в этом чувствовалась какая-то фальшь.
- Фаня, это Андро – высвобождаясь из сестриных объятий, сказала Гинея – я теперь с ним, навсегда.
Для сестры эти слова звучали как расставание: «навсегда, навсегда». Она смешалась, на глазах появились медленные слёзы. Немного преодолев своё замешательство, Фаина протянула Андронику руку.
- Фаина, будем знакомы – слабо произнесла она.
- Нет – нет, мы будем вместе, моя мама хочет познакомиться с вами. Мы приглашаем вас к нам – Андро тоже был в небольшой растерянности.
***
Аа-ик вопросительно тронул А-но, монаду Фаины.
- Мотай человеческие привычки, условности в свои анналы. Ты должен знать, что у существ с широкой гаммой нравственно-психолоических чувств очень большие отклонения от классической нормы. Но и …
-Да-да, знаю, у людей самый богатый набор жизнетворных излучений, и самый чистый класс базовой вибрации.
А-но благосклонно кивнул.
-Это очень хорошо, что у тебя с Ыр-ка многое предопределено, с этим багажом меньше негатива.
***
- Фаничка, ты же можешь пойти с нами сейчас? – Гинея спросила с непонятным для себя напряжением. – Да? Фаничка! – буря противоречивых чувств пронеслась по телу, содрогая его, впервые Гинея глядела на любимую сестру с непонятным чувством недоверия и надежды. Прошла ужасно длинная минута. Фаина взяла себя в руки.
- Хорошо. Это очень важный момент, и откладывать действительно не надо. Я сейчас, оденусь только.
Их путешествие в дом Андро было молчаливым. Андро, на миг выпустив руку Гинеи, вдруг вспомнил, что у него есть работа, что его непонятная отлучка взволнует ребят, но они поймут и простят, и даже будут способствовать его семейности. Но как оставить Гинею?
Гинея любовалась Андроником, постоянно взглядывая на него, а его молчание оправдывала мыслями об их гнёздышке, о предстоящем разговоре Гулям с Фаиной, к ней вернулось настроение счастливой.
Фаина же невольно размышляла о формальных действиях, о сроках уже возможной беременности сестры. Ей не нравилась стихийность половых отношений, и, понимая, что именно стихийно, почти неосознанно появляются дети, всё ж хотелось честной и открытой определённости, какой-то цивилизованной, человеческой договорённости. Договорённости, договор, неужели он нужен; наверно любовь не знает договоров. Эти внутренние противоречия как ноющая рана держали её в напряжении.
Гулям тепло обняла, неровно дышащую, Фаину за плечи; и после фраз знакомства повела её в свою маленькую комнатку, усадила на низенький топчанчик, служивший ей кроватью, и оставила одну.
- Чуть отдохните, угнездитесь, а я сейчас чайку принесу.
Она быстро прошла через общую комнату, сказала Андронику, чтоб побыл с Гинеей у себя в комнате, и ушла на кухню. Чем-то встревожена Фаина, задала себе вопрос Гулям; ну пусть посидит, посмотрит, как я живу, посмотрит фотографии в общей раме, подышит моим воздухом, и не стала торопиться. И действительно, когда Гулям вошла и поставила на столик, который был вровень с топчаном, чайник, посуду и розетки с варением, Фаина уже была готова к неспешной беседе.
- Ну вот, кажется мой Андроник, тоже обретает семью; он у меня последний, седьмой. – Гулям присела на табурет и скрестила жилистые руки под передником. – Не так давно дочка вышла замуж, - одинокая слеза наползла на улыбающуюся щеку – уехала с мужем в Халеб. Найдут ли они там своё счастье? А я остаюсь одна, счастье моё всё почти разлетелось. Вот Андроник, молодой, горячий, и мастеровой, научился строить лодки, в артели он.
Фаина молчала, слегка кивая; помолчав, Гулям достала из под салфетки на тумбочке фотографию.
- Вот Луиза моя, с мужем, прислала из Халеба. Как-то сложится их жизнь? А это мой супруг – Гулям показала на фотографию в раме – не знаю, жив ли, был в Бейруте, работал, деньги присылал. Но давно уж нет никаких вестей.
Фаина, как бы очнувшись, спросила.
- Гулям, вы, не знаете ли, они давно вместе?
- Да первый день! Фанечка, я совершенно спокойна и рада, такой любви я не видела в своей жизни. Это чудесное, божественное соединение – Гулям разволновалась.
- Да я не против, меня волнуют последствия, ведь она ещё девочка, да и формальности…
- Ну, это дело естества; рожали и в более раннем возрасте. Твоя сестрёнка довольно развитая девочка, да и не робкая.
