Cлово «эволюция» происходит от лат. evolutio — развёртывание, раскрытие; от evolvere — разворачивать, раскатывать, выкатывать. Первоначально оно обозначало даже развертывание свитка в процессе чтения написанного в нем текста(!). Но развертывание (как таковое) предполагает последовательную реализацию чего-то наперед заданного: свернутого, преформированного, запрограммированного и т.д.
Между тем, эволюция (как реальный процесс) никогда и нигде не развертывается. Напротив, она неустанно конструируется во времени (здесь и сейчас). Причем (и это очень важно подчеркнуть!) не имея перед собой цели и заранее определенного плана. И потому, на самом деле, происходит не развертывание (то есть, эволюция в первоначальном, коренном значении этого слова), а некое непредсказуемое и неуловимое творчество природы — ее универсальный системогенез. Иными словами, «свиток» эволюции, не развертывается, а пишется.
То же по существу следовало бы сказать и о русском смысловом аналоге эволюции, каковым является слово «развитие». Поскольку на самом деле имеет место не РАЗвитие (расплетение), а ЗАвитие (заплетение).
Как видим, в семантическом отношении термин «эволюция» сам проделал существенную эволюцию от очень узкого до очень широкого. Он прочно вошел в научное употребление, беспредельно расширив при этом границы своего применения. Справедливости ради надо признать, что само по себе слово «эволюция» — красивое, благозвучное, очень удобное для всякого рода вторичного (производного) словообразования. Но, увы, — некорректное в том смысле, в котором его ныне широко употребляют, особенно в биологии. Разумеется, никто не собирается его отменять. Но (если перефразировать известного поэта): мы говорим эволюция, подразумеваем – системогенез. И от этого тоже никуда не уйти.
Весьма примечательно, показательно и даже феноменально, что у главного эволюциониста Ч. Дарвина (которого по праву принято считать отцом теории биологической эволюции) в «Происхождении видов» (1859) термин «эволюция» ни разу не употреблён. К тому же вовсе не Дарвин является автором самого этого термина в биологической науке.
В позитивистском биологическом смысле (еще до Дарвина) термин «эволюция» утвердил Г. Спенсер в «Принципах биологии» (1854-57). И, как видим теперь, очень успешно — отныне, впредь и навеки.
Судя по означенным датам (а также по тому факту, что швейцарский натуралист XVIII века Шарль Бонне еще В 1762 году впервые ввёл в научный оборот термин «эволюция»), широко эрудированный в самых различных областях знания Дарвин, несомненно, знал о существовании этого термина. И тот факт, что он ни разу не употребил его в своем величайшем и знаменитейшем труде, приводит к мысли о том, что он относился к этому термину неодобрительно. Но почему?
Возможно, именно потому, что считал его некорректным. И, не исключено, что по названной мною причине. Как бы то ни было и, по всей видимости, Дарвин был гораздо мудрее, чем мы и так привыкли о нем думать.
И последнее. Термин «эволюция» этимологически вполне, казалось бы, должен устраивать креационистов. Но они, как известно, горячо и неустанно протестуют и против термина, и против самой идеи «эволюции».
Такая вот ирония судьбы великого слова эволюция…