Долго вчера разговаривала с Валечкой, сидя под навесом на улице: ждала, пока закончится дождь. Валечке лет 60, она очень худая, жилистая, с остро торчащими скулами, мохнатыми бровями и мелкими жидкими кудряшками, крашеными в свекольный цвет. С круглыми, как у птицы, глазами, и с птичьими лапками вместо рук. То и дело глухо кашляет, прикрывая рот кулаком. Сначала минуту говорили о неважном, потом она вдруг, торопясь и держа меня крепко за руку, сказала: слушай, а как ты думаешь, бог есть? Там, за чертой, есть кто-нибудь, кто меня встретит и возьмёт за руку? Мамуля моя есть там, как ты думаешь? Мне скоро туда, и больше всего на свете я хочу, чтобы она меня там встретила, в своем фартуке, в кофте со стеклянными пуговицами, и обняла бы меня, и взяла бы меня за руку, и мы бы вместе пошли в ее домик, как у нее был в детстве в Учалах, маленький, косой, с печкой, она мне часто рассказывала про печку, а на печке - кошка с полосатым бочком. Есть там домики с печкой, а? А кошки есть? Как ты считаешь?
Пока я подбирала слова, она отпустила мою руку, отвернулась, закашлялась и глухо сказала: это я всех убила. И себя тоже я.
Я знала до сих пор только, что Валечка очень странная, живёт одна, никого у нее нет, даже кошки. Работала много лет техником в лаборатории оптики, ни с кем из сослуживцев не то что не дружила, а даже не здоровалась. Протирала линзы приборов спиртом, который я выдавала ей раз в месяц. Больше сама пила, чем протирала - так говорили. Больше ничего я о ней не знала, только как-то за спиртом от их отдела пришла другая женщина, молодая, и сказала, что Валечка очень болеет, поэтому ее уволили на пенсию. И почти год я ее не видела и ничего не слышала о ней, а потом вдруг раз - и случайно села рядом с ней под навес, чтобы переждать, пока закончится дождь. Поздоровались, спросила, как дела, как здоровье. Наверное, зря.
Потому что она вдруг схватила меня за руку и начала мне рассказывать, то и дело кашляя, что у нее такой дар, вернее, наоборот: все, кому она яростно желала смерти, умирали. Все, все. Она их всех убила. Первого - отчима, он бил маму, пил, и ее саму испортил, когда ей только исполнилось тринадцать, когда мама была на ночном дежурстве. Она тогда так яростно пожелала ему смерти, что он умер очень быстро, через три или четыре месяца, рак желудка. Или пищевода. Или ещё чего-то такого, в животе, и умирал он быстро, но плохо, ему было больно, есть и пить он не мог, рвало его желчью и кровью. Мамулечка говорила - допился, а Валечка-то знала, что это она его. Точно она.
Потом умер ее брат. У него был паралич с рождения, лежал всю свою жизнь в деревянной кроватке, не рос, не разговаривал, только мычал. Валечкина мама говорила - мой крест, моё сердце. А отчим говорил - отнеси его в лес! И пил, пока Валечка его не убила. Но даже после освобождения от отчима брат ее мамулечке жить не давал, и Валечку любить тоже не давал, ему нужна была вся мама, полностью, целиком. Как только мамулечка от него отходила хотя бы ненадолго, начинал выть, биться головой об кровать и об стену, разбивал себе в кровь свою тупую башку. Умер, когда ему было семь, а Валечка тогда уже заканчивала восьмилетку. Мама говорила - отмучился ангел, а Валечка-то знала, что это не он сам отмучился, а она его убила, чтобы маму не мучил и сам больше не бился головой об стену. Глухие такие удары - бум, бум, бум, и потом его вой и крики, когда опять голову себе разбивал до крови. Валечка мысленно просила ему быстрой и лёгкой смерти, но быстро не получилось, отек в его голове рос медленно, сдавливая постепенно его мозг, пока совсем не расплющил, наверное, через год, или даже дольше. Валечка старалась, как могла, торопила этот отек, но раньше не получилось.
Потом умер Генка, сосед. Не давал ей прохода, дразнил, щипал, зажимал в углу подъезда, ржал с парнями, когда она просто мимо шла, свистел, говорил всякие мерзости про нее. Однажды поймал в арке между домами, прижал к стенке, полез под кофту и елозил там руками, и Валечка, зажмурмвшись, ему тоже изо всех сил пожелала сдохнуть, потом вырвалась и убежала, а на следующий день его раздавила балка, сорвавшаяся с крана. Злая смерть, хорошая, жаль, что быстрая.
Мерзкую соседку, которая орала на мать и толкала с лестницы саму Валечку, она убивала долго. Сначала отняла у нее память, потом разум, потом умение ходить. Соседка сидела потом на балконе ещё несколько лет, пустая и безмозглая, как кукла: смотрела на улицу, а на самом деле внутрь себя, потому что ещё и ослепла перед смертью. А что там внутрь смотреть, там все равно нет ничего, пусто. Хорошая смерть, злая, как раз для старой суки, хохотнула Валечка, и я вся покрылась мурашками от этого смеха.
