Т И Ш И Н А
(ч а с т ь ч е т в е р т а я)
Санаторий наш располагался в зеленом массиве Воронцовского
парка, а фасадом он смотрел на площадь имени Дважды Героя Советского
Союза летчика Амет-хана Султана, на которой и был установлен его бюст.
Всё рядом - лес, центр города с его ресторанами, магазинами,
рынком и море.
Неподалеку гора-плато Ай-Петри, на вершину которой вела
двухступенчатая канатная дорога.
По соседству Большой Хаос и его младший братишка Малый,
причудливые, как пишут в справочниках, нагромождения многотонных
диабазовых валунов, которые то ли постепенно, то ли в результате
внезапного землетрясения скатились со склонов Ай-Петри миллионы лет
назад.
До того базальт и диабаз ассоциировались у меня с куском
пемзы, лежащим в ванной комнате нашей квартиры.
Но то, что я увидел скорее было похоже на гранит.
Взбираться с трудом на эти красно-коричневые каменюки обоих
Хаосов я старался в одиночку, чтобы не опозориться перед случайными
свидетелями. А уж про спрыгнуть с них в "христосиках", как называли
в ту пору резиновые шлепанцы, и вспоминать не хочется.
Семейка Хаосов, так же, как Воронцовский дворец и парк были
местом паломничества экскурсий по Крыму.
Тыльная же сторона санатория, где была устроена столовая
и процедурные кабинеты, выходила прямо в парк.
На второй или третий день знакомства с громадным парком я
вышел на Лебяжий пруд, где действительно плавали две-три пары
черных лебедей.
Вокруг пруда стояли лавочки из белой пластмассы, сверкающе
чистые, со спинками и свободные.
Наверное, потому что в это предобеденное время женское
население санатория готовило к выходу свои наряды, лица и прически,
а мужики принимали для аппетита.
Не успел я откинуться на спинку лавочки как откуда-то сбоку
в нескольких шагах от моего привала появляется тургеневского типа
барышня в белом кисейном платье и в белой же кружевной шляпке со
слегка опущенными спереди полями.
Я машинально подобрался, хотя и понял сразу, что эта
молодайка не про меня.
Еще за пару шагов до моей лавочки она приветливо, как
старому знакомому, улыбнулась мне и совершила балетное движение
рукой, запястье которой слегка прикрывала кружевная оборка, в
сторону пруда:
-Прелестная картина, вы не находите?
Я растерялся, потому что, во-первых, привык к тому, что
инициатива знакомства, по моему глубокому убеждению, всегда была за
мужчиной.
Ну, а, во-вторых, про тургеневских барышень я знаю очень
мало, да и то только по его романам, читанным в мои далекие школьные
годы.
Но на всякий случай учтиво привстал.
Тогда она села не опираясь о спинку лавочки, приоткрыла
лицо и только после этого жестом предложила мне место рядом.
Так получилось, что мы оказались в четверть-оборота друг к
другу, почти касаясь коленями.
Удивительно, но мне не пришлось задать ей ни единого
вопроса. Она стала полным распорядителем процесса нашего знакомства.
Я понял, что взять инициативу в свои руки это в её характере.
Через несколько минут я уже знал ее имя, что она из Запорожья,
что она каждый год отдыхает в этих местах и предпочитает это делать
короткими наездами по нескольку раз в году.
Она производила впечатление весьма интеллигентного человека,
да скорее всего таковой и была.
С великолепным русским, без мягкого украинского "г", которого
иногда стесняются украинцы из верхних слоев общества, считающие,
что эта лингвистическая черточка сообщает колониальный характер их
отношениям с великороссами.
При этом твердое "г" у них получается карикатурное, с
проглатыванием соседних гласных звуков.
При ближайшем рассмотрении моей новой знакомой я установил,
что ей никак не больше сорока лет и поэтому в мои шестьдесят, к тому
же действительно с лишним, а лишних было пять лет, я никак не сочетаюсь
с ее несовершеннолетием с позиций моих возрастных высот.
Как будто поймав меня на этой мысли она тут же рассказала,
что в Запорожье ей нужно быть никак не позже, чем через неделю, потому
что у ее сына к тому времени юбилей.
Ему, видите ли, исполняется тридцать лет.
Мне почему-то сразу показалось, что этот юбилей она придумала
на ходу, для того чтобы войти со мной в один возрастной ценз и тем
самым поощрить меня к более решительным действиям.
Было в ее поведении что-то чересчур предупредительное,
безоговорочно соглашательское, как при игре в поддавки.
Своей реакцией на любое мое высказывание она настойчиво
подводила меня к выводу о том, что вкусы наши совпадают.
И не просто совпадают, а совпадат идеально. Читай - мы созданы
с тобой друг для друга.
