I'm bored, demon!
I'm bored, demon!
You gave me boredom
In the bag,
Brought from the crypt,
Where clay statues laugh
More happy,
Than I am today.
There were hands in the bag,
Awkward,
Like a little kitten,
Blind still…
Hou all bored!
You didn't think of anything else,
And that means,
You left thoughtfully
And past the tomb.
Мне скучно, бес!
Мне скучно, бес!
Ты передал мне скуку
В сумке,
Которую принес из склепа,
Где глиняные статуи смеются
Веселее,
Чем я сегодня.
В сумке были руки,
Неловкие,
Как маленький котенок,
Слепой еще…
Как все наскучило!
Ты ничего мне больше не придумал,
А это значит,
Ты ушел задумчиво
И мимо склепа.
Василий Андреевич Жуковский был переводчиком художественных произведений античности самого высокого уровня и для России, и для Европы. Особенное значение имеет его перевод «Одиссеи» Гомера, который он осуществил, проживая в Германии после женитьбы на дочери русско-немецкого придворного художника Е.Р. Рейтерна – Елизавете Ефграфовне. Бракосочетание состоялось в Штутгарте, в православном и лютеранском храмах. Молодая семья поселилась в окрестностях Дюссельдорфа. Невеста была на 38 лет моложе, Жуковский влюбился в нее, когда ей было лишь 13 лет. Ее отец дружил с Гёте и братом братьев Гримм, известных сказочников и фольклористов.
С женой Жуковский прожил 11 лет, она родила ему двоих детей – дочь и сына. Но годы эти стали самыми тяжелыми в жизни поэта и знаменитого царедворца – его жена страдала психическим заболеванием, и все силы Жуковского уходили на заботу о ее здоровье. А поскольку он был уже далеко не молод, то и сам тяжело заболел.
Словно по иронии судьбы, в те же самые годы у него проживал и Николай Васильевич Гоголь, который сам пребывал в депрессивном состоянии, а в 1846 году даже прошел слух о его кончине. Но умерли Гоголь и Жуковский почти одновременно - разница была в месяц – в конце зимы 1852 года. Только Гоголь в это время проживал уже в Москве, а Жуковский, несмотря на почти полную слепоту и неподвижность, все еще продолжал переводить античную классику и, как писал в своих письмах, надеялся, что Николай Васильевич закончит второй том «Мертвых душ».
Переводы Гомера Жуковский делал не с подлинников, а с немецких переводов, но, в конце концов, освоил и греческий язык. Немецкий же использовал, как «вспомогательный».
Период жизни поэта в Германии был очень плодотворным, но, к сожалению, его очень беспокоила царская семья Романовых, которые требовали его возвращения на родину, опасаясь, что Жуковский примет в Германии католичество и нанесет урон их репутации – ведь поэт был наставников цесаревича, будущего императора Александра Второго. Однако всеми правдами и неправдами Василию Андреевичу удавалось оставаться в Европе, где он и скончался.