Как же мы ждали летних дней! Считали в дневнике оставшиеся недели, а потом и дни. И вот, наконец, свобода!
Теплое, летнее солнышко зовет в леса, на речку, скорее бы согрелась вода, купаться до одури, и загореть до черноты! И, конечно же, походы!
Еще по весне, собираясь на первых проталинках, планировали мероприятия на летний период, обсуждали место строительства новых землянок. Сколько же было построено — не счесть! Каждое лето строили две-три в разных местах, вдоль рек.
Заводилой в наших делах был, как всегда, «Чингачгук Большой Змей» — Коля Федоров, впоследствии получивший прозвище «Куриная Смерть» и далее — «Триптер».
Это было потом, а сейчас он руководил нашим «отрядом бледнолицых», на правах «Большого Змея».
Собравшись однажды всем «отрядом» на больничной горке, стали обсуждать, где будем копать новую землянку. Предложений было много, порою, бестолковых.
«Вождь» внимательно выслушивал каждого, степенно, покачивая головой, на манер киношных вождей индейцев, а потом выносил свое решение.
— Пацаны, давайте выроем землянку рядом с совхозным садом, — предложил Витёк, — всегда можно ночью набрать ягод, плодов и есть где укрыться.
Обсудили предложение, согласились… «Вождь» распределил, кому, что принести: топоры, пилы, гвозди, молотки, и не забыть про еду — уходили на весь день.
На второй день, с утра, проводив коров в стадо, собрались под Моховкой и двинулись вдоль речушки к запланированному месту.
Спилив несколько тонких осин, стали копать в склоне землянку. Укрепили потолок накатом из расколотых пополам, раскряжеванных стволов. Постелили клочки старого рубероида, засыпали глиной, и сверху замаскировали дерном. Со стороны входа вкопали в землю с десяток кустиков акации — метелочника. Теперь обнаружить землянку было невозможно, если только не подойти вплотную.
Внутри землянки сложили печурку из принесенных кирпичей, накрыли обломком плиты, и установили асбоцементную трубу — обломок от строящегося водопровода. Получилось отлично! Затопили, даже пожарили яйца на старой сковороде, найденной в куче металлолома.
А яйца добыли так: наш «вождь» был весьма изобретателен и умен.
На краю села, где он ловил курочек, в кустах метелочника, поставил старый улей, прорезав в нем большую дыру. Курицы любят нестись в потаенных местах. Прикормил их пшеницей, курочки и облюбовали новое место. Причем неслась в улье не одна. Колёк собирал яйца в фуражку, бывало, до двадцати штук раз в неделю.
Замаскировали вход в землянку ветвями срубленных деревьев, пошли по домам, усталые, но довольные!
Пролетел июнь, в совхозном саду стала поспевать земляника (виктория). Плантация была большая, длиной почти в полкилометра и столько же в ширину. Ягоду охранял какой-то мужичок, со старинной берданкой через плечо, совершавший объезды участка на пегой кобыленке. Подкравшись к кромке сада, весь день наблюдали, с какой периодичностью сторож объезжает владения. Оказалось, что после обеда, он ложится вздремнуть на пару-тройку часов. Но была опасность быть застигнутыми рабочими, которые собирали ягоду.
Налет на плантацию решили сделать по темноте. Летом, почти все пацаны спали в летних верандах, на сеновалах, поэтому с нашим исчезновением среди ночи, проблем не было.
Собрались у старой скотобойни, по дороге на сад, и пошли, подсвечивая дорогу фонариками. Перейдя небольшой ручеек, взобрались на горку, пролезли в дыру проволочного забора и вот, она, ягода! С собой были взяты небольшие бидончики, которые предстояло наполнить. Процесс собирания подходил к концу, как вдруг, услышали яростный лай маленькой собачонки и крик: « А ну, стоять! Щас пальну!»
Горохом раскатились по делянке, кто куда. Мы с Кольком рванули назад, к выходу из сада. В темноте потеряли дыру, через которую пролезли в сад, стали переваливаться через проволоку. Благо, что была не колючей!
— Стоять! Стрельну! — снова раздался грозный окрик, совсем недалеко от нас.
Сверкнула вспышка, послышался гулкий выстрел, раскатившийся эхом по саду, услышал вопль Кольки: «Ой, бля, убили!»
Подхватил его обмякшее тело, стал ощупывать — со стороны спины все было мокро.
— Кровь! — со страхом подумал я, — надо быстрее Кольку приводить в сознание, и бежать отсюда, если сможет. Похлопав его по щекам, помог подняться. Заковыляли по направлению к селу. У речушки остановились перевести дух. Здесь уже собралась половина нашего «отряда».
— Пацаны, Кольку ранили! — с волнением засуетился я, — давайте, перевяжем, у кого рубашки чистые — снимайте!
Колёк лежал на спине, слабо постанывая. Осторожно перевернули его, осветили фонариком спину.
— Пацаны, что у него такое? — изумленно спросил Васёк, взяв с рубашки что-то белое, — смотрите, что это? Окружили Васька, стали рассматривать и обнюхивать. Не понятно… Попробовали на вкус — отдает творогом, простоквашей и соленое.
Дошло… Сторож использовал патрон, снаряженный творогом, смоченным простоквашей и крупными кристаллами «коровьей соли». Делали такое сами, знаем.
Посмеялись над «вождем», посмотрели на кожу спины — вся была в крапинках-синяках от крупинок соли.
— Ничо, «вождь», главное, выжил, — посмеялись мы, — теперь, если пойдешь в сад, одевай фуфайку, соль ее не пробьет!
Соль фуфайку не пробила, пробил осколок от асбоцементной трубы, лопнувшей от перегрева в нашей землянке.
Но, об этом — в следующем рассказе…