- Ах! - воскликнула Нина, хватаясь за ухо.
- Что такое? - Сергей поднял брови домиком, слегка повернув лицо к разыгравшейся у плиты сценке.
- Палец о чайник обожгла. Я ему это припомню.
- Могу даже представить - как. Нальёшь в него подсолнечного масла, включишь и уйдёшь домой. А потом позвонишь и спросишь, как у меня дела.
- И что случится, если налить в чайник подсолнечного масла?
- Не было такого опыта.
- Поняла логику мужчины. Я делаю, ты узнаёшь, а я спрашиваю.
- Да. Примерно так. Ты о чём поговорить-то хотела?
- А.. это. Ну, в общем.. когда ты говоришь о том, во что наш мирок превратится, это звучит удручающе и беспросветно. Когда-то я услышала такую формулу хорошего общества: "Если с моей семьёй всё хорошо, значит, это правильное общество, потому что его цель - благополучие граждан. В моем случае у меня к нему претензий нет".
Я говорила об этом с моими коллегами по работе. Про тех, кто не так успешен. Про стариков, про детей в детских домах, про одиноких людей, а в ответ услышала, что идеальных обществ не бывает. И что всех осчастливить нельзя. И, получается, эти люди выбрали свой критерий. Но это звучало так.. самодовольно..
А ещё мне кажется, что немцы позволили сесть себе на шею из чувства вины. Поскольку суть немцев - воспитанная законопослушность, и они понимают, что если от неё откажутся, то это будет саморазрушением. Они в ужасном, безвыходном положении.
- Не надо про чувство вины. Никакого чувства вины не существует. Пойди и найди мне хотя бы одного немца, который на вопрос о войне или евреях покраснеет и скажет тебе:
- Ой.. вы знаете.. мне так стыдно.
Конечно, есть вконец обдолбанные льющимся с экранов прошлым и нынешним дерьмом, пахнущие им и несущие полученное дальше, но это не их мысли, не их желания, они живые люди, родившиеся задолго после смерти последнего узника в Бухенвальде, и многим из них плевать на то, что тогда происходило. Они жить хотят. Просто жить, как ты или я. Да, они могут выразить своё искреннее сожаление о происходящем тогда, однако это не заставит их бросить работу, семью и детей, чтобы пожертвовать свой доход, свободу и вообще жизнь заглаживанию так называемого национального преступления. Совершённого не ими. Про чувство вины напоминают политики и журналисты. Чтобы ты поговорила об этом. И ты говоришь. Но самого чувства вины нет. Чушь это, Нинуш. Сборка слов, которыми пользуются владыки, играя своим народом в собственных целях. У вас в Украине этого тоже навалом. Лозунгов. И мудаков наверху, специально сталкивающие лбами людей. Чтобы видно было хорошо, чтобы чувствовалось глубже. Чтобы обида была ярче. Чтобы тарахтело везде.
А по части возможности сделать счастливыми всех - нельзя. И виной этому именно нагромождение человеческих качеств, чувств и всяческих производных. Ты агрессивен и тебе плевать на других - иди в правительство, потому что именно с помощью твоих агрессивности, хамства и наплевизма ты уже насобирал денег на такую замечательную возможность. Если же ты справедливый и честный - сиди, где сидел, неудачник, и останешься неудачником, поскольку не очень сильно хотел.
Вся эта каша человеческой иерархии обязательно будет перемалываться. Потому что это неправильно - говорить о каком-то там развитом обществе, в котором наиболее сытный кусок в основном достаётся тем, у кого клыки длиннее. Это закончится когда-нибудь. Люди, даже самые тупые, не хотят, чтобы их ели. А значит природные изменения в ДНК будут вноситься. Общество далёкого будущего, если не сгорит в войне, уже не будет иметь такую пропасть между и между. Возможно, оно получит разделение на породы муравьёв - рабочие, воины и прочее. Не так, как сейчас - все и для всего, в зависимости от твоих подлости или человечности. Нет. Это будут кланы. Очень и очень многочисленные и защищённые именно своим числом и слаженностью. Вписанные в разум так, что ты с рождения и до смерти будешь считать это нормой.
Нина поставила на стол пиалы из тёмной керамики и начала разливать чай. Смотря на текущую тёмную жидкость она задумчиво проговорила:
- Большинство видит злой умысел или корысть в том, когда людей сталкивают лбами. А я думаю, что всё еще хуже. Они это делают из благих намерений. Знаешь, как легко потом оправдываться? "Мы ведь хотели как лучше!"
- Куда благие намерения ведут, помнишь? А потом где принцип "не навреди"? В чём целесообразность вопроса беженцев, когда надо разрушить город и опустошить страну, чтобы заставить людей уйти. Получая фантастическую возможность управлять миллионными толпами, решая свои геополитические задачи. Всё это ради удовольствия играть в своеобразные игры, которые замечательно оплачиваются. Только это. Ничего другого, Нинуш. Хорошо оплачиваемое хобби лишённых совести людей. Калигулы нашего дня.
- Нда... вот люди потому и прячут под подушку голову или ныряют в интернет. Потому что страшно и ничего не можешь изменить.
Сергей потянул носом поднимающийся из его чашки аромат. Затем отодвинул чашку кончиками двух пальцев:
- Перед твоими глазами разыгрывается шоу. В твоём собственном доме. Всё перед тобой. С той лишь разницей, что полагая себя зрителем, ты всё-таки самый активный участник. Именно в том, что до сих пор интересуешься происходящим. Поскольку, если бы ты ничего не знала о творящемся за околицей, тебя было бы невозможно убедить ни в российской агрессии, ни в лишённом логики вопросе беженцев, ни в немецком чувстве вины. Ты занималась бы домашними делами и научилась наконец заваривать чай.
- Что не так с чаем?!
- Он не заварился ещё. Ты куда торопишься? Это же чай, а не политика, тут не случится революций, я просто сделаю кофе и всё. А потом мы с тобой поговорим о большом пальце на твоей левой ноге.
- А... почему о нём? Чем мои пальцы на правой ноге не угодили?
- Угодили. Но я так хочу и всё. Ясно?
- Ясно. У тебя есть подсолнечное масло? Мне, кажется, домой пора.
- У меня есть оливковое. А ещё дедушкин ремень.
- Тогда я ещё посижу, хорошо?
- У меня заваривается чай.
- А я соскучилась.
- В таком случае добро пожаловать. Для хорошего вечера и разговора до самого утра у нас всё уже есть.
GC