Глава пятая. Русь

       
Город встретил нас своими пасмурными сумерками сгустившегося, над ним северного неба, сыплющего на землю пух вечернего снегопада.
Мы припарковались у гостиницы и пошли в свой номер.
- Пошли, поедим в ресторан Егор? – предложил я, присев на край своей скрипучей кровати.
- Пошли. Только давай минут пять передохнем.
- Хорошо, - сказал я и растянулся на койке, как труп.
Усталость взяла верх надо мной. Конечно, прошло не пять и не десять минут, прежде чем силы вернулись ко мне. Голод давал о себе знать, и хотелось снять усталость алкоголем.
С большим трудом и скрипом, казалось исходившим не от кровати, а от моего поднимающегося с нее тела, я присел на кровати и потом встав начал собираться в дорогу.

Единственный ресторан в городе, под названием «Русь» находился, судя по карте не далеко от гостиницы. Его место положение я знал еще по карте города, изученной перед нашим путешествием. Конечно, в городе был еще пивной бар и какое-то кафе под названием «Пир горой», но мне почему-то хотелось именно в ресторан. Что-то подсказывало мне, что там все будет, как и раньше, еще при советской власти. То ли развертки Гугол сказали мне об этом, то ли само название, и расположение в здании бывшего КБО? Не знаю, но предчувствие того, что там можно окунуться в прошлую жизнь не покидало меня по дороге. Вчера вечером по нашем приезде у нас не было сил, да и ужин нам предложили в самой гостинице. Но сегодня мы просто обязаны были дойти до него. Судя по интернету, в нем были именно рыбные блюда. И это не удивляло меня. Ведь в окружении такого количества озер и рек, в сочетании с водохранилищами, просто и невозможно было не иметь в продаже большого количества местной рыбы.
По дороге нам встретилась чайная, а может это был и винно-водочный магазин, не понятно. Но мне захотелось зайти в него и выпить два по сто водки.
- Погоди Егор. Давай зайдем сюда, - предложил я.
Сын, молча, согласился.
Это был магазин.
Изучив витрину, я нашел то, что мне было нужно, а именно, две стограммовые и очень симпатичные бутылочки водки местного производства. У них были коротенькие и очень тонкие горлышки так и просящие того, чтобы с них сняли головные уборы в виде синеньких алюминиевых пробок.
- Добрый вечер, - поздоровался я с молоденькой девушкой, продавцом.
- Добрый вечер, - с улыбкой ответила она.
- Дайте мне, пожалуйста вон те стограммовые бутылочки, - попросил я.
- Возьмите стаканчики, - предложила она, сразу раскусив видимо меня в моем желании выпить содержимое не далеко отходя от магазина, при этом не показав и намека на удивление.
- Нет, мне больше приглянулись именно бутылочки, - не согласился я.
- Что-нибудь еще? – спросила она меня.
- Нет. То есть да. Пакетик сока, пожалуйста.
- Какого?
- Томатного.
- Извините, а вы не подскажете, как нам пройти к рыбному ресторану? – осмелился я задать, как оказалось, очень непростой вопрос.
- Рыбному? У нас нет такого. У нас только один ресторан есть, - смущенно ответила девушка.
- Русь? – спросил я.
- Да. Но он не рыбный, а просто ресторан.
- Извините, - смущенно ответил я, - там наверно просто рыба есть в меню? – попытался оправдаться я.
- Наверно и есть, - согласилась со мной продавщица.
- Я что-то перепутал в интернете, когда смотрел, где можно у вас поесть.
Мне стало стыдно за свой нелепый вопрос, но я точно помнил, что где-то читал про обилие рыбных блюд в ресторане «Русь». Я всегда стеснялся оказаться выше других. И от этого своего нелепого предположения возможно выставил себя в образе заплутавшего в этих краях рыбного гурмана, соскучившегося по хорошей пище и наконец-таки приобретшего возможность приобщиться к ней. Причем таким надменно возвышенным способом пытаясь найти дорогу в этот земной рай.