- А сколько лет Андронику?
- Девятнадцатый уж годик, он у меня младший – помолчав Гулям добавила – Да и деловой, уже трудится, брат взял в бригаду.
* * *
-Аа-ик, придержи свой порыв, они должны подумать, соединить свои чувства с окружающими. – Ыр-ка, бросив свой файлик, замер и стал копаться в своих архивах.
-Ыр-ка, не ищи прецедентов. Да, кстати, вон они у Гу-ин. Он более насыщен. Ты говоришь надо им подумать, вот и положись на их мозги. Их головы ещё развиваются.
Они замолчали и снизили свои активы.
* * *
- Гинея, ущипни меня, я теряю реальность. Голова кружится; неужели это от счастья, ведь это же огромное, высшее человеческое счастье. Ой, как это у меня вырвалось. – Андроник держал Гинею за талию и, отстранив голову, любовался ею. Гинея же, глядя на него, бессознательно погрузилась в него, в своё гнездо, чувственно проверяя свою силу в нём. Гинея положила голову на грудь Андроника; радостные слёзы мочили его рубашку.
- Андро, Гинея, идите чай пить – позвала Гулям. Ею овладело то радостное спокойствие, которое бывает уже после совершения всех формальных и обрядовых действий в создании новой семьи. – Фаина, садись вот сюда, со мной рядом, а дети напротив. Посмотри на них, они ж наверно там давно были вместе. А теперь у них только докучная формальность, им нечего бояться.
Церемониальное чаепитие стало своеобразным актом торжества истины вне слов. Гулям вдруг почувствовала, как одна остаётся одна в спокойном счастливом увядании, Фаина почувствовала некоторое освобождение для устройства личного гнезда, Андро и Гинея, в любовном порыве обрели некую адекватность мышления. Андроник, не впопад, вспомнил о своей работе, о своём социальном положении, и подумал, что это тот миг, когда он может отлучиться для утверждения жизненной экономической базы, базы их совместного существования.
- Гинея, мама, Фаина, мне нужно отлучиться на работу, всё ж это наша основа, чем мы будем жить …- он, заглянув в глаза супруги, решительно, прилюдно поцеловал её в губы – Гинея я полагаю это не более часа.
Впервые в этой новой жизни он проявил решительность, незнакомую, но понятную Гинее.
- Милый, я буду ждать – неожиданно ей открылось: они должны иметь иную форму поведения на виду у людей, она должна увязать свои чувства к любимому, и даже обязанности, с прежней её жизнью. В ней она училась в колледже, у неё есть подруги, которые судили о мальчишках совсем непохоже на её теперешние, она занималась с ними на курсах офисных секретарш с изучением английского и испанского языков; дома Фаина учила её кулинарному искусству. И как же это всё так быстро совершилось, в один миг. Была размеренная предсказуемая жизнь, и вот любовь, и вот так вдруг, и она не такая как думалось с подругами; она сильная, захватывающая всю без остатка, она отвергает рассудок, и даже когда думаешь о ней, она не отпускает, она предаёт забвению прошлую жизнь без неё, она раскрашивает окружающий мир в краски любви – всё становится красивым, ласкающим взор, она мирит всех со всеми, она вводит в благостное настроение и не отпускает. Мир любви – как ты прекрасен.
Пока Гинея увязывала в своей красивой головке мир любви с социальным миром, Андроник завершил свой утренний маршрут, так счастливо прерванный. На бегу, он пытался сформулировать своё отсутствие, но, стремительно влетев в домик бригады, задыхаясь, остановился в сиянии своей ладной фигуры, и в ответ на все вопросительные взгляды, он вдруг выдохнул: - я женился.
Секунд пять тишины и шум, хохот, добрые пожелания и сальные шуточки, а бригадир Анатоли, старший сын Гулям, и брат Андроника, серьёзным тоном, но с весёлыми усами и глазами, при замолкших бригадниках поздравил, пожелал счастья, сказал, что подарок за бригадой, и что члены бригады должны для одобрения или неодобрения увидеть невесту, или как ты сказал, жену. Он отвёл Андроника чуть в сторону, и уже по братски:
- Как теперь понимать твои нелестные слова о женщинах, твой зарок на пять лет. Наверно их надо воспринимать как задор незрелого мужчины. Это естественный вывод. А вот: жена, семья, серьёзный момент, потребует от тебя энергии, времени, забот – это вероятно отнимет энергию, частично время от работы, затормозит прогресс твоей карьеры? Ладно, приду сегодня, поговорим.