Мамочку она не убивала, она сама умерла. Бедная мамулечка, отбил ей что-то отчим внутри, всё у нее живот болел, болел, отбитое наверно болело, потом кровь так стала у нее плохо сворачиваться в животе, комочками, мамочка ходила в туалет и кричала там, когда комочки выходили. Врачей не пускала, Валечка один раз подговорила врачиху знакомую, та пришла как бы на чай, но мамочка сразу всё поняла и закрылась в туалете, и до вечера оттуда не выходила. Поэтому и умерла, не дала себя лечить. Валечка очень плакала, мамочку она любила сильнее всех, наверное, даже сильнее себя. Пока плакала, как-то случайно согласилась выйти замуж, сама не поняла как: однажды очнулась от слёз по мамулечке, а у нее сидит на кухне мужчина такой большой, Коля зовут, и она вдруг точно откуда-то знает, что он ее муж.
Потом она убила и его. Оказался сволочью. Даже рассказывать неохота, сволочь обыкновенная. Инсультом убила, но с первого раза не вышло, откачали, да не совсем, и уже хотели из больницы домой его отправить, чтоб он дома умер, но Валечка им не дала: добила, ещё пока в больнице лежал. Свекровь убила потом, спустя год. И не хотела, она в принципе неплохая женщина была, только сказала на годовщину - Валечка, что ж ты Колю моего так быстро забыла, поторопилась новую грелку в постель положить? И так мне обидно стала, воскликнула Валечка, что я прямо ей и сказала: ах, ты Колино пустое место в постели пожалела?! А меня ты пожалела, старая дура, когда он всё из дома выносил, даже Ванечкины валеночки и то вынес и пропил? А когда бил нас обоих? А когда я в больнице лежала с переломом, а Ванечку соседка подобрала на площадке, увела к себе и кормила его, пока я не сбежала прямо в повязке, ты где была, старая дура, чтоб нас пожалеть? Да чтоб ты сдохла вслед за своим ненаглядным Колей!... сказала - и как очнулась, пожалела, неплохая она была, слабая добрая женщина, и деньгами всегда нам помогала, и Ванечке вязала носочки, и мне даже платье сшила из своего отреза, хорошо так сшила, я это платье ещё потом десять лет носила, когда свекровь уж умерла, упала с лестницы, да так плохо упала, сломала шейку, не шею, а в ноге шейку, операцию сделали плохо, промучилась месяц в больнице и умерла, сказали - тромб. Я даже плакала, говорит Валечка дрожащим голосом. Но уже поздно было плакать, что сказано о смерти - обратно не засунуть. А место в постели все равно вскоре освободила, прогнала того мужика. Пожалела потому что. Хороший был мужик, а она бы все равно его рано или поздно убила.
Потом Валечка долго кашляла, долго молчала. Потом, когда снова заговорила, я поняла, что она плачет. Дальше она рассказала про Ванечку, как она и его убила.
Он уже совсем большой был, вырос весь в папку, и такой же дебил. Сначала пил, потом начал что-то курить страшное, чёрное, был после этой укурки как мертвый, а потом кричал и бросался на нее, на Валечку, и один раз даже начал душить. Не додушил. Поэтому она его и убила тоже: поняла, что в следующий раз он ее. Тоже плакала потом, просила у него прощенья, но поздно: слово о смерти уже улетело. И нашло Ванечку, когда он опять свою дрянь курил. Плачь, не плачь, слово о смерти не воротишь.
Поэтому Валечка больше ни с кем и никогда не сходилась. Она всем несла смерть. Даже мамочке, которую очень-очень любила. Не желала никогда, даже в мыслях, наоборот бы ей часть своей жизни подарила с радостью, но этого она не умеет, такого дара у нее нет, она умеет только смерть. Даже кошку не завела. Всю жизнь мечтала, всё ей снилась мамочкина Мура с полосатым бочком, и кошки ее всегда любили, даже уличные. Уличных она всегда кормила. А себе не брала, нет: боялась случайно убить.
И себя она тоже убила сама. Пожелала сама себе смерти, яростно, изо всех сил. Потому что негоже жить на свете такой старой дряни, которая только и сеет вокруг себя смерть. Убила после того, как случайно пожелала смерти мальчишке на велосипеде, который наехал на нее случайно, проехал колесом прямо по ноге, и Валечка ему вслед заорала, чтоб он сдох, и через пятьдесят метров его сбила машина со всего маху, когда он пытался проскочить перекресток.
Вот тогда Валечка и поняла: хватит. Сдохни сама, старая дура. Хотела, чтоб быстро и легко - но опять не получилось. Кашель вот, говорит, ни есть, ни спать не даёт, кровь горлом идёт, дышать невозможно, а никак не умру. А в больницу, говорит, не пойду. Не хочу, чтоб вылечили. Хватит мне жить и сеять смерть. Пора умирать.