Мы вышли из магазина, и пошли вдоль одноэтажных домов, составляющих собой красную линию улицы, в сторону ресторана.
- Егор, погоди, я выпью. На, вот лучше открой мне сок пока, - попросил я его.
Сын сразу понял, что я хочу проделать, но при этом ничуть не удивился, а со знанием дела отломав трубочку от корпуса пакетика сока, проделал ей дырку в пакете в положенном месте и протянул его мне.
Я же, в свою очередь уже, к тому моменту опустошил первую стограммовочку и вовремя принял из его рук открытый пакет с соком.
Слегка переведя дух, я проделал все, то же самое и со второй бутылкой. Эти бутылочки имели на столько удобную форму и размер, что их было не просто приятно сжимать в ладони, но и их содержимое ровнялось как раз одному моему, правда большому, но глотку.
Мягкий снег падал с неба. Снежинки кружились в свете фонаря над моей головой. Улица кончалась, вливаясь в другую. Надо было поворачивать за угол большого, деревянного дома. Спрятав бутылочки в огромный карман так нравящейся мне, купленной перед самым отъездом – куртки, я с облегчением вздохнул, обрадовавшись тому, что успел проделать все еще до поворота и при этом не встретил ни одного пешехода. Улицы Кириллова были пустынны и не от того, что стемнело, а скорее по той причине, что сам город был настолько невелик, что люди в нем не мешали друг другу.
Мне было очень хорошо сегодня сейчас.
- Я думаю, что нам туда, - показал я рукой вперед.
Впереди, на соседней улице виднелась здание гостиницы, которая видимо раньше, как раз и была так называемым домом колхозника, а рядом с ней красовалась неоновая вывеска с названием ресторана «Русь».
Мы подошли к нему не спеша и вошли вовнутрь.
Перед нашими глазами открылась весьма знакомая мне картина. Просторный вестибюль первого этажа имел посередине парадную лестницу на второй этаж и небольшой гардероб с настоящей гардеробщицей и номерками. Причем вешалки, которого были даже частично заполнены. На втором этаже играла музыка, и были слышны голоса.
- «Наверно очень хорошее место по здешним меркам, и дорогое по ценам?» - подумалось мне.
- Добрый вечер. А, скажите пожалуйста в ресторан это к вам? – спросил я гардеробщицу.
Женщину примерно пятидесяти пяти лет, приветливую и с улыбкой на лице.
- К нам, к нам.  Раздевайтесь, и проходите наверх, - сказала она в ответ.
Мы прошли на второй этаж. Музыка доносилась из отдельного закрытого зала, где проходило какое-то торжество. Мы прошли мимо него и вошли в другой, совершенно пустой зал, где на столах, как и положено, были белые скатерти и стояли приборы, прямо как в серьезном заведении.
- Давай у окна сядем? Вон там. Да? – предложил Егору я.
- Давай, - согласился он.
Мы сели за стол, официантка не заставила долго ждать и быстро принесла нам меню.
Рыбные блюда были и много, но не больше чем мясных. Естественно, я взял рыбу и на первое и на второе в нашем, импровизированном меню. Салат я выбрал тоже рыбный, из Семги. Егор же взял все мясное. Но больше всего меня удивили местные цены. Таких я еще нигде не видел. Они были ниже Московских примерно процентов на семьдесят. Кроме нас во всем этом зале больше никого не было. Только у барной стойки сидело двое молчаливых мужчин.
- Егор, возьми себе мороженное, - предложил я.
- Я че-то не хочу.
- Ну, ты зажрался, я смотрю. Тут, все очень дешево, - сказал я.
- Ну, ладно. Хорошо.
Мы сделали заказ, когда к нам вернулась официантка.
- А у вас водочка есть? – таинственно спросил я. Понимая, что видимо сегодня мне можно пропустить еще грамм сто.
- Да есть, - ответила невозмутимая девушка с добрым, понимающим лицом.
-  Тогда принесите мне всего грамм сто, не больше, пожалуйста. Можно в графинчике?
- Да, конечно.

Всего каких-то минут пятнадцать и у нас на столе стали появляться шедевры местной кулинарии. Но главное, в центре стола приземлился кругленький, маленький графинчик, отражающий в себе все наше пиршество.
На душе стало легко и тепло.
- Как мы сегодня? – спросил я сына.
Он ничего не ответил. Меня же развезло от тепла гостеприимного заведения, и мое многословие затмило недостаток речи Егора. Ведь, когда говорит один, другой более молчаливый невольно становится участником разговора, вынужденный отвечать на вопросы собеседника.
В больших окнах зала ресторана виден был падающий снег и если бы не доносящаяся музыка из закрытой двери соседнего зала, то могло бы показаться, что мы здесь совершенно одни, ведь на улице не слышно было шума проезжающих машин. Город как будто спал и только здесь, в тепле его ресторана сосредотачивалась вся возможная жизнь. Мне не хотелось уезжать отсюда в Москву, и пугал завтрашний день своей неизбежностью и неумолимостью неминуемого приближения, с каждой ускользающей от нас в пространство северного вечера – минутой.
Но все хорошее когда-то всегда кончается и наше путешествие тоже подходило к концу.

Официантка принесла счет. Я взял его в руки и приятно удивился, показав его сыну.
- Смотри! Я не верю своим глазам, такого не может быть! Но, и в то же время жить здесь тоже нельзя, ведь нужно где-то работать? А я пока, еще работаю в Москве, - сказал я, доставая при этом деньги из кошелька.