- Я принимаю твоё замечание насчёт мужской незрелости, - Андроник смело смотрел в глаза брта и всей бригады – а в отношении работы у меня будет стимул.
- Скидок не будет, сегодняшний день тебе брачный подарок лично от меня – бригадир, хоть и с усмешкой, говорил серьёзную правду. – Да, как зовут-то жену?
- Гинея.
- Символично, и обещающе – бригадир ухмыльнулся в усы - Ну ладно, беги к ней! Любовь, брак, семья – сущность то в чём?
Андроник невнятно что-то промычал, больше для себя, как бы само собой понятно.
- В воспроизводстве человечества. Очень часто интимные отношения вспыхивают и становятся определяющими во всём – бригадир знал, что мужского мнения в семье было недостаточно и старался, как-то по-отцовски относиться к нему – будь осторожен, внимателен. Она вероятно ещё девочка, да и ты ещё не знал женщины. Или имел опыт?
- Нет, баташ. – Андроник коротко глянул на Анатоли.
- Ну, ладно, это естество, которому надо следовать.
Бригадники кричали в след Андронику слова поддержки и поздравлений, а бригадир думал: действительно ли это любовь и счастье, есть ли у Андро мудрость. Он вдруг вспомнил стихи русского поэта: «…а царица молодая, дела в даль не отлагая, с первой ночи понесла…».
* * *
- Да мы никогда ещё не добивались такой чистой любви. Как будто её и вообще не может быть, всегда примешивается что-то из их общества. Люди – Высший создал их общественными, социальными; он дал им и то, что в нас не может быть, неизвестные нам: ревность (соревновательность), зависть, жадность, самолюбование, кичливость, честолюбие…
- Аа-ик, надо попробовать – Ыр-ка мечтательно глядела на своего спутника – у нас должно получиться.
- Да, да – у нас должно получиться, не зря мы вместе работаем.
* * *
Андроник застал Гинею за сосредоточенным рассматриванием его фотографии, сделанной в день окончания школы. В нём с ещё большей силой вспыхнула непреодолимая тяга к этому женскому существу, к её зовущим глазам, волосам, к тёплому, трепещущему телу. Он сходу прильнул головой к её голове.
- Гинея! О, Гинея, я твой, ты моя. Гинея…
- Андро, ты совсем молодой и маленький. Смотри вот здесь – Гинея перевернула страницу альбома, – какой ты, и даже похож на мужчину.
- На отца, о, Гинея, я мужчина и ты моя женщина, я люблю тебя.
- Андроник, мы встретились там, на небесах. И наша любовь неземная. Земная любовь - это брак,
- Гинея, любовь моя – Андро прижал её к груди и стал покрывать поцелуями всё что попадалось, что Гинея подставляла под его ласки. Губы она подставила в самый острый момент, и обмякла. Ей показалось, что они улетают на небеса. Андро подхватил её на руки и бережно опустил на свою кровать. Он невольно впился в её затуманенные глаза, в её зовущий рот и простёртые к нему руки.
Гулям постучала в дверь.
- Андро, Гинея, Фанечка хочет уйти, поужинаем, и проводите её – она отошла от двери, не дождавшись ответа.
Андроник очнулся от любовной истомы. Он, как и Гинея, понял – не может быть любви без условностей общества, вне её рамок. Всклокоченные чувства и наружность надо привести в соответствующий вид. Да и самое сокровенное издревле определено и четко изложено русским поэтом: «…А потом честные гости, на кровать слоновой кости, положили молодых и оставили одних…». Они вышли из комнаты и молча сели за накрытый стол. Гулям с Фаиной переживали торжество момента молча, они уже почти всё обговорили, все условности, все необходимые действия, обязанности. Ничего противоречивого или одиозного в их согласии не нашлось, всё было на месте. Фаина даже вспомнила строчки из лекции профессора востоковеда: «Любовь в сердце, но нам кажется, что у нас слишком трудная жизнь, чтобы любить безусловно».
- Гинея, Андроник - Фаина, мечтательно и значительно склонила голову – любите друг друга, это главное, основное, но не всё. В облаках жить не получится, там не за что держаться. Вокруг люди, родные, близкие, друзья, и надо зарабатывать, как минимум, на хлеб. Гинея, я всегда рядом… - глаза защипало, Фаина стала рыться в кармане, ища не лежавший там платок.
- Гулям – продолжила Фаина после минутной паузы – я полагаю они имеют любовь и разум, это всё что необходимо. Любовь для жизни, разум для хорошей жизни в обществе.
