Лиза звала её Мусей. Если бы в мире кошек проводились Конкурсы Красоты, она по праву стала бы Мисс Мира. Язык даже не поворачивается назвать Мусю просто кошкой: это изящная, элегантная, с походкой модели по подиуму, настоящая маленькая чёрная пантера. Белые «туфельки» и «манишка» на груди, изумрудные глаза, расходящиеся углом к чутким ушкам, придавали особое очарование облику этой необыкновенной кошечки.
Она очень любила играть с качелями и не пропускала момент, когда Лиза вскарабкивалась на подвешенную толстыми верёвками к ветке раскидистого каштана деревянную дощечку, служившую сиденьем в самодельных качелях. Муся ложилась на спину прямо под проносящимися над её головой качелями и, зажмурившись от удовольствия, вытягивала лапку, чтобы нежно коснуться ножки девочки. Белокурая хохотушка Лиза весело смеялась и болтала ножками, пролетая маятником над своей подружкой-красавицей.
Когда Муся появилась в усадьбе, то сразу проявила свой сильный, независимый и в то же время ответственный характер. Подружилась с козликами, взяла под опеку курочек, нашла возлюбленного в соседней усадьбе и продемонстрировала великолепные навыки охотницы. В короткий срок стала заботливой, но строгой мамой шестерых забавных котят.
Детки-котята получились красивые, но разные. Всех с удовольствием разобрали жители соседних селений. А самого последнего, любимого Лизой, но весьма ленивого, оставили у себя подольше. Мама Муся беспощадно гоняла-воспитывала его.
Наказанный и обиженный малыш «Мусик» искал сочувствия у тётушек-курочек. Две роскошные коричневые хохлатки с ярко-красными гребешками относились к Мусику со всей добротой и нежностью настоящих заботливых тётушек. Мусик усаживался между ними на травку перед террасой, и они согревали его своими горячими боками. Потом все вместе они шли пить молоко с фермы из большой миски, которую хозяева ставили на траву у высокого крыльца террасы.
Муся с котятами всегда оставляла у миски с молоком одно место для тётушек-курочек. По очереди они степенно подходили к миске и с достоинством, не спеша, угощались.
Каждый вечер у крыльца террасы появлялась добыча Муси-охотницы. Это могла быть мышь, птичка или даже маленький кролик. Таким образом Муся благодарно делилась своей добычей с хозяевами. Хозяева изумлялись удачливости Муси-охотницы, но более чем прохладно относились к её щедрости.
Плодовитость Муси оказалась невероятной: три раза в год она становилась мамой 6-7 котят. Слава о чудесных котятах Муси вышла далеко за пределы региона, за ними приезжали из весьма удалённых областей. Так продолжалось 3 года. Но всё имеет свой конец.
Хозяевам необходимо было переехать в город, чтобы их дети смогли получить хорошее образование, и помогать Мусе с малышами им было бы некогда. После долгих раздумий приняли решение о стерилизации Муси…
После этого изменилось всё: внешность, характер, повадки Муси. Изящная грациозная маленькая «пантера» исчезла, вместо неё появилась вальяжная степенная матрона-«тигрица», которая предпочитала не весёлые игры, а уединение. Материнство и охота остались щемящим воспоминанием, светом из прекрасного Прошлого, покрытого вуалью печали.
Лиза подросла, много разных дел и интересов захватило её. От этого Муся чувствовала себя ещё более несчастной…
Грустные изменения Муси наложили отпечаток на атмосферу в усадьбе. Всем не хватало Мусиной уверенной активности и радостной игривости. До курочек добралась лиса из окрестных лесов, и они по очереди исчезли из усадьбы. Один из козликов погиб, запутавшись в проводах электрической изгороди, другого пришлось продать. Семья переехала в город и приезжала в усадьбу на праздники, иногда на выходные.
Соседи предлагали Мусе своё гостеприимство, но она упорно не желала покидать усадьбу. Тоскуя по Лизе, Муся часто забиралась в её домик на детской площадке. Нечастые встречи грели ей сердце и были самыми счастливыми моментами её теперешней жизни. И в умении дорожить и ценить эти крупицы радости опять проявился сильный характер Муси.
Каждый ли человек способен довольствоваться малым и проявлять такую преданность? Пожалуй, что нет. Но хотелось бы каждому иметь в своём окружении хотя бы одну такую близкую душу? Думаю, что это – стопроцентное «да».