Возвращаемся в лето 1940-го.
Согласно архиву погоды, август был не такой знойный, как июль.
Во всяком случае, в Геническе среднесуточная температура колебалась от 19 до 25 градусов тепла.
Ночами, особенно в первых числах и в конце месяца, было довольно свежо, если не сказать прохладно,
от +14 до +12 градусов.
Первый день месяца ознаменовался дождем – лило как из ведра.
И снова 5-го, по удивительному совпадению с июлем, обрушился ливень, еще более неистовый:
выпало более 46 мм осадков.
{13.126, Геническ, 08.1940}
События в стране и за рубежом захватывали дух.
Представляю, как в середине июля, вечером, отдежурив в школе или поколесив на велосипеде по окрестным сёлам,
отец, которому только-только исполнилось семнадцать, разворачивает «Правду».
На второй полосе читает заметку «В примарии», из Черновиц (Буковины), – о деятельности новой администрации,
налаживающей жизнь людей после ухода румынских бояр.
Не пропускает и «Судьбы людские» – репортаж из Кишинева, о воссоединении разделенных 22 года назад семей.
{Правда, 15.07.1940. – № 195 (8241). – С.2}
Третью полосу оставляет без внимания: жизнь партийных ячеек ему пока была неинтересна.
Зато внимательно просматривает четвертую.
Вслед за ним, спустя восемь десятилетий, я читаю материалы о проходивших 14–15 июля 1940 года выборах
в Государственную думу Эстонии, народные сеймы Латвии и Литвы.
Вот заметка «Хозяева Таллина» из Эстонии, рядом – «Латвийский народ избирает».
Больше всего материалов из Литвы: «В день выборов» (из Каунаса, пока еще столицы),
«Голосует Вильно» (так тогда назывался Вильнюс), «В деревне Вейверей», «15 июля – второй день выборов
в Литовский сейм» (в связи с проливными дождями выборы были продлены на один день).
{Правда, 15.07.1940. – № 195 (8241). – С.4}
Из последующих сообщений мой семнадцатилетний отец узнаёт о победе в представителей блоков
(в Латвии – Союза) трудового народа.
Восторгается тем, что вновь избранные законодательные органы прибалтийских государств на первых сессиях
вынесли решения об установлении Советской власти, приняли декларации о провозглашении Эстонии, Латвии и Литвы
советскими социалистическими республиками и обратились с просьбами о включении их в состав Советского Союза.
Положительных эмоций отцу добавляет начало августа: на VII сессии Верховного Совета СССР Эстония, Латвия и Литва
приняты в состав СССР в качестве равноправных союзных республик.
{См.: 13.4.54}
Тогда же Советская Молдавия, воссоединившись с Бессарабией, была преобразована из автономной республики в союзную
со столицей в Кишиневе, а Северная Буковина, став Черновицкой областью, пополнила состав Советской Украины.
{См.: 14.5, с.47}
Отец мой, как большинство его сверстников, радовался тому, что разрастается и крепнет страна.
Он родился спустя семь лет после Октябрьской революции, рос в государстве, образованном накануне его рождения.
С детства знал, что живет в единственной на планете стране, где власть принадлежит народу.
Выходцы из простого люда руководили государством.
Их биографии находились на слуху.
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) – вождь партии большевиков – был сыном сапожника.
Вячеслав Михайлович Молотов (Скрябин) – председатель Совета народных комиссаров СССР – происходил из мещан.
Михаил Иванович Калинин –председатель Президиума Верховного Совета – родился в обычной крестьянской семье,
такой же, в какой появился на свет мой отец.
Этим людям хотелось доверять, и юный учитель им верил, считал политику, которую они вели, единственно правильной.
Старшие в семье Пискуновых еще помнили, в какой беспросветной нужде жили в дореволюционное время.
Конечно, не сладко приходилось и в 1940 году, много чего не хватало.
Не только за промышленными товарами, но даже за хлебом, как свидетельствуют научные исследования
и многочисленные воспоминания, выстраивались очереди у магазинов.
{См.: 13.138}
И все-таки, по мнению незашоренных, объективных историков, большинство советских людей считали тогда все трудности временными, преодолимыми.
{См.: 13.131}
К слову, только благодаря советской власти мой дед, Тимофей Федорович, а за ним отец
получили образование, выбились в люди.
Увы, пройдет полвека, и высший орган СССР – съезд народных депутатов, – поддавшись политическому натиску,
учинит суд над историей собственного государства, что ускорит его гибель.