Фаина поднялась, про себя произнесла неуставную молитву, подумала, что сестра создана Богом для материнства, и потом уж, если хватит сил и разума будет, как думала в детстве – художником, дизайнером, или архитектором. К физическому напряжению мышц и выносливости у неё нет данных. Она притянула к себе сестру, крепко обняла и, отстранившись, сказала:
- Благословляю тебя Гинея, храни тебя Боже.
* * *
- Ыр-ка, ты что-то задумалась.
- Мне захотелось подарить им чего-нибудь.
- Подари ему картинку твоего пещерного бытия, а я ей подарю…
* * *
Андро с Гинеей проводили Фаину недалеко. Гинея тепло прижалась к сестре, зашептала тихо на ухо:
- Фанечка, я люблю тебя, - и совсем по христиански – прости мне, если я в чём провинилась перед тобой. Потом её шоколадные с фиолетовинкой глаза продолжительно искали согласия в глазах Фаины, и, найдя, что-то похожее в убегающих её глазах, ещё раз крепко прижала её к своей, уже чувственно-волнующейся груди – Фаня, у тебя всё будет, как и у меня, он ведь тоже ищет тебя. Верь, Фаня!
Андро протянул руки к Фаине, притянул к себе, поцеловал в щёку, внимательно посмотрел ей в глаза, и скорее взглядом, чем словами, произнёс:
- Мы теперь одна семья. Мы вместе, мы тут, мы рядом.
Он отстранился, взял за руку Гинею. Они, как бы подпрыгнув, развернулись, и понеслись в уже вечереющее, веющее ароматами счастья, пространство. Они неслись, не разбирая дорог-путей. И хотя он держал Гинею за руку, было – Гинея убегала от Андроника, как убегает человеческая самка от человеческого самца, смеясь, заливаясь пением, заманивая его, а самец не очень-то стремится непременно её поймать тут же. Эта игра полов у человека заложена Богом, она такова.
Андро догнал Гинею на какой-то травяной полянке, и они с размаху упали. Но только долгий поцелуй стал продолжением этой гонки, в которой создателем предусматривалось основные действия по продолжению рода людей. Гинея задохнулась в откровенном порыве, и на несколько секунд как бы потеряла сознание. Тут ей Ыр-ка и показала видение-сон, событие, в действительности происшедшее, пожалуй, более тысячи поколений назад:
«Она, юная, сильная, с радостным волнением, в одной набедренной повязке, с распущенными, длинными, светлыми волосами убегала от парня, желавшего её. Он, сын старшего пастуха, сильный, ловкий кожемяка, давно ей приглянувшийся, был настроен решительно, на это он уже получил косвенное согласие отца. Она в изнеможении повалилась в сочную, высокую траву; он упал рядом на спину и его главный орган выскочил из своего укрытия. Как твёрдый кол он уставился в небо, а она влекомая любопытством и нежностью, приподнялась, приблизилась, и, не понимая своих действий, поцеловала его. Вдруг, как гейзер, он изв;рг струю горячего, белого вещества прямо ей в лицо, в рот. В порыве всё того же беспамятства, она сдёрнула свою повязку и решительно села на этот, уже родной и любимый кол. Боль и неописуемое счастье, радость, объяли её; остатки драгоценной жидкости вошли и сделали своё дело».
Прошло не больше трёх секунд, Гинея, очнувшись, дрогнула едва, но Андроник почувствовал это.
- Я кажется, споткнулся.
- Нет, мы упали, мы споткнулись вместе.
- О, Гинея, прости. Я так люблю тебя, я не понимаю что делаю.
- Андро, мы счастливы, и нам всё можно.
- Но ты, мне показалось…
- Любимый, я сейчас видела мгновенный, быстрый сон, хороший сон, как очень-очень давнюю быль. Я видела нас… любящих друг друга – Гинея улыбалась довольной, счастливой улыбкой - Пойдём к себе, нам наверно надо отдохнуть.
Андроник поднял Гинею и понёс.
- Нам, кажется, надо туда – Гинея остановила Андроника и широким жестом показала направление.
- Не, туда – Андро показал в другую сторону.
- Да? мне кажется мы в парке перед верфями. Ой, это наша первая размолвка. – Гинея засмеялась, Андро улыбнулся и повёл головой, как бы нюхая воздух.
- Да, именно там, но только в дальнем конце, и нам предстоит вернуться.
Гинея встала на ноги, не переставая глядеть на Андро. Они обнялись и пошли, стараясь идти в ногу. Но это неудобное положение быстро наскучило им. Они побежали, взявшись за руки.
