Глава четвертая. Липин бор

               
Мы сели в машину и двинулись в сторону трассы. Во время передвижения по зимнику мы заметили всего лишь двоих, одетых по северному, в горнолыжные костюмы, пешеходов.
- Надо спешить, но ехать быстро страшно, да и не хочется подводить благословившего нас Преподобного Кирилла, - произнес я.
Егор ничего не ответил. Он сидел молча и думал о чем-то своем. Может быть о том, что штатив так и не понадобился, а может быть и о том, каким будет выглядеть это озеро. Ведь он, как я потом понял, не мог и не умел еще определять масштаб карты соизмеряя его с окружающей нас действительностью реального мира.
- А правда Кириллов очень похож на Курессааре? – неожиданно спросил я.
- Да. Похож, - так же неожиданно ответил сын.
- Ты тоже заметил?
- Да.
- Надо же! Мне очень приятно это от тебя слышать. Особенно центр Кириллова. Правда Курессааре находится на берегу моря, а Кириллов на берегу всего лишь Сиверского озера, а оно меньше даже Белого, но, видимо оно настолько велико теперь в наших сердцах, что подсознательно, где-то в глубине нас, приравнивается к морю.
- Пап, а ты заметил какие у тебя соляные разводы на ботинках? – спросил Егор.
- Да. Заметил. Только вот не могу понять откуда. Ведь тут не принято сыпать соль на дорогу. Да, даже если бы они ее и сыпали бы, то для этого мне надо было бы промочить ноги, что мне так и не удалось сделать, - ответил я.
- А может быть Сиверское озеро соленое? – предположил сын.
- Нет! Не может такого быть, - возразил я, будучи совершенно в этом уверен.
- Значит, это знак, - спокойно подытожил Егор.
- Да. Именно! Иначе и никак это не назовешь, - согласился с сыном я.

К этому моменту мы уже выезжали на трассу. Машин не было. Нет, не было мало, а просто не было вообще. Ни одной. Нигде.
- Где они все? – спросил я сына.
- Не знаю, - сразу же поняв, о чем я, ответил он.
Мы ехали по прямой, как палка упавшая поперек леса – дороге, по краям которой росли в основном Ели. Время от времени, примерно каждые километра два, три, встречались знаки с нарисованными на них, перебегающими дорогу, то ли оленями, то ли лосями. Но это, я думаю не имело большого значения, так, как и то и другое крайне опасно, тем более на большой скорости.
- Егор, а давай играть в игру, под названием – «Кто первый увидит оленя»? – предложил я.
- Давай, - запросто согласился он.
Ведь в дороге надо всегда чем-то заниматься, особенно если она проходит через такие красивые и практически дикие места. К тому же эта игра помогает еще и быть вдвойне внимательным водителю, ведь не только он один следит за приближением рогатой смерти.
Постепенно, сам того не замечая, я начал добавлять газа, это скорее делала моя правая нога, нежели чем голова. Подсознательно я разгонял машину, нервничая из-за того, что устану раньше времени и у меня не останется сил на обратный путь до Кириллова, ведь я был ответственен за все. И за доставку населения, и за безопасность, и за глубину впечатлений. Правда вот с глубиной впечатлений обстоит все несколько сложнее. Наверно, все же это уже не столько моя проблема, сколько возможности понимания, вкладываемого в него мною – моим сыном. А он, и я это видел, чувствовал и понимал – понимал все, как надо, просто будучи человеком не эмоциональным, в маму, он выглядел спокойным и безразличным к происходящему.
Помню, как путешествовали мы все вместе, лет десять назад по Хорватии, делая довольно-таки большие переезды за один день. Егору тогда было около пяти лет. Мы тогда боялись, как родители за маленького путешественника. А вдруг он будет капризничать, или сильно уставать? Впрочем, для ребенка это практически одно и то же. Но на наше удивление он вел себя не по годам мужественно, практически не разговаривая в машине, изредка засыпая, и молча просыпаясь. Впрочем, как и его мама. Говорят, что не только экипажи космических кораблей подбирают на психологическое соответствие в полете, а даже и личный состав погранзаставы, где-нибудь в заполярье. Наш экипаж подобрался случайно, и все благодаря маме Егора, которая на редкость спокойный, терпеливый и сдержанный человек. Говорят, молчание – золото. Да, видимо это так, и даже больше того, ведь не многословие ничего не весит, а значит и не стоит. Но как много за ним стоит.
Я разогнался до ста семидесяти. Машина скорее низко летела, нежели чем долбалась колесами по заплатам и колдобинам. Но ехать, соблюдая скоростной режим было практически невозможно. Сердце кровью обливалось от того, что каждая мельчайшая колдобина мучительно громким ударом отдавалась в жесткой, спортивной подвеске нашей машины.
Слава Богу, я догнал караван из джипов, следующих в сторону Архангельска, и уткнулся в его хвост.
- Так будет лучше, а то просто страшно, - сказал я Егору.
Он ничего не ответил. Мы с ним играя в игру были заняты молчаливой работой, теперь же инициативу за отлов оленей, взял на себя вожак каравана, крупный, черный джип, с огромным прицепом сзади.
Впереди забрезжил «Т» - образный перекресток, на котором явно что-то происходило. Из далека нам казалось, что там либо делят что-то награбленное, либо просто проверяют документы. И скорее всего, нам показалось, что там происходит именно второе, так, как времена разбойников давно прошли, и вернувшись было на время, в девяностые, все же не прижились на долго.
- Это ДПС, - сказал я, и резко сбросил и без того маленькую скорость.
- Угу, согласился Егор.
На наше счастье, экипаж патрульной машины уже поймал одного бедолагу, и в данный момент проводил видимо с ним разъяснительные работы, закрывшись у себя в машине.
- Они все при деле, - успокоил сына я.