И делалось это в какой-то чересчур восторженной форме.
Мимо нас прошла девочка со шпицем на поводке. Я вспомнил
свою таксу Тину и вслух сказал что-то хорошее про всех собак вообще.
Собеседница, ее звали Вера, тут же рассказала о том, что с
раннего детства росла в атмосфере любви к собакам, а с годами это
чувство привело ее и вовсе к "собачей жизни".
Теперь в Запорожье у нее собственый салон, где она
занимается стрижкой и прическами породистых длинношерстных собак.
Клиенты, хозяева собак, люди, как правило, состоятельные,
как бы между прочим ввернула она.
Имея ввиду несомненно, что это обстоятельство повышает
и ее собственный жизненный статус.
Сообщив о своей давней симпатии к Южному берегу Крыма,
в ответ я услышал от моей собеседницы чуть ли не гимн Ялте, Мисхору
и Алупке.
И только один единственный раз она позволила себе не
согласиться со мной.
Узнав о том, что я отдыхаю в санатории и проживаю в
двухместном номере, она тут же заявила, что никогда не пользуется
услугами этих учреждений.
Вот и сейчас она снимает одноместный номер в частной
гостинице совсем рядом с моим санаторием.
И это очень практично, поскольку море рядом, при гостинице
отменный ресторан, а самое главное, здесь она совершенно независима.
При этом она смотрела на меня так, будто говорила - ну, что-же
ты тянешь, дурачок, почему ты не идешь в расставленную сеть, чего же
еще тебе надо, теленочек?
Но вот именно эта подготовленность всего, ведущая к моей
обреченности на успех, неоправданная легкость того, что должно было
совершиться, и что обычно совершается только по моей инициативе и
далеко не всегда так просто, как это намечалось сейчас, удерживали
меня от последнего шага.
Тем не менее скоро мы уже сидели в ресторане, столики
которого располагались здесь же, в дубовой рощице парка.
В какой-то момент мне показалось, что этим всё и кончится и
я буду этому только рад, поскольку, наконец, разъяснится эта совершенно
непривычная для меня ситуация.
Узнав, что я не пью, она отказалась даже от легкого вина,
сделала простенький заказ.
Одним словом, скромница, неизбалованная девочка, да и
только. К тому же экономит мои деньги, как поступает всякая
рачительная хозяйка в семейной жизни.
В конце концов, мы договорились встретиться с ней завтра
вечером на том же месте.
И, как мы оба понимали, встреча эта должна была перевести
наши отношения на уровень значительно более близких.
Но утром сомнения снова овладели мной и я, нарушив всякие
дипломатические нормы, односторонне решил отказаться от свидания.
Не ставя при этом вторую сторону в известность.
Я рассказал обо всем своему соседу по номеру.
Николай Михалыч был человек интересный и с непростой
судьбой.
К тому моменту ему уже было восемьдесят лет.
Он воевал, попал в плен, очутился в Европе, был участником
французского "Сопротивления", какое-то время после окончания войны
еще провел во Франции.
Мы с ним часто говорили на французском, и надо было видеть,
как он ликовал, когда я напоминал ему какое-нибудь напрочь забытое
слово или оборот, утраченный им за долгие годы без разговорной
практики.
Росточка маленького, но с мощной грудной клеткой молодого
атлета и очень подвижный.
В день заезда он принес два увесистых булыжника с пляжа и
делал по утрам на балконе зарядку, используя их как гири.
Никаких жалоб на здоровье я от него не слышал и это в его-то
возрасте.
По своей натуре он был лидером и всегда воглавлял компанию
отдыхающих, шествующих на пляж.
Но их медленного темпа он не мог выносить органически, а
потому задавал им свой.
Он всегда шел вприпрыжку и на два шага впереди всех, при
этом лицом к попутчикам, т.е., спиной к направлению движения,
рассказывая что-нибудь и ревностно следя за реакцией слушателей.
Я не видел ни разу, чтобы он когда-нибудь споткнулся,
оступился.
Нет, как заговоренный или будто у него было круговое зрение,
как у саламандры, кажется.
В общежитейском смысле он был незаменим - не навязчив,
вежлив.
За три недели, что мы прожили с ним вместе, он ни разу не
обратился ко мне на ты, даже в минуты откровения.
Узнав о том, что я уже год как не пью спиртного, он никогда
не вспоминал при мне об этом соблазне.
И тем более не предлагал выпить вина, несмотря на то, что
Массандра была у нас, как говорится, через стенку.
Не говоря уж о том, что будучи сам интересным рассказчиком,
он умел слушать других.
Скажу еще, пожалуй, самое главное, что был он человеком
предельно обязательным и доброжелательным.
И вот как проявились совсем скоро эти чудесные черточки его
характера.
продолжение:http://www.proza.ru/2019/06/03/373