На тихом береге было пусто, как и всегда. Небо было подобно ртути, переливаясь тяжелыми и мягкими красками и даря ощущение, которое трудно описать словами, похожее на опустошение и наполнение одновременно, способное унести мысли невероятно далеко и всё же сохранить их, тем не менее ими не обладая, и обладая ли чем-либо вообще?
Немного выступающая в сторону моря скала не была одинока: у её подножия кто-то сидел и не отводил взгляда от горизонта, словно ожидая чего-то, чего не мог видеть никто другой.
В мире буйствовал геошторм, по новостным каналам передавали изображения с мест катастроф, которые спустя какое-то время снова захлёстывали бедствия. Однако на тихом береге было спокойно. Здесь бриз не был предвестником угрозы, а плавно перекатывающиеся волны не напоминали о неизбежном катаклизме.
Этот берег был другой, так же как и человек у скалы, как и каждый камень и каждая песчинка на побережье. Другой, и одинокий. Который день солнце не выходило из-за облаков, а в защищённой от всего остального мира гавани не происходило ничего. Лишь ветер и волны, которые этому месту не принадлежали. И почти не двигающийся человек у скалы.
Вряд ли он испытывал голод или потребность в сне, но он мог чувствовать. И чувствовал, что это и есть конец, здесь, где ничто не угрожало и ничто не предвещало и не могло предвещать беды. Тихий берег, окутанный морской солью и темнеющей с увеличением глубины водой. И один человек на нём.
Тем временем планета жила. Хотя природа продолжала свою войну против разбудившего её человечества, у последнего оставались шансы. Огромные потери и разрушения, конец и начало цивилизаций пролетали через извилистую спираль времени, состоящую из отзвуков этих событий. Разгоралась заря новой эпохи, но в тихой гавани ничего не менялось.
Так шли года. Хотя люди могли сдержать шторм, предотвратить его окончательно уже было невозможно, и постепенно Земля пустела. Человечество начало искать новые возможности за её пределами.
Лишь когда последний корабль покинул планету, шёпот ветров донёс до человека у скалы, что он последний. Так же, как и тихий берег.
Человек сел на песок и начал в не обычном для него потоке что-то создавать. Из ничего появлялись башни, арки-мосты и стены, затем крыша и одно, немного выступающее за пределы огромного дома-поместья укрепление. Вскоре работа была закончена, и человек со странным чувством глядел на то, что сделал. Он был удовлетворён и неудовлетворён ей, зная, что достаточно одной небольшой волны, чтобы его творение превратилось в ничто, и тем не менее им восхищаясь. Затем он вдруг опустил голову и вновь пошёл к скале, однако внутри уже крутились мысли, смешиваясь с эмоциями, заново открывая глаза на суть вещей. И почти в тот же момент, когда он дошёл до скалы, невидимая преграда расступилась, и впервые на острове задули встречные ветра. Сначала небольшая, тень всё увеличивалась, накрывая собой всё большую территорию. Когда линия её границ поравнялась с песочным домиком, она на мгновение остановилось, и время вновь замерло, будто ожидая чего-то от человека на краю скалы, смотрящего в сторону горизонта и даже не оборачивающегося на растущие гул и тень за спиной, хотя появившееся солнце уже начинало его слепить. Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть в последний раз на песок и свою конструкцию, и почти сразу же легко качнул ей, закрыв глаза и попытавшись хоть на миг отбросить свои сожаления и мысли о впустую прожитой жизни. Ещё через секунду песочного домика не стало; обрушение цунами на тихий берег ознаменовал конец старой Земли. Человек же на скале, последний ушедший в пучину вод, уже не мог ни о чём думать и ничего чувствовать и был наконец свободен от сделанного когда-то выбора и от тихого берега – был свободен от себя, каким он не должен был стать, и от груза всех ошибок и невозвратных, или же не случившихся, мгновений.
Возможно, этот последний толчок на планете зафиксировали на космических кораблях, направлявшихся прочь от Земли. Но это уже было неважно. Песочный домик был разрушен, и конец и начало в очередной раз смешались, приоткрыв завесу новых горизонтов.