Таким образом мы проехали эти, примерно шестьдесят километров, что оставались до нашего съезда с трассы и оказались в центре вселенной, так как по-другому и нельзя было назвать такое скопление кафешек, наличие заправочной станции, мойки, и еще, как мне показалось – автосервиса. Причем вся эта красота находилась прямо на трассе, не где-то в стороне, а именно слева от трассы.
- По-моему мы приехали, - предположил я.
И точно, впереди виднелся указатель с надписью – «Липин бор 10 км»
Мы аккуратно повернули налево. Аккуратно, потому что поворачивать на большой скорости с асфальта на замороженный, укатанный снег, лежащий поверх разровненного грейдерами гравия, по крайней мере опасно. Да и к тому же он был еще и не везде хорошо еще укатан с начала зимы. Но, постепенно присмотревшись к доставшейся нам от схемы нашего путешествия – трассы, я начал постепенно прибавлять газа, и разогнался аж до сорока километров в час, местами лихача и на пятидесяти.
Это зимник был прям и сделал изгиб только один раз, перед въездом непосредственно в сам Липин бор.
Мне вдруг стало грустно и захотелось срочно подумать о чем-то хорошем. Я понимал, что хорошее это именно вид на озеро, которое почему-то никак не показывалось. Но отчего же повеяло такой грустью? Наверно от того, что цель была не за горами, и дальше за ней брезжила серая, мрачная Москва, в которую не хотелось возвращаться ни мне, ни Егору. И я знал это наверняка, даже и не спрашивая его об этом. Каким-то усилием воли я настроил себя на остатки хорошего настроения, но берега озера все не было видно, а то, что было впереди нас, надежно закрывалось елями и редкими, местами даже двухэтажными постройками центральной части поселка.
Наконец, выехав на крестообразный перекресток, я припарковался возле женщины в шубе, которая стояла в нерешительности подле магазина «ДИКСИ», чтобы спросить у нее дорогу. Но она, словно почувствовав что-то неладное, резко повернулась на каблуках своих сапог и бросилась от нас быстрым шагом в нутро магазина. Я не успел ее поймать, выскочив из машины, я только увидел закрывающуюся передо мной дверь тамбура магазина. – «Ушла!» - подумал я, и тут же увидел с лету паркующегося прямо в сугроб, местного лихача на ЛАДЕ. У него уже было открыто окно, и я, прямо на ходу спросил его:
- Извините пожалуйста, а до Белого озера далеко отсюда?
- Вы не доехали совсем чуть-чуть, - сказал он. Видимо принципиально не применяя в свое речи меры расстояний, и временные характеристики.
- А сколько минут примерно ехать мне, или километров? – не унывал я.
- Вам прямо, как вы и припарковались надо ехать. Там совсем чуть-чуть, рукой подать, - не поддался он.
- Спасибо большое! – поблагодарил я его, понимая, что ничего больше не смогу от него узнать.
Я сел в машину и стал выезжать на дорогу, на моем пути был маленький сугробик, но он лежал здесь видимо уже не первый день и от этого слегка окаменел и поэтому мне никак нельзя было его цеплять порогами, что я и старался не делать. Лишенный возможности определять время и расстояния, водитель ЛАДЫ умел, зато очень хорошо определять геодезические отметки местности. Его взгляд застыл именно на нашем, медленно движущемся пороге машины, который, судя по его глазам, был возможно всего миллиметров в пяти уже, от ледяных  сталагмитов, под нами.
- Не заденем, - с уверенностью в голосе сказал я Егору.
И мы не задели, на зло врагам.
Помню, как целая компания, состоящая из таких же любозгнательных, но уже Кронштадтцев, наблюдала, как мы с Егором сидя внутри этой же машины, преодолеваем местные овраги перед заездом на бесплатную парковку, уставленную вдоль и поперек джипами. Мы справились и тогда, не ударив в грязь лицом, но когда через пару часов выезжали из этой стихийной парковки около бастионов артиллерийской батареи форта Шанц, обнаружили, что выезд из нее гораздо прямее, чем въезд. Но сегодня, рядом с нами совершенно точно не было никакого другого проезда больше как этот.
- Свобода! – радостно сказал я вслух, и мы двинулись дальше в сторону берега озера.
Проехав через подобие небольшой центральной поселковой площади, где стояло здание администрации, мы увидели метрах в ста от себя спуск вниз к воде. Он прорисовывался в щели дороги, по краям которой росли Ели и сосны. Но озеро, само озеро спряталось от нас подо льдом.