Андроник и Гинея, чуть задыхаясь, вбежали в свой дом, в свою комнату, представлявшуюся им своим гнездом уже очень давно, а любовь уже закалённою временем. Они чувствовали, что в каком-то дальнем уголке их сознания появились неясные мысли об окружающем человеческом обществе, о своём поведении в нём, своих действиях, обязанностях и желаниях, и это чувство уже сдержало их страстное, стихийное, любовное стремление. Они замерли и смотрели друг на друга с любовным любопытством, и всепоглощающая любовь опять закрыла их тёплым, надёжным одеялом.
- Андро, как ты прекрасен – глаза Гинеи, прекрасные, южные, излучали материальную субстанцию любви, плясали по лицу, плечам, груди обожаемого. Незаметно она приблизилась к Андронику и стала обнажать его грудь, гладить его руки, шею, волосы.
- О Андро, я люблю тебя – Гинея прижалась к его обнажённой груди и замерла. Замер и Андроник, ощущая всепоглощающее желание жены. Его руки, помимо понимания головы, неожиданно обрели чувство инструмента осуществляющего необходимую сексуальную ласку. Медленно, стеснительно, неуверенно Андро обнажал и поглаживал горячее, отзывающееся тело Гинеи; и она, шевелясь, помогала ему в этом. В ней вызрела, и стала вылезать мысль о женском предназначении, так, кстати, становясь нужной, абсолютно адекватной этому любовному моменту.
- Гинея, любимая, ты прекрасна, ты великолепна, ты богиня – Андро, отстранившись, уже глазами ласкал плечи, грудь, живот – о Гинея, ты будешь мамой – неожиданное им самим слово как-то даже обрадовало Андроника, и его расслабленность сменилась силой.
- Да, да, любимый, я буду носить наш плод и рожу малышку, но для этого твой фаллос должен войти в меня, и оставить внутри свою жидкость – и её слова, сказанные почти вне её сознания, стали откровением высших, внеземных сил.
Гинея расстегнула пуговицы штанов мужа и сбросила всё, открыв уже твёрдый мужской орган.
- Я люблю его и жажду, о Андроник. Он великолепен.
Андроник прижал Гинею к груди, подхватил её и опустил на кровать. Он стал целовать её груди, живот, а руки, ласкали ждущее тело жены. Он медлил, не осмеливаясь, не зная, как это делается, но Гинея притянула его, положила на себя и обвила его ногами. Но фаллос не находил отверстия. Тогда Гинея, немного приподняла Андроника, и он завис над нею на руках, а она, подняв колени, выпятила вагину, взяла его фаллос, направила.
- Дави.
Оба они затаили дыхание, только через некоторое время, вдруг фаллос провалился и Андроник упал на Гинею. Неимоверный спазм затвердел его всего, он почувствовал, как что-то из него выходит внутрь Гинеи, и тут же, его поразила слабость, он весь обмяк, а в глазах возник обширный зал с неровными стенами, вокруг него стояли люди в меховых одеждах и беззвучно шевелили губами, в голове звучал голос одного старика, заросшего большой белой бородой.
- Ты будущий вождь, тебе надо женщину. Вот она – он подвёл его к ложу из мягких шкур медведя, на котором лежала нагая Гинея, только сложное ожерелье из клыков зверей и сверкающих камней было на её шее, пышные длинные волосы оттеняли её прекрасные формы и матовую, пахнущую каким-то волшебством, кожу. Она простёрла к нему руки и зовущий взор.
- Войди в неё! Нам всем нужен наследник, охотник и воин.
Андроник очнулся.
- Андро-о, о Андроник, тебе больно?
- О нет, Гинея. Мне сладко; мне вдруг привиделась ты в пещере, и я вошёл в тебя. Так велел, весь заросший седой бородой, наш вождь. Он сказал, что нам нужен наследник, охотник и воин.
- Андро-о-о, я люблю, люблю тебя, но ты весь мокрый, а я истекаю кровью.
Андро поднялся, между ног Гинеи была лужица крови.
- Не пугайся, это так и должно быть. Милый Андро, меня наполняет счастье. Я люблю тебя.
* * *
- Ну, вот Ыр-ка, они преодолели то, что они считают каким-то препятствием.
- Да-да, Аа-ик, они преодолели это с радостью, с нашей любовью. Это залог счастливого потомства, оно будет деятельным. Может быть, этому посчастливится открыть тайну «Ангела-хранителя». Надо будет вынуть Гу-ин, он самый деятельный.
- Это правильно, его первого. Он поможет остальным.