Из постановления съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 г. N 979-1 «О политической и правовой оценке
советско-германского договора о ненападении от 1939 года»: «Съезд народных депутатов СССР
осуждает факт подписания "секретного дополнительного протокола" от 23 августа 1939 года
и других секретных договоренностей с Германией.
Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.
Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами,
но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления
на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств».
{14.135, с.498}
Отец читал постановление съезда, опубликованное в «Правде» 8 декабря 1989 года, и кипел от возмущения.
Оценка эта, по его мнению, была сделана без учета того, в какой обстановке советское руководство принимало решения,
направленные на обеспечение безопасности страны.
«Пакт Молотова – Риббентропа» и приложения к нему не могли появиться на свет, если бы Великобритания и Франция,
с одной стороны, и Германия с Италией, с другой, не заключили годом ранее Мюнхенское соглашение
о разделе Чехословакии.
Вот событие, которое стало спусковым крючком для установления гитлеровского «нового порядка» в Европе.
Не случайно У. Черчилль уже через неделю после Мюнхена, отвечая на вопрос польского дипломата Э. Рачиньского
о возможности войны, заявил: «Мой дорогой посол, война уже идет!»
{Цит. по: 14.135, с.322}
Ныне многие в Европе, а вслед за ними у нас, наперебой твердят, что договор о ненападении от 23 августа 1939 года
развязал руки Гитлеру.
Между тем пакт ни на сутки не приблизил дату нападения Германии на Польшу, она
была установлена
(«не позднее 1 сентября»!) директивой Гитлера еще 3 апреля того же года.
В главе 1.8 «Подготовка к войне» я уже приводил выдержки из этой «Директивы о единой подготовке
вооруженных сил к войне на 1939–40 гг.».
Её обнародовал Хельмут Грайнер в книге «Военные кампании вермахта. Победы и поражения. 1939—1943»,
вышедшей за рубежом в 1951 году.
{См.: 14.146, с.26–27}
Элиты Прибалтийских республик и Молдавии называют события предвоенных лет первой советской оккупацией
в результате сговора между Гитлером и Сталиным, а освобождение в 1944–1945 годах от фашистов – второй.
Однако факты свидетельствуют о том, что никакого сговора не было.
Более того, действия СССР вызвали у немецкого руководства болезненную реакцию. Дело в том, что, «говоря о границах советской «сферы влияния», германские лидеры считали их лишь рубежом,
на котором временно остановится германская экспансия».
{14.204, с.186}
По мнению С. Волкова и Ю. Емельянова, «если бы Гитлер мог прочитать и поверить современным тенденциозным сочинениям
о «пакте 1939 года», он бы почувствовал себя униженным, так как он бы узнал, что сам передал
Эстонию, Латвию и Литву Советскому Союзу еще осенью 1939 г.
Но так как ни Гитлер, ни Шуленбург не знали этого, то они переживали по поводу событий 14—17 июня 1940 г.,
понимая, что вступление советских войск в Прибалтику наносит серьезный удар по германским планам
похода на восток».
{14.204, с.185}
Это пишут современные историки.
А вот утверждение американского журналиста Уильяма Ширера, работавшего в 1934–1940 годах в Германии:
«Адольф Гитлер был унижен, но, занятый подготовкой к вторжению в Англию, не мог ничего поделать.
…Чтобы еще сильнее унизить немцев, Молотов 11 августа предъявил им бесцеремонное требование
ликвидировать дипломатические представительства в Каунасе, Риге и Таллинне в течение двух недель
и закрыть консульства к 1 сентября.
{14.142, с.274–275}
Тогда действия Советского Союза воспринимались многими на Западе как своевременные «мероприятия
по самозащите» от надвигавшейся грозы.
В связи с этим французский историк Винсен Буле приводит слова посла Франции в Бухаресте А. Тьерри
из доклада, отправленного им 2 июля 1940 года новому руководству:
«Действия русских наносят ущерб Германии, которая рассматривает Бессарабию и Буковину как территории,
зарезервированные исключительно для немецкой экономической экспансии».
{14.203, с.99}
Позднее, 22 октября 1940 года, правительство Великобритании в меморандуме советскому руководству отмечало,
что «британское правительство признает де-факто суверенитет СССР в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине
и Западной Белоруссии».
{Цит. по: 14.203, с.95}