- Оно подо льдом все! – сказал я.
- А почему? – не понял Егор.
Подъехав к причалу, въезд на который был закрыт железобетонным фундаментным блоком, в который все равно несмотря на это непреодолимое препятствие, был воткнут низом шеста – знак «кирпич». Мы припарковались возле еще двух машин,  приехавших видимо с такой же целью, что и мы.
- А это море? – спросил Егор недоумевающе.
- Нет Егор, я же тебе показывал вчера на карте. Это озеро, только очень большое. В него можно поместить всю Москву и даже МКАД пройдет под поверхностью его вод.
- А почему оно тогда все, до самого горизонта под водой? – продолжая оставаться под впечатлением от увиденного, спросил Егор.
- Я думаю, что это от того, что глубина его не очень большая, поэтому вода его легко покрывается льдом. Хотя точно я тебе не могу сказать. Сам, как и ты ничего о нем не знаю.
- А оно не соленое? – не унимался сын.
- Нет. Это озеро. Если бы оно было соленым, то еще и по этой причине никогда бы не покрылось льдом.
Мы, не сговариваясь пошли на причал.
Он был длинной около ста метров. Видимо довольно таки большие корабли причаливают к нему в навигацию. Ноги сами вели нас к самому его краю, где, как и по краям красовались металлические швартовые тумбы.
Мне почему-то захотелось сфотографироваться именно на одной из них. Много, на каких всевозможных причалах мне приходилось бывать, и везде я фотографировался на них, этих причудливых металлических наростах, мужественно держащих канаты на своем теле, так же, как держит ребенок, привязанную за веревочку машинку, чтобы та не потерялась пока он идет рядом с папой и ест мороженное. А раньше, я знаю, были еще и не только машинки на колесиках, но и деревянные, игрушечные корабли.
Небо над озером меняло свой цвет, по краям от нас, слева и справа будучи темно-синим, оно постепенно светлело, удаляясь в сторону горизонта и контрастируя с белым снегом на льду озера по краям, на горизонте сливалось с ним в одно сплошное, белое поле, на котором не было ни низа, ни верха.
И только где-то далеко, далеко, на льду, как горох, передвигались какие-то люди, от одной палатки над прорубем, к другой.
- Смотри Егор! Вон та! Да, вон там, даже кто-то на снегоходе передвигается, по-моему, или на квадроцикле. Машину лед не выдержит, еще судя по температуре воздуха, - обратил я внимание сына на движущуюся с большей чем может пеший человек, скоростью - точку на льду.
Чем ближе мы подходили к самому краю причала, тем сильнее выл северный ветер, получивший себе в подарок такой большой и сладкий кусок плоского льда для своих не детских игр. Купленная мною заранее не продуваемая куртка, была сшита балдахином и от этого болталась на мне, как на вешалке от этого сильного ветра, казалось, стремящегося сорвать ее с меня и унести куда-то вдаль, поближе к Белому морю.
На Егоре же была надета тоже не продуваемая курточка, но она сидела на нем в обтяжку и от этого ветер на нем не так чувствовался, как на мне. Но, только по этой причине мне было просто страшно смотреть на него. Мне казалось, что его может унести на север целиком, и тогда он уже вернется Ломоносовым. То есть совершенно другим, не таким, каким мы его тут все знали.
- Егор сфоткай меня на тумбе пожалуйста. Только смотри сам не улети! – попросил я его.
- Хорошо! – крикнул он, так все слова уносило стремительным ветром, и я не удивлюсь если узнаю, что они живут теперь где-то под Архангельском, застряв между камней, продутых ветром скал, и пугают местных путешественников.
Я сфотографировался и стоя, и сидя, хорошо, что не лежа, но с протянутой, указующей на север рукой точно, пару раз.
- Пап, сфотографируй и меня, - попросил Егор.
- Ты же никогда не фотографируешься вот уже года три как наверно? – не поверил своим ушам я.
- А сейчас хочу! – уверенно сказал сын.
- Хорошо.  Но я тогда еще и на свой телефон для себя тебя сфоткаю. Ладно? – спросил я.
- Ладно. Только не выкладывай никуда.
- Хорошо.
Егор встал на самом краю причала, который, надо сказать, имел высоту около метров трех от поверхности льда.
- Ой Егор! Смотри аккуратней. Там очень скользко! И поломанных ног нам здесь не надо, - испугался за него я.