* * *
Утром проснулись их позавчерашние стремления и заботы, но они были, как через окуляр сильного бинокля, увеличены чувством обязательности, и были окрашены каким-то тёплым цветом.
- Андро, милый, мне надо в школу – жалобно прошептала Гинея после продолжительного поцелуя.
- А мне в бригаду. Ой, что предстоит мне выслушать, и принять подарков в виде шлепков и толчков. Анатоли теперь будет ко мне более строг. – И на вопросительный взгляд Гинеи он обещал вечером всё рассказать, всё про свою, уже бывшую, семью, и трудовую семью на верфи. Гинея хотела, было, что-нибудь приготовить на завтрак, но вспомнила, что у них ещё небыло своего хозяйства, а, выйдя из комнаты, увидела на столе уже собранный завтрак. Гулям ласково улыбалась ей.
* * *
Прошло время, порой летящее мгновениями, а в промежутках кажущееся мучительной вечностью. Миновали все официальные регистрации, утверждения и послесвадебные визиты, прошёл в смятении положенный срок, Гинея округлилась, живот её был в постоянном внимании Андро, Гулям, Фаины и всех, всех знакомых. По утрам, проснувшись, Андроник прикладывал ухо к животу жены, спрашивал:
- Он живой ? Как он там ? Может быть ему что-нибудь надо ?
– Милый мой, любимый, всё идёт хорошо. - Отвечала Гинея. – Кроме меня ему ничего не надо. – Она целовала его и помогала собраться на работу, следила, не забыл ли что-либо.
Гинея разрешила, с участием Фаины, преподавателя школы и подружек, противоречие между любовью и эмансипацией; аккуратно сложила свои тетрадки, книжки и гордо, с радостью носила свой плод. Встречные порицательные взгляды отскакивали от неё, и быстрее или медленней преобразовывались, одевались одобрительными улыбками.
Андро влетал в дом, в свою комнатку, со сладостным ожиданием увидеть жену, выложить заработанные деньги, какую-то еду, вещи, подарки, нежно, ненасытно обнимал и целовал Гинею. Иногда ему приходилось смущённо выделывать руками непонятные кульбиты, означающие недостаток денег, на какую либо нужду; Гинея смело переводила разговор на другую тему. Скоро Андро научился молчанием обходить невозможность сделать нужное, приобрести желаемое, а отсутствие этого они переносили с лёгкостью. «Нет, и не надо. Есть Жизнь, есть Любовь; в положенное время всё будет, а может всего-то и не надо» – без слов говорили они друг другу.
Фаина думала про себя: сколько продлится эта необычная любовь? Люди вокруг сходятся, расходятся, прежде всего, пробуют себя в сексе, а уж после наступает какое-то подобие любви… скорее это религиозные традиции: сживутся – слюбятся. При встрече с Гинеей она со страхом думала о той минуте, когда появится ребёнок. Это она свой страх, свою воспитанную наивность, невежество в вопросах родов, переносила на сестру, и тревога затрудняла ей дыхание. А Гинея отвечала на её немой вопрос: всё должно произойти естественно.
Анатоль приходил в гости, спрашивал Андроника, как ему нравится семейность, ожидаемое отцовство, знает ли детали деторождения, нужно ли что-нибудь? В одно из посещений Анатоля Андро приник к брату головой:
- Брат, я счастлив. Счастье, оно здесь и сейчас, но вот Фаина продолжает верить, что оно точно где-то в будущем, и уж точно выглядит не так. Иногда мне кажется, что семья, наши чувства, важнее работы и всего бытового приклада. Я понимаю – семья в пустоте невозможна: любовь, воспроизводство и добыча средств поддержания жизни – едины. Смотри – мысли Андроника вдруг перескочил – какую кроватку я смастерил, этот светлотыквенный цвет…- Анатоль прервал его, радостное удивление сверкало в его глазах.
- Андро, да ты уже набрался нужной мудрости и практичности, очень, очень похвально. Я рад за тебя, ты какой-то уже давно семьянин.
Любовь, действительно в сердце, но многим кажется, что живут они слишком трудно, чтобы любить безусловно. Мне приятно, что ты не из их числа. Мудрость – она ведь внутри, но почти всегда люди не знают, как её выразить, и поэтому повторяют чужие слова, ты же говоришь свои, и какие!
Как бывает легко говорить о деталях, о частностях, о мелочах, когда произнесены главные, нужные, важные слова; и ещё легко помолчать, а молчание – мысли о важном, самом важном.
- Я надеюсь, ты в курсе деталей родов - уже собираясь, сказал Анатоль (у самого его было уже двое детей). Они не обязательно должны быть болезненными, мучительными, как говорил бог.