Обратно мы шли молча. Ленин смотрел в нашу сторону, когда мы проходили мимо него. И сегодня он уже гораздо больше был прикрыт снегом в отличие от вчерашнего.
- Его не убрали, и он простоял здесь почти сто лет и простоит еще столько же, как и сам монастырь. Тут наверно вообще не знают, что такое ломать, не привыкли к этому люди, не умеют это делать, - высказал вслух я свою мысль.
Мы вошли в гостиницу поднялись к себе в номер, по дороге заказав себе завтрак на восемь утра. Я хотел вернуться в Москву еще засветло, боясь дорожных ям и провалов.
Расположившись на своих койках, как в купе поезда мы занялись, каждый своим делом. Я отправил фотографии некоторым своим знакомым и практически сразу же получил ответ от своей давней знакомой, Кати, которая спросила меня:
- Это куда это вы забрели?
- Отгадай сама, - ответил я.
- Вы в Нижнем?
- Нет не угадала. На, вот тебе еще одна фотка, как подсказка, - написал я и отправил фото себя на фоне Белого озера.
- Ага! Я знаю! Знаю! Вы в Кириллове.
- Точно!
- Сходите на службу сегодня в монастыре будет долгая, а потом они всех в трапезную поведут к общему праздничному столу, - посоветовала она.
- А что за праздник?
- Вова, Вова! Сегодня рождество Христово.
- Ни хрена себе! Обалдел я.
В потоке череды последних событий, я настолько был измучен и замотан навалившимися последние годы на меня проблем, что уже не соображал о том, что происходит вокруг, как в бреду переживая основные жизненные вехи в своей судьбе. При этом практически и не обращая на них никакого внимания, переступая через них, как через узкие ручейки широкой великанской поступью. Да, мне многое удалось перебороть в себе и победить, с многим смириться. И прошлый новый год прошел для меня, как обычный день и этот мог бы пройти также, если бы не брат, приехавший ко мне в гости. Но дело в том, что я, живя таким образом весь собрался сам в себе, сосредоточился на главном и выживал, возможно и как Нансен во время своей зимовки, практически впав в спячку, как медведь, только лишь с одной целью – дожить до теплых времен. Справится с тем голодом, который его окружил, посредством полной экономии своих сил, только лишь для того, чтобы вернуться к прежней жизни, но уже совершенно другим человеком.
И сегодня, я настолько был отрешен от всего мирского, что даже и не заметил того, что именно сегодняшний день называется сочельник. Это последний день рождественского поста. И именно в эту ночь родился Господь. Даже, когда я не мог заказать билеты в гостиницу на пару дней пораньше из-за того, что не освобождались еще забронированные ранее номера, я не понимал этих обстоятельств и знаков, которые происходили со мной только лишь для того, чтобы привести в эти места именно под православное рождество. Ведь Русский север невозможен без православия, как и рождество без веры в Бога.
Но самое страшное, что у меня не было уже никаких сил на то чтобы идти в храм. Я спросил Егора.
- Сегодня рождественская ночь оказывается представляешь себе?
Егор никак не отреагировал, продолжая молча без сил лежать на диване.
- Можно сходить на праздничную службу в храм, - предложил я ему. Зная, что и у него наверняка нет никаких сил для этого.
- Я устал.
- Хорошо, тогда можно не стоять на ней до утра, а пойти просто хотя бы на часик, - предложил я ему.
- Нет сил, - ответил измученный странник.
Мы рано легли спать. Но, еще с вечера я приготовил на утро огромную просфору, которую нам дали еще с утра, в храме, на службе, положив ее рядом с Егором, на его джинсы, которые он положил на единственное, стоящее у нас в номере, между кроватями – кресло, которое мы использовали как шкаф и стол одновременно.
- Я положу ее сюда и утром ее надо будет нам съесть на пустой желудок, - предупредил я сына.
Мы выключили свет. Но не сразу уснули.

Примерно около семи утра я проснулся и в темноте взял просфору и отломил от нее большую половину, зная, что даже меньшую ее часть не так-то просто будет съесть Егору ничем не запивая, положил е вторую половину рядом с джинсами, на которых она лежала. Неспеша прожевав и проглотив ее, я взял эти джинсы и попытался их надеть, забыв, чьи они так, как их размер был настолько велик, что в темноте они очень, еще и по плотности материала походили на мои. Но, так и не попытавшись вставить свою правую ногу в штанину, я вдруг вспомнил, что мои джинсы должны лежать по другую, ближайшую ко мне сторону кресла. – «Но как они похожи своим размером!» - промелькнула в моей голове стремительная мысль. Да, визуально я наблюдал стремительный рост нашего сына этой осенью и зимой, но стоя с ним все же как-то не верил в то, что он уже очень близок к моему росту, так, как он был худее и не так широк в плечах и тазу.
- «Как стремительно летит время!» - подумал я, застыв стоя на одной ноге в темной комнате. Годы после развода так быстро пролетели, и теперь, рядом со мной уже был не маленький, беззащитный, но чертовски упрямый мальчик, а взрослый человек, которого уже ждала получить в свои широко распахнутые объятия самостоятельная жизнь.
Сначала повзрослела моя дочь, а вот теперь настал и черед сына.

Я надел все же свои джинсы и направился в душ.

- Егор съешь просфору и постепенно вставай, - сказал я сыну, вернувшись.
Он собственно и не спал уже под утро. Но, естественно вставать, вот так вот быстро ему совсем не хотелось, и тем ни менее, не сразу, но довольно быстро, он, превозмогая сам себя, поднялся с кровати и сел.