Где-то в начале причала нам на встречу шла очередная толпа местных гуляк. Которые, как я понял, приезжали сюда просто так же, как и мы, чтобы посмотреть на белизну бескрайнего ледяного моря. Все-таки человеку нужно море, хотя бы раз в год, а может быть и чаще. И даже не имеет значение, какое оно, зимнее или летнее, и даже скорее всего лучше зимнее подо льдом. Так оно выглядит побежденным. Но побежденным временно, до весны. И в этом таится еще большая его сила. В том, что можно представить ту силу, с которой вскроется весь этот сковавший ее лед, и уж тогда точно никому не поздоровится, а сейчас можно походить по нему, поездить на квадроциклах, половить его рыбу… Сейчас, именно сейчас…
Летом все другое. Летом оно опаснее и необузданнее, но сегодня. Сейчас. Мы оказались хитрее его. Мы его обманули. И как бы не старался его друг ветер, ему нас не одолеть. Да и мы сами уже скоро уйдем отсюда, с краю этого причала, протянувшего куда-то вперед свою длинную монолитную руку, как будто пытаясь поймать что-то у самого горизонта.

- Егор, я сейчас сниму панораму на видео в телефоне, пока люди не подошли, пригнись. И мы, поедем обратно, - произнес я.
И мне стало так грустно, что даже маленькие, тут же превращенные порывом ветра в льдинки - слезинки, слетели с моих глаз.
Мы шли обратно к машине. За нашими спинами было не море. Нет. Озеро. Но, для нас, в этот зимний, пасмурный день, оно являлось таковым, и мы не хотели верить в обратное.

Мы сходили в туалет, на дорожку, за углом какого-то кирпичного здания, и подошли к машине.
- Егор сфоткай ее на фоне бескрайнего ледяного пространства, как сможешь. Целиком не обязательно. Как получится. Главное, чтобы горизонт был виден, - попросил я.
Егор сделал фотографии, и мы сели в машину.
- Ну, что? Поехали? – спросил я Егора.
- Поехали.
Машина медленно поехала в горку, как будто нехотя. Но, на самом деле не хотели мы с сыном, а она просто нам подыгрывала, как могла.
Таким образом, мы отъехали примерно на километр.
- А где мой телефон? – спросил я.
- Не знаю. Давай я тебе на него позвоню? – предложил Егор.
Но звонка нигде не было слышно.
- Наверно, когда в туалет ходили, я обронил? Надо возвращаться, - сказал я.
И мы душераздирающе, нехотя, вернулись.
Протоптав все, что только можно, мы так его и не нашли. Тогда я решил спокойно посмотреть в машине за всеми сиденьями. Такое бывает. У меня таким образом ездил телефон в машине в течении полугода, а потом сам выпал откуда-то.
И точно. Он лежал под моим сиденьем, здоровый и невредимый.
-  Егор! Я его нашел!
- Супер! В машине? – спросил сын, который рыл ногами в этот момент, где-то в стороне от нее, где мы ходили.
- Да. Под сиденьем.
- А почему он тогда не отвечал на звонок?
- Уже смотрю… Представляешь опять произошло самопроизвольное включение режима «в самолете», - определил причину я.

Мы молча сели в машину и уже что есть мочи поехали в горку от озера. Обратно в Кириллов, в Москву. Но бегом, бегом, чтобы оно, это озеро не поглотило нас в себе целиком не смотря и не лед.

Я даже и не заметил, как быстро мы проехали весь Липин бор и оказались на перекрестке, перед основной трассой, где справа нас уже поджидал тот самый экипаж ГИБДД, который мы, так благополучно проскочили по дороге сюда.
- Остановят, или нет? – спросил я сына.
- Нет, - уверенно сказал он.
- Почему? – спросил его я.
Хотя и сам прекрасно знал, что не остановят нас и только потому, что нас утром благословил сам Преподобный Кирилл Белозерский.
ГИБДДешники внимательно посмотрели в нашу сторону, и даже не вышли из своей патрульной машины, не посчитав нужным разменивать свое внимание на какой-то двухместной, спортивной машине, да еще и с Московскими номерами. Тут с местными-то дел невпроворот!