- Да, будет рожать здесь, дома, со мной – твёрдо произнёс Андро.
* * *
- Мама! – вскрикнула Гинея, морщась – он просится на волю.
- Нет ещё – ответила Гулям – он подождёт отца: придёт с работы Андроник, я схожу за Фатьмой, тогда и встретим Тиграна, нашего первенца. - Гулям приложила ладонь к животу снохи, с минуту она молчала.
- Гинечка, ещё придётся потерпеть день или два. Ты поговори с ним, скажи чтоб не торопился, расскажи ему о солнышке, о ветерке. Он слушает тебя, и всё понимает.
- А может быть там не Тигран а Иштар?
- Фатьма сказала мальчик. Она заходила на прошлой неделе; ты спала, она только послушала твоё дыхание. Она сказала, чтоб Андроник прибежал к ней после трёх схваток.
- Но…
- Гинечка, ты волнуешься. Милая, всё будет хорошо, дыши по системе 4-7-8, как тебя учил Андро.
- Мама, он всё больше вертится, волнуется больше меня. – Гинея положила руки ниже пупка – Тигранчик мой, любимый, подожди чуть-чуть, вот придёт папа, ты дыши глубже по системе...
- Гинечка, он ещё не дышит пока, ему надо глотнуть воздуху.
Время тащилось для них как смертельно усталый человек, с заплетающимися ногами. И дела не делаются, и ожидание томительно, и все слова, разговоры с плодом уже стали как бы лишними. Гинея закрыла глаза, в который раз появились в голове картинки родов, мелькнули слова Андроника, не думать о боли, думать о естественном процессе. И хотя Андро рассказывал, после посещения экстрасенса, к которому привёл его друг Искандер, что всё воспроизводство в природе Земли запрограммировано, все растения, животные, птицы, насекомые, при размножении имеют больший или меньший запас жизненных сил, всё же нам кажется, рождение человека чудом из чудес, и это чудо надо лелеять, охранять, питать, но не чрезмерно, как это случатся, и хорошо бы чуть-чуть с недостатком, чтобы стимулировать последующие действия к жизни. Гинея открыла глаза, оказалось она проспала до вечера, и Тигран спал, не беспокоился, не думал о воле.
Андро влетел с разинутым ртом, готовым рассказывать; с отверстыми глазами, готовыми удивляться; с распростёртыми руками, готовыми подхватить всё, что появится новым.
- Он уже просился наружу – Гинея радостно улыбалась.
- Значит всё-таки Тигран, Иштар не стала бы проситься – Андро пошутил, обнял аккуратно Гинею, подержал её в объятьях, передавая долю сил и бодрости. Они принялись созерцать друг друга, глазами выражая свои чувства, мысли и даже слова; это их состояние было самым главным, основным, привычным, руки только повторяли то, что говорили глаза. О родах они говорили, как о приезде сына на поезде, о встрече его с накрытым столом, с букетом алых роз, с приготовлением спальни, ванны, прогулочных атрибутов, вещей для игр и развития. Эти разговоры были всегда главными, другие темы занимали их: учёба Андроника в университете и переезд в город с университетом, воинственные тенденции в Европе, темы искусства различных видов и культуры человечества, были на уровне их социального развития, были более поверхностными, чем существенными.
Уже под утро Гинея проснулась от настойчивых толчков плода, и хотела было успокоить сына, но тот так сильно подался вниз, что она неожиданно вскрикнула. Андроник тоже встрепенулся, знаменуя ту чуткость сна, которая присуща всем родителям. Они прислушались друг к другу и к чему-то внутреннему.
- Да, уже пора приготовить место – сказал Андро – он погладил живо Гинеи – готовься, Тигран, (Андро не сомневался, что выйдет на «вокзальную платформу» именно сын) скоро ты увидишь свет, почувствуешь воздух, и впервые вздохнёшь – решительность, к которой его готовил брат, овладела им. Надо ж, мелькнуло в голове Андро, всего каких-то девять месяцев назад я думал о сугубо мужских отношениях, интересах, делах, и вот уже у меня только отцовские мысли. Он лихорадочными, и в тоже время точно размеренными движениями поставил деревянное кресло, рядом столик, перед креслом детскую ванночку, недавно приобретённую, устелил её трижды сложенным одеяльцем и белой простынкой. Он взглянул на Гинею. Вовремя. Она стояла у кресла, из неё текло.
- Воды, отход вод! – выдохнул Андро, и подумал: значит, родится без рубашки, нагишом. Ну, так и положено.
Гулям уже всё слышала, она вошла с тазиком и наполненным тёплой водой кувшином.
