В классе четвёртом-пятом мы с друзьями любили ходить на рыбалку на небольшое озеро в километрах трех от нашего военного городка.
Снасти имели самые примитивные: ореховая палка длиной чуть больше полутора метров с леской, толщиной «какая нашлась», пробкой, проткнутой пером, вместо поплавка и крючком, «у кого какой был».
Забросить такую удочку получалось всего на пару метров от берега, где глубина не превышала метра.
Уловы получались соответственные: пескари величиной с указательный палец. Я их складывал в полулитровую банку и, принеся домой, сдавал маме, чтобы она жарила. Затем с удовольствием съедал под недовольное ворчание, что такую мелочь надо выбрасывать, а не тащить в дом.
Как-то в конце марта – начале апреля мы пошли на более «крупную» рыбу.
На озере почти растаял лед и около берега плавали пористые, грязные льдины примерно три на три метра.
Я забрался на льдину и, отталкиваясь шестом, отплыл, чтобы ловить подальше от берега. Становилось глубже и толкаться от дна моим дрыном получалось все тяжелее. Отплыв метров десять, после очередного нажима на палку, край льдины подо мной обломился и я бухнулся в холоднющую воду.
Было ещё достаточно мелко и через пару гребков руками мои ноги достали дна. Подпрыгивая, я двинулся к берегу. Однако по пути соскочил с ноги один полуботинок. Пришлось вернуться на пару шагов назад и нырнуть, чтобы его найти. Но это успеха не принесло. Холод прошибал нестерпимо. Я не нашел в себе силы нырнуть повторно. Так и выскочил на берег в одном башмаке.
Мальчишки развели костер. Я сидел синий от холода сушился, клацая зубами, и думал, как добраться полубосым домой. Особенно волновало не то, что ноге холодно, а как меня воспримут прохожие. Во-вторых, как сделать, чтобы родители не заметили пропажу ботинка и не стали ругать.
Дождались, пока я немного обсох и согрелся. При этом начало темнеть. Обмотали ногу тем, что нашли и перебежками, шарахаясь от всех встречных, добрались до дома.
В прихожей, отозвавшись на вопрос: «Это ты?», быстро снял ботинок и прошмыгнул в свою комнату.
У меня не было ни одной мысли, что после такого купания можно заболеть. Волновала только возможная реакция матери на утерянную обувь.
Спустя неделю, из прихожей донеслось ворчание мамы: «Куда же он подевался?»
И, ко мне: «Никак не могу найти твой коричневый ботинок. Ты не видел?»
- Нет. Давно не попадался на глаза. - Смалодушничал я.
Так и остался этот башмак числиться без вести пропавшим.