Внешне Нинка Босота напоминала бездушную куклу Барби, погружённую по золотистые локоны в до крови дерзновенные мечты.
Внутренне, когда это касалось обильных вливаний и последующих душевных излияний, дело обстояло иначе.
Её преследовали галлюцинации, сопровождаемые полюциями, и изматывающая нервы бессонница, от которой она избавлялась, глотая Барби-тураты.
И тогда где-то между круто и клёво ей снился глубоко альфонсирующий Кот Лован с Кот-Ельнической набережной с его кастрированным мяуканьем на безлюдных мартовских концертах у гранитных парапетов знаменитой артистической высотки, вдоль которой пышно цвела неразбериха черёмухи над непроточно-порочной водой.
Ей виделась подрастающая пле-яда насмешниц с гипертрофированными нравами в ряду мешко-ватных надежд, тащащих на себе непомерный груз ответственности с комплектом смирительных рубашек без "испанского воротничка", расплачивающиеся в твёрдой валюте за неблаговидные поступки, которые им ещё предстояло совершить в компании норвежских троллей у подножья си-Цилийского вулкана Стромболи.
В этом месте я говорю себе, хватит на сегодня морочить головы читателям с-нами барбиобразной Нинки Босоты.
Наиболее терпеливые определённо зайдут сюда за продолжением в сюрреалистичное завтра.