- Я сбегаю за Фатьмой, Андро, ты знаешь, что делать!
Андро сел на кресло, привлёк к себе Гинею и посадил верхом на колени, лицом к себе. Обеими руками он принялся массировать ей поясницу.
- Ты чувствуешь, где он, подошёл к выходу? Он должен спуститься вниз.
- Да, он ещё вот здесь – Гинея погладила выпуклость на животе. - Ой, да делай же мне так больно, О, Андро, милый, как больно. Ох, это уже третьи схватки. О, Тигран, выходи же.
- Все боли потом забудутся, думай о скором будущем, Гинечка, любимая. – Андро гладил и целовал жену, нежно надавливал на выпуклости живота и мысленно звал сына выходить.
- Андро, он внял нашим призывам, он спускается вниз.
Андро встал, поднял жену и повернул её лицом от себя, снова сел. Потом осторожно стал спускать её с коленей вниз, Гинея подмышками повисла у него на коленях и ягодицы её оказались в вершке от мягкой подстилки в ванночке, а ноги снаружи. Гинея тихонько стонала, запрокинув голову, она со страстной надеждой смотрела в глаза супруга и прерывисто, шумно дышала. Посматривая на свою промежность, она умоляла, про себя, сына выходить и не делать ей так больно.
- Ох-х, он, он показался – Андро, нагнувшись, тоже увидел головку. Когда показались ушки, он чуть-чуть приподнял Гинею и несильно встряхнул, сын легко выскользнул на подстилку в ванночку. Он встал, посадил жену на кресло и взял сына за ножки, приподнял и похлопал его по ягодицам. Сын пискнул и стал дышать. Всё произошло как будто механически, но супруги были полны сочувства выделения из себя, сокровенной, таинственной жизни.
* * *
- Гу-ин, вылезай, бездельник, вот твоё новое тело, береги его! Учи, веди, подсказывай, да и сам набирайся человечности. Это наш классический опыт.
* * *
В это-то время и вошли Гулям и Фатьма. Они не торопясь, доделали, что было необходимо: с последом, пупком, обмыли Тиграна. Андро поднял Гинею и положил на кровать. Он обтёр жену влажной простынкой, а она, широко открытыми, выпуклыми глазами, со счастливой улыбкой смотрела на него, бессильно шептала слова любви и признания. Фатьма держала малыша на ладонях, рассматривала.
- Килограмма четыре будет, крепкий малыш, без изъянов – она подошла к постели – поздравляю тебя с первенцем – и положила его на обнажённую грудь Гинеи.
Андро, придя в себя после проделанных манипуляций и напряжений, продолжительно внимательно, с близкого расстояния смотрел на жену, улыбался суховатой улыбкой и целовал её. Он глазами спрашивал её о самочувствии, об ощущениях. Увидев сына на груди Гинеи, он подвинул его так, чтобы рот касался соска, и Тигран, чуть-чуть повернув голову, приоткрыл рот.
- Гинея, надави немного грудь – сказала Фатьма – но она была без сил. Тогда Андро положил свою ладонь на грудь жены и надавил, молозиво брызнуло в рот Тиграна, он сделал глотательное движение и ещё точнее направил свой ротик. Гинея задохнулась в своих чувствах и через силу, положила свои руки на сына. Отдохнув, даже вздремнув немного, Гинея сказала:
- Андро, это ты рожал, я только помогала. Это было так хорошо, ты как профессионал, мне даже не очень больно было.
- Ну-ну, я же видел, ты помолчи и расслабься, можно ещё подремать. – Андро опустился на табурет, оказавшийся у изголовья и положил свою голову рядом с головой Гинеи. Он закрыл глаза и вдруг провалился в беспамятство. Перед его внутреннем взором, с необычайно большой скоростью, пробежала кинолента, на которой был запечатлён его собственный жизненный путь. Рассмотреть его он не успел, но только то, что это было так, было неоспоримо.
- Андро, Андро, что с тобой?, очнись – Андро вздрогнул и встал - Ну, надо начинать следующий этап нашей жизни.
- Я люблю тебя Андро, люблю как в тот первый день, ты прекрасен. Ты мой мужчина и мой бог. О-о Андрооо.
- И я люблю тебя, может быть даже больше. И всё ж наша жизнь, наша семья, получила и пополнение и новое качество. Наша любовь должна справиться со всем этим.
* * *
Дела-а-а, проворчал Гу-ин, теперь только поворачивайся. Люди прям-таки уж слишком тороваты на дела. Что там у нас по плану?
Москва, 1994 – 2019.